- Если взвесить всё, то больше стоит заботиться не о земных делах и тяжбах, а о вечной жизни... Там... Годы-то у нас большие... И грехов немало...
- Не зря говорится, прежде, чем выбрать место для жизни, выбери соседа!
Обвинить невиновного - значит простить виновного!
Когда-то все начинают думать. Кто раньше, кто позже.
- Христианину подаёшь?
- Христиане разные бывают. И не всякого мусульманина рай ждёт. Все мы созданы Богом, только одни живут, а другие, такие как я да вот эти,- людьми пущены по миру...
Ты большой человек! Но бывает и так, что большой человек нуждается в маленьком человеке.
Когда человек умирает, для него всё кончается со смертью. Но когда человек живёт, а умирает его мечта, тогда остаётся с мучительной тоской, от которой нет избавления до конца дней.
Слабым никто не должен видеть мужчину!
Великое дело - добро!
Так и стояли они там, бритоголовые, большеглазые, прощаясь навсегда с первым русским, который пришёл к ним в горы не с ружьём, а с человеческим сердцем.
Вражда слепа. Оружие не имеет глаз... Оно одинаково разит и правого и неправого... Бог с ней, с этой землёй! Нам нужен ты...
Труд с самого детства, нужда, суровая природа рано делают горских детей взрослыми.
Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, пронизывая насквозь, как смешивается вода с вином, и постепенно меняли цвет моих мыслей.
Излишняя мягкость порой причиняет зло.
Гордые люди сами выкармливают свои злые печали.
Как много эгоизма в любви.
Разумный человек должен довольствоваться тем обществом, которое являет он сам.
Люби он её всем своим ничтожным существом, он за восемьдесят лет ни дал бы ей столько любви, сколько я за один день.
Мы порой жалеем людей, которые не знают жалости ни к себе, ни к другим.
Я люблю землю под его ногами, и воздух над его головой, и всё, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он говорит. Я люблю каждый его взгляд, и каждое движение, и его всего целиком!
Лучше не поддаваться слабости. Шагнуть в пропасть гораздо легче, чем из нее выбраться.
Жизнь надо представлять себе как роман, допустим, из четырехсот страниц, а теперь сообрази, сколько страниц в этой книге ты уже исписал своим сюжетом. И помни, что с определённого момента уже не стоит вводить новых героев. С определённого момента ты остаёшься с теми персонажами, которыми успел обзавестись. Так что тебе следует подумать, как бы ввести в свою историю нового персонажа, пока не стало слишком поздно, ведь все стареют, даже и ты.
В наше трусливое время мы отрицаем величие общечеловеческого, утверждаем и прославляем местные предрассудки и мало в чем можем согласиться. В наше упадочное время человека не волнует ничто, кроме тщеславия и личной выгоды – пустые, претенциозные люди, которым все дозволено, лишь бы служило их жалким целям...
Если задолжаешь банку доллар, тебе конец, у тебя овердрафт. Если задолжаешь миллиард - ты богач, и банк работает на тебя.
...человек вполне способен жить достойно, точно различать добро и зло, не впуская в свое жилище Бога и прочих гарпий.
Какое-то время он носился с этой идеей, но потом её бросил. Носиться с идеями вообще стало главным его занятием на третьем десятке.
... нечестные действия легче оправдать, если они совершаются не ради себя, а во имя кого-то другого.
Мне кажется, я знаю, почему этот французский моряк сбежал. Он понял, что в её глазах можно утонуть.
Свет не сходится клином на одном человеке, и нельзя сдаваться после одного неудачного броска костей. Какой бы жалкой и пустой в железных тисках города ни казалась жизнь, нужно стойко держаться. И снова выходить в бездонный, соленый, равнодушный океан.
Он явился спасти её от нищеты, избавить от немилой службы в немилом доме. Явился, бряцая доспехами, готовый поразить дракона, — а принцесса нарушила все правила игры. Где цепи, где рыдания, где воздетые в мольбе руки? Он выглядел таким же остолопом, как человек, явившийся на официальный приём в уверенности, что он приглашен на бал-маскарад.
Одиночество либо ожесточает, либо учит независимости.
Девушка, которая чувствует, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена.
Невинность, конечно, прекрасная вещь, но, с другой стороны, очень плохо, что ее трудно сохранить и легко совратить.
для того чтобы знать, как поступать, чтобы быть честными и добрыми и даже мудрыми и добродетельными, мы не нуждаемся ни в какой науке и философии.
Извиниться ничего не стоит, а есть люди, которые совершают невежливости и никогда не извиняются, и их никто не любит.
