Онлайн чтение книги Последний свидетель Black Cairn Point
Глава 6

Хотя потребовалось некоторое время, чтобы все устроить, зефир сработал именно так, как и надеялся Дуги: переключил внимание, и напряжение медленно сошло на нет. Мы взяли палочки, которые были слишком тонкими, чтобы сойти на растопку, нанизали на них маршмэллоу и сунули в жар костра, пока они не расплавились в причудливые фигуры, а их края не почернели. Ошалев от водки, я бросила первый прямо в рот, забыв, что в центре масса все еще расплавленная и горячая. В результате ошпарила язык и небо и завопила, точно потревоженный попугай, пока кто-то не сунул мне банку ледяной жидкости. Я успела выпить половину содержимого, прежде чем поняла, что это пиво. Гадость какая. Я попыталась его выплюнуть, но лишь расплескала большую часть на себя.

Долгую минуту спустя я наконец сумела оттереться и присоединилась к общему смеху.

– Знаешь, – с масленым взглядом начал Даррен, – раз уж ты вся мокрая, можешь присоединиться к обществу топлес.

– Даррен! – Эмма крепко стукнула его по руке. Я невольно улыбнулась, хотя все равно смутилась.

– Лучше накину джемпер, – пробормотала я. – Все равно холодает.

В палатке было темно. Одним плавным движением я расстегнула дверную молнию и вошла внутрь. Предполагалось, что палатка рассчитана на четверых, но на самом деле там хватало места только для двойного надувного матраса, поверх которого мы кинули наши спальные мешки. Куда можно было запихнуть еще двух человек, даже не представляю. Я обошла матрас до угла, где спрятала свой рюкзак, и вытащила толстый черный худи. Капюшон зацепился за волосы и растрепал хвост. Я нетерпеливо сдернула резинку. Голова, вероятно, выглядела как стог сена, но, надеюсь, уже было достаточно темно, чтобы кто-нибудь заметил. Меня слишком вело, чтобы пытаться заново соорудить прическу.

Когда я вернулась к огню, ребята уже доедали зефир и в кругу воцарилось тихое спокойствие. Я задалась вопросом, сколько же сейчас времени – думала, не особо поздно, – но когда попыталась глянуть на часы, цифры запрыгали перед глазами.

– Держи. – Дуги что-то передал мне, и я автоматически взяла предмет, прежде чем поняла, что это. – Ты не допила свое пиво.

– Спасибо, – сказала я, сжав банку.

– А тебе хорошо с распущенными волосами, – прокомментировал он. – Я и не знал, что они такие длинные.

Я зарделась от комплимента и не придумала, что сказать, поэтому неловко улыбнулась и от души глотнула пива. Вкус стал немного лучше. Возможно, потому, что зефир сжег мне все рецепторы.

– Сколько времени? – спросил Мартин, давая мне повод отвести взгляд.

– Полночь, – ответил Даррен, понизив голос для пущего эффекта. – Идеальное время для страшилок.

– Полагаю, ты как раз нам такую и заготовил? – спросил Мартин, но без прежней едкости, и слегка улыбнулся. Похоже, в этой забаве он был рад поучаствовать.

– О да. – Даррен поманил нас пальцем. – Но вы должны сесть ближе, дети. Эту историю можно рассказывать только шепотом.

У него получалось ужасно мелодраматично и наигранно, но мы послушно соскользнули со стульев и сели ближе к огню. Я только порадовалась. Середина лета или нет, мы по-прежнему оставались в Шотландии; температура падала, ледяной ветер задувал над морем. Я вздрогнула, когда очередной порыв отыскал дыры в моей одежде.

– Замерзла? – спросил Дуги, опускаясь на песок прямо рядом со мной.

– Немного, – призналась я. Мартин пристроился по другую сторону. Даррен присел на корточки напротив, через костер от нас, и Эмма практически кинулась ему на колени. Оба все еще оставались полураздетыми. От их вида я только сильнее затряслась.

– Иди сюда. – Дуги обнял меня и начал тереть мне плечо. – Я тебя согрею.

Я знала, что это не более чем дружеский жест, но все равно напряглась. Застенчиво улыбнулась Дуги, а потом устремила взгляд на пламя, позволяя ослепительному танцу белых, желтых и оранжевых всполохов увести меня в транс. Даррен раскопал очередную бутылку – на этот раз темно-янтарной жидкости – и завел рассказ.

