Онлайн чтение книги Праздничный пикник
5

За все время работы у Вульфа я могу припомнить лишь пять случаев, когда он сокращал продолжительность своего дневного свидания с орхидеями; в тот день это случилось в пятый раз.

Если Вульфу и удалось что-то придумать, мне он об этом не сказал. Сведения, которыми я располагал, ограничивались указанием связаться с Саулом, Фредом и Орри, нашими палочками-выручалочками в тех случаях, когда требовалась подмога. Усевшись за письменный стол после обеда, Вульф порылся в бумагах, подсчитал количество пивных пробок, скопившихся за неделю в ящике, позвонил Фрицу, чтобы тот принес пива, но пить не стал, взял очередную книгу — «Падение» Альбера Камю, три-четыре раза откладывал ее в сторону, а потом брал снова. В промежутках Вульф смахивал со стола соринки кончиком пальца. Когда я включил радио, чтобы прослушать новости, Вульф дождался конца сводки и лишь потом протопал к лифту, чтобы подняться в оранжерею.

Позже, почти час спустя, я поймал себя на том, что тоже смахиваю со стола соринки, и отправился на кухню выпить стакан молока.

Когда в четверть шестого кто-то позвонил в дверь, я сломя голову ринулся в прихожую, по дороге спохватился, что это ни к чему, и подошел к двери уже нормальной поступью. Выглянув в окно с односторонним стеклом, я увидел на крыльце долговязого субъекта, худого, как древко флага, в давно не глаженном коричневом костюме и коричневой же шляпе. Я приоткрыл дверь, насколько позволяла цепочка. Внешность, конечно, для шпика малоподходящая, подумал я, но, кто знает, возможно, у окружного прокурора Делани и у начальника уголовного розыска Бакстера в последнее время начались сложности с кадрами.

— Да, сэр? — проскрипел я через щель.

— Я бы хотел видеть мистера Ниро Вульфа. Меня зовут Банау. Александр Банау.

— Хорошо, сэр. — Я снял цепочку и широко распахнул дверь, приглашая его войти. — Вашу шляпу, сэр. — Он отдал мне шляпу, и я положил ее на полку. — Сюда, пожалуйста. — Я провел его в кабинет, усадил в красное кожаное кресло и только тогда сообщил:

— Мистер Вульф сейчас занят. Я скажу ему, что вы пришли.

Я вышел в прихожую, поспешил на кухню, тщательно закрывая за собой двери, позвонил по домашнему телефону в оранжерею, и уже через три секунды — обычно на это требовалось секунд пятнадцать-двадцать — в мое ухо ворвался рык:

— Да?

— Гость. Старший официант Александр Банау.

Молчание, потом:

— Впусти его.

— Уже впустил. У вас есть предложения, чем мне его развлекать до шести часов?

— Нет. — Вновь молчание, уже более продолжительное. — Я сейчас спущусь.

Как я уже говорил, за всю мою карьеру такое случилось с ним в пятый раз. Я вернулся в кабинет, спросил гостя, не желает ли он чего-нибудь выпить, услышал в ответ «нет», а пару минут спустя раздался скрежет спускающегося лифта. Вскоре в прихожей послышались гулкие шаги, и в кабинете появился Ниро Вульф. Обойдя вокруг красное кресло, он протянул гостю руку.

— Мистер Банау? Я — Ниро Вульф. Рад вас видеть, сэр.

Я чуть не упал. Вульф терпеть не может здороваться за руку — и крайне редко удостаивает кого-либо подобной чести.

— Слушаю вас, сэр.

— Боюсь, что мне придется огорчить вас, — вздохнул Банау. — А мне бы не хотелось вас огорчать. Скажите, этот джентльмен, — кивок в мою сторону, — Арчи Гудвин?

— Да, сэр, это он.

— Значит, я огорчу и его, но ничего Доделать не могу. Я имею в виду трагическое происшествие во время вчерашнего праздничного пикника. Судя по сообщениям газет, полиция исходит из версии, что убийца проник в палатку сзади и скрылся тем же путем. Час назад я звонил на Лонг-Айленд, чтобы поинтересоваться, ничего ли не изменилось, и мне ответили, что все остается по-прежнему.

