Онлайн чтение книги Премия за риск (сборник)
Премия за риск

Редер очень осторожно приподнял над подоконником голову. Успел заметить пожарную лестницу, спускающуюся в тесный проулок, а в самом низу изношенную в хлам детскую коляску и три мусорных бака.

Моментально из-за бака вынырнула обтянутая черным рукавом, сжимающая что-то блестящее рука. Редер распластался на полу. Пробив окно, пуля вошла в потолок и осыпала беглеца штукатуркой.

Значит, через проулок не уйти. Окно, как и дверь, под прицелом.

Долговязый мужчина лежал на растрескавшемся линолеуме, и глядел на пулевую дырку в потолке, и ловил проникающие сквозь дверь звуки. Вот уже двое суток он не брился; глаза налились кровью; морщины казались еще глубже из-за грязи и усталости. Отражался на его лице и страх: тут напряжен мускул, там дергается нерв. Но вопреки всему теперь это было лицо человека решительного – постоянное ожидание смерти изменило характер Редера.

В проулке его караулит стрелок, еще два – на лестнице. Он в западне. Его уже можно считать покойником!

«Все же я пока дышу и двигаюсь, – размышлял Редер, – но это лишь благодаря нерасторопности смерти. Через считаные минуты она разберется со мной. Наделает дырок в голове и туловище, эффектно пропитает одежду кровью, раскинет руки и ноги в нелепой позе кладбищенского балета…»

Он с силой закусил губу. Ему хотелось жить. Должен же быть путь к спасению!

Перевернувшись на живот, он тщательно осмотрел грошовую квартирку, в которую его загнали убийцы. Кругом грязь, кран – только для холодной воды. Сущий гроб, а не комната. Единственная дверь – не выход, как и пожарная лестница.

Правда, есть еще крохотная, даже без окошка, ванная…

Он заполз в эту ванную и встал. Увидел в потолке дыру с неровными краями. Шириной она дюйма четыре. Если получится расширить и пролезть в верхнюю квартиру…

Раздался глухой удар. Убийцы теряют терпение – уже взялись дверь высаживать.

А Редер все смотрел на потолок. Бесполезно. Увеличить отверстие под ширину своего тела он никак не успеет.

Громко крякая при каждом ударе, враги ломились в дверь. Долго замок не продержится, а может, раньше вылетят из гнилой коробки петли. А когда упадет дверь, войдут двое с ничего не выражающими лицами, стряхивая пыль с курток…

Но ведь должен кто-нибудь прийти на помощь!

Он выхватил из кармана крошечный телеприемник. Изображение расплывалось, однако возиться с настройкой Редер не стал. Слышимость нормальная, и это главное.

Хорошо поставленным голосом Майк Терри обращался к своей широчайшей аудитории:

– …В какой-то убогой дыре. Да, сограждане, нашему Джиму Редеру сейчас несладко. Как вы помните, он под вымышленным именем поселился в третьесортной бродвейской гостинице. И когда уже совсем поверил, что беда миновала, коридорный опознал его и известил банду Томпсона…

Под шквалом ударов трещала дверь. Редер сжимал в руках миниатюрный телевизор и слушал.

– Джим Редер был на волосок от гибели, когда убегал из той гостиницы. Преследуемый по пятам, он заскочил в дом из темно-коричневого песчаника, Вест-Энд-авеню, сто пятьдесят шесть. Намеревался уйти от погони по крышам. И ведь у него могло получиться! Да-да, дорогие телезрители, у нашего Джима был бы шанс, не окажись чердачная дверь на замке. Тут бы ему и конец, но подвернулась квартира номер семь, незапертая и незанятая. Беглец проник в эту квартиру… – Терри сделал драматическую паузу, а затем торжествующе грянул: – И угодил в ловушку! Теперь он точно крыса в клетке! А банда Томпсона ломает дверь! Пожарный выход перекрыт! Наша съемочная бригада, расположившаяся в соседнем здании, сейчас даст увеличенное изображение. Смотрите, друзья мои, смотрите! Это что же получается, у Джима Редера не осталось никакой надежды на спасение?

«Никакой надежды?» – беззвучно повторил Редер, обливаясь смертным потом в тесной душной клетушке и слушая размеренные удары в дверь.

– Нет-нет, подождите-ка! – воскликнул Майк Терри. – Джим Редер, не падай духом! Продержись еще чуть-чуть! По линии, выделенной для добрых самаритян, поступил срочный звонок от нашего телезрителя. Джим, кажется, этот человек способен тебе помочь. Эй, Джим Редер, ты меня слышишь?

Редер ждал, внемля жалобному взвизгиванию петель.

– Итак, сэр, вам слово, – сказал Майк Терри. – Извольте представиться.

– Чего? А… Феликс Бартолемью меня зовут.

– Не волнуйтесь, мистер Бартолемью. Излагайте.

– Ага, сейчас… Мистер Редер, я вот что сказать хочу, – звучал в эфире дребезжащий старческий голос. – Сто пятьдесят шесть по Вест-Энд-авеню – это мой прежний адрес. Ей-богу, та самая квартира, куда вас загнали. И в ванной, чтоб вы знали, имеется окошко, только вы его не видите, потому как закрашено. Но ежели поискать, обязательно…

Торопливо затолкав телеприемник в карман, Редер разглядел контуры окошка и ударил ногой. Брызнуло стекло, в пробоину хлынул солнечный свет. Очистив раму от осколков, он рискнул высунуть голову.

