Онлайн чтение книги Пылающий бог The Burning God
Глава 3

В тот вечер они выступили обратно к базовому лагерю Коалиции южан. Рюйцзинь лежал среди лесов провинции Обезьяна, на неплодородных известняках, в местности, которую годами опустошали бандиты, войны наместников, голод и эпидемии. В древние времена город был столицей провинции Обезьяна и славился пышной растительностью и каменными храмами, элегантно вписанными в окружающие бамбуковые рощи. Теперь от прежнего великолепия остались одни развалины, частично размытые дождями, а частично поглощенные лесом.

Это делало город отличным укрытием. Жители провинции Обезьяна веками гордились способностью в трудные времена сливаться с горами. Строили дома на сваях или на деревьях, чтобы уберечься от тигров. Прокладывали извилистые тропы по лесу, невидимые для посторонних глаз. Во всех старинных легендах жители провинции Обезьяна представали как отсталые горцы – трусы, которые прячутся на деревьях и в пещерах, пока рядом грохочут войны. Но благодаря своим традициям они и выжили.

– Куда мы идем? – ворчал Суцзы всю неделю, пока они поднимались по холмам, не встречая на пути ничего, кроме бесконечных ухабистых троп в горном лесу. – Там ничего нет.

– Это ты так думаешь.

Рин наклонилась, чтобы проверить знаки у подножия тополя, указывающие, что они по-прежнему на верном пути, и жестом велела колонне следовать за ней.

Выше идти стало проще, чем она ожидала. Блестел подтаявший лед. Под снегом мелькала зелень, которой еще не было, когда Рин проходила здесь две недели назад. Вопреки всему, Коалиция южан протянула до весны.

Зима в провинции Обезьяна стала для Коалиции южан суровым испытанием. Постоянно шел не снег, а град. Невозможно было дышать в холодном сухом воздухе. Земля была твердой, колючей и бесплодной. Солдаты находились на грани голода и наверняка начали бы голодать, если бы не устроили набег на мугенский анклав неподалеку, где обнаружили богатые запасы провизии.

Солдаты не поделились находкой. Рин не могла забыть лица тощих и изможденных горожан, которые вышли из укрытий, и как их радость быстро сменилась ужасом, когда они поняли, что освободители просто растащили амбары с зерном.

Рин изгнала из головы эти воспоминания. То была необходимая жертва. Будущее всей страны зависело от Коалиции южан. Какое значение имеют несколько жизней?

– Что ж, кое-что проясняется, – пробормотал Суцзы, продираясь сквозь подлесок.

– О чем это ты?

– Освободительная армия не станет скрываться в лесу.

– Правда?

– Если хочешь отвоевать обратно территории, то остаешься жить в освобожденных поселениях. Расширяешь базу. Укрепляешь оборону, чтобы мугенцы не смогли вернуться. Но вы – самые настоящие хищники. Вы освобождаете города только для того, чтобы собрать с них дань.

– Что-то я не слышала твоих жалоб, когда вытащила тебя из того подвала.

– Как скажешь, принцесса, – насмешливо произнес Суцзы. – Но ты не спасительница юга. Ты будешь прятаться здесь, пока все не закончится.

Ей пришло в голову несколько язвительных ответов. Но Рин промолчала. Проблема в том, что он прав. Коалиция южан вела себя слишком пассивно, была слишком медлительной и не начинала масштабную кампанию по освобождению страны, и Рин это выводило из себя.

Приоритетом командования Коалиции, засевшего в Рюйцзине, по-прежнему оставалось выживание, а значит, они просто прятались в горах, напрасно теряя время, пока республиканцы Вайшры бьются за контроль над севером. Но и выживали-то они с трудом. И долго такое положение не продлится. Пока что они были в безопасности в Рюйцзине, но город в конце концов превратится в их могилу.

Однако Рин может все изменить. Если настоит на том, чтобы отправить всех солдат на юг.

– Это скоро изменится. – Рин воткнула острый шест в каменистую тропу и подтянулась на крутом склоне. – Вот увидишь.

– Ты заблудилась, – с укоризной сказал Суцзы.

– Вовсе нет.

Она безнадежно заблудилась. Рин знала, что они близко, но понятия не имела, как добраться до города из этого места. Через три месяца, устроив десятки вылазок, Рин по-прежнему не могла найти проход в Рюйцзинь. Так и было задумано – чтобы город мог служить убежищем. Рин пришлось запустить в воздух замысловатую фигуру из пламени, тогда из подлеска вышли часовые и направили их на нужную тропу, прежде невидимую, которая теперь стала казаться очевидной. Рин пошла дальше, проигнорировав ухмылку Суцзы.

