Онлайн чтение книги Право умереть
Глава 13

Может быть, я редко признаю себя неправым и самовлюбленным до предела, но у меня есть и другие пороки, один из которых проявился, когда я вошел в помещение КЗГП и, подойдя к Моуд Джордан, сидевшей у коммутатора, прямо спросил:

— В котором часу Питер Воун был здесь вчера?

Именно это я предлагал Вулфу проделать перед тем, как Поул Уиппл позвонил к нам в дверь.

Ответа от мисс Джордан я не получил. Она взглянула на меня как-то вдоль своего длинного носа и спросила:

— Кого вы желаете видеть?

Я не настаивал на ответе на свой вопрос, так как Уиппл сделал это излишним, и сказал, что хочу видеть мистера Хенчи по срочному делу. Она позвонила и затем предложила мне пройти в кабинет. Когда я пересек холл, в одной из дверей показалась фигура Гарольда Р. Остера. Я предпочел бы поговорить с Хенчи наедине, так как адвокаты всегда все усложняют, но ничего поделать не мог. Остер не протянул мне руки, не сделал этого и Хенчи, когда я вошел и Остер закрыл за мной дверь. Мне даже не предложили сесть.

Остановившись перед столом Хенчи, я сказал:

— Поул Уиппл сообщил Ниро Вулфу — не по телефону, а при личной встрече, о чем он предупреждал вас, — относительно посещения Питером Воуном КЗГП. В связи с этим мистер Вулф желает видеть вас. Немедленно. Так же как и всех, кто беседовал вчера с Воуном.

— Садитесь, — сказал Остер.

— Мне все равно придется сейчас же вставать чтобы отвезти вас к мистеру Вулфу. Примите во внимание, что дело весьма срочное. Нельзя сказать, как скоро полиция нагрянет сюда. Если никто здесь не будет знать, куда вы отправились, то на некоторое время вы окажетесь для нее недосягаемыми. Если вы считаете, что я слишком спешу, то вы правы.

Хенчи вздрогнул

— Вы, конечно… — начал было он, но Остер перебил:

— Я все улажу, Том. Сохраняйте спокойствие, Гудвин. Если полиция узнает, что Воун был здесь, и явится сюда — мы ответим на все вопросы, какие они пожелают нам задать. Воун интересовался только тем, в каких отношениях находились Данбар Уиппл и Сюзанна Брук. Он добивался, чтобы мы рассказали ему все, и был чрезвычайно надоедлив. Ничего из того, что он здесь говорил или делал, не может иметь никакого отношения к его смерти. Скажите Вулфу, что я заеду к нему в шесть часов, когда он будет свободен.

— Он свободен сейчас. — Я взглянул на Хенчи. — Ладно, я расскажу вам кое-что из того, что мистер Вулф предпочел бы рассказать сам. Вчера Воун позвонил мне по телефону в десять минут шестого и сказал нечто такое, что делает весьма вероятным, что он убит в связи с тем, что произошло во время его посещения КЗГП. Не только мы с мистером Вулфом предполагаем это, но и полиция.

— Полиции неизвестно, что он был здесь, — заявил Остер.

— Но станет известно. На это уйдет не много времени. Они знают о моем разговоре с Воуном по телефону, они подозревают, что его убили в связи с тем, что он делал вчера, и как только они узнают о посещении КЗГП… Сами понимаете. Ваши сотрудники станут важными свидетелями. Обвинение…

— Бог мой… — пролепетал Хенчи.

— Я в это не верю, — отрезал Остер. — Что вам говорил по телефону Воун?

— Это вам скажет мистер Вулф. Я не могу.

— Все равно не верю.

— Ладно. Очень интересно посмотреть, кто первым явится сюда — инспектор Кремер или прокурор. — Я подошел к стулу и сел. — Интересно также, как они себя поведут. Или, может быть, лучше подождать в коридоре?

— Да, — отрезал Остер. — А мы пока все обсудим.