Далеко внизу – бетонный двор.

Петли наконец сорвались. Редер услышал, как распахнулась дверь. Он быстро вылез наружу, повисел секунду-другую на кончиках пальцев и отпустил подоконник.

Удар был оглушителен. Кое-как Редер поднялся на ноги; перед глазами все плыло. В проеме окна, из которого он только что выпрыгнул, появилась физиономия.

– Не спеши радоваться, – сказал бандит, высовываясь до пояса и старательно наводя короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра.

В ванной хлопнула дымовая граната.

Пуля киллера ушла в молоко. Выругавшись, он обернулся. Еще несколько гранат упало во двор, и Редер исчез в дыму.

Но он слышал, как телевизор в его кармане кричит взволнованным голосом Майка Терри:

– А теперь беги! Беги со всей силы, Джим Редер! Спасайся, пока не рассеялся дым! И скажи спасибо доброй самаритянке Саре Уинтерс, проживающей в Броктоне, штат Массачусетс, по адресу Эдгар-стрит, триста сорок один. Это она пожертвовала пять дымовых гранат и наняла специалиста, чтобы их подбросить. – Сбавив тон, Терри продолжил: – Миссис Уинтерс, сегодня вы спасли человеческую жизнь. Не согласитесь ли рассказать нашей аудитории, как получилось, что…

Больше Редер слушать не мог. Он бегом пересек задымленный двор, проскочил под веревками с вывешенным на просушку бельем и очутился на широкой улице.

Он шагал по Шестьдесят третьей, сильно сутулясь, чтобы казаться меньше ростом, и пошатываясь от изнеможения. Голова кружилась – сказывались недоедание и недосыпание.

– Эй, вы!

Редер остановился и повернулся на голос. На ступеньках дома из темно-коричневого песчаника сидела хмурая женщина.

– Вы же Редер? Тот самый, которого пытаются убить?

Он пошел дальше.

– Заходите, – позвала женщина.

Возможно, она заманивала в ловушку. Но Редер понимал, что не может не полагаться на щедрость и добросердечность обывателей. Он сам один из них, типичный образчик и представитель – среднестатистический человечек, попавший в беду. Без помощи сограждан ему долго не протянуть. А пока общество на его стороне, никакой враг не страшен.

«Доверяй простым людям, – внушал ему Майк Терри. – Они не откажут в содействии».

Редер направился за женщиной в гостиную. Велев ему сесть, она прошла в кухню и почти тотчас вернулась с тарелкой тушеного мяса. Пока он ел, хозяйка дома стояла рядом и наблюдала. Так в зоопарке глядят на уплетающую орехи обезьяну.

Из кухни появились двое детей, они тоже уставились на Редера. А из спальни вышли трое в спецовках и направили на него телекамеру. В гостиной стоял большой телевизор. Подчищая тарелку, Редер смотрел на голову Майка Терри и слушал его сильный, искренний, взволнованный голос:

– Вот он, друзья, перед вами. Джиму Редеру впервые за двое суток удалось поесть досыта. Благодаря самоотверженной работе нашей съемочной группы вы это видели собственными глазами! Парни, вы молодцы… Дорогие телезрители, нашему Джиму Редеру предоставила кратковременное убежище миссис Вельма О’Делл, проживающая в доме триста сорок три на Шестьдесят третьей улице. Спасибо вам, добрая самаритянка О’Делл! До чего приятно видеть, как люди из всех слоев общества принимают близко к сердцу судьбу Джима Редера!

– Вам следует поспешить, – сказала миссис О’Делл.

– Да, мэм, – кивнул Редер.

– Мне не нужны перестрелки в моем доме.

– Я уже почти закончил, мэм.

– Ма, его что, убить хотят? – спросил один из детей.

– Замолчи! – рявкнула на него миссис О’Делл.

– Она права, Джим! – нараспев вещал Майк Терри. – В самом деле стоит поторопиться. Твои убийцы рядом, и нет оснований считать их дураками. Да, они злобные, порочные, даже чокнутые! Но не глупые. Они идут по кровавому следу… А кровь, Джим, течет из твоей рассаженной ладони.

Надо же, Редер даже не заметил, как поранил руку о подоконник.

– Давайте забинтую, – предложила миссис О’Делл.

Редер встал и протянул руку для перевязки. Потом женщина вручила ему коричневый пиджак и серую шляпу с мягкими полями.

– Это мужнин, – сказала она.

– Сограждане, Джим переодевается! – восторженно вскричал Майк Терри. – Это что-то новенькое. Маскировка! Осталось семь часов. Если продержится этот срок, он спасен!

– А теперь уходите! – велела миссис О’Делл.

– Ухожу, мэм, – кивнул Редер. – Спасибо.

– Знаете, а я вас считаю глупцом, – сказала она. – Будь у вас хоть капля ума, вы бы в это не впутались.

– Да, мэм.

– Просто не стоит овчинка выделки.