– Эту историю поведал мне мой отец, а сам он услышал ее в нашем возрасте от местного, который жил на этих самых холмах. Эта история о Плетеном Человеке.

Он протянул последние два слова, и не знаю, было ли дело в холодной ночи, зловещем чернильном пейзаже или поспешном глотке из пошедшей по кругу бутылки – похоже, с виски, – но я невольно задрожала, покрывшись гусиной кожей.

– С тобой все в порядке? – прошептал мне Дуги. Его дыхание щекотало мне ухо, но от внезапной заботы я почувствовала себя идиоткой и подавила желание отодвинуться.

– Просто холодно, – пробормотала я в ответ.

В ответ он крепче прижал меня к своему теплому плечу. Я старалась дышать ровно, концентрируясь на Даррене, который злобно улыбался, радуясь всеобщему вниманию.

– Сотни лет назад, в темные века, кельтские язычники бродили по земле…

– Нет, не язычники, – тихо вставил Мартин.

– Что? – раздраженно рявкнул Даррен, выпадая из образа.

– В темные века они уже приняли христианство, – пояснил Мартин, поправляя очки на носу. – Язычники относятся скорее к железному веку.

– Это имеет значение? – спросил Даррен.

– Просто заметил, – пробормотал Мартин.

– Неважно. – Даррен глубоко вздохнул и обвел взглядом круг, чтобы вернуть свою аудиторию. – Сотни лет назад, в железном веке… – Он бросил на Мартина сердитый взгляд, и тот удовлетворенно кивнул в ответ. – Язычники бродили по земле. В черных одеждах они собирались ночью, чтобы поклоняться своим злым, диким богам. Подручные дьявола, эти духи требовали большего, чем просто обожание. Они хотели жертвы !

У костра прокатился тихий смех. Даррен напомнил мне одного телеведущего с детского канала, который восхитительно – но невероятно переигрывая – вел программу, посвященную Хеллоуину. Губы Даррена дрогнули (да, актер из него паршивый), но затем он хмуро уставился на нас и начал снова:

– Хуже всего, друзья мои, был один сильный призрак. Нечто безымянное и бесформенное, и язычники боялись этого призрачного монстра больше, чем кого-либо другого. Не довольствуясь быстрой смертью жертвенной девственницы, чье горло перерезали камнем, призрак жаждал боли, пыток и страданий. Он жаждал огня.

Дуги опять захихикал, и краем глаза я увидела, как Мартин закатил глаза – даже Эмма больше смотрела на мышцы Даррена, чем обращала внимание на историю. Даррену, похоже, было все равно. Его пристальный взгляд устремился на меня, и я старательно попыталась изобразить очарование и ужас.

– Для того чтобы насытить духа, язычники каждый год воздвигали в его честь гигантскую статую из дерева и прутов орешника. В центре этого плетеного человека, прямо в сердце, они оставляли пустое пространство, достаточно большое для настоящего тела. Так уж случилось, что в то время мимо языческих стран проходил путешественник. Он решил остановиться: пополнить припасы и узнать новости. Язычники были в восторге: вот готовая жертва!

Он сделал паузу, оглядывая каждого из нас по очереди в попытках усилить напряжение. Я проглотила смех.

– Однажды ночью они напоили путешественника местным вином. Затем, как только он потерял сознание – а пойло было сильным, – связали ему руки и ноги и заключили его в плетеного человека. А потом… потом подожгли его!

Повисло молчание. Никто не проронил ни слова. Мы просто ждали. Было ясно, что Даррен не закончил.

– Это еще не конец истории, – сказал он. – Когда пламя разгорелось и дым начал заполнять воздух, путешественник проснулся. Он понял, где находится, увидел одетых в черное язычников, поющих вокруг огня. Капюшоны скрывали их лица.

– И как он тогда понял, что это те самые язычники? – пробормотал Мартин, но Даррен продолжил:

– Поначалу он пытался освободиться из своей плетеной клетки, искал слабое место, но язычники знали свое дело. Жертвенная статуя была крепкой. В конце концов, ему пришлось посмотреть правде в лицо: он умрет. – Даррен сверкнул дьявольской улыбкой. – И вот тут-то начинается все самое интересное. Видите ли, язычники были не единственными, кто баловался темным искусством. Путешественник… был жрецом вуду! – с пафосом объявил Даррен, и Дуги закашлялся, чтобы скрыть смех. Даррен безбожно коверкал историю – даже я знала, что кельтские язычники жили намного раньше поклонников вуду, не говоря уже о том, что эти религии возникли на противоположных сторонах земного шара, но придержала язык за зубами. – Он проклял язычников. На шее жрец носил талисман своей веры, и когда его плоть стала гореть, он призвал своих богов, требуя, чтобы любой, кто когда-либо разведет огонь в том же самом месте, был проклят и умер ужасной смертью. Когда огонь превратился в пепел и смешался с песком, проклятие вступило в силу. В следующем году язычники вновь принесли жертву, похитив девушку из соседнего города, и все сгинули в ту ночь на пляже. Их тела унесло море. Это море, мальчики и девочки, этот пляж. Все здесь проклято.