— Советую вам поторопиться — Я поднялся. — Не знаю, сколько времени мистер Вулф согласится ждать вас.

— Я пойду. — Хенчи поднялся с места. Его полные щеки дрожали. — Я повидаю его. И вы тоже, Гарольд.

— Это надо обдумать.

— Нет. Я являюсь главой этого учреждения. Вы поедете со мной. — Хенчи направился к двери.

— И все остальные тоже, — вмешался я. — Все, кто разговаривал с Воуном, хотя бы перекинулся с ним одним-единственным словом. Включая мисс Джордан. Или вы хотите, чтобы они оставались здесь и имели дело с полицией, если она явится в ваше отсутствие?

— Нет, — отозвался Остер. — Конечно, нет. Если мы поедем, Том, они должны поехать с нами. Подождите в приемной, Гудвин.

— Советую вам поторопиться.

— Хорошо, Если ехать, то чем скорее, тем лучше. — Я вышел в приемную. Моуд Джордан по телефону вызывала людей в кабинет Хенчи. Несколько мгновений спустя в приемной появилась девушка с гладкой темной кожей и слегка вздернутым носиком, чтобы заменить мисс Джордан у коммутатора, а та отправилась в кабинет. Я решил дать им двадцать минут на их тайное совещание и затем войти в кабинет, а пока глядел на входную дверь в надежде, что она не откроется. Но один раз она отворилась, и мышцы живота у меня напряглись. К счастью, это оказался рассыльный с пакетом. Ровно за минуту до того, как должны были истечь двадцать минут, я услышал шаги, и они появились: Хенчи впереди, затем Остер, Кэсс Фэйзон, Адам Юинг, Бет Тайгер и Моуд Джордан. Никого постороннего.

— А мисс Кольман? — спросил я.

— Ее сейчас нет. Вчера ее тоже не было. — Хенчи обернулся к девушке у коммутатора: — Мисс Боуэн, вы не знаете, куда мы ушли.

— Хорошо, не знаю, — послушно отозвалась она.

— И вы не знаете также моего имени и кто я такой, — добавил я. — А если вас попросят описать мою внешность, то учтите, что вы не большой мастак описывать внешность незнакомых людей.

— Описать его внешность неверно? — спросила она у Хенчи.

— Да, — ответил он. — В пределах здравого смысла.

Я сделал еще одно предложение, — чтобы они ехали впереди, а я спущусь на другом лифте и возьму другое такси. Вы можете подумать, что я принимал излишние меры предосторожности, так сказать, пережаривал бифштекс, но я чертовски хорошо знал, что произойдет, когда Кремер узнает, что Воун был здесь, если, конечно, это случится до конца рабочего дня. Я был доволен, что у меня хватило сметки на еще одно предложение, хоть я и вынужден был умолчать о нем, чтобы кто-то из них, а именно — мисс Бет Тайгер поехала вместе со мной. Приятно сознавать, что даже во время критической ситуации я не целиком позабыл про такие вещи, как женское общество. Признаюсь, что до сих пор она не давала ни малейшего повода подумать, что в ее глазах я являюсь мужчиной.

Короче говоря, я поехал один, и когда мое такси остановилось перед нашим старым особняком, я испугался, что произойдет еще одна задержка. Было уже пять минут пятого и почти наверняка Вулф поднялся в оранжерею. Трое из приглашенных уже стояли на крыльце, а остальные трое выходили из машины. Я рассчитался с водителем и вместе с остальными поднялся на крыльцо. Дверь открыл Сол Пензер.

— Хенчи пусть пройдет в кабинет, — шепнул он мне, — а остальные — в приемную.

Адвокаты — это язва на теле общества! Восемь человек в нашей передней — это уже толпа, и когда мне удалось отделить Хенчи и провести его через холл в кабинет, каким-то образом там уже оказался Остер, разгуливающий с таким видом, словно он собирался здесь командовать. Конечно, он прямехонько направился к красному кожаному креслу, остановился перед ним и сказал, обращаясь к Вулфу:

— На этот раз здесь нет Уиппла, чтобы всюду совать свой нос. Вам придется выслушать меня.

