Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки — ландлорд
Глава 2

Офицер, начальник Караула на перевале, встретил меня, как старого знакомого: не так часто кто-то решается перебраться на ту сторону, а я так вообще вроде голодного таракана, что в поисках еды носится с кухни в комнату и обратно.

Рассказав новости, я пустил Зайчика вниз. Пес снова впереди, сейчас дорога резко замедлилась, хотя Зайчик прыгает так, что стадо горных баранов удавится от зависти, но с его весом приходится осторожничать, иначе окружающая среда поможет нам спуститься быстрее, чем планируем.

Когда две трети хребта уже над головой, а внизу последняя треть, я увидел, как среди снегов закованный в железо рыцарь упорно бьется с громадным чудищем, похожим на огромного кабана, вставшего на задние ноги. Но этот кабан в панцире, в руке громадная дубина, а удары рыцарского меча, похоже, только высекают искры о каменную шкуру.

Зайчик остановился, я опустил ладонь на меч. Вмешаться сейчас – это либо спасти рыцарю жизнь, либо он вызовет меня на поединок за оскорбление: ишь, счел его слабым! Но и стоять вот так и смотреть…

– Вперед, – сказал я Зайчику с досадой. – Это не наши разборки.

Пес уже несся обратно, однако Зайчик с такой скоростью перешел в галоп, что Пес остался далеко позади.

Я подумал хмуро, что неизвестный рыцарь расскажет, если останется жив, о странном видении человека на огромном черном коне и с огромной черной собакой, который появился как будто из ниоткуда и так же быстро исчез. Возможно, назовут меня каким-нибудь Снежным Всадником, а потом образ начет обрастать подробностями и приключениями.

Еще ниже увидел караван из пяти навьюченных лошадей, люди идут пешком, а впереди высокий старик с длинной бородой. Караван остановился, старик вышел вперед и потряс руками.

Я не понял, что он там колдует или призывает, но донесся грозный гул, с ближайшей горы стронулась масса снега и пошла лавиной, набирая скорость и увлекая за собой массы снега и камни.

Караванщики умело прятали коней под единственный широкий уступ. Старик поспешно вернулся и присел под каменным навесом вместе с остальными. Снежная масса пронеслась над ними с грозным грохотом и гулом, от которого задрожала земля. Я только теперь сообразил, что опытный вожак нарочито вызвал снежную лавину, чтобы переждать ее в безопасном месте.

Еще полчаса изматывающего спуска, когда голова болтается, как на веревочке, а зубы прикусывают то язык, то щеку, и наконец равнина, местами холмистая, это же простор для стремительного бега…

Сердце сжалось: я вдруг увидел, где шла та последняя Желтая Волна, которая и закончила войну. По ту сторону Хребта видно, как шла со стороны моря, сжигая и сравнивая с землей города, замки, башни. Всюду оставляла после себя выжженную пустыню, но ударилась о Хребет, взмыла, как на трамплине, и обрушилась на землю в сотне миль дальше за Хребтом. Таким образом там внизу уцелели не только города, но и леса, болота и озера, где выжила живность той эпохи, до Седьмой войны.

Правда, города пришли в запустение, в селах народ либо погиб под натиском расплодившихся чудищ, либо бежал в города. Там заперлись за городскими стенами, быстро теряя признаки цивилизованных людей и превращаясь в дикарей. К счастью, во всех этих городах луга и пастбища располагаются нередко внутри города, а то и в самом центре, так что урожаи удавалось выращивать, не высовывая носа из-за крепких стен.

Потом то ли горожане приспособились и начали давать отпор, то ли пришли дикие, но свирепые племена из других краев, но чудищ постепенно оттеснили от городов и в конце концов загнали в леса, болота, озера.

Так установилось равновесие: в городах и селах хозяйничают люди, в лесах – монстры, а стычки происходят на опушках. Лишь наиболее отважные и хорошо вооруженные отряды решаются несколько углубиться в лес, но, как я слышал, и монстры иногда собираются в большие группы, чтобы попробовать напасть на город и полакомиться сладким человеческим мясом.

