Онлайн чтение книги Психотерапевт The Therapist
Глава 11

– Вот. – Ева подает мне чашку чая. – Выпей, а потом откроем бутылку вина.

– Прости. Сама не знаю, почему я подняла такой переполох. – Подобрав под себя ноги, я устроилась на диване светлой кожи в гостиной у Евы. – Хотя на самом деле знаю. – Ева заслуживает правды. – Ниной звали мою сестру, и поэтому на меня особенно сильно действует все, что происходит с Нинами.

Ева обнимает меня:

– О, Элис, мне так жаль.

– Ей было бы теперь столько же лет, сколько и Нине Максвелл. Наверное, звучит пафосно, но из-за этого мне кажется, будто мою сестру убили дважды.

– И в придачу еще Лео тебе об убийстве не рассказал – любому бы хватило, чтобы с ума сойти. Тебе теперь многое нужно осмыслить.

После бокала шабли становится легче.

– Какой она была? – спрашиваю я.

– Нина? – Ева отпивает вина. – У меня не было возможности хорошо ее узнать, мы переехали сюда всего за пять месяцев до ее смерти. Очень милая, немного не от мира сего. Работала психотерапевтом и еще была квалифицированным инструктором йоги. – Она улыбается: – Запустила нашу йога-группу, и после ее смерти мы в память о ней так и продолжаем.

Мне понравилось, что Нина Максвелл любила йогу: моя сестра тоже. Регулярно пыталась затащить меня к себе на занятие, но у меня всегда находились другие дела. Потом я так жалела, что не сходила хотя бы раз. И еще мне нравится, что Нина Максвелл работала психотерапевтом: похоже, ей нравилось помогать людям.

– А ее муж?

– Милейший человек, каких поискать. Насколько мне казалось. Никогда ведь не знаешь точно, так ведь?

– Ты, наверное, была в шоке, когда его арестовали за убийство?

Ева тянется к низкому стеклянному столику, не круглому и не квадратному, какой-то неопределенной формы, за бокалом.

– Все были. – Она делает глоток. – Мы не могли в это поверить. Думали, обычное дело, первый подозреваемый обычно муж. А потом узнали о его самоубийстве.

Я вспомнила: частный детектив говорил, что хочет восстановить справедливость.

– И тогда вы поверили, что это он убил?

– Да.

– Но почему?

Ева явно нервничает.

– Прости, что пристаю с вопросами, – продолжаю я. – Я просто пытаюсь понять. Если не хочешь, чтобы я спрашивала, то скажи.

– Нет, все в порядке. На самом деле такое облегчение – наконец поговорить об этом с человеком, которого здесь тогда не было. У нас это стало каким-то табу. – Ева замолкает, обдумывая мой вопрос. – Помимо того что не нашли следов взлома, есть еще причины, из-за которых мы поверили, что Оливер ее убил. Во-первых, его самоубийство, похоже, говорит о том, что он не смог смириться с содеянным, потому что действительно любил Нину; это так ужасно. А еще всплыли кое-какие подробности, убедившие нас, что это не только возможно, а очень вероятно.

– Какие подробности?

– Во-первых, он соврал насчет того, во сколько вернулся домой в тот вечер. – Она хмурится и виновато смотрит на меня. – На самом деле нехорошо повторять то, что я слышала из вторых или третьих уст. Как я уже говорила, я не так уж и хорошо знала Нину. Тамсин знала ее гораздо лучше. А Лорна в тот вечер все видела. – Она ставит бокал и тянется к бутылке. – Разреши тебе добавить?

Хоть меня и снедает любопытство, я рада прекратить разговоры об убийстве. И уважаю ее нежелание распространять сплетни.

– Посмотрим кино? – предлагает Ева. – Что-нибудь легкое, чтобы отвлечься?

– Хорошая мысль, – отзываюсь я.

– Вряд ли ты согласишься на «Когда Гарри встретил Салли»? Я его смотрела только раз.

– Почему бы и нет? – смеюсь я. – Романтическую комедию я переживу.

Мои мысли все равно крутятся вокруг убийства, однако фильм все же занял нас до возвращения Уилла.

– Умоляю, скажи, что ты не голодный, – восклицает Ева, поднимаясь с дивана поцеловать его. – Мы с Элис тут болтали. Она останется на ночь. Здорово, правда?

Я замечаю, как она подмигивает Уиллу, давая понять, что дело серьезное.

Уилл скидывает с плеч рюкзак, ставит его на пол.

