Онлайн чтение книги Разговоры с друзьями Conversations with Friends
7

В июле Мелисса пригласила нас на день рождения. Мы уже довольно давно ее не видели, и Бобби распереживалась, что подарить и нужно ли покупать подарок от каждой из нас или можно один на двоих. Я сказала, что в любом случае подарю бутылку вина и на этом всё. При встречах мы с Мелиссой старательно избегали смотреть друг другу в глаза. Они с Бобби перешептывались и хохотали, как школьницы. У меня не хватало отваги по-настоящему ее невзлюбить, но вообще-то хотелось.

Бобби была в коротенькой обтягивающей футболке и черных джинсах. Я – в летнем платье на тонких соскальзывающих бретельках. Вечер выдался теплый, и, когда мы появились на пороге, только начинало смеркаться. Между зеленоватых облаков, словно сахарный песок, были рассыпаны звезды. На заднем дворе лаяла собака. Я не видела Ника вживую уже целую вечность и немного нервничала из-за того, насколько ироничной и равнодушной я притворялась в переписке.

Дверь открыла сама Мелисса. Она обняла нас по очереди, и я ощутила на скуле ее пудровый поцелуй. Я вспомнила запах ее духов.

Подарков не нужно! – сказала она. Не стоило! Заходите, наливайте себе. Рада вас видеть.

Мы отправились вслед за нею в кухню, где было мало света, много музыки и полно народу в длинных ожерельях. Просторная комната сверкала чистотой. На миг я вообразила, что это мой дом, что я здесь выросла и все вещи вокруг мои.

Вино на столе, а если хочется чего покрепче, посмотрите в кладовке, сказала Мелисса. У нас тут самообслуживание.

Бобби налила себе внушительный бокал красного и вышла за Мелиссой на веранду. Не хотелось им навязываться, и я сделала вид, будто мне нужно «чего покрепче».

Кладовка размером со шкаф примыкала к кухне. Туда набились человек пять, они раскурили косяк и громко хохотали. Ник был среди них. Когда я вошла, кто-то сказал: о, а вот и копы! И все покатились со смеху. Я стояла, чувствуя себя рядом с ними малолеткой, и переживала, не слишком ли мое платье открывает спину. Ник сидел на стиральной машине и пил пиво из бутылки. В белой рубашке с расстегнутым воротом, разгоряченный. В комнатушке было дымно и душно, гораздо жарче, чем на кухне.

Мелисса говорит, крепкий алкоголь тут, сказала я.

Да, сказал Ник. Что тебе предложить?

Я попросила джин, и все притихли и уставились на меня миролюбиво и укуренно. Помимо Ника там были две женщины и двое мужчин. Женщины не смотрели друг на друга. Я украдкой бросила взгляд на свои ногти – чисты ли?

Ты тоже актриса? – спросил кто-то.

Она писатель, сказал Ник.

Он представил меня остальным, и я тут же забыла их имена. Он щедро плеснул джина в стакан и вспомнил, что где-то тут был тоник. Я подождала, пока он найдет.

Извини, не хотел тебя обидеть, сказал парень, просто здесь полно актрис.

Да, и Нику приходится осторожничать, чтоб не посмотреть куда не надо, добавил кто-то.

Ник бросил на меня взгляд – не то смутился, не то просто укурился, сложно сказать. Замечание явно было с сексуальным подтекстом, но что конкретно имелось в виду, я не поняла.

Да нет, сказал он.

Мелисса у нас теперь, значит, – девушка широких взглядов, сказал кто-то.

Все, кроме Ника, снова расхохотались.

Тут до меня дошло, что я для них какая-то диверсия сексуального толка, и поэтому они стебутся. Я не обиделась, просто представила, как забавно это можно описать в письме. Ник протянул мне бокал джин-тоника, и я улыбнулась, не разжимая губ. Я не понимала, ждет ли он, что я теперь уйду, раз у меня уже есть выпивка, или это будет невежливо.

Как съездила домой? – сказал он.

Хорошо, сказала я. Родители в порядке. Спасибо, что спросил.

А откуда ты, Фрэнсис? – сказал один из мужчин.

Я из Дублина, но родители в Баллине.

Так ты из понаехавших, сказал мужчина. Я и не знал, что у Ника есть такие друзья.

Я выросла в Сандимаунте, сказала я.

А в кубке Ирландии ты на чьей стороне? – спросил кто-то.

Я вдохнула ртом висевший в кладовке дым, прогорклый и сладкий. Я женщина, у меня нет стороны, сказала я[11]Аллюзия на слова Вирджинии Вульф из ее эссе «Три гинеи» ( Three Guineas, 1938): «Я женщина, у меня нет страны».. Приятно было щелкнуть по носу друзей Ника, хоть они и казались безобидными. Ник усмехнулся, словно вспомнив что-то.

На кухне что-то крикнули про торт, и все потянулись из кладовки, остались только мы вдвоем. Внутрь сунулась собака, но Ник вытолкнул ее ногой и закрыл дверь. Мне показалось, он покраснел, но, может, это просто из-за жары. Снаружи, на кухне звучала песня «Ретроград» Джеймса Блейка[12]Блейк Джеймс (р. 1988) – английский продюсер электронной музыки и певец. В припеве песни « Retrograde » с его второго студийного альбома « Overgrown » (2013) повторяются слова « We're alone now » – «Мы сейчас одни».. Ник писал мне, что любит этот альбом, – может, он и подбирал музыку для вечеринки.

Извини, сказал он. Я так накурился, что все перед глазами расплывается.

Прямо завидно.

Я прислонилась к холодильнику и обмахнула лицо ладонью. Ник потянулся ко мне и прижал горлышко пивной бутылки к моей щеке. Стекло было фантастически холодным и влажным, у меня даже дыхание внезапно сбилось.

Приятно? – сказал он.

Да, чертовски. Можно тут тоже?

Я сдвинула с плеча бретельку платья, и он прислонил бутылку к моей ключице. Холодная капля с запотевшего стекла соскользнула по моей коже, и я вздрогнула.

Как же хорошо, сказала я.

Он промолчал. Уши его покраснели, это я заметила.

И к ноге, пожалуйста, сказала я.

Он переложил бутылку в другую руку и прижал ее к моему бедру. Прохладными кончиками пальцев коснулся моей кожи.

Вот так? – сказал он.

Только иди поближе.

Мы флиртуем?

Я поцеловала его. И он это позволил. Рот его был горяч, он положил свободную руку мне на талию, словно желал обнять меня. Я так его хотела, что чувствовала себя полной идиоткой, неспособной что-то сказать или пошевелиться.

Он отстранился и вытер рот – но нежно, будто проверяя, что он еще на месте.

Наверное, здесь так не стоит, сказал Ник.

Я пожала плечами. Сказала: я лучше пойду. Вышла из кладовки, пощипывая нижнюю губу пальцами и стараясь выглядеть бесстрастно.

На веранде Бобби сидела на подоконнике и болтала с Мелиссой. Помахала мне, и я решила, что надо к ним, хотя и не хотелось. Они ели полупрозрачные кусочки торта с тонкими слоями крема и джема, похожими на зубную пасту. Бобби держала свой прямо руками, Мелисса ела вилкой. Я улыбнулась и снова непроизвольно коснулась губ. Уже касаясь, поняла, что зря, но не смогла удержаться.

А я рассказываю Мелиссе, как мы ее боготворим, сказала Бобби.

Мелисса окинула меня оценивающим взглядом и вытащила пачку сигарет.

Вряд ли Фрэнсис кого-то боготворит, сказала она.

Я растерянно пожала плечами. Допила джин-тоник и налила себе белого вина. Мне хотелось, чтобы Ник вернулся и можно было бы смотреть на него через стол. Вместо этого я смотрела на Мелиссу и думала: я тебя ненавижу. Мысль появилась из ниоткуда, словно шутка или возглас. Я даже не была уверена, вправду ли ее ненавижу, но слова звучали и ощущались очень естественно, как всплывшие в памяти строки песни.

Время шло, а Ник так и не появился. Мы с Бобби хотели остаться ночевать в гостевой комнате, но народ не расходился до самого утра – часов до четырех или пяти. К этому времени я потеряла из виду и Бобби. Думала поискать, поднялась в гостевую, но там было пусто. Я прилегла на кровать прямо в одежде, прислушиваясь – какие эмоции нахлынут, стану ли я печалиться или сожалеть? Чувства были, но я не знала, какими словами их описать. В конце концов я уснула, а когда проснулась, Бобби так и не пришла. Утро выдалось пасмурным, я вышла из дома, ни с кем не столкнувшись, и отправилась к автобусной остановке.