Редер еще раз поблагодарил ее и ушел. Он дошагал до Бродвея, на метро доехал до Пятьдесят девятой улицы, потом на автобусе до Восемьдесят шестой. Там купил газету и сел на прямой поезд метро до Манхэссета.

Он глянул на часы. Еще шесть часов с половиной…

Поезд с шумом несся под Манхэттеном. Редер дремал, пряча под газетой забинтованную руку; шляпа была надвинута на брови. Неужели он до сих пор не опознан? Неужели удалось оторваться от бандитов Томпсона? Или кто-то прямо сейчас звонит им?

«В этом случае, – сонно думал он, – я все равно что искусно гальванизированный труп. Хожу, дышу, но только благодаря тому, что смерть не спешит взяться за меня всерьез. Смерть, почему ты такая копуша? Джим Редер, покойник, вот уже сколько часов на ногах, даже на вопросы сограждан отвечает, вместо того чтобы мирно лежать в могиле».

У Редера вдруг распахнулись глаза. Приснилось что-то… малоприятное. А что именно, не вспомнить.

Он снова смежил веки и вспомнил – не без удивления – свою прежнюю беззаботную жизнь.

Беззаботной она была два года назад. Молодой, приятной наружности, он работал помощником у водителя грузовика. Никакими особыми талантами Редер не обладал. Излишняя скромность не позволяла ему предаваться смелым мечтам.

А вот напарник, коротышка с непроницаемым лицом, помечтать любил: «Джим, а почему бы тебе не попытать счастья в телешоу? Будь у меня твоя внешность, я бы непременно попробовал. Там как раз таких и ценят: обыкновенных, среднестатистических, не хватающих с неба звезд. Участники все будто на подбор заурядные – должно быть, именно такие зрителям по нраву. Так отчего бы не сходить на кастинг?»

Редер заинтересовался. Кое-что ему разъяснил владелец местного магазина телевизоров: «Видишь ли, Джим, зрителю давно надоели накачанные бойцы с молниеносными рефлексами и профессиональным бесстрашием. Глядя на такого парня, разве будешь сопереживать ему? Захочешь ли отождествлять себя с ним? Нет, людям подавай что-нибудь волнующее, и они не поверят ловкачу, который за пятьдесят тысяч в год возьмется щекотать им нервы. А ты думал, почему организованный спорт в таком упадке? Зато телевизионные игры на выживание расцвели буйным цветом».

«Понятно», – сказал Редер.

«Шесть лет назад, Джим, конгресс принял закон о добровольном самоубийстве. А перед тем престарелые сенаторы много судили и рядили о свободе воли, о праве личности на самоопределение. Все это чушь собачья, чтоб ты знал. Хочешь, скажу, для чего понадобился этот закон? Чтобы своей жизнью в телеиграх могли рисковать не только профи, но и дилетанты. В былые времена только профессиональный боксер, футболист или там хоккеист мог рассчитывать на то, что ему выбьют мозги легально и за деньги. Теперь же, Джим, такая возможность есть и у обычных парней вроде тебя».

«Понятно», – повторил Редер.

«И это прекрасная возможность! Не упусти же ее! Ты ничем не лучше других. Что по силам тебе, по силам любому. Ты средний, и этим все сказано. Мне кажется, экстремальное телешоу – это твоя судьба».

В кои-то веки Редер позволил себе размечтаться. И впрямь телешоу казалось прямой дорогой к богатству для симпатичного молодого мужчины, не обладающего какими-либо особенными талантами или навыками. Он написал в редакцию телеигры под названием «Азарт». К письму прилагалась фотография.

«Азарт» заинтересовался его особой. Канал Джи-би-си навел справки и пришел к заключению: Редер достаточно зауряден, типичен и неблистателен, чтобы удовлетворить самого взыскательного телезрителя. Его родственники и друзья также прошли проверку. Наконец он получил приглашение в Нью-Йорк, на собеседование с мистером Мулайном.

Темнокожий, напористый, Мулайн за разговором жевал резинку.

«Годитесь! – отчеканил вдруг он. – Но не в „Азарт“, а в „Дребезги“. Это дневная получасовая передача на Третьем канале».

«Класс!» – воскликнул Редер.

«Не благодарите. Если займете первое или второе место, получите тысячу долларов, и даже проигравшему полагается утешительный приз в сто зеленых. Но это не важно».

«Не важно, сэр?»

«„Дребезги“ – мелочь. В сети Джи-би-си это просто испытательная площадка. Игрокам, вышедшим на первое и второе место, мы предлагаем участие в шоу „Чрезвычайная ситуация“. Там ставки куда серьезнее».

«Да, сэр, я знаю».

«И если вы хорошо покажете себя в „Чрезвычайной ситуации“, вас ждут игры первого класса, такие как „Азарт“ и „Подводные страсти“, а это уже вещание на всю страну и огромные призы. Ну а дальше открываются поистине великие перспективы. Как далеко вы продвинетесь, зависит только от вас».

«Сэр, я сделаю все, что в моих силах», – пообещал Редер.

На минуту перестав жевать, Мулайн произнес чуть ли не благоговейно:

«Джим, знайте: вы способны выиграть. И не забывайте об этом. Вы человек из народа, а народ может все!»