Еще через полчаса подъема за деревьями, словно оптическая иллюзия, появился лагерь. Он был так искусно замаскирован, что Рин иногда казалось – стоит ей моргнуть, и лагерь исчезнет.

За окружающим лагерь частоколом из бамбуковых шестов собрался народ, рассматривая что-то на земле.

– Из-за чего переполох? – поинтересовалась Рин у ближайшего часового.

– Наконец-то убили того тигра, – объяснил он.

– Правда?

– Сегодня утром нашли мертвым. Мы его освежуем, но люди никак не могут договориться, кто получит шкуру.

Тигр досаждал лагерю с тех пор, как войска Рин отправились в Худлу. Его рычание приводило в ужас часовых. По ночам из хранилищ пропадала вяленая рыба. После того как тигр утащил из шатра ребенка и бросил наполовину съеденное тельце у ручья, наместник провинции Обезьяна приказал снарядить охотников. Однако они вернулись измотанными и с пустыми руками, исцарапанными о колючки.

– Как же вам удалось? – спросил Катай.

– Отравили лошадь, – сказал часовой. – Она уже умирала от несварения желудка, иначе мы бы с ней не расстались. Вкололи ей опиума и стрихнина и положили тушу там, где ее мог обнаружить тигр. А утром нашли зверюгу. Закоченел, как деревяшка.

– Видишь, – сказала Рин Катаю. – Отличный план.

– Но не имеет ничего общего с твоим планом.

– Опиум убивает тигров. И буквально, и метафорически.

– Из-за опиума эта страна уже проиграла две войны, – отозвался Катай. – Из уважения к тебе я не говорю, что ты глупа, но план идиотский.

– У нас есть плодородная земля! Муг с радостью ее выкупит, а если мы посеем мак хотя бы в нескольких районах, то получим серебро, в котором нуждаемся…

– И армию наркоманов. Не обманывайся, Рин. Ты правда этого хочешь?

Рин уже собралась ответить, но тут ее взгляд привлекло нечто за спиной Катая.

Чуть в стороне от толпы стоял высокий мужчина, скрестив руки на груди и наблюдая за Рин. Он ждал ее. Это был Ду Чжудень – правая рука вожака бандитов Ма Льена. Заметив взгляд Рин, он поднял брови, и она кивнула в ответ. Он махнул рукой в сторону леса, повернулся и скрылся среди деревьев.

Рин коснулась руки Катая:

– Скоро вернусь.

Катай тоже заметил Чжуденя и вздохнул.

– Ты по-прежнему на этом настаиваешь?

– Не вижу других вариантов.

Он замолчал на мгновение.

– Я тоже, – в конце концов признал он. – Но будь осторожна. Люди наместника наблюдают.

Рин встретилась с Чжуденем на обычном месте – под кривой рябиной в трех милях от лагеря, где сливались два ручья. Громкое журчание заглушало голоса от желающих подслушать.

– Ты нашла Яна Суцзы?

Взгляд Чжуденя с опаской шнырял по сторонам. Шпионы наместника провинции Обезьяна были в Рюйцзине повсюду, Рин не удивилась бы, если бы кто-то проследил за ней от лагеря.

Она кивнула.

– Пришлось его убеждать, но он здесь.

– И какой он?

– Высокомерный. Докучливый, – поморщилась она, вспомнив самодовольную и хитрую ухмылку Суцзы.

– Значит, похож на тебя?

– Очень смешно, – протянула Рин. – Но он знает свое дело. И хорошо знаком с местностью. У него хорошие связи с местным населением, и, вероятно, он может получать лучшие разведданные, чем мы. А еще он привел с собой пятьсот опытных солдат. Они готовы за него умереть.

– Отлично, – сказал Чжудень. – Главное – убедиться, что они готовы умереть и за тебя.

Рин стрельнула в него улыбкой.

Чжудень не был уроженцем провинции Обезьяна. Он был сиротой войны из провинции Крыса и вступил в банду Ма Льена, как и многие другие – оставшись без крова, в отчаянном положении и яростно желая двигаться дальше любой ценой. Но самое главное, в отличие от других руководителей Коалиции южан, он не хотел просто выжить. Он тоже считал, что здесь, в Рюйцзине, они медленно умирают. Он хотел двигаться дальше на юг. И, как и Рин, готов был пойти на решительные действия, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.

– Как дела у Ма Льена? – спросила Рин.

– Ему стало хуже, – ответил Чжудень. – Если честно, может, со временем он бы и сам скопытился, но мы не можем рисковать, что он вдруг поправится. Ты же хочешь поскорее начать действовать. – Он передал Рин пузырек с густой желтой жидкостью. – Осторожнее, не разбей.

Рин взяла склянку за горлышко и аккуратно опустила в карман.

– Ты варил яд сам?