Даррен откинулся назад, явно довольный собой.

– Точно, – вмешался Дуги, нарушая тишину, – а в продолжение герой приходит и всех спасает, освобождает жителей деревни от проклятия и до потери пульса обжимается с жертвенной девственницей.

– А, вы тоже видели тот фильм! – рассмеялся Даррен и бросил в Дуги горсть водорослей.

– Конечно видели! Мистер Крукс каждый четвертый класс заставляет его смотреть на уроке. Правда, ты местами довольно серьезно перекрутил сюжет, но все равно.

– А, точно. – Даррен выглядел слегка удрученным, к вящей радости всех окружающих. Кроме меня. Я не видела фильм – в четвертом классе у меня было воспаление гланд и я пропустила месяц.

– Я не знал, что есть сиквел, – заметил Мартин, наклонив голову. – Хороший?

– Нет! – решительно отрезал Дуги, вызвав очередной взрыв смеха, больше похожий на плач гиен. – Ни в коем случае не смотри, это хрень полная! В любом случае… – Дуги оторвался от меня и встал на колени, возвышаясь над нами. – Вы хотите страшную историю, ребята? У меня есть такая, что вы больше никогда не будете спать спокойно. Потому что каждое слово в ней – правда.

– Серьезно? – ухмыльнулся Даррен.

– Да, – тихо ответил Дуги. – Не хочу тебя расстраивать, Даррен, но жрецы вуду по холмам Дамфрис-энд-Галлоуэй не бродили… а вот ведьмы очень даже.

– Это те, что на метлах летали? – насмешливо уточнил Даррен, и Эмма захихикала.

Дуги лишь улыбнулся. И взял паузу. Она все тянулась и тянулась.

– Ведьмы, – повторил он, наконец, настолько тихим голосом, что мне пришлось напрячься, чтобы разобрать его сквозь плеск воды и шипение огня. – Вы знаете, как ведьмы получают свою силу?

Это был вопрос, но никто из нас не ответил.

– Через жертвоприношение. – То же слово использовал Даррен, но из уст Дуги оно прозвучало поистине жутко. Как будто по сигналу зловещий ветер пролетел вокруг костра, заставляя пламя раскачиваться и прыгать. На мгновение огонь почти полностью потух, и мы словно оказались под непроглядно-черным одеялом. Я ахнула, но свет так же внезапно вспыхнул снова, освещая щеки и подбородок Дуги, оставляя вместо глаз призрачные темные ямы. Эффект был пугающим.

– Они практиковали жертвоприношения. Если существо могло истекать кровью, могло чувствовать боль, то оно обладало способностью обеспечивать ведьм силой. Иногда они использовали животных, если заклинание не требовало особых стараний. Но когда враг был велик, когда ведьмам требовалось углубиться во тьму своих душ, они предпочитали брать людей. – Дуги мягко улыбнулся нам, но в его улыбке не было тепла. Несмотря на это, я поймала себя на том, что наклонилась ближе, привлеченная ритмом его голоса, гипнотическим блеском его глаз. – Колдовство началось с язычников. Точнее, с друидов. Они верили в силу жертвы, что через нее могут общаться с богами, пить их могущество. Прямо на том Брегу, – он указал на море своей призрачно-бледной рукой, – все и произошло. Однажды пришли люди с юга, вооруженные солдаты, намеревавшиеся захватить земли язычников. Римляне. Оставшись в меньшинстве, побежденные друиды сбежали в одно из своих самых почитаемых мест, Инис Дивилл. Скалистый и унылый остров. Его название и означает «Темный остров». Там они установили свой алтарь и выбрали жертву. Ее звали Игрейн, и она была дочерью правителя. Римляне подступали все ближе, время было на исходе, и друиды убили ее в дар своим богам.

