Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины.
— Я люблю вас.
— Это ваша беда.
Ничто в целом свете не может нас подкосить, а вот сами мы себя подкашиваем — вздыхаем по тому, чего у нас больше нет, и слишком часто думаем о прошлом.
Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждём. Надо брать то, что она даёт, и быть благодарным уже за то, что это так, а не хуже.
К чему мне всё это, если я не могу иметь того, кого хочу?
Неужели я так много для тебя значу? — В общем, да. Ведь я вложил в тебя столько денег — мне не хотелось бы их потерять.
Сколько я вас знаю, никогда в тяжёлые минуты жизни у вас не бывает носового платка.
Я не должна рыдать, я не должна просить. Я не должна делать ничего такого, что может вызвать его презрение. Он должен меня уважать, даже если больше не любит меня.
Вам кажется, что, если вы сказали: «мне очень жаль», все ошибки и вся боль прошедших лет могут быть перечеркнуты, стерты из памяти, что из старых ран уйдет весь яд...
Я хочу обладать вами — ни одной женщины я не ждал так, как вас, и ни одной не ждал так долго.
И взмах её ресниц решил его судьбу.
Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
Никто с таким жаром не доказывает свою правдивость, как лжец, свою храбрость – как трус, свою учтивость – как дурно воспитанный человек, свою незапятнанную честь – как подонок.
Какое же это тяжкое бремя — скромность и деликатность.
Никогда не упускайте случая испытать нечто новое. Это расширяет кругозор.
И когда происходит что-то неприятное, а ты ничего не можешь поделать, какой смысл кричать и колотить по полу ногами.
От слёз может быть толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться.
Плох тот человек и плох тот народ, который сидит и льёт слёзы только потому, что жизнь складывается не так, как хотелось бы.
А когда слишком долго откладываем признание, его все труднее сделать, и наконец наступает такой момент, когда оно просто становится невозможным.
Но я-то люблю его. Я любила его многие годы. А любовь не может в одну минуту превратиться в безразличие.
Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих. В сознании её где-то таилась мысль, что если бы она поняла Эшли, она бы никогда его не полюбила, а вот если бы она поняла Ретта, то никогда не потеряла бы его.
Джентельмен всегда делает вид, что верит даме, даже если он знает, что она говорит неправду.
Если это бремя досталось мне, значит, оно мне по плечу.
— Целовать меня я вам тоже не позволю.
— Зачем же вы тогда так смешно выпячиваете губки?
— Я вам нравлюсь, Скарлетт, признайтесь?
— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала она. — Когда вы не ведёте себя как подонок.
— А ведь я, сдается мне, нравлюсь вам именно потому, что я подонок.
— Ступайте прочь! Прочь от меня! Уходите, слышите? Я не желаю вас больше видеть. Никогда. Я буду счастлива, если вас разорвет снарядом! На тысячи кусков! Я...
— Не утруждайте себя подробностями. Основная мысль ваша мне ясна.
Когда же вы наконец перестанете по каждому пустячному поводу ждать от мужчин комплиментов?
И если можешь, старайся не быть большей дурой, чем ты есть на самом деле.
Я люблю младенцев и маленьких детей, пока они еще не выросли, и не стали думать, как взрослые, и не научились, как взрослые, лгать, и обманывать, и подличать.
Вы рождены, чтобы быть чьей-то женой. Так почему бы не моей?
Она любит вас. Так что придётся вам нести и этот крест.
Если я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной.
Она была моей единственной сбывшейся мечтой, — с трудом произнес он, — она жила и дышала и не развеивалась от соприкосновения с реальностью.
Женщины обладают такою твёрдостью и выносливостью, какие мужчинам и не снились — да я всегда так и считал, хотя с детства мне внушали, что женщины — это хрупкие, нежные, чувственные создания.
— О нет! Я не могу! Вы не должны меня приглашать. Моя репутация погибнет.
— От неё и так уже остались одни лохмотья...
Женись для удобства, а люби для удовольствия.
Слёзы истощали душу, но когда они не могли пролиться, было ещё тяжелее.
Вы ведь любите говорить правду о других — почему же не любите слышать правду о себе?
Когда женщина не может плакать, это страшно.
Прошлого не вернуть. Мертвых не воскресить. Пути обратного нет, надо идти только вперед.
В конце концов с нами произойдёт, видимо, то, что происходит всегда, когда рушится цивилизация. Люди, обладающие умом и мужеством, выплывают, а те, кто не обладает этими качествами, идут ко дну.
Вам придётся признать, что я имею полное право жить в свинарнике, если мне так хочется.
— Ненавижу несчастненьких. Вечно капают слезами прямо на меня. Лучше бы злились, право слово.
— Мне плохо, — возвестил он. — Пойду лягу. Возможно, умру.
Когда отправляешься на поиски счастья, становится не до мелочей.
Похоже, придётся нам теперь жить долго и счастливо и умереть в один день...
Если я тебе намекну и скажу, что это намек, это будут уже достоверные сведения, а мне так запрещено.
Навести чистоту в вашем доме мне по силам, однако очистить вас от скверны я не могу.
Как только ты приступаешь к книге, все остальные оказываются на другом конце галактики. Никогда я не писал для своих жен, для матери, для отца. Знаешь, почему авторы пишут, что посвящают книги своим близким? Потому что в конце концов масштабы собственного эгоизма начинают их пугать.
1..133..144Я ценю мою собственную независимость так высоко, что не могу представить себе большего унижения, чем вмешательство постороннего человека, беспрестанно указывающего, советующего и поучающего меня, даже тщательно планирующего мои действия. Он мог бы быть самым мудрым из людей, самым влиятельным, я бы равно воспротивился и возмутился его вмешательством.