Обрадованный тем, что Вулф на месте и я выполнил поручение, я уселся за стол, достав блокнот и ручку. Пусть теперь он сам отражает атаку Остера.

Вулф даже не посмотрел на Остера, обратив взор на Хенчи, который сел в одно из желтых кресел, предусмотрительно придвинутых Солом ближе к столу.

— Это чревато неприятностями для всех нас, — произнес Вулф. — Мистер Гудвин разъяснил вам обстановку?

— Достаточно ясно, чтобы мы приехали сюда, — кивнул Хенчи.

— Вам придется выслушать меня, — угрожающе проговорил Остер. — Мы желаем знать, что Воун сказал вчера Гудвину по телефону…

Вулф откинул голову назад.

— Мистер Остер, я не предлагаю вам сесть, потому что не желаю, чтобы вы тут сидели. Присоединитесь к остальным, находящимся в приемной. Я больше не сотрудничаю с вами, таким образом, у меня остаются обязательства только перед мистером Поулом Уипплом. Я смотрю на вас в настоящее время, если желаете знать, как на человека, подозреваемого в убийстве. — Он вытянул палец. — Вот дверь.

Остер издал полу-хрип, полу-рычание. И сел.

— Шантаж! — крикнул он. — Я являюсь адвокатом, а кто вы такой?

Вулф осмотрел его с ног до головы.

— Будь я негром, меня бы уже давно засадили за решетку или просто-напросто меня не было бы в живых. Вы действительно верите, что разница в цвете вашей и моей кожи влияет на мое отношение к вам? Фу! Я — не троглодит. Арчи, изложи соответствующее место твоего телефонного разговора с Воуном.

Я повторил ту же часть разговора, что и Кремеру, но медленнее, сделав ударение на слове «важное», и окончил замечанием, что больше Воун не позвонил. Хенчи хмуро и сосредоточенно глядел на меня. Остер казался скептически настроенным, но и до него дошло значение сказанного мною.

— Таковы последние слова, которые мы слышали от мистера Воуна — заговорил Вулф. — Возможно, все это сущие пустяки. Но, к несчастью, они стоили ему жизни. Можно быть уверенным, что он собирался снова кого-то повидать, кого он уже видел ранее, желая развеять какие-то сомнения, возникшие у него во время предыдущей встречи. Возможно, что встреча произошла не у вас в комитете, но я не знаю никого другого, кого бы он захотел повидать в связи со смертью мисс Сюзанны Брук, и сомневаюсь в том, что полиция смотрит на это иначе. Нелегко также отвергнуть мысль, что он и мисс Брук убиты одним и тем же человеком. Можете ли вы опровергнуть это, мистер Остер?

— Опровергнуть? Нет. Если только он сказал то, что нам изложил Гудвин.

— Для меня это бесспорно. Если что-то вызывает у вас сомнение, то вам придется вести беседу с самим собой. Желаете ли вы сообщить мне, что вам говорил вчера Воун и что вы говорили ему?

— Он ничего не говорил, и я, в свою очередь, не сказал ему ни слова.

— Разве он вас не видел?

— Видел, но я ни словом не обменялся с ним. Когда пришел Воун, я был в кабинете мистера Хенчи и слышал их разговор, но сам не принимал в нем участия, а он ни разу не обратился ко мне.

— Вы встречались с ним прежде?

— Никогда.

— Он никогда не видел вас?

— Насколько мне известно — нет. Правда, я несколько раз выступал по телевидению…

— Вы больше не видели его вчера? После пяти часов?

— Нет. Следующий вопрос будет — где я был вчера вечером. Если вы имеете право допрашивать, его я не допускаю, вы можете задать и такой вопрос. Я отвечу, что не в состоянии представить свидетелей, которые подтвердили бы, где я находился весь вечер и всю ночь. Если бы вы попросили меня об этом, я бы этого не сделал для вас не только потому, что не хочу, но и потому, что не могу.