Сначала они придушили ее, поставили на грань жизни и смерти. Затем, призвав своих богов, попросили их уничтожить проклятую армию, которая напала на их земли, точно чума, и перерезали несчастной горло, глядя, как ее кровь хлещет на камень. Когда жизнь вытекла из Игрейн, вождь разрезал ее грудь и выпил прямо из ее сердца. Говорят, ее дух закричал, видя это святотатство.

Снова повисло молчание. На этот раз никто не смел перебить рассказчика. Дуги держал паузу почти минуту.

– Что случилось дальше? – наконец прошептала Эмма.

– Римляне обрушились на остров штурмом и убили друидов. Всех до единого. Массовая жертва, кровь текла рекой, даже каменистая почва окрасилась в алый. И, наконец, боги были умиротворены. Друиды потеряли свои жизни, но боги позволили им вернуться в виде духов, чтобы те охраняли землю. Населяли ее.

Дуги закончил ровно так же, как начал: тихо, мягко. Жутко. Прошли секунды, но никто не смел нарушить тишину.

В конце концов, кто-то захихикал, кто-то смущенно кашлянул, и напряжение, что не отпускало наш маленький круг на протяжении всей истории Дуги, рассеялось. Лицо Мартина расплылось в улыбке; Даррен с сожалением покачал головой, отхлебнув из бутылки. Эмма терла руки, якобы прогоняя мурашки, а на самом деле выставляя грудь повыше и прижимаясь к Даррену.

Но не я. Я смотрела на чернильный пейзаж, и внезапный страх скручивал мой живот. Ни единого дома в округе; ни единой души. Просто пустая чернота, где, как я теперь представляла, витали злые духи.

Внезапно наш костер показался слишком маленьким, слишком слабым. Его сияние едва освещало наши лица, хотя мы сидели вплотную к огню. Как близко может подобраться зло, прежде чем мы его заметим?

Дуги встал, стряхнул с джинсов песок, затем зевнул и потянулся.

– Все, ребята, я без сил. Давайте спать. – Его голос опять стал нормальным, и когда он посмотрел на меня и протянул руку, чтобы помочь встать, то вдруг снова стал моим другом, с той же улыбкой, теми же ямочками.

Все согласно зашумели. Только Даррен выглядел расстроенным, не знаю, потому ли, что его история не имела такого же завораживающего эффекта, как у Дуги, или из-за внезапного конца вечеринки. Он мрачно баюкал остатки виски. Без сомнения, хотел просидеть так до рассвета. Вероятно, не так он себе представлял этот поход. Тем не менее до настоящего дня рождения Дуги оставалось еще два дня.

Я устало побрела к нашей палатке – теперь, вдали от огня, я опять замерзла. Стуча зубами, я стянула с себя одежду, нырнула в самую теплую пижаму и лишь затем включила свет, зная, что мой силуэт будет виден на фоне линялой красной стены палатки. Сунув ноги обратно в кроссовки, я вышла на улицу с зубной щеткой в руке. Парни закидывали костер песком, пытаясь потушить последние искры. По крайней мере, Дуги и Мартин. Даррен стоял в стороне, обняв Эмму и прижав губы к ее губам.

Они все еще торчали там же, приклеившись друг к другу, когда я вернулась из кустов, где устроила себе импровизированную ванную. Я на мгновение забыла о злых духах в темноте и наполовину удивленно, наполовину беспокойно посмотрела на парочку. Я ясно дала понять Эмме, что мальчики – отдельно, девочки – отдельно. Надеюсь, она не подумала, что я говорю так только ради наших родителей. Если решит остаться с Дарреном, пусть ночуют в его машине.

– Спокойной ночи, – крикнула я Дуги и Мартину, ныряя в палатку.

Как я и надеялась, мое прощание подстегнуло Эмму. Она высвободилась из осьминожьей хватки Даррена и, последний раз чмокнув его в щеку, двинулась в моем направлении. Подруга не удосужилась переодеться или почистить зубы, а плюхнулась прямо в спальный мешок, наблюдая, как я убираю одежду и туалетные принадлежности обратно в рюкзак.

– Эта история была действительно ужасной, – прокомментировала она, когда я расстегнула молнию на своем мешке и заползла внутрь. – Ты, с виду, вообще ошалела от страха.

– Жутко было, – честно ответила я. – Дуги умеет рассказывать страшилки.

– Угу, – согласилась Эмма. – Как думаешь, в ней все правда?