Услышав эти слова, Редер даже пожалел миссис Мулайн, темнокожую, лупоглазую, с пышной прической. Она-то явно не из народа человек.

Стороны обменялись рукопожатиями. Затем Редер подписал бумагу, снимающую с Джи-би-си любую ответственность в случае утраты им жизни, конечностей или рассудка в ходе состязаний. Расписался он и в другом документе – о подчинении Закону о добровольном самоубийстве. Простая формальность, но ее соблюдения требовали юристы.

Через три недели он появился в «Дребезгах».

По форме это были классические автогонки. Неопытные водители рассаживались по мощным американским и европейским спортивным машинам и на скорости двести миль в час мчались по сложнейшей трассе. Редер, трясясь от страха, врубил не ту передачу, и его «мазерати» рванул с места.

Гонки эти вспоминались ему как кошмарный сон, заполненный ревом мотора и дымом от покрышек. Он держался позади, предоставляя другим, чересчур рьяным, расшибаться всмятку о надолбы на крутейших поворотах. И оказался третьим, после того как мчавшийся впереди «ягуар» врезался в «альфа-ромео» и обе машины улетели на вспаханное поле. Когда до финиша оставались три мили, он ударил по газам, но соперник никак не желал его пропускать. На s-образном повороте Редера снесло с трассы, но он ухитрился вырулить обратно и даже каким-то чудом остался третьим. За пятьдесят ярдов до финиша у лидера сломался коленвал, и Джим занял второе место.

Он разбогател на тысячу долларов, а еще получил четыре письма от поклонников и вязанные ромбиком носки от какой-то старушки из Ошкоша. И его пригласили в «Чрезвычайную ситуацию».

Эта передача не имела состязательного характера, а делала упор на личную инициативу. От дозы не вызывающего привыкания наркотика Редер потерял сознание, а очнулся в кабине маленького самолета. Автопилот держал высоту десять тысяч футов, но топливо почти закончилось, и отсутствовал парашют. Других вариантов, кроме попытки сесть, не предусматривалось.

Редер осторожно поэкспериментировал с управлением. Вспомнилось, как неделю назад игрок очухался на борту подлодки, открыл не тот клапан и утонул. Тысячи и тысячи глаз зачарованно следили за этим среднестатистическим индивидуумом – на его месте любой действовал бы точно так же. Все, что мог предпринять игрок, было по силам и телезрителям. Он выступал как типичный представитель народа.

То, что в конце концов совершил Редер, посадкой самолета можно назвать лишь с большой натяжкой. Машина несколько раз перевернулась, но пристяжной ремень выдержал. И вопреки ожиданиям не взорвался топливный бак.

Место аварии покидал шатающийся обладатель двух сломанных ребер, трех тысяч долларов и возможности после излечения выступить в шоу «Тореро».

Ну наконец-то перворазрядная игра на экстремальное выживание! Победителю в «Тореро» полагалось десять тысяч. И всего-то нужно заколоть шпагой черного боевого быка с фермы «Миура», как это делает настоящий обученный матадор. Съемки ведутся в Мадриде, поскольку в Соединенных Штатах бой быков запрещен. Зато не запрещено транслировать передачу на всю страну.

Редеру досталась хорошая куадрилья. Пикадорам нравился рослый флегматичный американец, и они честно орудовали пиками, чтобы ослабить быка. Бандерильерос постарались загонять его до изнеможения, прежде чем вонзили свои бандерильи. А второй матадор, унылый выходец из Альхесираса, так виртуозно орудовал капоте, что едва не сломал торо шею.

Но когда ими все было сказано и сделано, на арене остался Джим Редер, неловко держащий в левой руке мулету, а в правой шпагу. Лицом к лицу с тонной окровавленной широкорогой черной смерти.

«Бей в легкое, омбре! – донесся чей-то крик. – Не геройствуй, в легкое коли!»

Но Джим помнил совет, услышанный в Нью-Йорке от инструктора: надо целить над рогами, чтобы попасть в шею между лопатками.

Он и ударил над рогами. Клинок отскочил от кости, и бык опрокинул незадачливого тореро на спину. Чудом не погибший Редер поднялся на ноги, взял другую шпагу и ткнул с закрытыми глазами – опять же норовя попасть между лопатками. Должно быть, за этой авантюрой наблюдал тот самый бог, что покровительствует детям и дуракам: клинок вошел как раскаленная иголка в масло, и бык, озадаченно посмотрев на своего убийцу, повалился на песок.

Джиму выплатили десять тысяч, а сломанная ключица зажила очень быстро. Пришли письма от двадцати трех поклонников, в том числе от девицы из Атлантик-Сити, – на ее пылкое приглашение он не откликнулся. А еще его спросили, не желает ли он принять участие в новой игре.

Основательно подрастерявший былую наивность, Редер уже понял, что до сих пор чудовищный риск приносил ему смешные деньги. Но теперь впереди ждет большой куш. Если уж помирать, то ради чего-то стоящего.

Он выступил в «Подводных страстях» – передаче, спонсируемой «Мылом прекрасной леди». С маской, респиратором, грузовым поясом, ножом и ластами он окунулся в теплые воды Карибского моря. Его и еще четырех участников состязания сопровождала клетка со съемочной группой. Предстояло обнаружить и поднять припрятанное спонсорами сокровище.