— Это удается немногим. Я уверен, что вы желаете, чтобы наш разговор окончился как можно скорее, и вы можете помочь мне. Пока я буду беседовать с мистером Хенчи, вы можете объяснить остальным…

— Я останусь здесь и не сделаю отсюда ни шагу.

— И все же вам придется выйти. Если не из дома, то из этой комнаты. Вы…

— Я не покину этого кресла.

Вулф повернул голову ко мне.

— Арчи, тебе понадобится Сол, чтобы вывести его, или ты справишься сам? Он довольно крепок на вид. И раз уж приходится прибегать к силе, выдвори его из дома.

— Вы этого не сделаете, — сказал Остер.

— Я справлюсь один, — сказал я, вставая. — Вы будете поражены, мистер Остер, если вам придется испытать на себе силу Сола Пензера.

Я подошел к нему.

— Обождите минуту, — вмешался Хенчи. — Гарольд, мне это не нравится. Я не считаю необходимым ваше присутствие здесь. И обернулся к Вулфу: — Вы что-то хотели сказать?

— Только то, что мистер Остер может описать создавшуюся ситуацию вашим сотрудникам, ожидающим в приемной. Он может узнать также, у кого из них есть алиби, начиная с восьми часов вечера вчерашнего дня и до двух часов ночи. Алиби, которое может быть подтверждено. — Он обернулся к Остеру: — Не такая трудная задача для адвоката.

Я подумал, что различие в цвете кожи действительно не имело для него никакого значения. Он был так же резок с Остером, как был бы резок и с белым человеком. Остер хотел что-то сказать сперва Вулфу, а затем Хенчи, но решил, что лучше уйти, не подводя итоговую черту. По дороге к двери он сделал широкий круг, чтобы обойти меня стороной. Дверь за ним закрылась, я вернулся к своему столу и блокноту.

— Весьма вам обязан, мистер Хенчи, — сказал Вулф. — Я не люблю шума в своем доме.

— Я нигде его не люблю, — сказал директор-распорядитель КЗГП. — Я предпочитаю умеренность во всем. Предпочитаю мир, и возможно, мне удастся дожить до него. Как я понимаю, вы ждете от меня ответа на два вопроса: что я сказал мистеру Воуну и где провел вчерашний вечер?

— Второе вовсе не обязательно, разве только у вас есть алиби, которое можно легко проверить.

— Нет, то есть не на все время от восьми до двух. Я кое-что смыслю в отношении алиби: у меня был опыт. Что касается мистера Воуна, то я никогда прежде его не встречал. Я не буду пытаться передать вам наш разговор слово в слово, у меня нет таких способностей, как у мистера Гудвина. Но не так уж много я говорил ему, все время твердил одно и то же. Не относительно того, кто убил Сюзанну… Мисс Брук… Он интересовался, действительно ли они собирались пожениться, Данбар и Сюзанна. Я, конечно, знал, что так оно и есть, но промолчал. Сказал, что ничего не знал относительно их намерений и что никогда не вмешиваюсь в личную жизнь своих сотрудников. Вот и все содержание моего разговора с мистером Воуном.

— Не можете ли вы припомнить ваши точные слова?

Он сдвинул брови и молчал секунд пять. Затем покачал головой:

— Даже не буду пытаться. Но смысл был именно таков, как я сказал. Мистер Воун пробыл у меня не более четырех или пяти минут. Он хотел повидать еще кого-нибудь, и я направил его к мистеру Фэйзону.

— Почему именно к нему?

— Видите ли, он настойчиво этого добивался, а Сюзанна работала под началом мистера Фэйзона. — Хенчи взглянул на меня, затем вновь перевел взгляд на Вулфа. — Скажите… Я знаю о вашей репутации… Неужели вы думаете, будто один из нас убил Сюзанну Брук и Воуна?

— Думаю, что это весьма вероятно.

— Да, но мы не убивали…

— Естественно, что вы так говорите, — кивнул Вулф.