– Ага. И не могу не признать, что с удовольствием.

Рин похлопала по карману.

– Спасибо.

– Пойдешь прямо сейчас? – спросил он.

– Вечером. Сначала нужно встретиться с Гужубаем. В последний раз попробую его убедить.

Они оба знали, что встреча ни к чему не приведет. Рин неделями спорила с наместником провинции Обезьяна на одну и ту же тему. Она хотела покинуть Рюйцзинь. А он хотел остаться в горах, и союзники по Коалиции южан с ним соглашались. У них было три голоса, а у Рин – всего один.

И теперь Рин собиралась поменять расклад.

Но еще рано. Не стоит действовать в спешке, так она слишком рано выложит свои карты. Всему свое время. Сначала она даст наместнику провинции Обезьяна последний шанс, пусть он считает, что она готова сотрудничать и любезничать. В Синегарде она научилась обуздывать свои порывы. Лучшие планы держались в секрете, пока не были выполнены. Скрытый до поры нож вонзается глубже.

* * *

– С возвращением, – сказал наместник провинции Обезьяна.

Лиу Гужубай устроил штаб-квартиру в одном из немногих уцелевших с давних времен зданий – в квадратном каменном храме, три стены которого заросли мхом. Гужубай выбрал это место ради безопасности, а не ради удобства. Внутри почти не было мебели, лишь печь в углу, два ковра и простой стол в центре холодной, продуваемой сквозняками комнаты.

Рин и Катай сели напротив наместника, словно два студента, прибывшие к учителю домой на урок.

– Я привезла подарки, – сказала Рин.

– Да, я видел, – кивнул Гужубай. – Не могла удержаться, чтобы не поставить свое клеймо, да?

– Просто чтобы они знали, кто главный.

– Ну, надо полагать, Суцзы теперь знает, – поднял бровь Гужубай.

– Если только вы не собираетесь его обезглавить.

Рин улыбнулась, яростно желая врезать пылающим кулаком ему в глотку.

Когда она сбежала из Арлонга на корабле Черной лилии, с кровавым месивом вместо ладони, то думала, что наместник провинции Обезьяна отличается от тех кошмарных людей, с которыми ей до сих пор приходилось иметь дело. Что он выполняет обещания. Что считает ее не оружием, а союзником. И поставит ее командовать армией.

Как же она ошибалась.

Она недооценила Гужубая. Он был умен, и не случайно только он из всех наместников выжил во время жестокой чистки Вайшры в Арлонге. Он разбирался в хитросплетениях высокой политики лучше, чем кто-либо другой, потому что всю жизнь только ею и занимался. Гужубай знал, как получить народную поддержку, как завоевать доверие и любовь. За двадцать лет он привык сам всем заправлять и не желал делиться властью.

– Мы вроде бы сошлись на том, что, если в Худле все получится… – начала она.

– И все получилось. Ты можешь и дальше командовать этими войсками. Лейтенанты Шень и Лин тебя хвалят.

– Мне недостаточно одного отряда, мне нужна армия.

– Давай не будем притворяться, что ты с ней справишься.

– Я только что освободила город с минимальными потерями…

– Твой исключительный талант сжигать все на своем пути еще не делает из тебя командующего. – Гужубай делал ударение на каждом слове, будто иначе Рин его не поймет. – Ты еще учишься налаживать связи и добывать ресурсы. Не торопись, дитя. Тебе еще многому нужно научиться. Это не Синегард, который бросает неподготовленных детей в войну. Мы найдем тебе подходящее занятие, дай только срок.

От его снисходительного тона Рин сжала кулак. А ее взгляд сосредоточился на бьющихся на шее Гужубая венах. Они были так хорошо видны, так легко было бы их вскрыть…

Если бы только это было возможно! Но если Рин хоть пальцем тронет Лиу Гужубая, она не выберется из Рюйцзиня живой.

Катай легонько пнул ее под столом: «Не надо». Рин скорчила ему рожу: «Я знаю».

Если Рин была отверженной спиркой, а Катай – синегардской элитой, то наместник провинции Обезьяна – истинным сыном южан, угловатым и широкоплечим после многих лет тяжкого труда, с глубоко посаженными умными глазами на изборожденном морщинами лице.

Рин покинула юг при первой же возможности. Наместник провинции Обезьяна сражался и мучился на юге всю жизнь. Он видел, как его бабушка выпрашивала на улицах подаяние на чашку риса во время Лунного Нового года. За единственный медяк в день до изнеможения погонял буйвола. Сражался в потрепанных бригадах провинции за Триумвират во время Второй опиумной войны. Он стал наместником, не унаследовав титул, а благодаря крайнему честолюбию медленно поднимаясь вверх по карьерной лестнице, пока все солдаты вокруг умирали. В тринадцать лет он записался в армию, всего за одну серебряную монету в месяц, и остался в армии на всю жизнь.

Оба его младших брата погибли в боях против Федерации. Его клан, когда-то обширная семья из сельской местности, поредел из-за пристрастия к опиуму. Гужубай пережил самое худшее, что случилось со страной за последний век, и умение выживать было его главным талантом. Он стал солдатом по необходимости и превратился в наместника с неоспоримым авторитетом.

Но что важнее, он был южанином. Эти горы у него в крови. Любой видел это в его усталых плечах, в хмуром блеске глаз.

Пусть Рин и обладала невероятной силой, но Лиу Гужубай символизировал саму суть юга. Если она его покалечит, народ провинции разорвет ее на части.

Так что ей пришлось пойти на компромисс.

– Я слышала, на севере наметились изменения, – сменила тему Рин, стараясь говорить нейтральным тоном. – Ничего не хотите мне рассказать?

– Есть кое-что новое. – Если Гужубая и удивила ее внезапная уступчивость, он не подал вида. Он подвинул по столу письмо. – Твоя подруга ответила. Это пришло вчера.

Рин выхватила первую страницу и начала жадно поглощать строчки, передавая страницы Катаю, как только заканчивала читать. Новости с севера всегда просачивались мелкими порциями – то за несколько недель ничего, а потом вдруг целый вал информации. У Коалиции южан в Республике было лишь несколько шпионов, и большинство из них – девушки Муг, белокожие и тщательно скрывающие свой акцент Черные лилии, которых отправили в Арлонг работать в чайных домах и игорных притонах.

Венка тоже отправилась на север. С такой белой кожей, хорошеньким личиком и безупречным синегардским выговором она без труда внедрилась в аристократическую среду официальной столицы. Поначалу Рин беспокоилась, что ее узнают – как-никак она ведь пропавшая дочь бывшего министра финансов и не может не привлекать внимания. Но, судя по отчетам Венки, она полностью преобразилась с помощью одного лишь парика и нескольких капель косметики.

«Никто не обращает внимания на мое лицо, – писала Венка вскоре после прибытия в Синегард. – Как оказалось, куколки Синегарда на удивление похожи друг на друга».

В ее докладе не содержалось никаких сюрпризов. Вайшра по-прежнему сражается за север. Наместники и их наследники мрут как мухи. Долго они не протянут, силы на исходе. Вайшра превратил осажденные города в мертвые зоны. Скоро все будет кончено.

Это было не новостью, лишь форсированием событий, тянущихся уже несколько недель. Гесперианцы, союзники Вайшры, опустошали сельскую местность с помощью дирижаблей, оставляя после себя только жуткий ландшафт с воронками от бомб.

– Есть упоминания о том, что Вайшра собирается повернуть на юг? – спросила Рин.

– Пока нет. Но это письмо – все, что у нас есть, – ответил Гужубай.

– Значит, ему пока на нас плевать, – заметила Рин.

– Нам повезло, – добавил Катай. – Но это лишь вопрос времени.

Великая демократия наместника провинции Дракон Иня Вайшры, во имя которой он опустошал города и окрасил воды Муруя в алый цвет, так и не родилась. Да это и не входило в его намерения. Уже через несколько дней после победы над императорским флотом у Арлонга он убил наместников провинций Петух и Свинья, а себя объявил президентом Республики Никан.

Но править ему пока что было нечем. Многие бывшие офицеры ополчения, включая любимца императрицы, генерала Цзюня Лорана, избежали расправы в Арлонге и ускользнули на север, в провинцию Тигр. Теперь объединенные силы остатков ополчения окрепли и давали отпор гесперианцам. Почти. Судя по каждому новому отчету, достигшему Рюйцзиня, Республика продвигалась все дальше и дальше на север. Это значило, что время истекает. Коалиция южан – всего лишь восстание, одно из многих. Пока что руки Вайшры связаны мятежом Цзюня, не говоря уже о наводнивших страну бандах, которые немедленно возникли после войны на месте отсутствующей местной власти. Но долго это не продлится. Цзюнь не сумеет победить войска Вайшры, пока того поддерживают дирижабли гесперианцев. Никак не сможет победить тысячи солдат-гесперианцев с аркебузами, чьи пули косят ряды армии Цзюня.

Рин была признательна Цзюню за то, что дал им такую долгую передышку. Но рано или поздно Вайшра обратит внимание на юг. Обязательно обратит, пока Рин еще жива. И столкновение неизбежно. Но когда эта минута настанет, Рин предпочла бы нападать, а не обороняться.

– Вы знаете мое мнение, – сказала она Гужубаю.