Дайвинг – не слишком рискованное занятие, но устроители, блюдя интересы зрителей, добавили в действо перчику. На этом участке моря кишмя кишели гигантские моллюски, мурены, разномастные акулы, спруты-великаны, ядовитые кораллы и прочие подводные враги рода человеческого.

Состязание получилось волнующим. Клад в глубокой расселине посчастливилось найти жителю Флориды, но одновременно мурене посчастливилось найти его самого. Добычей завладел другой пловец, вскоре ставший добычей акулы. Чистейшей синевы вода замутилась кровью, однако картинка на экранах цветных телевизоров от этого только выиграла. За падающим на дно кладом устремился Редер, не обращая внимания на острую боль в ушах, схватил приземлившийся на колонию кораллов ларец, сбросил грузовой пояс и поспешил обратно. В тридцати футах от поверхности ему пришлось выдержать схватку с четвертым участником состязания. Дрались ножами, и противник изловчился полоснуть Джима по груди. Тогда Редер, выказав хладнокровие опытного игрока, бросил нож и сорвал с лица врага респиратор.

Это решило поединок в его пользу. Редер всплыл и предъявил добычу наблюдателям на ближайшем судне. В ларце оказалось «Величайшее из сокровищ мира» – упаковка с «Мылом прекрасной леди».

За свой подвиг он получил двадцать две тысячи долларов в наличных деньгах и ценных подарках, а еще триста восемь восторженных писем от фанатов и интересное предложение от девушки из Мэйкона, которое он серьезно обдумывал в больнице, где ему бесплатно зашивали лопнувшую барабанную перепонку, лечили ножевую рану и выгоняли из организма яд коралла.

Но больше всего его обрадовало предложение участвовать в самом крупном экстремальном телешоу – «Премии за риск».

Как выяснилось вскоре, прежние неприятности были цветочками…

Резкая остановка поезда прервала раздумья Редера. Он поправил шляпу и увидел стоящего через проход мужчину, который косился на него и что-то шептал своей толстой спутнице. Неужели узнали?

Как только открылась дверь, Джим встал и посмотрел на часы.

Еще пять часов!

На станции «Манхэссет» он сел в такси и велел отвезти его в Нью-Сейлем.

– В Нью-Сейлем? – переспросил водитель, глядя на него в зеркальце заднего вида.

– Правильно.

Водитель буркнул в рацию:

– У меня пассажир до Нью-Сейлема. Да-да, в Нью-Сейлем еду.

Они тронулись. Редер хмурился, гадая, не были ли слова сигналом. Конечно, доклад таксиста своему диспетчеру – обычное дело, но как-то подозрительно звучал голос этого типа…

– Остановите, я выйду, – потребовал он.

Заплатив водителю, он двинулся по узкому проселку, петлявшему среди леска – слишком чахлого и редкого, чтобы давать укрытие. Редер шагал и искал, где бы спрятаться.

Приближался тяжелый грузовик. Джим не останавливался, он лишь надвинул шляпу пониже на лоб. Когда машина была совсем близко, телевизор крикнул из кармана:

– Берегись!

Редер бросился в придорожную канаву. Грузовик пронесся мимо, едва не задев его, и остановился под визг тормозов.

– Вот он! – заорал водитель. – Стреляй, Гарри! Стреляй!

Джим со всех ног бросился в лес. Летевшие вдогонку пули сбивали листья с деревьев.

– Ну вот, опять! – говорил тонким от волнения голосом Майк Терри. – Похоже, наш Джим Редер поддался ложному чувству безопасности. Зря ты так, Джим! Напрасно забыл, что на кону твоя жизнь, что убийцы не считают ворон. Будь осторожен, старина, тебе надо продержаться еще четыре с половиной часа!

– Клод, Гарри, садитесь в машину, обгоните его, – распорядился водитель. – Возьмем в клещи.

– Джим, они берут тебя в клещи! – закричал Майк Терри. – Но пока еще не взяли! И у тебя есть возможность поблагодарить добрую самаритянку Сьюзи Петерс из Саут-Оранджа, Нью-Джерси, проживающую в доме двенадцать по Эльм-стрит, – это ее предостерегающий возглас ты услышал за миг до того, как тебя едва не сбил грузовик. Сограждане, над сценой появился вертолет нашей студии. Теперь вы можете видеть убегающего Джима и преследующих, окружающих его убийц…

Преодолев сто ярдов леса, Редер очутился возле бетонной автострады; до следующей опушки отсюда было далеко. Позади бежал среди деревьев один из убийц. Через милю на трассу сбоку выехал грузовик и направился к Джиму.

С другой стороны приближалась легковушка. Запаленно дыша, Редер выбежал на автостраду. Машина остановилась.

– Скорее! – крикнула сидевшая за рулем блондинка.

Редер нырнул в салон, и лобовое стекло продырявила пуля. Девушка развернулась и поехала в противоположном направлении. Она до отказа выжала педаль газа и едва не сбила оказавшегося на пути убийцу.

Грузовик так и не успел приблизиться на дистанцию выстрела.