— Не просто «естественно». — Он сжал руками подлокотники кресла. — Это правда, сущая правда, если я вообще когда-нибудь говорил ее… Если один из моих сотрудников является убийцей, я хочу, чтобы он понес самое суровое наказание. Это значительно затруднит деятельность нашего комитета, нам уже и сейчас трудно, поскольку Данбар находится в тюрьме, но если мы хотим, чтобы к нам относились, как к добропорядочным гражданам, то мы должны быть ими. Но вы ошибаетесь, я твердо убежден, что вы ошибаетесь. Сегодня днем миссис Юинг услышала по радио об убийстве Питера Воуна и явилась сообщить мне об этом. Я собрал в своем кабинете всех, с кем вчера беседовал Воун, и, не таясь, обрисовал им создавшуюся ситуацию. Я сказал, что полиция может никогда не узнать о том, что Воун был здесь, но если узнает, то мы не должны ничего скрывать. Я сказал также, что если кто-нибудь замешан в этом деле, я хочу знать об этом немедленно. И еще я сказал, что, если у кого-нибудь имеется хотя бы малейшее подозрение на кого-нибудь, он должен во всеуслышание заявить об этом сейчас же. Я знаю своих людей, мистер Вулф. Не только потому, что у нас одинаковый цвет кожи. В моем положении я обязан знать их. Они пробыли у меня в кабинете около двух часов, и мы все обговорили. Когда мы закончили беседу, я был совершенно уверен, что никто из них не замешан в убийстве Питера Воуна или Сюзанны Брук, я был уверен, что ни у одного из них нет никаких подозрений в отношении другого. Я не хочу сказать, что у меня такой же опыт в подобных делах, как у вас, но я знаю их! Поверьте, вы ошибаетесь. Повидайте их! Расспросите! И вы убедитесь, что ошибаетесь!

На Вулфа этот страстный монолог не произвел впечатления, как, впрочем, и на меня. Директор-распорядитель КЗГП произнес в своей жизни сотни речей перед сотнями аудиторий, у него была хорошо «набита» рука, чтобы говорить вещи вроде: «Это сущая правда, если я вообще когда-либо говорил ее». В общем, он вел себя так, как должен был вести себя человек его положения, хотя и признаю, что он делал это лучше многих других, которых мне приходилось слышать.

— Превосходно, — резюмировал Вулф. — Хорошие речи приятно слушать. Относительно того, что я ошибаюсь, на этот вопрос могут ответить только факты. Вы позволите пригласить сюда мистера Фэйзона?

— Конечно. — Хенчи оперся о подлокотники, желая подняться с места. — Да, я еще хотел упомянуть об алиби. Естественно, я спрашивал их об алиби. Ни у одного из них нет бесспорного алиби. Мистер Остер мог бы вам это сказать, но он был несколько возбужден.

— Мне нравится ваш словарь, — кивнул Вулф. — «Возбужден». Это именно так.

Я находился у двери в приемную и распахнул ее, когда подошел Хенчи. До моего слуха донесся голос Остера. Адвокат не умолкал ни на секунду, так что Хенчи пришлось поманить Фэйзона рукой; вскоре казначей КЗГП занял кресло, в котором только что сидел его начальник.

Вулф хмуро глядел на него, и не удивительно. О чем еще его расспрашивать? Улыбка стерлась с лица Кэсса Фэйзона, и казалось сомнительным, что она когда-нибудь появится вновь.

— Без всяких предисловий, мистер Фэйзон, — заговорил Вулф. — Мистер Остер уже описал вам ситуацию. Это мистер Хенчи послал к вам мистера Воуна?

— Совершенно верно, — кивнул Фэйзон.

— В вашу комнату?

— Да.

— Вы были с ним наедине?

— Да.

— Вы встречались с ним до этого?

— Нет. Никто из нас до этого не видел его.

— Как долго пробыл он в вашей комнате?

— Не больше трех-четырех минут. Я не обратил внимания на время. Возможно, пять.