– Да, Рунин, знаю. – Он посмотрел на нее, как утомленный отец на непослушного ребенка. – И все-таки снова напомню…

– Мы здесь просто умираем. Если мы сейчас же не пойдем в атаку, это сделает Нэчжа. Мы должны застать его врасплох, и сейчас как раз…

– Тебе придется убедить не только меня. Ни один участник Коалиции южан не хочет зазря растрачивать силы. Эти горы – их дом. А когда приходят волки, люди прячутся за стенами.

– Здесь дом лишь для некоторых из вас.

Он пожал плечами:

– Ты вольна уйти когда пожелаешь.

Гужубай мог позволить себе блефовать. Он знал, что ей некуда податься.

Рин раздула ноздри:

– Давайте хотя бы это обсудим, Гужубай…

– Обсудим на совете. – Тон наместника ясно давал понять, что аудиенция окончена. – Можешь изложить свою просьбу остальным, если так настаиваешь. Хотя, признаюсь честно, это становится немного назойливым.

– Я буду повторять эти слова, пока кто-нибудь не прислушается, – отрезала Рин.

– Как пожелаешь. Ты любишь усложнять себе жизнь.

Катай снова пнул ее под столом, как раз когда они уже вставали.

– Я знаю, – пробормотала Рин. – Знаю.

Когда она вышла за дверь, сердце Рин слегка заныло. Ей так хотелось, чтобы Гужубай согласился. Она была готова к компромиссам. Она терпеть не могла сопротивляться в одиночестве, ей нравилось работать в связке. Все было бы намного проще, если бы он согласился.

Но если он останется непреклонен, придется заставить его поменять мнение.

Поужинали по-быстрому. Рин и Катай за секунды опустошили свои миски. Не потому, что проголодались. Если есть быстро и не задумываясь, проще не обращать внимания на подгнившие овощи и кишащие в рисе личинки. Питание в столовой становилось все хуже с каждым разом, когда они возвращались в Рюйцзинь, а повара теперь не просто перестали вынимать из чанов насекомых, но и разводили их в качестве питательной субстанции. Теперь Рин регулярно питалась кашей из муравьев, хотя каждый раз перед первым глотком приходилось подавлять рвотный рефлекс.

Не начали гнить пока только корни шаню – клейкие белые клубни, прилипающие к горлу каждый раз, когда Рин силилась проглотить кусок. Клубни шаню выдерживали мороз и росли в горах повсеместно. Рин даже пристрастилась к ним – они насыщали, их легко было готовить, а сладостью шаню слегка напоминали вкус свежего хлеба.

Но то было много месяцев назад. С тех пор вкус сырых шаню, сушеных шаню, вареных шаню и печеных шаню начал вызывать у Рин отвращение, а от одного запаха ее тошнило. И все же шаню оставались единственной свежей и питательной пищей, которую можно было раздобыть. Так что пришлось глотать.

Покончив с едой, она встала и решила навестить главаря бандитов Ма Льена.

Катай пошел было следом, но Рин покачала головой:

– Я и одна справлюсь. Не стоит тебе это видеть.

Катай не стал спорить. Рин знала, что ему не хочется идти.

– Ладно. Достала снадобье?

– Оно у меня в кармане.

– А ты уверена, что…

– Давай не будем, – отрезала она. – Мы уже тысячу раз об этом спорили. У тебя есть вариант получше?

Он вздохнул:

– Тогда сделай это быстро. Не тяни.

– С какой стати я вдруг буду медлить?

– Рин…

– Ладно, ладно.

Рин хлопнула его по плечу и зашагала к лесу.

Ма Льен жил в пещере, неподалеку от северной границы Рюйцзиня. Прежде Рин не смогла бы подобраться близко к его личному жилищу – по пути ей как минимум трижды приставили бы к горлу нож, – но в последнее время охрана Ма Льена стала работать с прохладцей. Завидев Рин, караульные молча кивнули и пропустили ее. Ни один не посмотрел прямо в глаза.

Жена и дочь Ма Льена сидели у входа в пещеру. При виде Рин они встали. В их широко раскрытых глазах читались страх и отчаяние.

Они уже знают, поняла Рин. Услышали, как люди шепчутся. Или их предупредил кто-то из главарей, может, даже Чжудень, чтобы спасти им жизнь.

– Вам лучше уйти, – сказала Рин.

Когда Рин заходила в пещеру, жена Ма Льена схватила ее за руку.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она.

– Ничего не поделаешь, – сказала Рин, выдернув руку. – И не пытайся меня остановить.

– Если ты его пощадишь, он сделает все, что скажешь, нет нужды…

– Не сделает. Так что мне придется. Надеюсь, вы с ним попрощались.

