Онлайн чтение книги Проект «Сколково. Хронотуризм». Книга 1
2

Евгений Белов в прошлом был спецназовцем. Но вот кем уж точно никогда не был, так это тупым солдафоном. Послужил Родине всласть, успел побывать в горячих точках. А потом перевелся в органы государственной безопасности. Перед этим окончив, как и полагается, Академию ФСБ.

Новоиспеченного капитана госбезопасности после ознакомления с его делом и после того, как он успешно прошел все тесты, тут же взяли в проект «Сколково» – на оперативную работу.

Когда его кандидатуру – среди многих других – выбрали и одобрили для засылки в прошлое, он и глазом не моргнул. Ну, во-первых, он человек служивый и привык беспрекословно подчиняться приказам командиров. И потом, это ж почетно-то как: фактически первый хрононавт, сродни тому же Гагарину! То, что по-настоящему первый «засланец» погиб лютой смертью, ни о чем не говорило. И в наше время есть место подвигу и заслуженному почету, пусть и посмертному. И потом, это эксперимент, а тут потери неизбежны.

Впрочем, Белов много чего умел и многому был обучен. Он не без основания полагал, что сумеет выкрутиться, даже если попадет в серьезную переделку. Чай, не ботан в очочках и с научной дурью в башке!

Справедливости ради надо сказать, что капитан ФСБ науку и ее служителей совсем не презирал. Отнюдь! Сам был полиглотом, в совершенстве владел английским, увлекался историей Запада. С учетом этих знаний его и заслали в определенный регион в конец позапрошлого века. Но слегка просчитались – технологии засыла были все же экспериментальными…

Высокомудрые спецы ошиблись, во-первых, на целых тридцать лет и, во-вторых, вместо Атлантического побережья Северной Америки запульнули своего хрононавта на много километров восточнее – в открытое море.

Но Евгению Белову определенно везло – фарт поначалу был на его стороне. Очутился он не барахтающимся среди волн, что грозило неминуемой смертью от переохлаждения – дело, как он узнал позже, происходило аккурат в середине ноября. Нет, он попал прямиком на палубу морского судна. Точнее, в трюм.

Сколковские костюмеры предлагали ему облачиться в одежду, соответствующую времени, куда его засылали. Но Белов отказался – он решил экипироваться по-своему. Привычный камуфляжный костюм, берцы. Оружия серьезного решил не брать, все ж таки не в джунгли отправляется. Прихватил только нож десантника – прочный тридцатисантиметровый клинок с полуторасторонней заточкой. Нож он в специальных ножнах прикрепил сбоку под курткой.

После незабываемых ощущений перехода, когда, казалось, тебя разложили на атомы, а потом снова собрали, он очутился в кромешной тьме. Но то была не изначальная тьма мироздания, а вполне обычный мрак темного закрытого помещения. Впрочем, лучик света все же имелся, и бравый офицер пошел на него, словно летящий на огонь мотылек.

В полутьме, близ источника света, Белов наткнулся на поручни металлической лестницы. Ага, не иначе как ведет вверх – к выходу! Туда нам и надо.

Засланец в прошлое принялся осторожно подниматься по трапу. В голове слегка зудели тревожные мысли. Например, о том, что его предшественник-неудачник не сумел продержаться и часа и погиб буквально на последней секунде, как исправно показала видеозапись. Белову выделили уже целых три часа – технологии отправки медленно, но верно прогрессировали. И погибать почем зря он не собирался. Да и где здесь опасность?..

Ну, понятно, что он на судне, и притом не на паруснике каком: откуда-то сбоку доносился глухой шум работающего движка, а это значит, что рядом машинное отделение. То есть он попал на пароход.

