Долгое наступило молчание. Как в могильном склепе было в тихой комнате, и широкая постель казалась не ложем страсти, но катафалком смерти. По дому пустили паровое отопление, и стало жарко. Пахло духами. Светику казалось, что сквозь запах духов пробивается порой нудный, противный запах тления. Ара погасила боковую лампочку, и только верхняя лампа с абажуром красным тюльпаном заливала комнату мягким, волнующим светом.
От чая с коньяком и вина кружилась голова. Грешные мысли лезли в голову. Надоедно повторялись строфы из апухтинского "Года в монастыре":
Она была твоя, шептал мне вечер мая,
Дразнила долго песня соловья…
Было жалко себя. Идут и идут годы, а все — случайное ложе и ласка на полчаса.
Иконы тонули во мраке. Едва намечались золотом риз. Свет падал на низкие широкие подушки, покрытые кружевами.
Ара сидела, задумавшись. Локтями она опиралась на стол. Широкие рукава спустились, и белые полные руки, покрытые нежным, тонким пухом, были видны до розовеющей косточки локтя.
— Ара! — сказал Светик.
Она точно проснулась. Вздрогнула… Подняла голову…
— Что, милый?
Светик подошел к ней, обнял и стал целовать ее шею, там, где приятно щекотал губы подбритый затылок.
Страстнее и дольше становились его поцелуи, крепче объятия. Ара не сопротивлялась. Она отдавалась его ласкам. Сильными, грубыми, мозолистыми руками он обхватил ее за талию и посадил на колени. Верхняя пуговка ее платья расстегнулась, и оно сползло с плеч, обнажая широкую грудь и кружево рубашки с розовой ленточкой. Светик прижался лицом к нежной коже груди. Ара закрыла глаза. Томный, долгий вздох зажег Светика. Он уже не помнил себя.
Он поднял ее и положил на постель. Но сейчас же гибким движением она поднялась и цепко схватила его за воротник.
— Нет… Нет!.. — сказала она. — Только не это… Милый… Дорогой… любимый… Нельзя.
Красные круги поплыли перед глазами Светика. Он боролся с Арой, стараясь повалить ее и освободиться от душившей руки.
— Оставь, — прохрипел он. — Ты меня душишь!
— Светик… пойми!.. Этого нельзя!
Он рванулся, воротничок соскочил с запонок, галстух развязался. Светик снова навалился на Ару.
— Светик. Заклинаю тебя! Оставь!
Ее глаза наполнились слезами.
— Ара!
— Светик!.. Светик… — высвобождаясь из его рук, воскликнула Ара. — Я не могу… Пойми… Пойми меня, дорогой, золотой, милый… Хочу… Не могу… Я больная… Я заражена…
Светик выпустил ее и выпрямился.
Прекрасная, лежала она перед ним. Раскрасневшаяся от стыда, от борьбы и страсти, с блестящими от слов громадными глазами она была, как никогда, желанной.
Он готов был, все, презирая, все, позабыв, снова кинуться на нее.
— Кто? — хрипло проговорил он, сжимая кулаки. В это мгновение постучали и, не дожидаясь отклика, открыли дверь.
В комнату вошли Муратов и Синегуб.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления