Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки – гранд
Глава 8

Зигмунд откинулся на спинку кресла и долго смотрел на меня пристально, во взгляде могущественного правителя автономной области я видел мучительную работу мозга. Если человек отказывается от короны, то либо у него есть что-то более важное, что не хочет терять, либо желает выторговать нечто еще большее, чем просто корону.

– И как… им объясните?

Он сделал упор на «им», словно ему уже понятно. Я усмехнулся невесело.

– Дорогой друг, я и так нахапал… слишком. И так уже подо мной начинает потрескивать, будто сижу весной на льдине.

– Это много?

– Ну да, – ответил я совсем грустно. – А если еще и Варт Генц приму, то все точно развалится.

– На вас смотрят с надеждой, – напомнил он.

Я кивнул:

– Да. Сейчас. Но вот приму я корону, все на время успокоится. Я буду ездить в Турнедо, Армландию и Сен-Мари, чтобы не забывать править и там… Расстояния о-го-го, королевства везде со сложившимся нравом… В общем, через годик-другой Варт Генц решит, что им не стоит подчинять интересы своего королевства общим интересам того огромного образования… как его ни назови: королевством, империей или республикой. Дескать, не стоит отдавать налоги в общую казну, а оттуда получать на свои нужды, проще свое оставлять у себя сразу… Да и вообще лучше возвести на престол короля из местных, что будет заниматься только Варт Генцем!

Он помрачнел, вздохнул.

– Вы заглядываете далеко вперед, ваша светлость.

– Вы видите в моих рассуждениях изъяны?

Он мрачно посмотрел в сторону.

– Не знаю, я не политик. Я просто борюсь за свой край. Сегодня. Сейчас.

– А мне надо смотреть в день завтрашний, – сказал я, – чтобы потом не переделывать в огне новых войн, которых могу избежать. Сегодня. Сейчас.

– Варт Генц, – сказал он невесело, – заботит нас очень даже, потому что это день сегодняшний. Когда дом горит, не до того, чтобы строить планы на далекое будущее.

Я тоже вздохнул, поднялся и сказал суровым голосом:

– Спасибо за прием, сэр Зигмунд. К вечеру буду в столице Варт Генца и затрону вопрос о вашем сопротивлении! Посмотрю, что мы сможем сделать, чтобы погасить этот пожар.

Он вскочил, низко поклонился:

– Спасибо, ваша светлость! Но мы все равно признаем только вашу власть. В смысле, чтобы наши земли вошли в те, которые отныне ваши.

Бобик подпрыгнул и выскочил из шатра первым, как только мы начали подниматься, за ним мы с Зигмундом, Изаэль по моему знаку потрусила следом.

Я поинтересовался легко:

– Как у вас с Сулливаном?

Он заметно напрягся:

– Сулливаном?.. Ах, с Сулливаном, вашим ссыльным… Да, он заехал недавно, чтобы познакомиться, я же сосед, надо знать друг друга получше.

– И как он?

Он снова ответил с несвойственной для него осторожностью:

– Мы вроде бы сумели подружиться.

– Обо мне что-то говорил?

Он отвел взгляд в сторону:

– Чуть-чуть. Он не знает, какой из вас правитель, но считает вас рыцарем старых правил, для которого выше чести только Господь Бог, да и то лишь потому, что Господь и есть сама Честь.

Я пробормотал:

– И то неплохо. Приятно было увидеться, барон! Надеюсь, это наша не последняя встреча.

Он ответил с бледной улыбкой:

– А как мы все надеемся…

Изаэль мелко-мелко перебирает за нами лапками, едва не оттаптывает мне пятки, в страхе оглядывается на толпы вооруженных мужчин, что только и думают, как бы наброситься на нее и жутко растерзать, это же люди, они такие. Попыталась ухватиться за Бобика, но тот бодро скачет вокруг нас и высматривает с надеждой, кто с ним решится играть.

Но все они, даже Зигмунд, смотрят уже не на Пса Ада, а на дивную тонкую красоту высокорожденной эльфийки, на ее изящные уши, с восторгом всматриваются в ее огромные бесконечно прекрасные синие глаза, красиво удлиненные к вискам, удивляются длинным загнутым ресницам, способным выдержать воробья…

Я вскочил в седло, Изаэль вздернул к себе, как куклу, и закутал заботливо в плащ, словно драгоценную вещицу.

– Счастливо!

Мне вразнобой прокричали:

– Успеха!

– Хорошей дороги!

– Побед!

– Возвращайтесь!

Зайчик пошел легкой рысью, Изаэль со вздохом облегчения прильнула к моей груди и снова постаралась зарыться, но я не дерево, в меня не залезешь, и она просто прижалась так, что распласталась на ней, как согревающий пластырь.

Снова проехали каменный лабиринт, прижимаясь к холке арбогастра, он тоже шел почти на полусогнутых, наконец крепость осталась позади, а перед нами снова изумрудно-зеленый простор и облачное небо над головой.

Я заботливо проверил, как существо укрыто плащом, чтобы нигде не задувало, подоткнул длинные полы под ее задницу, она на удивление стерпела безропотно, даже когда не удержался я сам и ущипнул ее за сдобную булочку.

И снова мчимся навстречу ветру в грохоте копыт; Изаэль начала попискивать, я прислушался, вдруг да нечаянно придушил, спросил встревоженно:

– Что случилось? Писать хочешь?

Она помотала головой:

– Нет, это я пою.

– А-а-а, – сказал я, – хорошая у тебя песня. Главное, громкая.

– Мы музыкальный народ, – похвасталась она. – Когда мы поем, все звери сходятся слушать. А вы?

– А мы еще музыкальнее, – ответил я. – Когда поем, все звери разбегаются.

Она всерьез задумалась над таким определением музыкальности, а мимо мелькают горы и леса; Изаэль то и дело высовывалась из гнезда, наконец встревоженно вспищала:

– Это что, все еще…

– Оно, – подтвердил я, – все еще.

– И что, – спросила она с великим недоверием, – в самом деле мир такой огромный? Или ты меня возишь по кругу?

– Лапушка, – сказал я, – ты еще не видела его громадности. Если хочешь знать, он в самом деле… как бы великоват местами. Но я тебя, да, вожу по кругу.

Она удивилась:

– Зачем?

Я пошевелил оскорбленно плечами.

– А просто так! Это животные все делают только с какой-то целью, а люди чаще всего вот так, без цели и по дурости. Именно потому возникла цивилизация и развивается так бурно.

Она озадаченно задумалась и надолго умолкла, а я чуть пригнулся навстречу ветру и ушел в свои невеселые мысли, потому что помимо проблем в Варт Генце и вообще, где я появлюсь, все больше тревожит отсутствие новостей о Карле. Совсем недавно прошел где-то по этим землям, разбивая высланные против него войска и уничтожая сами королевства, долго бился о твердыню Зорра и безуспешно штурмовал крепость паладинов Кернель, но затем как-то жуткие новости о его нашествии перестали распространяться странствующими путешественниками и бродячими торговцами.

Что с ним? Затаился, собирает новое ужасающе войско? Погиб?.. Подкосила смерть старшего сына и похищение младшего?.. Но разве великих деятелей подобное останавливало?

Сиреневые облака стали оранжево-белыми, раздвинулись, между ними появилось чистейшее умытое небо, настолько радостно-голубое, словно глаза Изаэль, что я непроизвольно притиснул ее, а она только сонно всхрюкнула.

Выглянуло солнце, и мгновенно все ожило, изменилось, засверкало, вспыхнули новые краски, а старые засияли ярче.

Мимо проносятся невысокие холмы, трава бурая, сожженная солнцем, Бобик внезапно ускорил бег, а когда его настигли, он жадно пил из ручья, впадающего в крохотное озеро, вокруг только десяток деревьев, где ветви гнутся под птичьими гнездами, и пара пышных кустов с цветущими ветками.

Я остановил Зайчика, соскочил на землю и сравнительно нежно снял легонькую эльфийку.

– Пусть попьют чистой воды, – объяснил я. – А ты можешь… тоже. И вообще. А то что-то под тобой хлюпало.

– Свинья, – сказала она и гордо заторопилась к кустам, скрылась за ними, присев, и крикнула оттуда: – Свиньища!

Бобик сразу же ринулся проверять, чего это она там, из-за кустов послышался отчаянный визг, а потом удивленный гавк.

Я поил Зайчика и продумывал, что скажу лордам Варт Генца. Нужно приготовиться, потому и остановился, собственно, что мысли все еще разбегаются, а мне надо пройти по лезвию меча над пропастью, только сейчас начинаю не просто понимать, во что влез, но и пытаюсь принимать меры… но только бы не сорвалось, только бы сам не сглупил и не испортил, это я еще как могу…

Изаэль появилась свеженькая и ясная, громадные глазищи синее синего неба.

– А что, – начала она с вызовом и в ужасе отпрянула; Бобик возник перед нею, словно из ниоткуда, и, роняя капли озерной воды, совал в руки громадную рыбину и смотрел с такой надеждой, что она спросила в страхе: – Что он хочет?

– В знак любви, – объяснил я, – и признания дает тебе подарок. Если откажешься, смертельно обидишь.

– Правда?

– Возможно, – заверил я серьезно, – он тебя съест.

Она задержала дыхание и, закрыв глазищи, попыталась взять обеими руками рыбу, однако та начала извиваться, выскользнула на траву и там подпрыгивала и подскакивала.

Бобик весело скакал вокруг, радуясь то ли новой игре, то ли как подшутил над трепетной эльфийкой.