Банау прокашлялся. У меня чесались руки схватить его за длинную и тонкую, как у журавля, шею и хорошенько тряхнуть. Он вновь заговорил:

— В тех же газетах сказано, что вас с мистером Гудвином тоже вызывали на допрос, и я сделал вывод, что мистер Гудвин не поставил вас в известность о беседе с моей супругой, которая сидела в машине позади палатки. Я находился среди зрителей и слушал вашу речь, которая была прервана криком из палатки. Когда началось столпотворение, я с трудом пробился сквозь толпу к нашему «плимуту», сел в него и уехал. Я не люблю шум и суматоху. Только дома жена сказала мне о разговоре с мистером Гудвином. Она предпочитает не отвлекать меня, когда я за рулем. Она сказала, что мистер Гудвин подошел к ней и обратился через окно. Он спросил…

— Прошу прощения, — перебил Вульф. — Ваше предположение, что мистер Гудвин не поставил меня в известность об этой беседе, беспочвенно. Он мне все рассказал.

— Что? — вскинулся Банау. — Рассказал?

— Да, сэр. Если позволите…

— Значит, вам известно, что моя жена абсолютно уверена, что во время выступлений никто не заходил в палатку сзади? Никто, кроме вас и мистера Гудвина? Ведь она именно это ему сказала!

— Да, я знаю. Но если вы…

— И вы не сообщили в полицию?

— Нет еще. Я бы хотел…

— Тогда у нее нет выбора. — Банау встал. — Это еще хуже, чем я ожидал. Она должна немедленно связаться с полицией. Какой ужас, человек вашего положения, да еще и другие… Ужасно, но долг есть долг. Закон прежде всего.

Он повернулся и зашагал к двери.

Я вскочил со стула.

Мне ничего не стоило сграбастать его и скрутить в бараний рог, но меня остановило выражение лица Вульфа. На нем отчетливо отразилось облегчение; он даже выглядел довольным. Я стоял и таращился на него, забыв закрыть рот, пока не хлопнула входная дверь. Я вышел в прихожую, убедился, что худосочный официант не прихватил по ошибке мою шляпу, запер дверь и вернулся в кабинет.

— Никак у нас радость? — осведомился я. — Не желаете поделиться?

Вульф с шумом втянул в себя воздух, прополоскал легкие и выдохнул.

— Возможно, ты прав, — изрек он. — В жизни я еще столько не унижался. Выпрыгивал из шкуры при каждом телефонном звонке. А ты заметил, как быстро я снял трубку, когда ты позвонил в оранжерею? Боялся, черт побери, боялся даже дойти до термальной, чтобы полюбоваться на ренантеру имшоотиана! Теперь мы, по крайней мере, знаем, на чем стоим.

— Угу. И где скоро очутимся. Будь я на вашем месте, я бы задержал его хотя бы для того, чтобы сказать…

— Замолчи!

Я повиновался. Порой я и сам понимаю по тону Вульфа, что лучше оставить его в покое; а самым безошибочным признаком этого я считаю такое его состояние, когда он откидывается на спинку кресла, плотно зажмуривает глаза и начинает поочередно втягивать и выпячивать губы. Это означает, что его мозг уже перескочил через звуковой барьер. Однажды, во время особенно трудного случая, Вульф просидел так целый час, беспрерывно шевеля губами. Я смирно сидел за столом, решив, что нужно держаться ближе к телефону.

На этот раз Вульфу хватило восьми минут — возможно, он боялся, что часа у него нет. Он раскрыл глаза, выпрямился и заговорил:

— Арчи, он сказал тебе, где находится его жена?

— Нет, он мне вообще ничего не сказал. Должно быть, приберегал для вас. Насколько я знаю, она могла сидеть за углом в аптеке, ожидая его сигнала, чтобы позвонить в полицию.

Вульф хрюкнул.

— Тогда нужно срочно убираться отсюда. Я хочу выяснить, кто из них убил Холта, прежде чем нас арестуют. Мотив и улики могут подождать; сейчас главное — изобличить убийцу и передать его в лапы Делани. Где Саул?

— Дома, ждет инструкций. А Фред и Орри…

— Нам хватит одного Саула. Позвони и скажи, что мы выезжаем к нему. А где может проходить встреча, на которую поехал мистер Веттер?

— Полагаю, что на студии.

— Вызови его. Если мисс Корби там, то и ее тоже. И пригласи всех остальных. Ты должен найти их раньше, чем до них доберется мистер Делани. Они должны незамедлительно собраться у Саула. Как можно скорее. Скажи, что они смогут лично задать вопросы свидетельнице и что дело отчаянной срочности. Если кто-нибудь заупрямится, я сам поговорю…

Я уже снял трубку и набирал первый номер.