— Что было сказано между вами?

— Он нам все время говорил одно и то же. Хотел узнать, насколько интимными были отношения мисс Брук с мистером Уипплом. Все мы отвечали ему одно и то же: что не знаем. Он сказал, что кто-нибудь должен знать. Он был очень взволнован. Я направил его к мистеру Юингу.

Губы Вулфа были крепко сжаты. Он обернулся ко мне.

— Это похоже на фарс.

— Да, сэр. Они два часа обсуждали все это мистером Хенчи.

Идя к двери, я подумал, что при сложившихся обстоятельствах могу доставить себе небольшое удовольствие: возьму и посажу мисс Тайгер в красное кресло. Правда, может вмешаться (и конечно, вмешается) Вулф, поэтому я сперва попросил войти Хенчи, провел его к красному креслу, а уж затем пригласил всех остальных. Сол заранее приготовил достаточное количество стульев, так что я был от этого освобожден и мог разглядывать лицо Остера, который понял, что я перехитрил его. Это урегулировало мои отношения с Гарольдом Р. Остером. Мы стали врагами на всю жизнь, и меня это устраивало. Вулф оглядел их всех, одного за другим, начиная от Хенчи, сидящего крайним слева, до Моуд Джордан — на правом фланге, неподалеку от меня.

— На сегодня я закончил с вами, — сказал Вулф. — С вами, но не с расследованием дела, которым я занят. Положение не изменилось. Я ничего не вынес из беседы с мистером Хенчи, мистером Остером и мистером Фэйзоном, за исключением того, что вы представляете единый монолитный фронт. Вы утверждаете, что ваши вчерашние беседы с мистером Воуном были идентичны. Мне трудно поверить в это. Я верю…

— Я не согласна! — заявила Моуд Джордан.

— С чем вы не согласны, мисс Джордан?

— С вашими словами относительно идентичности наших бесед с мистером Воуном. Я знаю, о чем этот человек расспрашивал остальных, но меня он не спрашивал ни о чем. Он только сказал, что хочет видеть мистера Хенчи.

— Придя в комитет?

— Да.

— И он назвал вам свое имя?

— Конечно.

— А когда он уходил?

— Уходя, он не сказал ничего. — Она вздернула подбородок. — Позвольте мне сказать вам несколько слов. Вы травите этих людей, и это возмутительно. Вы запугиваете их только потому, что они — негры. А кто такой вы сами. Где вы родились?

Она была всего только телефонисткой, но никто не прервал ее, не раздалось и шепотка. Она работала в КЗГП безвозмездно и пожертвовала полтысячи долларов в фонд помощи детям Меджера Иверса.

— Вы готовы поддержать это обвинение, мистер Хенчи? — спросил Вулф.

— Нет. Я считаю, что вы неправы, но не могу сказать, что вы прибегаете к методам запугивания.

— Вы желаете что-нибудь добавить, мисс Джордан?

— Нет. Я остаюсь при своем мнении.

— Мистер Юинг, я с вами не беседовал. Желаете ли вы что-нибудь добавить?

— Нет, разве только, что я согласен с мистером Хенчи. Если вы считаете, что один из нас является убийцей, — вы ошибаетесь, но я не могу сказать, что вы запугиваете нас. Я знаю, что было бы с нами, узнай полиция о том, что он был у нас вчера. Вы известите их об этом?

— Мисс Тайгер, не желаете ли вы что-нибудь сказать.

— Нет, — едва слышно ответила она.

— Тогда все. На сегодня. Возможно, мне понадобится еще раз встретится с вами, и, конечно, я надеюсь увидеть одного из вас. Я бы многое сейчас отдал, чтобы узнать, кого именно. Отвечу на вопрос мистера Юинга — я не сообщу полиции о роковом визите мистера Воуна. Из простой вежливости, желаю вам всего хорошего. — Он откинулся в кресле, скрестил пальцы на толстом животе и закрыл глаза.

Меня удивил Остер. Не произнести ни одного слова. Он поднялся с места и направился в прихожую. Сол Пензер, стоявший возле книжных полок, последовал за ним. Остальные молча поднялись и пошли к выходу, я остался на месте. Их проводит Сол. Я могу помочь убийце надеть пальто, только хочу знать, когда я делаю это. Я взглянул на часы — 17.19. Вулф еще мог бы провести со своими орхидеями сорок минут, но, очевидно, он предпочел немного вздремнуть. Я сел, наблюдая, как вздымается его грудь ожидая (и, признаюсь, надеясь) увидеть, когда его губы начнут свое привычное упражнение, но тщетно. Шум в прихожей затих. Хлопнула дверь, в кабинет вошел Сол и сел в желтое кресло рядом со мной. Вулф все еще продолжал сидеть с закрытыми глазами.

— Я рад, что ты увидел ее, — обратился я к Солу. — Впредь я буду о ней много говорить, и тогда ты сможешь лучше оценить ее. Ты, конечно, согласен, что лучший способ достичь цели — это домогаться ее издали, но весь вопрос, из какой дали. Миля — это даль, но и ярд также, даже один дюйм. Хотел бы я лучше знать поэзию. Если бы я мог…

— Заткнись! — зарычал Вулф.

— Слушаюсь, сэр, — отозвался я. — Я только рассказывал Солу об одном-единственном из наших посетителей, который показался мне стоящим упоминания. Разве были и другие достойные?

— Нет. — Он выпрямился в кресле.

— Тогда не о чем спорить. И, следовательно, я могу продолжать беседу о мисс Тайгер.

— К черту!

— Может быть, мне уйти? — Сол поднялся с места.

— Нет. Когда у Арчи иссякнет его глупость, он может предложить что-нибудь дельное. Я — не могу. Это безнадежно. То, что Воун видел или говорил вчера, покрыто мраком. Один из этих шестерых людей либо убил его, либо ему известно, кто это сделал, но кто именно — узнать невозможно. Где-то существует еще какой-то человек, но и сотня детективов не отыщет его и за сто дней. Сол?

— Сожалею.

— Арчи?

— Сожалею и грущу.

— Два высококвалифицированных и умелых человека! Что вы собой представляете?! Пойдите куда-нибудь! Делайте что-нибудь! Или я должен просидеть здесь еще один вечер и отправиться спать, размышляя о нашем крушении? Размышляя в отчаянии, как позавчера над дифтонгами.

Сол и я обменялись взглядами. Наш гений, кажется, свихнулся. Чтобы отвлечь его, я спросил:

— Над дифтонгами?

— Да. Скудость имеющихся у нас данных почти равна нулю. Наши посетители не заслуживают ни малейшего внимания. Соедини меня с мистером Воуном.

Сперва я подумал, что он просто свихнулся, затем, сообразив, что существует еще старший Воун, который еще жив, и, возможно, дифтонги являются его хобби, а подошел к телефону. Может быть, мистера Воуна (ведь сын его еще не погребен) не окажется на службе, но я на всякий случай позвонил в корпорацию «Герон», и мне ответили, что его сегодня не будет. Тогда я набрал домашний номер. Его не подзывали к телефону, пока я не растолковал, что Ниро Вулф желает задать ему один вопрос, — я не сказал, что вопрос касался дифтонгов, — и минуту спустя он подошел к телефону.

— Я осмеливаюсь побеспокоить вас, мистер Воун, — сказал Вулф, — только потому, что имею отношение к смерти вашего сына в связи с расследованием обстоятельств гибели Сюзанны Брук. Я нуждаюсь в информации, сообщить которую можете только вы. Согласно опубликованным в прессе сообщениям, ваш сын окончил Гарвардский университет в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это правильно?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Чтобы перейти к следующему вопросу. Я бы не хотел в данный момент подробно объяснять вам суть дела, но возможно, это окажется полезным для выяснения личности убийцы. Знаете ли вы о знакомстве вашего сына с его однокурсником по имени Ричард Оулт? Оулт.

— Боюсь, что нет… Хотя, минутку… Да, да, знаю. Этот юноша застрелился в тот год, когда они окончили университет. Мой сын рассказывал об этом. Да, он довольно хорошо знал его. Но я не понимаю… Какая связь…

— Возможно, что никакой. Если мне удастся найти связь, тогда вы поймете. Не знаете ли вы, бывал ли ваш сын в доме Ричарда Оулта? Может быть, во время каникул?

— А где он жил?

— Эвансвиль, штат Индиана.

— Тогда нет, Питер там не бывал. Я в этом вверен. А у вас есть основания предполагать, что он бывал там?

— Нет. Весьма признателен, мистер Воун, за содействие. Если это приведет к чему-нибудь положительному, я тем самым отплачу вам за причиненное беспокойство.

Кладя трубку на рычаг, я не мог отвести от нее глаз. Я думал о дифтонгах. Надо будет навести справки. Слишком много лет прошло с тех пор, как я изучал эту премудрость в школе. В пятом классе? Или, может быть, в четвертом.

Мои размышления прервал Вулф.

— Соедини меня с мистером Друкером.

Снова я не сразу понял, чего он добивается. Прошло десять дней с тех пор, как я ел ростбиф и яблочный пирог с Отто Друкером, видным гражданином города Расина, в моей комнате в гостинице. Я отыскал номер телефона и заказал междугородный разговор. Когда Друкер подошел к телефону, я перекинулся с ним несколькими вежливыми фразами после чего передал трубку Вулфу. Друкер заметил, что ему приятно говорить с человеком, за чьей деятельностью он следит с интересом и восторгом.

Вулф от удовольствия хрюкнул.

— Но я могу потерять ваше уважение из-за дела, которым я сейчас занимаюсь. Вы можете оказать мне большую услугу. Надеюсь, что вы помните ваш разговор с мистером Гудвином.

— Конечно. Относительно Сюзанны Брук. Вы все еще занимаетесь этим делом?

— Да. Совершенно запутался в нем. Что вы можете сказать относительного молодого человека, застрелившегося на пороге дома Бруков?

— Не много. Я рассказал Гудвину все, что мне было известно. Я даже не запомнил его имени.

— Его звали Ричард Оулт. Не знаете ли вы, приезжал ли в Расин кто-либо из членов его семьи? Или кто-нибудь по поручению родных?

— Не знаю, но думаю, что нет. Насколько я помню, тело находилось здесь всего один или два дня, а затем гроб был отправлен. Не припоминаю, чтобы кто-нибудь приезжал за ним. Могу узнать.

— Не беспокоитесь. Если не ошибаюсь, мистер Гудвин говорил вам, чтобы вы распоряжались нами, если вам понадобится какая-либо информация отсюда.

— Он не произносил слова «распоряжаться», но сказал, что вы ответите взаимностью, и я высоко ценю вашу любезность. Мне нравится это «распоряжаться». Если вам что-нибудь понадобится — дайте мне знать. Я к вашим услугам.

Вулф поблагодарил и, положив трубку, оттолкнул от себя телефон, словно обиделся на него, как это и было в действительности. Затем он отодвинул кресло назад, поднялся и, подойдя к глобусу, повертел его и уставился в точку неподалеку от центра Соединенных Штатов Америки.

Минуту спустя он, не оборачиваясь, вопросил:

— Черт возьми, где находится этот Эвансвиль?

— Если вы нашли Индиану, то внизу, на реке Охайо.

Прошло еще десять секунд.

— Как туда добираться? — Он обернулся к Солу.

— Пожалуй, быстрее всего самолетом до Луизвиля. Но я должен вернуться до понедельника. В понедельник у меня есть дела, — сказал Сол.

— Туда отправится Арчи. Вы будете нужны мне здесь. Арчи, отыщи…

Он умолк, так как я повернулся к телефону и начал набирать номер справочной аэропорта.