Редер откинулся на спинку сиденья и зажмурился. Девушка сосредоточилась на вождении; то и дело она поглядывала в зеркало заднего вида на грузовик.

– И снова посторонний человек приходит на выручку Джиму Редеру! – в экстазе голосил Майк Терри. – Его выхватила прямо из пасти у смерти добрая самаритянка Дженис Морроу, жительница Нью-Йорка, Лексингтон-авеню, четыреста тридцать три. Сограждане, вы видели раньше что-нибудь подобное? Вы восхищены тем, как мисс Морроу пронеслась под ливнем пуль и спасла Джима Редера от верной смерти? У нас еще будет время взять интервью у мисс Морроу и выяснить, какие чувства испытывала она в ту роковую минуту. А теперь, пока Джим Редер мчится то ли к своему спасению, то ли навстречу новой беде, послушайте рекламу от нашего спонсора. Оставайтесь с нами! Джиму необходимо продержаться четыре часа и десять минут, за это время может случиться все, что угодно!

– Ну вот, сейчас мы не в эфире, – сказала девушка. – Редер, какого черта?

– А? – не понял Джим.

Девушке было чуть за двадцать, она выглядела деловитой, привлекательной и невинной. Редер отметил и правильные черты лица, и стройную фигуру. Не укрылось от него также, что спасительница рассержена.

– Мисс, даже не знаю, как вас благодарить…

– К делу, – перебила Дженис Морроу. – Я не самаритянка, я работаю на Джи-би-си.

– Так это передача меня спасла?

– Тебе не откажешь в логике.

– Но почему?

– А потому, Редер, что это дорогое шоу. Мы должны в лепешку разбиться, но сделать достойную игру. Если упадут рейтинги, вся наша команда пойдет на улицу леденцами торговать. А от тебя никакой помощи.

– То есть? Вы о чем?

– О том, что ты не игрок, а горе луковое. Из-за тебя нас ждет провал, фиаско. Может, ты самоубийство задумал? Или не читал руководства по выживанию?

– Я делаю все, что могу.

– Уже раз десять Томпсоны могли с тобой разделаться. Мы им велели не увлекаться, потянуть время. Но это все равно что стрелять в глиняного голубя высотой шесть футов. Томпсоны пошли нам навстречу, да только больше они притворяться не могут. Если бы я не вмешалась, им бы пришлось бить наверняка.

Редер оторопело глядел на свою спасительницу – такая красотка и такие речи! Девушка покосилась на него и снова сосредоточилась на дороге.

– Не надо так на меня таращиться, – буркнула она. – Рисковать ради денег – это твое решение. И деньги огромные. Ты знал, дружок, на что шел, так что поздно корчить из себя наивного бакалейщика, обнаружившего, что за ним гонятся гадкие уголовники. У нас совсем другой сюжет.

– Понимаю, – вздохнул Редер.

– Не сумел хорошо пожить, так сумей хорошо умереть.

– Конечно, вы не всерьез…

– Не будь слишком уверен в этом. Еще три часа сорок минут до конца шоу. Доживешь до победы – прекрасно, заберешь приз. Ну а если не судьба выиграть, так хотя бы заставь убийц хорошенько побегать за тобой.

Редер кивнул, пристально глядя на девушку.

– Через несколько минут мы вернемся в эфир. Я имитирую поломку двигателя и высажу тебя. Томпсоны уже спущены с поводка – прикончат при первой возможности. Это понятно?

– Да, – ответил Редер. – Если выкарабкаюсь, можно будет с вами встретиться?

Она насупилась:

– Ты что, издеваешься?

– Нет, просто хочу увидеться. Так можно или нет?

В ее глазах злость уступила любопытству.

– Не знаю даже… Забудь, сейчас не до того. По-моему, лес справа – то, что тебе нужно. Готов?

– Да. Так где я смогу вас найти? Потом, когда все закончится?

– Ох, Редер, почему ты меня не слушаешь? Иди по лесу, увидишь промытый дождем овраг. Он невелик, но все же укрытие.

– Где вас можно найти? – повторил Редер.

– В телефонном справочнике Манхэттена. – Она остановила машину. – А теперь, Редер, беги.

Джим открыл дверцу.

– Подожди. – Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. – Удачи, дурень ты этакий. Позвони, если жив будешь.

В следующую секунду он уже бежал по лесу. Миновал березу и сосну, затем разноуровневый дом, мельком заметив лица зевак в панорамном окне. Должно быть, кто-то из жильцов позвонил бандитам: когда Джим добрался до промоины, преследователи оказались совсем рядом.

«Спокойные, вежливые, законопослушные люди, но они не хотят, чтобы я убежал, – печально подумал Редер. – Они хотят увидеть убийство. Или, на худой конец, как я чудом избегну смерти. Для них это почти одно и то же».

Он спустился в овражек и залег в густом кустарнике. На обоих краях промоины появились Томпсоны, они шли медленно, высматривая любое шевеление. Когда убийцы поравнялись с Редером, он затаил дыхание.

Вдруг хлопнул револьвер. Но это всего лишь застрелили подвернувшуюся белку. Она недолго попищала и затихла.

Редер, лежа в кустах, слышал шум повисшего студийного вертолета. Возможно, сверху на беглеца смотрят камеры. Опять можно надеяться на помощь добрых самаритян?