Среди рыцарей всегда было хорошим тоном собираться в группы для вылазки в лес или другие места ареала обитания чудовищ. К этому приурочивали также производство оруженосцев в рыцари, и будущие рыцари старались изо всех сил, лезли вперед и принимали на себя главные удары, стремясь выказать отвагу и доблесть.

Пес обежал вокруг нас, сел толстой задницей на снег и коротко гавкнул. Зайчик фыркнул, Пес гавкнул громче, требовательнее.

– Ты прав, – признал я, – здесь торчать – это прямой путь в гималайские йоги, но что-то не тянет на высокое. Зайчик, погнали! Покажи, что ты можешь, но так, чтобы и у меня не оторвалась голова, и наша милая собачка не потерялась.

Пес сердито гавкнул, что за шуточки, кто потеряется, Зайчик гордо тряхнул гривой, я покрепче вцепился в луку седла. Надо бы специальные ручки приспособить, а то и пристегиваться ремнями, но Зайчик уже начал разбег, я задержал дыхание и приготовился к встречному урагану.

Я трижды заставлял его сбавлять ход. Дважды, чтобы проверить направление, а третий, стыдно сказать, просто устрашился, что ветер вырвет меня из седла и унесет, как сухой лист. Пес не отставал, а время от времени, чтобы показать, что знает дорогу, обгонял Зайчика и уносился далеко вперед. Это было мукой для меня: Зайчик оскорбленно ускорял бег, и рев урагана превращался в свист реактивных двигателей. Я начинал страшиться, что от трения загорится одежда, а потом вовсе рассыплюсь на части, как «Колумбия».

Мимо проскакивают желтые, оранжевые и красные полосы, это золотая осень в разгаре. Иногда под копытами успевает блеснуть озеро или болото, Зайчик прет напрямик, а при его скорости по воде можно мчаться, аки посуху. Пес вроде бы ухитрился даже рыбину поймать, но я лишь смутно запомнил, как он пытался на ходу мне совать ее в руки, не понимая, что стоит мне приподнять голову из конской гривы, встречный удар ветра в лучшем случае вырвет меня из седла, а худшем… оторвет лишь верхнюю половинку.

В очередной раз заставив сбавить скорость, я понял, что до стольного града Барбароссы рукой подать, прохрипел Зайчику:

– Помедленнее… ох, помедленнее!..

Зайчик сбавил ход, еще сбавил, а когда впереди показались стены города, перешел на аллюр обычной быстрой лошади. Дикий ураган, что пытался смахнуть меня с конской спины, утих, превратился в устойчивый встречный ветерок.

Ворота распахнуты, как раз въезжает телега. С двух сторон по стражнику, человечек в цивильном, сейчас начнутся вопросы и потребуют плату, я шепнул Зайчику:

– Особо нас не выдавай… но мы должны успеть в королевский дворец.

Он всхрапнул, шел прежним галопом. Стражи обернулись в нашу сторону, я должен сбавить ход, каким бы лихим ни старался казаться, на лицах пока только выражение заинтересованности. Зайчик резко ускорил бег, взвился в прыжке и, перемахнув телегу, оказался прямо в воротах.

Я прижался к его шее, а то размажет по каменному своду ворот, снизу тряхнуло еще раз, прогрохотали копыта. За спиной раздались запоздалый крик и бряцанье оружием. Зайчик несся по улице, как мчался бы любой закусивший удила конь. Народ с криками бросался под защиту стен, а кто-то и застывал столбом на месте. Меня бросало из стороны в сторону, это Зайчик умело лавирует, ухитрившись никого не стоптать, не сбить, даже не задеть, какой-то компьютер, а не конь. Зато Бобик с веселым гавком валил всех, кто на дороге, и даже, как мне показалось, валил даже тех, кого мог бы и не зацепить.

Дома разбежались в стороны, впереди площадь, на той стороне дворец. Зайчик, не сбавляя ходу, мчался вперед, я уж хотел придержать его, но копыта простучали по мраморным ступеням. Сбоку раздались крики, выбежали люди в доспехах.

Зайчик пронес меня через зал, где нарядные придворные шарахались к стенам. Впереди парадная дверь, Зайчик явно собирался вышибить ее, но я вскрикнул:

– Тихо-тихо!.. Здесь свои.

Из боковых проходов выскакивали стражники. Офицер обнажил меч и закричал:

– Кто посмел? Взять их!