Я отвернулся, пусть ребята ребячатся, а я должен продумать для начала речь, в которой изложу свое видение случившегося и методы разрешения проблемы…

Когда я решил, что начинает что-то наклевываться, со стороны озера раздался визг, Изаэль и Бобик мечутся у кромки воды и верещат, как две макаки.

– Упрыгала? – крикнул я. – Две вороны… Все, некогда-некогда ловить снова, едем дальше!

И снова бешеная скачка по долам и холмам, на горизонте черный дым целой стеной поднимается к небу, на миг даже полыхнуло багровым, словно огонь нашел спрятавшуюся жертву.

Зайчик все ускорял бег, Изаэль вообще зажмурилась и вжалась в меня. Запахло гарью, в воздухе разлита непонятная тревога, даже Зайчик тревожно фыркал, Бобик перестал убегать далеко вперед, несется рядом, на меня поглядывает обеспокоенно и с вопросом в крупных карих глазах.

Дорога вывела к селу, Зайчик тревожно прянул ушами и перешел на простую рысь, в коричневых глазах тревожное удивление: на месте домов закопченные стены, а кое-где вообще только печи.

Пламя утихло давно, часть домов на другой стороне улицы уцелела, но явно потому, что ветер дул в другую сторону, а так среди закопченных развалин множество обгорелых трупов, и хорошо бы только воинов, но по большей части крестьяне, через чье село прошла война, даже женские трупы вон, явно сперва изнасилованы, потом убиты…

Стиснув челюсти, я послал Зайчика дальше, а Изаэль крупно дрожит и прячет лицо, но что толку. Страшный запах горелого человеческого мяса преследовал нас еще долго, потому что дорога шла мимо целой вереницы сел, а все они оказались сожженными, сады вырублены, словно не гражданская война, а какая-то дикая орда прошла…

Кое-где мы успевали увидеть людей, что прятались, как мыши, завидя нас, а затем я рассмотрел вдали множественный металлический блеск, торопливо послал туда Зайчика.

Воины сидят и лежат в изнеможении вокруг холма, на вершине раскинулся большой шатер из красной материи, вокруг многочисленная стража, а среди воинов бродят лекари с окровавленными тряпками и щипцами.

Изаэль вскрикнула и едва не потеряла сознание, когда из плеча одного раненого рыцаря начали вытаскивать зазубренную стрелу.

Я привстал в стременах и помахал рукой. На меня, наконец, обратили внимание, начали поворачивать головы.

– Я Ричард Завоеватель!.. – прокричал я. – Кто здесь командует?

Один из воинов поспешно поднялся и, сильно прихрамывая на раненую ногу, кинулся к шатру. Через некоторое время оттуда вышел крупный широкоплечий воин, в руках перевернутый шлем, на ходу опрокинул себе на голову, на миг оказавшись, как за стеклом, за струями чистой воды, отдал шлем оруженосцу и пошел ко мне.

Бобик дисциплинированно зашел с другой стороны Зайчика и сел.

– Аннегрет Еафор, – назвался воин, – командую этим сбродом, ваша светлость.

– И как?

– Два выиграли, третье продули…

– Знаком с вашим родственником, – сказал я, – благородным Хенгестом. Вы в родстве, не так ли?.. Не думаю, что в Варт Генце много таких гигантов, как вы и ваш родственник.

Он прогудел довольно:

– Все так, это мой дядя… Ваша светлость, прошу вас в мой шатер. Это, конечно, не то, к чему вы привыкли там на Юге, но все-таки не под открытым небом.

Я соскочил, снял Изаэль и оставил, не поднимая с лица капюшона. Бобик посмотрел внимательно на Аннегрета, тот застыл, а когда Бобик отвел взгляд в сторону, с облегчением расправил грудную клетку, стараясь не показывать, что испугался: мужчины должны быть бесстрашны и вообще много чего должны и обязаны, потому и живем меньше, чем женщины.

Мы прошли к шатру, я вел Изаэль, она из-под края капюшона видит только землю, по которой ступают ее задние лапки, идет послушно и доверчиво, как мечта мужчины.

Страж отодвинул перед нами полог шатра, но первым вбежал Бобик. Внутри послышался дикий вопль, оттуда с шумом выпорхнули, как испуганные гуси, несколько человек в доспехах, даже оружие не успели достать из ножен.

Аннегрет нервно дернул щекой, вежливо пропустил нас вовнутрь. В шатре только стол и две длинные лавки, явно сколоченные здесь же на месте.

Бобик быстро пробежался по ритуальному кругу, вздохнул так тяжело, как умеют только собаки, и грохнулся посреди шатра.

Аннегрет остановился, ожидая, когда я сяду, однако я сперва повернул к нему лицом фигуру в плаще и откинул капюшон ей на спину. Аннегрет охнул и схватился за сердце, а лавина золотых волос крупными локонами хлынула на грудь и спину.

Прекрасная эльфийка подняла голову и взглянула на него огромными небесно-синими глазищами с дивными густыми ресницами.