Капитан ФСБ напряг память. Кажется, первые пароходы появились еще в начале позапрошлого века. А его дата прибытия – как раз таки конец восемнадцатого. Тут уж, как говорится, индустрия была развита. А значит, шансов продержаться – всего-то три часа! – и уцелеть было много больше, чем у того бедолаги, свалившегося динозаврам на голову. Впрочем, и на старуху бывает проруха – «Титаник»-то затонул…

Ладно, прорвемся!

Белов достиг верха трапа и очутился на небольшой площадке перед дверью. Так и есть: приглушенным светом горел аварийный фонарь. Капитан схватился за ручку, подергал – заперто. Вероятно, снаружи люк задраен. И что прикажете делать – торчать тут три часа?..

Тут его досадливые размышления были прерваны звуком отворяющегося запора. Лязгнули засовы, водонепроницаемая дверь отворилась, и внутрь шагнул среднего роста крепкий бородач. Судя по висящей на груди дудке, то был боцман. На его фуражке Белов успел разглядеть название судна – «Вестрис». И что-то шевельнулось в памяти, причем что-то такое тревожное, нехорошее…

В свою очередь вошедший увидел незнакомого человека в трюме, да еще так диковинно одетого, и аж крякнул от неожиданности. Затем опомнился, усы его встопорщились, он побагровел и густым басом бросил – говорил он на английском:

– Кто вы такой?! Как здесь очутились?..

Белов не растерялся, сам пошел в наступление:

– Я объясню, но сначала вы представьтесь…

Тот пожевал губами, затем тряхнул головой:

– Гордон Смит, боцман, – и тут же потребовал: – жду ваших объяснений, сэр…

Капитан-эфэсбешник состроил хитрую мину на лице и молвил:

– А вы не догадываетесь, Смит, а?..

Какое-то время боцман стоял, пыхтел, соображая, затем его осенило:

– Разрази меня гром! Так вы из Ллойда, сэр?..

Засланец в прошлое принялся лихорадочно вспоминать все, что знал из отрывочных сведений об обществе Ллойда. Кажется, их было даже два – страховое агентство и еще какая-то другая контора. Впрочем, он тут же нашелся:

– Вы догадливы, мистер Смит. Позвольте представиться: Юджин Уайт, инспектор Ллойда по Североамериканскому региону.

Боцман какое-то время переваривал услышанное, потом разлепил губы:

– Дьяволы морские! Так я и знал, что с проверкой кто-нибудь нагрянет! А ведь говорил капитану: у нас значительное превышение грузовой марки…

– Вот-вот, – подхватил новоиспеченный ллойдовский агент, – потому я и попал на корабль инкогнито, чтобы все проверить самому.

И вижу, что вы не соблюдаете ограничения по грузу. – Он смолк, откашлялся и со значением заявил: – Мистер Смит, я вынужден буду доложить своему руководству, что ваше судно вышло в рейс с нарушением международной конвенции.

Белов слегка блефовал, он не мог вспомнить, когда именно была принята пресловутая конвенция, да и вообще, что именно в ней было прописано в отношении груза на судах. Он даже не мог вспомнить пока, в какие годы бороздил океан пароход «Вестрис». Но пока все шло гладко, боцман все проглотил и не поморщился.

– Сэр, – голос боцмана был уже не таким густо-басовитым и уверенным, – я полагаю, вам нужно поговорить обо всем с капитаном, мистером Вильямом Кареем.

– О’кей, Смит, ведите меня на мостик.

Боцман замялся, потом все же сказал:

– Прошу прощения, сэр, но я должен проверить грузовые трюмы… это дело не терпит отлагательства. Вы подождете меня здесь?..

Белов махнул рукой:

– Да я пройдусь с вами, боцман. Давайте вместе проверим.

Они спустились вниз, боцман включил освещение. Проверили все в первом отсеке – здесь был полный порядок, затем перешли во второй. Трюмы разделяли водонепроницаемые переборки с крепкими огнеупорными люками. Пока осматривали помещения, Белов попросил боцмана описать членов экипажа – командный состав.