Они знали, что произойдет. Люди Ма Льена знали. И Рин подозревала, что знал и наместник провинции Обезьяна. А может, даже сам одобрил. На его месте она бы так и поступила. А что же еще поделать, если один из генералов понуждает вести войну, которую ты не можешь выиграть?

Неизбежные потери.

В пещере воняло одуряющей, тошнотворной смесью горьких травяных снадобий и застарелой рвоты. С тех пор как Рин отбыла в Худлу, Льен страдал от страшной легочной лихорадки. Время было выбрано идеально. В то утро, когда Рин отправилась в поход, она заключила сделку с Чжуденем – если Ма Льен будет еще жив к ее возвращению, но в том же плачевном состоянии, они ухватятся за этот шанс.

И все же она не ожидала, что Ма Льен так быстро сдастся болезни. Его тело под простынями выглядело съежившимся и иссохшим. Казалось, он потерял половину веса. В уголках губ запеклась кровь. С каждым его вздохом по пещере раскатывалось эхо резкого хрипа.

Ма Льен был уже наполовину мертв. Судя по его виду, то, что собиралась сделать Рин, и убийством-то не назовешь. Она лишь ускорит неизбежное.

– Приветствую, генерал.

Она уселась на край постели. При звуках ее голоса глаза Ма Льена распахнулись.

Рин говорили, что болезнь повредила его голосовые связки. Чжудень сказал, что у Ма Льена идет горлом кровь, когда тот пытается говорить. А если он волнуется, то начинает задыхаться. При этой мысли Рин ощутила легкую радость. У него не выйдет над ней измываться, проклинать и орать. А она может насмешничать сколько влезет. Ему-то придется лишь лежать и слушать.

Рин могла бы просто сделать свое дело и уйти. И рациональная, прагматичная часть ее существа буквально вопила, заклиная так и поступить – было рискованно оставаться здесь долго и разговаривать, ведь могли подслушать шпионы Гужубая.

Но она так ждала этой встречи. Хотела сказать ему, почему он должен умереть. Хотела насладиться этой минутой. Рин заслужила.

Она помнила, как безумно он орал, когда она предложила послать войска в провинцию Петух. Называл ее сентиментальной дикаркой с кожей цвета грязи, свиньей, подстрекающей к войне. Напустился даже на Гужубая за то, что включил «малявку» в военный совет. Говорил, что ей лучше вернуться к своему отродью.

Вероятно, он даже этого не помнит. Такой уж он – шумный, говорливый тип. Вечно бросает оскорбления, даже не поперхнувшись. Считая, что его всегда защитят от мести собственная сила и преданность соратников.

– Помнишь, что ты говорил, когда я впервые попросила дать мне командование? – спросила Рин.

В уголке губ Ма Льена запузырилась слюна. Рин подобрала с пола окровавленную тряпку и вытерла его губы.

– Ты сказал, что я тупая сучка без опыта командования и с прирожденным отсутствием разума. – Она хмыкнула. – Твои слова. Ты назвал меня пустоголовой идиоткой, которая заполучила силу, но не знает, что с ней делать. Сказал, что мне следует знать свое место. Мол, спирцы не созданы для того, чтобы принимать решения, их удел – подчиняться.

Ма Льен выдавил что-то нечленораздельное. Рин откинула спутанные волосы с его лица. Он так сильно потел, что казался словно намазанным маслом. Вот бедолага.

– Я пришла на юг не для того, чтобы снова стать чьей-то игрушкой. Тебе следовало бы это знать.

Прежде она уже служила двум хозяевам. И каждый по очереди ее предал. Она доверяла Дацзы, а потом Вайшре, и оба продали ее не моргнув глазом. Теперь Рин сама распоряжалась своей судьбой.

Она сунула руку в карман и вытащила пузырек.

Леса вокруг Рюйцзиня кишели толстыми желтыми скорпионами. Солдаты научились отгонять их от лагеря горящей лавандой и ставили ловушки, но по лесу нельзя было пройти и десяти шагов, чтобы не наткнуться на гнездо. А чтобы наполнить пузырек ядом, хватит и одного гнезда.

– Я не буду об этом сожалеть, – сказала она. – Тебе не следовало вставать у меня на пути.

Она поднесла склянку к губам Ма Льена. Тот дернулся, пытаясь откашляться и выплюнуть яд, но Рин стиснула его челюсти и заткнула ему нос пальцами, пока жидкость не попала в горло. Через минуту он перестал сопротивляться. Рин выпустила его.

– Ты умрешь не сразу, – сказала Рин. – Яд скорпиона парализует. Сковывает все мышцы.

Она промокнула слюну и яд с его подбородка краем одеяла.