«Во время обеда женщины оказались за столом, но они были так скованы, так угодливо улыбчивы, так мало и пугливо ели и так спешили, пользуясь любым предлогом выскользнуть из-за стола, что я, на себе испытавший, каково быть впервые за „чужим“ столом, когда из подзаборников превратился в детдомовца и прятал руки, порченные чесоткой, под клеенкой, боясь подавиться под десятками пристальных, любопытных глаз, более не настаивал на присутствии женщин за общим столом».
«Вот, смотри! — облегченно вздохнув, махнул мне на дорогу Отар и, откинувшись на спинку сиденья, как бы задремал, давши простор моему глазу. — Смотри на этот Грузыя. На этот грузын. Народ по рукам надо знать, которые держат мотыгу, а не по тем, что хватают рубли на рынку. Тут есть геноцвале, которые с гор спускаются на рынок, чтоб с народом повидаться — два-три пучка зелени положит перед носом — чтоб видно было, не напрасно шёл. Ц-ц-элый дэн просидит, выпит маленько з друззам, поговорит, поспит на зелэн свою лицом, потом бросит её козам и отправится за тридцать километров обратно и ц-цэлый год будет вспоминать, как он хорошо провел время в городе».
- Подвинься ко мне, скорее, — с трудом выговорил он. — Я умираю. Но мы можем дотронуться друг до друга, мы говорим друг с другом без Машины.
«Берегитесь оригинальных идей! — заявил один из самых передовых и ученых лекторов. — Оригинальных идей в буквальном смысле слова вообще не существует. Они являются лишь выражением таких чувств, как страх и любовь, то есть проистекают из чисто физических ощущений, а разве можно построить философскую концепцию на столь примитивной и грубой основе? Пользуйтесь заимствованными идеями, идеями из вторых, а еще лучше из десятых рук, ибо в этом случае они будут очищены от таких нежелательных наслоений, как непосредственное восприятие. Не стремитесь узнать что-либо о самом предмете моей лекции, в данном случае о Французской революции. Постарайтесь лучше понять, что я думаю о том, что думал Энихармон о том, что думал Урсин о том, что думал Гуч о том, что думал Хо Юнг о том, что думал Ши Босин о том, что думал Лафкадио Хёрн о том, что думал Карлейль о том, что говорил Мирабо о Французской революции. Благодаря последовательным усилиям этих великих умов из крови, пролитой на улицах Парижа, и осколков разбитых окон Версаля выкристаллизуется идея, которой вы сможете с пользой для себя руководствоваться в повседневной жизни. Нужно только, чтобы промежуточные звенья были достаточно многочисленны и разнообразны, потому что в исторической науке один авторитет всегда уравновешивает недостатки другого. Так, Урсин нейтрализует скептицизм Хо Юнга и Энихармона, а я умеряю излишнюю страстность Гуча. Вы, мои слушатели, можете составить себе более обоснованное суждение о Французской революции, чем я. А ваши потомки получат преимущество и перед вами, потому что им будет известно, что думали 'вы о том, что думал я, и, таким образом, к общей цепи присоединится еще одно звено. А со временем, — голос лектора зазвучал громче, — появится поколение, которое сумеет окончательно отрешиться от фактов, от собственных впечатлений, поколение, не имеющее своего лица, поколение, божественно свободное от бремени индивидуальных примет, и людям этого поколения французская революция уже будет казаться не такой, какой она была на самом деле, и не такой, какой им хотелось бы ее видеть, они будут воспринимать ее такой, какой она была бы, если бы происходила в век Машины».
Когда ранишь кого-то, это оставляет следы и в твоей душе.
Даже ласточка должна дать отдохнуть своим крыльям после долгого полёта. Не спеши. И ты обязательно достигнешь цели.
«В любви нет страха, ибо истинная любовь изгоняет страх».
она остановилась, достигнув того, что лежало в ее природе.
Человеческая память похожа на чувствительную фотопленку, и мы всю жизнь только и делаем, что стараемся стереть запечатлевшееся на ней.
– А я не вижу, почему нельзя высказать все, что имеешь на душе.
– Вы можете? – спросил Базаров.
– Могу, – отвечала Анна Сергеевна после небольшого колебания.
Базаров наклонил голову.
– Вы счастливее меня.
Каждый человек на ниточке висит, бездна ежеминутно под ним разверзнуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь.
Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся…
– Но смех – это хорошо. Смех сближает и объединяет. Смех одного – всегда унижение другого.
Каждая встреча – крошечный глазок в мир, где ты мог бы жить.
1..24..143Люди ищут ужасного в словах, в криках, в жестах.