Я вскинул руки.

– Тихо, тихо!.. Свои! Я – Ричард Длинные Руки. К королю Барбароссе.

Офицер прокричал зло:

– К Его Величеству? На коне?

Бобик остановился перед ним, внимательно посмотрел в лицо и оскалил зубы. Из пасти вырвался дымок. Офицер побледнел, но не отступил.

Я поспешно спрыгнул на пол.

– Открывайте ворота побыстрее. Я пойду пешком.

Стражи окружили нас, со всех сторон выставлены копья, рыцари со звоном опускали забрала. На меня смотрят пылающие странной ненавистью глаза, как будто я не всего лишь на коне въехал, а изнасиловал их жен.

– Ты никуда не пойдешь! Брось оружие на землю!

– Щас, – ответил я рассерженно. – Возьми, если сумеешь…

Они сделали шаг, сжимая кольцо, я выхватил меч, от дверей королевских покоев раздался могучий рев:

– Сэр Ричард? Мы вас ждали!.. Всем опустить оружие, олухи!

Воины заколебались, но никто оружия не опустил. Офицер выкрикнул рассерженно:

– Сэр Стефэн, дворец охраняю я!

К нам спешил высокий рыцарь, я узнал в нем соратника по турниру, он еще с одним таким же молодым и чистым постоянно охранял меня от ударов в спину, хотя был соблазн хватать в плен сбитых с коней южан, захватывать их великолепных коней. Сейчас он, одетый богаче и в великолепных доспехах, быстро подошел и, поприветствовав меня рыцарским салютом, встал рядом.

– Это же сэр Ричард, – заявил он с гордостью. – Сэр Ричард, как вы вовремя!

– А мне плевать, – возразил офицер, – у кого какие заслуги в далеком прошлом. Изменниками становятся и близкие друзья. Пусть сперва сдаст оружие, потом его проверят наши священники…

Сэр Стефэн мгновенно рассвирепел, в его руке блеснул клинок, все еще тот самый меч, который я ему подарил.

– Сэр Ричард, разве мы не дрались вдвоем против сотни? А здесь не больше двух десятков…

– Да, – ответил я, – но там были враги. А здесь свои идиоты…

Рука моя медленно отстегнула молот на поясе, глаза следят за слабой тенью, что перемещается по стене за спиной офицера. Тень сама по себе, дрожь прошла по телу, затем нахлынули тошнота и слабость, как всегда, когда мозг старается совместить тепловое и запаховое зрение с обычным. Я вцепился одной рукой в седло Зайчика, дрожь тряхнула снова. За спиной офицера покачивается, словно на легком ветру, фигура человека в черной одежде, на голове кожаная шапка с рогами, вокруг поблескивают синеватые искорки, над ним мерцает темный столб, словно роится мельчайшая мошкара.

Наши взгляды встретились. Маг вздрогнул, поняв, что я его увидел, хотя он незрим для всех, руки поднялись для нового заклинания, но молот уже вырвался из моей руки, как застоявшийся сокол. Дважды хлопнуло по воздуху рукоятью, раздался звук, будто разбили гигантский кинескоп. По залу пронесся ветер, устремленный в одну сторону. Со шлема офицера сорвало потешные перья и унесло в воронку, что завертелась на месте исчезнувшего колдуна. Донесся тоскливый вой, хлопнуло еще раз, потише, и все успокоилось.

Все стояли растерянные, ощупывали себя. Я поймал молот и повесил на пояс. Сэр Стефэн спросил дрогнувшим голосом:

– Что это было?

– Убит хозяин вот этих, – я кивнул на офицера и солдат. – Правда, они сами могли не знать, что ими командуют…

– Сейчас проверим, – буркнул сэр Стефэн и гаркнул: – Сэр Килпатрик!.. Открыть дверь в большой зал и проводить сэра Ричарда к покоям Его Величества!

Офицер вздрогнул, бледный и дрожащий, сказал торопливо:

– Да-да, сэр Стефэн, немедленно… Вы уж простите, все как в тумане… Сэр Ричард, прошу вас за мной.