– Через некоторое время тебе станет трудно дышать. Ты попытаешься позвать на помощь, но не сможешь открыть рот. Уверена, что жена зайдет тебя проведать, но она знает, что уже ничего не поделаешь. Знает, чем я тут занимаюсь. Наверное, нарисовала себе мысленно всю картину. Но может, она еще тебя любит и проводит в последний путь. Хотя если бы она тебя любила, то перерезала бы тебе горло.

Рин встала. В голове бурлило странное возбуждение. Колени дрожали. Голова слегка кружилась от неожиданного прилива энергии.

Это было не первое ее убийство. Но впервые – убийство обдуманное и спланированное. Она впервые убила человека не от отчаяния, а хладнокровно и намеренно.

И от этого она чувствовала себя…

Она чувствовала себя прекрасно.

Рин не нужна была трубка, чтобы показать это Алтану, – она слышала его хохот так явственно, словно он стоял рядом. И Рин чувствовала себя чудесно. Как будто может перемахнуть через горы одним прыжком, если захочет. Дрожь в руке никак не прекращалась. Склянка выпала из пальцев и разбилась о землю.

Сердце бешено колотилось, по венам растеклась эйфория, и Рин в смятении вышла из пещеры.

* * *

– Я поведу в провинцию Петух два полка, – сказала Рин. – Как говорит Суцзы, мугенцы в основном там – по плоской равнине проще перемещаться. Мы все это время дрались не на том фронте. Они не идут в горы, потому что не хотят. Им достаточно продвигаться дальше на юг.

Руководство Коалиции южан собралось за столом в штабе наместника Гужубая. Он сам, как прирожденный лидер, сидел во главе стола. Справа от него сидел Лиу Дай, бывший провинциальный чиновник и давний союзник Гужубая. Еще правее – Чжудень, в качестве заместителя Ма Льена, но из уважения к последнему оставили один пустой стул. Суцзы сидел в дальнем левом углу, скрестив руки на груди и ухмыляясь, словно уже разгадал эту шараду и понял ее суть.

– Если ударим быстро, – продолжила Рин, – то есть разгромим главные силы, пока они не успели перегруппироваться, то можем захватить инициативу.

– Не далее как этим утром ты хотела идти на север, драться с Вайшрой, – сказал Гужубай. – А теперь стремишься на юг. Ты не можешь сражаться на два фронта, Рин. Так который из них?

– Нужно идти на юг, чтобы обрести достаточно сил для обороны от гесперианцев, – объяснила Рин. – Если отвоюем юг, то будем жить в тепле. Получим амбары, полные провизии. Доступ к речным путям, арсеналам – да кто знает, что еще мы сумеем отобрать у мугенцев. Наша армия пополнится тысячами бойцов, и у нас будет достаточно припасов для них. Но если сначала не разделаться с мугенцами, мы окажемся в ловушке в этих горах…

– В этих горах мы в безопасности, – прервал ее Лиу Дай. – Много веков никто не вторгался в Рюйцзинь, природа слишком враждебна…

– Здесь нечего есть, – отрезала Рин. – А источники воды иссякают. Мы не можем жить здесь вечно.

– И мы это понимаем, – сказал Гужубай. – Но ты просишь слишком многого. Половина наших солдат всего пару месяцев назад впервые в жизни взяла в руки меч. Нужно дать им время.

– Вайшра не даст им времени, – огрызнулась Рин. – Как только он разделается с Цзюнем, так сразу похоронит и нас.

Рин поняла, что проигрывает. Это было ясно по их скучающим, скептическим лицам. Она понимала, что ее слушают лишь из вежливости – это просто очередная перепалка в давнем споре, как десятки подобных. Они зашли в тупик – у Рин есть огонь, но ничего больше. А остальные были закаленными в боях людьми, которые, как бы ни утверждали обратное, не желали делиться властью с девчонкой вдвое моложе.

Рин это знала. Но просто не могла постоянно молчать.

– С провинцией Петух покончено, – сказал Гужубай. – Мугенцы наводнили ее, как муравьи. Теперь наша стратегия – выживание. Мы можем сохранить провинцию Обезьяна. Мугенцы не выживут в горах. Не отказывайся от этого убежища, Рин.

Он говорил так, будто решение принято давным-давно. И Рин вдруг ощутила внезапный укол подозрений.

– Вы знали, – сказала она. – Знали, что они возьмут провинцию Петух.

Гужубай и Лиу Дай переглянулись.

– Рунин…

– Знали с самого начала. – Ее голос сорвался на крик. Щеки горели. Гужубай говорил с ней не просто с обычной снисходительностью, а с открытым презрением. Рин проклинала себя за несдержанность. – Вы знали все это время и не сказали мне.

– Это все равно не играет роли…

– Об этом знали все вокруг?