– По большей части, – ответила я. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Мысль, что эти земли и правда населяют духи убитых друидов, пугала до чертиков.

– Ты так считаешь? Откуда тогда Дуги все это знает?

– Ну, он действительно интересуется этой темой.

– Чем, ритуальными жертвами? – Эмма в ужасе уставилась на меня.

– Нет, – нахмурилась я. – Историей и археологией. У него куча книг по этой теме. Ею он и хочет заниматься в университете.

– А, точно, – промурлыкала Эмма. Я навострила уши, почуяв перемену настроения, и обернулась. Подруга хитро улыбалась. – Вы же оба подали туда заявку, не так ли?

– Да. – Я знала, к чему она клонит, и не хотела об этом говорить. Я протянула руку к фонарю, чтобы погасить свет. – Устроилась?

Эмма кивнула, и я нажала на выключатель, погрузив нас в темноту.

Все сразу стало по-другому. Без зрения мои уши автоматически ловили каждый шорох внутри и снаружи палатки. Я слышала тихое дыхание Эммы, шелест ее одеяла, когда она двигалась, пытаясь освоиться на воздушном матрасе. Еще дальше тихо болтали парни. Успокаивающий шум, напоминающий мне, что я не одна. Но за всем этим, однако, были и более жуткие звуки: ритмичный плеск воды, похожий на шепот; свист ветра в камышах на песчаных дюнах, точно чей-то пронзительный крик. Далекий лай собаки, раздражающий и без того натянутые нервы.

«Прекрати, – велела я себе. – Вокруг тебя куча людей».

Тем не менее голос Дуги, которым он вел свой рассказ о друидах и кровавых жертвах, казалось, последовал за мной в палатку. Я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Что там, в темноте, было что-то кроме лежащей рядом со мной Эммы или Дуги, Даррена и Мартина в другой палатке…

Скальп начало покалывать, и выпитый алкоголь взбунтовался в моем животе.

– Жаль, что Мартин с нами увязался, – сказала Эмма, продолжая, как я надеялась, наш законченный разговор так громко, что могли услышать в соседней палатке.

– Эмма! – прошипела я. – Говори тише.

– Ну ведь правда, – повторила она, совсем немного приглушив голос.

– Что? Почему?

Я посмотрела в ее сторону, хотя в кромешной тьме ничего невозможно было увидеть.

– Сама подумай, – сказала Эмма, как будто объясняла очевидное. – Будь нас только четверо…

Будь нас только четверо, Эмма исчезла бы вместе с Дарреном, а нам с Дуги пришлось бы сидеть и неловко смотреть друг на друга, пытаясь придумать, что же сказать. Нет, я от души радовалась, что Мартин приехал с нами.

– Интересно, кто же нравится Дуги? – размышляла Эмма. – Такая жалость, что он не ответил.

Я нерешительно промычала в ответ. Я тоже задавалась этим вопросом. Вот только не хотела слышать ответ, ведь почти наверняка он мне не понравится.

– Может, это ты, – предложила она.

– Вряд ли, – ответила я, даже не желая обсуждать такую возможность. Нет смысла лелеять пустые надежды. – Может, это ты.

Я пыталась говорить безразлично, как будто мы просто болтаем, но слова отдавали на языке горечью.

– Может быть, – ничуть не смутилась Эмма. – Но непохоже. Я никогда не видела, чтобы он как-то по-особенному смотрел на меня или что-то в этом роде.

– Он смотрел на тебя сегодня вечером, – сказала я, нахмурившись от воспоминаний.

Смех Эммы зазвенел в палатке.

– Конечно смотрел, я же была полуголой! Было бы куда хуже, если б он не смотрел.

– Тсс! – прорычала я. Если мы могли слышать мальчиков, то и они могли нас слышать.

– Перестань дергаться, – ответила Эмма, отказываясь понизить голос. – Кроме того, ты разве не хочешь, чтобы он знал?

– Нет.

– И как тогда у вас что-то получится?

– А и не получится, – отрезала я. – Ему нравится другая, помнишь?

– Он мог говорить про тебя, Хезер.

Мог. Но я в этом сомневалась.

– Я устала, – заявила я, заканчивая разговор. – Давай спать.

Она раздраженно вздохнула, но я отвернулась к стене, закрыла глаза и постаралась убаюкать себя мыслями, что Эмма права, и именно на меня положил глаз Дуги, но вместо этого мои сны полнились бесформенными черными тенями, горящими глазами и распахнутыми ртами.