Солдаты поспешно распахнули тяжелые двери. Офицер, который Килпатрик, бросился почти бегом, его так трясло, что задел плечом косяк, а через зал бежал, явно прилагая все силы, чтобы двигаться по прямой. У двери на широкой лавке пятеро рыцарей в полном вооружении, у двух мечи обнажены, один держит меж колен, уперев острием в пол, другой положил на колени.

Все пятеро начинали подниматься, завидев нас, Килпатрик прокричал издали:

– Дорогу! Это сэр Ричард!

Один из офицеров ответил резко:

– Да хоть сам император…

Холод пронизывал меня, словно стою голым на ветру. Я сорвал с пояса молот, офицер выхватил меч, за спиной послышался грозный рев настигающего нас сэра Стефэна.

Грохот, скрежет металла, молот смел двух рыцарей. Их сплющенными телами ударило в парадную дверь, створки вылетели с ужасающим грохотом. Я ринулся в пролом, за моей спиной сэр Стефэн и офицер, который сэр Килпатрик, сцепились с остатками ошалевшей стражи.

Обломки хрустят под подошвами смачно, будто бегу по насту. Массивная кровать под балдахином, возле нее на стульчике сидит священник с книгой в руках, а с другой стороны бледная и сильно исхудавшая Алевтина, жена Барбароссы. При моем появлении оба вскочили, а я подбежал и, отшвырнув ногой стул, быстро отдернул полог.

Вместо огромного, обросшего мускулами мужчины на ложе скелет, едва-едва обтянутый кожей. Барбаросса почти не дышит, я наклонился, тронул за руку, тонкую и морщинистую, как куриная лапа. Священник что-то заговорил гневно и протестующе, но я не слышал: кольнуло холодом. Из меня по руке пошел жар, вздувая пальцы, как сосиски в кипятке, и тут же, впитавшись с подушечек в дряблую плоть королевской длани, исчез, оставив холод во всем теле.

Я поспешно отдернул руку. Через долгие мгновения дряблые веки Барбароссы приподнялись. Глаза смотрели в пространство, затем глазные яблоки дрогнули, я ощутил, что он наконец-то узнал меня. Радостно вскрикнула Алевтина, заломила руки.

От разбитой двери все еще доносились яростные крики, лязг железа о железо, звон, эхо глухих ударов. Я оглянулся с беспокойством, оттуда донесся крик:

– Сэр Ричард, не отвлекайтесь, не отвлекайтесь!

– Если что, – прокричал я, – свистните!

– Да здесь и вашей собачки хватает…

– Я могу еще и коня позвать, – ответил я и повернулся к Барбароссе. – Ваше Величество?

Священник проговорил негодующе:

– Он без сознания! Я жду, чтобы король исповедался!

– И чтоб сказал, где ключи от квартиры, где деньги лежат? – спросил я. – Ваше преподобие, оставьте нас.

– Что?

Алевтина сказала быстро, но твердым голосом:

– Мы знаем сэра Ричарда! Отец Феофан, оставьте нас!

В голосе этой женщины звучал металл. Бледные губы Барбароссы раздвинулись, он шевельнул ими, священник тут же забежал с другой стороны, наклонился, выслушивая предсмертные слова монарха, однако Барбаросса произнес хрипло, но достаточно отчетливо:

– Ричард… – слетело легко с его бледных сморщенных губ. – Я уже думал…

– Что явились черти? – спросил я. – Ваше Величество, сейчас вас унесет и один слабенький чертенок.

– То тело, – возразил он, – а душа моя столь обременена грехами, что понадобится хорошая подвода… Вон отец Феофан ждет…

Священник, не обращая внимания на рассерженную жену короля, перекрестился, взглянул с беспокойством и укором.

– Ваше Величество, – сказал он торопливо, – в час просветления не пришла ли пора исповедоваться?

Барбаросса прошептал:

– Святой отец, оставьте нас…

Священник вскрикнул:

– Ваше Величество!

– Оставьте, – повторил Барбаросса с усилием.