Она обвела жестом комнату. С пальцев посыпались искры, Рин не могла сдержаться. Участники Коалиции отшатнулись, но это не доставило ей радости. Она была слишком пристыжена.

Чего еще ей не сказали?

Гужубай откашлялся.

– Учитывая твою импульсивность, мы сочли неразумным…

– Да пошли вы все! – выкрикнула она. – Я член совета, я выигрываю для вас сражения и заслуживаю…

– Факт остается фактом – ты импульсивна и безрассудна, о чем свидетельствуют непрекращающиеся просьбы доверить тебе командование…

– Я заслужила командовать армией! Именно это мне обещали!

Гужубай вздохнул:

– Мы не будем снова возвращаться к этому спору.

– Послушайте! – Рин стукнула кулаком по столу. – Если ни один из вас не желает делать первый шаг, то пошлите меня. Дайте мне две тысячи человек. Всего вдвое больше, чем понадобилось, чтобы взять Худлу. Этого хватит.

– Мы оба знаем, что это невозможно.

– Но это ваш единственный шанс уцелеть…

– Разве? – спросил Гужубай. – Ты в самом деле считаешь, что мы не сумеем выжить в горах? Или просто хочешь погнаться за Нэчжей?

Рин хотелось его ударить. Но она была не так глупа, чтобы клюнуть на эту наживку.

– Семья Инь не позволит нам жить спокойно, – сказала она. Рин знала, как действует Вайшра. Он оценивает угрозы – прошлые, настоящие и потенциальные – и терпеливо разделяет их, загоняет в угол и уничтожает. Он не прощает былых прегрешений. И всегда доводит начатое до конца. А теперь Рин, когда-то его лучшее оружие, стала главной угрозой. – Республика не захочет делиться территорией, она просто сотрет вас с лица земли. Так что уж простите за мысль ударить первыми.

– Мы в Вайшре неинтересны. – Наместник провинции Обезьяна поднялся. – Ему нужна ты.

В воздухе между ними повис тяжелый сгусток выводов.

И тут открылась дверь. Все потянулись к мечам.

– Господин, – выдохнул запыхавшийся адъютант.

– Не сейчас! – рявкнул наместник провинции Обезьяна.

– Простите, господин, – нервно сглотнул адъютант. – Ма Льен только что скончался.

Рин слегка расслабилась. Ну наконец-то. Гужубай уставился на адъютанта, не находя слов.

Рин заговорила прежде, чем пришли в себя остальные:

– Так, значит, место вакантно.

– Имей уважение, – возмущенно отозвался Лиу Дай.

Рин и бровью не повела.

– Место вакантно, и я лучше всего для него подхожу.

– Ты не дотягиваешь по рангу, – сказал Гужубай.

Рин закатила глаза.

– Ранг имел значение в настоящей армии, а не в лагере бандитов, засевших в горах в надежде, что дирижабли просто пролетят мимо, не заметив нас.

– Люди не станут тебя слушаться, – возразил Гужубай. – Они почти тебя не знают…

И тут впервые заговорил Чжудень:

– Мы ее поддержим.

Гужубай осекся и уставился на Чжуденя, словно не верил своим ушам.

Рин подавила смешок.

– Она права, – сказал Чжудень. – Мы здесь просто умираем. Нужно выступить, пока мы еще способны драться. И если вы нас не поведете, это сделает она.

– Ты не получишь всю армию, – объявил Гужубай. – Максимум полторы тысячи человек.

– Две тысячи, – сказал Суцзы.

Рин изумленно покосилась на него.

Суцзы передернул плечами:

– Железные волки тоже пойдут на юг. Нам уже давно невтерпеж.

– Ты же говорил, что тебе плевать на Коалицию южан, – заметила Рин.

– Я говорил, что мне плевать на остальную часть империи. А это другое. Там – мой народ. А судя по тому, что я видел, только у тебя хватит смелости наступать, а не отсиживаться здесь в ожидании смерти.

Рин хотелось рассмеяться. Вскинув голову, она оглядела сидящих за столом – не осмелится ли кто возразить. Лиу Дай поерзал. Суцзы подмигнул ей. Признав поражение, Гужубай промолчал. Рин была уверена – он знает, что она совершила. Это ни для кого не секрет.

Она бы призналась, если бы он спросил. Но Гужубай ничего не мог доказать, и никто ему бы не поверил. По крайней мере, треть людей была настроена против него.

Это тоже ни для кого не было секретом, лишь подтвердило уже давно ходившие слухи.

Чжудень кивнул ей:

– Ваш ход, генерал Фан.

Рин так понравилось, как это звучит, что она не могла сдержать улыбку.

– Значит, решено. – Рин оглядела собравшихся за столом. – Я веду Третью дивизию и Железных волков в провинцию Петух. Выступаем на рассвете.