– Возможно, вы знаете, сэр, – с гордостью вещал моряк, – что капитан «Вестриса» опытный судоводитель, на его счету сотни успешных рейсов на этом и других пароходах.

Затем он перечислил других офицеров, упомянув о заслугах каждого.

– Расскажите о судне, Гордон, – попросил «инспектор».

– «Вестрис» – двухвинтовой грузопассажирский пароход, сэр. Его вместимость двенадцать тысяч регистровых тонн, а длина целых сто пятьдесят метров. Это собственность английской компании «Лампорт и Холл». Но вам ведь и так это все известно, мистер Уайт, разве нет?

Белов кивнул:

– Все так, Гордон. Но я хотел услышать это от вас. Так что все сходится – мои сведения о корабле и ваши. В таком деле лишняя информация не помешает, знаете ли…

– Верно, верно, – закивал с готовностью боцман.

В других отсеках груз был на месте: коробки с медикаментами, обувью, ящики с консервами. В одном из трюмов стояли клети с грузовиками. В специальные ямы был засыпан уголь. Как сообщил боцман, около трех тысяч тонн, что на триста тонн превышало разрешенный лимит. Это обстоятельство и взволновало боцмана – инспектор Ллойда мог нажаловаться агентству, те бы выставили претензии к судовладельцам, а в итоге по шапке получил бы капитан, ну и команде срезали бы премиальные.

Белов, изменивший имя и фамилию на английский лад, внутренне ликовал: удачно он воспользовался этим нарушением. Сейчас еще надо будет наехать на капитана, а потом погулять по палубам парохода три часика. Можно даже взять пробы забортной воды, еще там чего сделать, о чем просили сколковские умники.

В трюм с углем они так и не пошли – туда надо было забираться с верхней палубы. Боцман Смит повел его на капитанский мостик, где сейчас должен был находиться чиф.

В ходовой рубке помимо капитана – пожилого мужчины благообразной внешности – находились еще вахтенный штурман, второй помощник капитана и матрос. Лица у всех были озабочены. Вскоре выяснилось почему. Корабль имел крен на правый борт, и это никого не радовало. А тут еще, оказывается, поднялось волнение.

Капитан Карей молча выслушал боцмана, представившего своего спутника. Потом повернулся к мнимому агенту:

– Мистер Уайт, я полагаю, никому из нас не нужны неприятности. Вы проникли на судно без нашего разрешения, а это недопустимо. Здесь вы посторонний, и я могу арестовать вас и посадить под замок. Но…

Белов усмехнулся:

– Ваша воля, капитан. Но тогда пощады от меня не ждите. Я сделаю все, чтобы у вас отобрали лицензию.

Карей оставался невозмутим. Он выждал, когда «агент Ллойда» выговорится, затем продолжил:

– Лицензия мне вскоре станет не нужна – это мой последний рейс. Я выхожу в отставку. Но ни мне, ни команде не нужны неприятности. Поэтому давайте решим дело полюбовно. Вы закрываете глаза на наше небольшое нарушение, а мы дадим вам возможность спокойно и с комфортом проследовать с нами до конечного пункта – Буэнос-Айреса. – Он выдержал красноречивую паузу и добавил, понизив голос: – Ну, и кроме того у меня для вас будет скромная компенсация…

Белов едва не расхохотался: нет, ну надо же, купились на его уловку, а теперь еще и взятку предлагают! Вслух же он вкрадчиво поинтересовался:

– Насколько скромная, мистер Карей?

Тот наклонился к уху лжеагента и прошептал. «Инспектор Уайт» едва не присвистнул: неплохо, совсем неплохо, учитывая тогдашние цены на основные товары и продукты. Да и сейчас лишние деньги не помешают – он ведь может взять их себе по возвращении. Тамошние доллары до сих пор в ходу. Дату он узнал по дороге от боцмана – горе-ученые лоханулись и заслали его на целых тридцать лет позже! Сейчас было двенадцатое ноября 1928 года.