Отец Феофан поколебался, король мог говорить такое и в бреду, но я сказал с мягкой угрозой:

– Его Величество велел вам оставить нас наедине. Если осмелитесь ослушаться своего короля, то я вас просто вышвырну. Как мятежника. А окно здесь ближе, чем дверь…

Он взглянул на меня с мягким укором и, прижав к груди книгу обеими руками, пошел быстрыми шажками к двери. Там схватка уже утихла, но народ собрался в толпу, хотя никто не осмеливается войти в королевские покои: там у входа Бобик, обнажая клыки, грозно и с удовольствием порыкивает. Сэр Стефэн, весь помятый и, похоже, раненый, стоит в дверях с обнаженным мечом, закрывая проход. Рядом с ним держался офицер Килпатрик, остановивший меня. Меч держит левой рукой, правая бессильно висит вдоль тела.

Барбаросса дождался, когда священник обогнул Пса по широкой дуге и вклинился в толпу.

– Сэр Ричард, – услышал я тихий шепот, – я чувствую себя значительно лучше…

– Плясать не надо, – ответил я тем же шепотом. – А то не успею разобраться, что здесь, как вас угостят чем-то покрепче.

– Да я и шепчу потому… А так, наверное, смог бы встать.

– Вы достаточно сообразительный, – сказал я, – для короля, конечно. Как все это случилось?

– Может быть, – спросил Барбаросса, – сперва разберешься, что там в зале? После твоего ухода все было прекрасно, а потом как-то пошло вкривь-вкось… Я уже не знаю, кто друг, кто враг.

Алевтина, рыдая от счастья, упала ему на грудь и, обхватив руками, заливала слезами. Я встал, Бобик обернулся, глаза горят, как багровые угли. Теперь это снова Адский Пес, я с некоторой боязнью коснулся его огромной головы, но он сразу зажмурился и едва не замурлыкал. Пришлось почесать между ушами, погладил и сказал ласково:

– Я люблю тебя, зверушка. Только мы с тобой… ну, ты понял.

Сэр Стефэн отсалютовал при моем приближении, усы воинственно топорщатся, а Килпатрик болезненно улыбнулся. Доспехи на нем изрублены жестоко, с правого плеча пластина сорвана, левый бок весь в крови, там доспех и даже кольчуга разрублены жестоким ударом, кровь пузырится, течет сверху по ноге. Понятно, что еще больше натекло под доспехами. Парень сейчас рухнет от потери крови.

– Вы хорошо служите королю, – сказал я и сунул пальцы прямо в кровавое месиво на боку. Килпатрик охнул, болезненно дернулся, а я сказал, глядя ему в глаза: – Но вы должны продержаться, пока я сам не пришлю к вам лекаря…

Он закусил губу, тут же в широко распахнутых глазах отразилось великое изумление. Я быстро отнял окровавленные пальцы, повернулся к сэру Стефэну.

– Докладываю, – сказал он немедленно. – Как только вы метнули молот, у всех словно пелена с глаз упала. А до этого ходили, как одурманенные, сэр Ричард.

– Хорошо, – сказал я. – Усильте охрану королевских покоев. Не удалось отравить, могут попытаться что-то еще.

Он спросил торопливо:

– Заговорщики? Снова?

– Не знаю, – ответил я. – Опыт… не мой, конечно, говорит, что силовые органы обычно вылавливают мелкую сошку. Так что главные лица могли уцелеть. Чаще всего так и бывает.

Он скривился, оглянулся на Килпатрика. Лицо сразу стало подозрительным.

– Что скажете, сэр?

– Я утрою охрану, – ответил тот быстро.

– Сами вы… как?

Тот помедлил, глядя на меня, что-то перехватил в моем взгляде и сказал уклончиво:

– Раны все… мелкие. Потерял много крови, но если хорошо поем и выпью красного вина… побольше, побольше…

Стефэн хохотнул.

– Все равно не выпьете больше, чем я. А возвращение сэра Ричарда отпраздновать стоит!

Я сказал коротко:

– Все потом, но… не сейчас. Я не знаю, почему такое случилось, потому бдите! И еще раз бдите. А я пока вернусь к Его Величеству. Узнаю информацию из первых, так сказать, рук. Хотя и король может соврать…

Килпатрик болезненно дернулся при таком явном неуважении к королевской особе, а Стефэн произнес укоризненно:

– Сэр Ричард! Зачем королю врать?

– Король тоже человек, – сообщил я им новость. – И тоже может победы приукрасить, поражения преуменьшить, а дурость свою скрыть вовсе.