– Очень, – отвечает он, улыбнувшись мне. – И – да, я голодный, я всегда голодный, когда у меня весь день репетиции. А вы тут поели?

– Нет, – жалобно отвечает Ева, – даже чипсов нет ни крошки.

– Ну, тогда, может, я сделаю нам тазик пасты?

Ева закидывает руки ему на шею.

– О, я так надеялась, что ты это скажешь! – восклицает она и поворачивается ко мне: – Уилл делает лучшую в мире пасту. Восхитительный соус по рецепту прабабушки. Пальчики оближешь!

– Только если я его с нуля буду делать, то это часа на два, – сообщает Уилл.

– А, ну да, я совсем забыла. – Ева выглядит такой удрученной, что мне становится смешно. – Вся эта возня ради того, чтобы как следует уварить помидоры.

– Именно. Поэтому я сделаю карбонару, если у нас есть бекон.

Ева сияет:

– Есть. Хочешь выпить вина, пока готовишь?

– Нет, не беспокойся, я возьму пива. – Уилл уходит в кухню. – Увидимся минут через двадцать.

Звонит мой мобильник, и я пугаюсь.

– Это Лео! Не могу с ним сейчас говорить.

– Тогда не говори, – отвечает Ева. – Напиши эсэмэс, что ужинаешь с нами и поговоришь с ним позже. Успеешь подготовиться, подумать, что ему сказать.

– Отличная мысль. – Я тут же успокаиваюсь.

Ева встает.

– А пока ты думаешь, я накрою на стол. Приходи, когда будешь готова.

Я пишу Лео эсэмэс и, получив от него в ответ веселое «Отлично, повеселитесь там», ощущаю укол вины из-за того, что он и не подозревает, о чем я собираюсь с ним поговорить. Напоминаю себе, что это не моя вина; это он поступил нечестно. Однако помогает не то чтобы сильно.

Плюс одинаковой планировки домов в «Круге» в том, что я точно знаю, где у Евы с Уиллом кухня. Проходя через холл, слышу, что они тихо разговаривают. Очевидно, Ева рассказывает, почему я здесь.

– Помочь? – спрашиваю я, открывая дверь.

– Да, выпей со мной еще вина, – отвечает Ева, доставая из холодильника следующую бутылку.

Там, где у нас стоит стол, у них – барная стойка. Я взбираюсь на стальной барный табурет и наблюдаю, как они перемещаются по кухне. Уилл то и дело натыкается на Еву, делая вид, будто она мешает ему пройти. Я улыбаюсь: им так хорошо вместе. И думаю о нас с Лео. А нам хорошо вместе? Я полагала, что да. Но теперь не уверена.

Мы перемещаемся за стол и принимаемся за дымящуюся восхитительную пасту. Я жду, что Уилл что-нибудь скажет о случившемся; я бы не возражала – вдруг у него будет какое-нибудь озарение насчет Лео и он сможет объяснить, почему тот решил скрыть от меня такую важную вещь. Но хоть я и расслабилась немного – Уилл отлично умеет развеселить человека, – он не упоминает ни Лео, ни убийства.

Позже, лежа в их уютной гостевой комнате, я вспоминаю, как недавно говорила Лео об одной своей подруге, которая обнаружила, что ее муж проиграл все их деньги.

– Ты бы видел, Лео, в каком она состоянии! Не знает, что делать: остаться с ним или уйти. Говорит, все доверие пропало.

– А что ты бы сделала на ее месте?

– Я бы не смогла оставаться с тобой без доверия. А если бы я не могла оставаться с тобой, то и жить бы не стоило. – Тут я пристально взглянула ему в глаза: – Видишь, как я тебя люблю?

Тогда я и не подозревала, что эти слова вернутся и начнут преследовать меня. Но они вернулись. От волнения в преддверии разговора с Лео я не могу заснуть. Он, наверное, удивился, что я так и не перезвонила; а может, заснул прежде, чем понял это. Вспомнив, что Джинни звонила несколько раз, я нашариваю на полу телефон и отправляю ей сообщение, чтобы она не волновалась: «Лео знал об убийстве, Бен ему рассказывал. Я у Евы и Уилла, в соседнем доме. Позвоню тебе завтра. Целую».

Прогнать мысли о Лео мне удается, но вместо них приходят мысли о Нине Максвелл. Очень трудно прекратить думать о том, что ей пришлось вынести, однако мне все же удается переключиться с ее смерти на ее жизнь, и я засыпаю, размышляя о том, какой она была.