Он перевернулся на спину, лицом к вертолету. Принял благочестивую мину, сложил ладони перед грудью. У каждого человека есть право на молитву, но лучше это делать молча – публике по нраву показная религиозность. И молитва должна быть настоящая. Однажды среди зрителей нашелся чтец по губам и разоблачил притворщика, который беззвучно шептал таблицу умножения. Помощи этот игрок не получил.

Закончив молиться, Редер посмотрел на часы. Осталось два часа.

Нет, он не желал умирать. Сколько бы за это ни платили, цена недостаточна. Он просто чокнутый, законченный безумец, если влез в такую авантюру…

Джим знал, что не обманет себя. Он прекрасно помнит, что находился в здравом уме, принимая роковое решение.

Неделю назад он стоял на сцене в студии «Премии за риск», моргал в ярком свете софитов, и Майк Терри пожимал ему руку.

– Итак, Джим Редер, – торжественно и мрачно спросил Терри, – понимаешь ли ты правила игры, в которой намереваешься участвовать?

Редер кивнул.

– Джим, если примешь наши условия, на тебя в течение недели будет вестись охота. По твоему следу пойдут убийцы, которые очень хорошо знают свое ремесло. Они объявлены в розыск за ранее совершенные преступления, но, в соответствии с Законом о добровольном самоубийстве, им предоставлен временный иммунитет – для расправы над тобой. Это понятно?

– Вполне, – ответил Редер.

Понимал он и то, что получит двести тысяч долларов, если проживет эту неделю.

– Джим Редер, я еще раз повторяю: мы никого не заставляем играть со смертельными ставками.

– Я сам хочу, – сказал Редер.

Майк Терри повернулся к зрителям:

– Леди и джентльмены, я располагаю результатами исчерпывающего исследования, которому специализирующаяся на психологическом тестировании фирма по нашей просьбе подвергла Джима Редера. Копии этого отчета будут разосланы всем желающим, мы возьмем всего лишь двадцать пять центов для покрытия почтовых расходов. Тесты показали, что Джим Редер здоров рассудком и уравновешен, он полностью отвечает за свои действия. – Ведущий повернулся к Редеру. – Ну так что, Джим, не раздумал участвовать в состязаниях?

– Не раздумал.

– Отлично! – воскликнул Майк Терри. – Джим Редер, познакомься со своими потенциальными убийцами.

На сцену под свист и улюлюканье зрителей вышла банда Томпсона.

– Вы только поглядите на них, сограждане! – с нескрываемым презрением предложил Майк Терри. – Только поглядите! Асоциальные типы, беспредельно жестокие, совершенно аморальные. Эти люди не признают никакого закона, кроме так называемого воровского. У них нет чести, да она и не нужна убивающим из-за угла трусам. Это отверженные, обреченные души. Общество не желает мириться с их деяниями, поэтому рано или поздно они примут позорную смерть.

Публика с энтузиазмом зааплодировала.

– Клод Томпсон, что вы хотите нам сказать? – спросил Терри.

Тощий, чисто выбритый, консервативно одетый Клод, выступавший от лица всей банды, подошел к микрофону.

– Я считаю… – хрипло заговорил Клод Томпсон. – Я считаю, что мы ничем не хуже других. Ну, вроде как солдаты на войне: они тоже убивают. А деньги всем нужны. Что, скажете, в правительстве и профсоюзах никто на лапу не берет? От денег глупо отказываться.

Майк Терри в два счета разгромил эту сомнительную аргументацию, его формулировки были убийственно точны, острые как скальпель вопросы проникали прямо в нечистую совесть собеседника. К концу интервью Клод Томпсон взмок, он часто вытирал лицо шелковым носовым платком и затравленно оглядывался на подельников.

Майк Терри положил ладонь на плечо Редеру:

– Вот человек, согласившийся стать вашей жертвой, – конечно, если вы сумеете его поймать.

– Мы поймаем, – пообещал Томпсон, к которому быстро вернулось нахальство.

– Не будьте слишком самонадеянны, – усмехнулся Терри. – Джим Редер бился с дикими быками, а теперь ему предстоит схватка с шакалами. Это среднестатистический человек, плоть от плоти народа, а народ – смертельный враг вашего преступного племени.

– Мы до него доберемся, – повторил Томпсон.

– И еще кое-что, – очень мягко произнес Терри. – Джим Редер не будет одинок. За него болеют такие же, как он, среднестатистические граждане Америки, а их очень и очень много. Во всех уголках нашей великой страны добрые самаритяне только и ждут возможности помочь ему. Безоружный, беззащитный Джим Редер может рассчитывать на сочувствие и содействие общества, чьим типичным представителем он является. Так что не рассчитывайте, Клод Томпсон, на легкий успех! Против вас весь народ!

Обо всем этом Редер думал, неподвижно лежа в кустах. Да, народ выручал его. Но он же помогал и убийцам.

Его била дрожь.

«Ты сам сделал выбор, – напомнил он себе. – Никто, кроме тебя, не виноват в твоих бедах. Это и психологические тесты подтвердили».