В общем, не стал он морочить голову ни себе, ни капитану – и принял заманчивое предложение. Чиф велел вахтенному матросу сбегать в судовую кассу и принести нужную сумму.

Не успел тот выскочить из рубки, как забежал помощник боцмана с бледным лицом, увидел старших офицеров и незнакомого человека, замешкался, потом все же обратился к боссу:

– Сэр, разрешите доложить? У нас сильная течь по правому борту – вода проникает через полупортик! Нижние ямы трюма затоплены…

Карей и виду не подал, что его взволновало сообщение помощника. Зато у других вытянулись лица.

В следующее мгновение в рубку влетел запыхавшийся старпом и с ходу выпалил:

– Капитан Карей, сэр, крен достиг уже двенадцать градусов и он продолжает увеличиваться!..

И опять в лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он помолчал и обратился к боцману:

– Мистер Смит, возьмите матросов и организуйте откачку воды. Задействуйте все помпы.

Боцман со своим помощником бросились выполнять указание, а Белов со словами «Я с вами» увязался за ними. Кажется, дело принимало серьезный оборот.

Пока бежали вниз, минуя помещения твиндека, Белов лихорадочно соображал. Ему нужно пробыть в этом времени чуть меньше трех часов. Он мельком глянул на циферблат специальных наручных часов, которые кроме основного времени показывали обратный отсчет перед возвращением домой. Оставалось два часа и тридцать пять минут.

Ему не давала покоя какая-то смутная мысль, неясное воспоминание – нечто, как раз касавшееся этого лайнера. Определенно где-то когда-то он что-то читал или слышал об этом судне и случившемся с ним происшествии. Но вот что именно – этого он никак не мог вспомнить. Что случится с кораблем – затонет он или все обойдется? И если пойдет ко дну, то через какое время? Успеет ли он, второй хрононавт, вернуться к себе или… Вот хрен моржовый, не хотелось бы думать о плохом. Но оно, плохое, так и лезет в голову!..

Наконец они достигли угольных ям на нижней палубе. Сновавшие здесь грузчики уже настелили доски поверх воды, которая медленно, но верно заливала верхний трюм. К ним кинулся судовой плотник.

– Мистер Смит, – затараторил он в волнении, – я заделал течь в лацпорте, но вода продолжает поступать через полупортик правого борта. Там я ничего не могу поделать, сэр!

– Хорошо! Необходимо включить отливные насосы. Идемте вниз.

Боцман увлек всех за собой. Когда спустились в нижний трюм, увидели, что угольные ямы вдоль правого борта залиты водой. Немедленно включили помпы – благо те оказались с электроприводом.

«Ладно хоть не вручную откачивать», – подумал Белов. В это время, перекрывая звук работающих насосов, послышался шум откуда-то сверху. Такое ощущение, словно каскад воды обрушился вниз. Смит заметил недоуменный взгляд «инспектора» и поспешил пояснить:

– Вероятно, капитан распорядился откачать балласт из цистерн правого борта. Таким образом он надеется уменьшить крен.

Белов рассеянно кивнул в ответ, а сам в который раз подумал: сумеют ли они справиться с аварией или нет?.. Кажется, непогода крепчает, это заметно по усиливающейся бортовой качке.

Смит увлек его наверх. По пути он доверительно сообщил, что судно сильно рыскает – это чувствуется даже здесь, а что тогда творится на верхней палубе… Еще боцман сказал, что на месте судоводителя он бы подставил ветру как раз таки правый борт, а не левый, как сейчас. Но капитану виднее, на то он и чиф – царь и бог на корабле. Белов на эти слова ничего не ответил, но сам подумал, что может перечислить по памяти немало случаев, когда именно командиры проявляли преступную нерасторопность и неумение правильно оценить обстановку. И, вместо того чтобы прислушаться к мнению и советам подчиненных, надували щеки и растопыривали пальцы веером…