Но неужели в случившемся нет никакой вины психологов, которые тестировали его? И Майк Терри, предложивший бедняку такие деньжищи, ни при чем? Общество свило петлю и накинуло ее на шею Редеру, а уж вешается он сам… и называет это свободой выбора.

Так кто же виноват?

– Ага! – раздался возглас.

Редер повернул голову и увидел рядом дородного мужчину. Твидовый пиджак крикливой расцветки, бинокль на шее, трость в руке.

– Мистер, – шепотом попросил Редер, – пожалуйста, молчите!

– Эй, вы! – закричал дородный, показывая на Редера тростью. – Я его нашел!

«Псих, – подумал Джим. – Чертов дурак. Небось решил, что мы играем в „зайца и собаку“».

– Он тут! – вопил человек в твидовом пиджаке.

Выругавшись, Редер вскочил на ноги и пустился наутек. Он выбежал из промоины и заметил в отдалении белое здание. Туда и направился. Вдогонку летели маниакальные вопли:

– Сюда! Вот он! Да глядите же, болваны, неужели не видите его?!

Убийцы открыли огонь. Редер пробежал, спотыкаясь на неровной земле, под домиком на деревьях, где играли трое детей.

– Он здесь! – закричали дети. – Сюда, сюда!

Редер задыхался от изнеможения. Вот и крыльцо дома. Оказывается, это церковь.

Когда он распахивал дверь, ему в правую ногу, в коленный сгиб, попала пуля.

Джим упал и заполз в церковь.

– Какой финал, сограждане, какой финал! – восклицал телеприемник в кармане. – Нашего героя подстрелили! Он ранен, друзья мои, он ползет, ему больно! Но Джим Редер никогда не сдается!

Редер лежал в проходе между креслами, неподалеку от алтаря, и слышал взволнованный детский голос:

– Мистер Томпсон, он вошел сюда. Если поспешите, еще успеете до него добраться.

«Разве церковь не считается убежищем?» – подумал Редер.

Тут распахнулась дверь, и он понял, что обычай утратил силу. Джим собрал волю в кулак и пополз мимо алтаря к открывшемуся запасному выходу.

Он очутился на старом кладбище. Пробирался мимо крестов и звезд, мимо обелисков из мрамора и гранита и грубых деревянных надгробий. Над головой в памятник ударила пуля, осыпав Джима мелким щебнем. Он добрался до края свежевыкопанной могилы.

«Тебя обманули, – подумал он. – Все эти милые, нормальные, любезные среднестатистические люди обвели вокруг пальца. Разве не называли своим представителем, не клялись защищать всеми силами? И одновременно ненавидели тебя. Почему же ты этого не видел? На самом деле их герои – хладнокровные стрелки с пустыми глазами, изверги, не знающие человеческих надежд и страхов: Томпсоны, Капоне, Билли Кид, младой Лохинвар, Эль Сид, Кухулин. Безжалостный, бездушный робот-убийца – бог для обывателя, жаждущего ощутить железную стопу на своем лице».

Редер попытался миновать могилу, но лишь беспомощно свалился в нее.

Он лежал на спине и смотрел вверх. Вскоре над ним вырос черный силуэт, закрыл собой небесную синеву. Блеснул металл. Охотник на человека неторопливо прицелился.

И тогда Редер окончательно поверил: это конец.

– Томпсон, подождите! – взревел усиленный техникой голос Майка Терри.

Револьвер дрогнул.

– Уже одна секунда после пяти! Неделя закончилась! Джим Редер победил.

В студии зрители встретили эту новость овациями. Не обрадовалась только обступившая могилу банда Томпсона.

– Он выиграл, друзья мои, он выиграл! – ликовал Майк Терри. – Смотрите, смотрите на ваши экраны! Прибыли полицейские, они оттаскивают Томпсонов от добычи – добычи, которая им так и не досталась. И все это благодаря вам, добрые самаритяне Америки. Глядите, сограждане, как заботливые руки аккуратно вытаскивают Джима Редера из могилы, ставшей для него последним убежищем. Здесь и добрая самаритянка Дженис Морроу. Может, это начало романа? Кажется, наш герой лишился чувств – ему дают стимулятор. Он выиграл двести тысяч долларов! И сейчас Джим Редер скажет нам несколько слов…

Последовала короткая пауза.

– Это странно, – заключил Майк Терри. – Боюсь, сограждане, мы не услышим сейчас Джима. Над ним хлопочут врачи. Секундочку…

Снова молчание. Майк Терри вытер лоб и улыбнулся:

– Это все нервы, друзья мои, чудовищные стрессы. Врачи мне сказали… Да, сограждане, Джим Редер сейчас не в себе. Но это пройдет! Джи-би-си наймет лучших психиатров и психоаналитиков. Будет сделано все, что в человеческих силах, для этого отчаянного смельчака. Разумеется, за наш счет.

Майк Терри посмотрел на студийные часы:

– Что ж, сограждане, нам пора закругляться. Следите за анонсами следующей великолепной игры на выживание. И не волнуйтесь за Джима Редера – я уверен, что вскоре он вернется в наше шоу.

Майк Терри улыбнулся и подмигнул телезрителям:

– Он просто обязан вернуться, друзья мои. Зря, что ли, мы все так страстно болели за него?