Глава 7. Западная Конфедерация выбирает

Онлайн чтение книги S-T-I-K-S. Цвет ее глаз
Глава 7. Западная Конфедерация выбирает

Хотелось спать. Уснуть прямо вот так, забившись в угол душевой кабинки, сидеть, обхватив колени руками и трясясь от холода под обжигающе горячими струями, бьющими с двух сторон и сверху.

Я все еще жива, и у меня даже ничего не болит. То есть – почти не болит. Но при этом мне ужасно плохо. И еще как-то не по себе. Я временами не понимаю, кто я такая и что здесь делаю. А иногда начинаю понимать абсолютно все, и это еще хуже, потому что первым делом вспоминаю тот момент, когда в последний раз увидела Саманту.

Впрочем, это уже была не она. Спасибо хоть за то, что похоронили ее без меня. Я бы такое вряд ли перенесла, это уже слишком, не могу представить, как при этом не потерять контроль над собой.

В запотевшее стекло настойчиво стучат, и это уже не первый раз. Ворона вот-вот начнет ломиться, надо что-то предпринимать, надо собраться с силами, надо обязательно попытаться подняться.

Но как же хочется просто сидеть и смотреть в одну точку…

Третьего стука не дожидаюсь, все же нахожу в себе капельку силы. Это плохо на меня влияет, опять выпадаю из нормальной реальности и начинаю слышать голоса, причем не все они принадлежат знакомым людям, а некоторые вообще не похожи на человеческие. Иногда голоса произносят что-то безобидное, иногда омерзительно гадкое, иногда жутко страшное. Но вообще-то они не отличаются изобретательностью и обычно со всех сторон наперебой советуют одно – как можно быстрее найти узкий кусок оконного стекла и сделать с собой кое-что нехорошее. Самое странное, что иногда, слушая это, я стараюсь не улыбнуться, мне почему-то становится радостно и тепло.

Невыносимая боль проникла в тело через иглу, свела меня с ума и куда-то ушла. Жизнь прекрасна на сорок процентов. Снаружи не горячо, внутри нет света. Хочется встать на одну ногу и царапать ногтями пластик до тех пор, пока он не скажет спасибо, но где взять на это силы?

Со мной что-то не так. Я думаю как-то неправильно. Но откуда взять нормальные мысли?

– Элли! Да очнись же!

Селедка лупит меня по щекам, а я только и могу, что глупо улыбаться в ответ. Не удержалась, губы сами собой растянулись, вернуть лицу отстраненную строгость не получается, да и сложности у меня с серьезной мимикой. Как там про меня Тина когда-то сказала? Что даже когда мне снятся кошмары, я остаюсь оптимистически-миловидной. Да, я именно такая, и потому улыбка мне очень идет, не пойму, почему директриса и старшая воспитательница так недовольны демонстрацией привлекательного элемента моих внешних данных.

– Аля, да этот маньяк-наркоман влил в нее такую дозу своей гадости, что этого хватит для выведения из строя пяти казарм гвардии. О боже, да она ведь в таком состоянии подиум от потолка не отличит, это полная катастрофа, это провал! Я убью этого шарлатана! Не знаю как, но убью! Он ведь специально все подстроил! Просто издевательство какое-то!

– Я думаю, что все предельно плохо, ты только посмотри на ее зрачки.

– Вижу, Альбина, прекрасно вижу. Ее глаза обращают на себя внимание в первую очередь, так что это непременно заметят, и могут пойти слухи, что мы пичкаем своих девочек разной гадостью.

– В ее случае так оно и есть.

– Ее случай особый.

– Знахарь говорил, что это средство может ей помочь, хотя и снимет не все эффекты.

– Что именно он сюда намешал?

– То, что всегда мешает, ты ведь сама знаешь, что о нем люди говорят.

– Опять колоть ей какую-то дурь, сваренную конченым наркоманом?!

– А что нам еще остается?

– Я много чего повидала за эти годы, но чтобы одну из лучших орхидей день за днем пичкали тяжелыми наркотиками… Такое здесь наблюдаю впервые. Ну так что, колем, пока ее, такую всю из себя интересную и улыбающуюся, кто-нибудь, кроме нас, не увидел?

– Давай. Постой!

– Аля, что-то не так?

– У нее платье без рукавов, след от укола останется, до смотрин не успеет исчезнуть.

– Это всего лишь крошечная точка.

– Уверена? А вдруг синяк останется?

– У нее завышенная регенерация, не должен. Что ты делаешь?

– Разве не видишь? Вот сюда давай коли – в бедро. Платье короткое, но не настолько же, никто ничего не заметит.

– А разве можно в ноги колоть?

– Здесь такие же вены, как везде. Давай уже, Флора, время теряем, его и так почти нет.

– Ну, как скажешь, я уже на все согласна, даже на полный провал. Слов нет, как все надоело.

* * *

Мне уже не плохо, но и не хорошо. Настроения нет, все мрачно до отвращения, щебечущие вокруг воспитанницы кажутся нежеланными отпрысками уродливых чудовищ.

Ну как можно быть такими шумными? На нервы ведь действуют.

Мною занимается лично Ворона, чему я, разумеется, не сказать, что очень рада. Сижу с угрюмейшим видом, наблюдая, как сушит она под ультрафиолетовой лампой наращенные ногти моей правой руки, и пытаюсь размышлять над значимым для всех нас вопросом.

Кого именно выберут на этот раз?

Пусть я не могу контактировать со своими подружками напрямую, из-за непрерывного присмотра со стороны Вороны, но это не мешает мне узнавать немало интересного.

Западники не уехали на свой проклятый запад, они все еще находятся в Центральном. И этот внеочередной показ тоже организовали из-за них. Им пришлось задержаться ради каких-то непонятных дел, плюс они должны получить новую орхидею взамен той, которая…

Взамен сломанной.

На дорожку сейчас выйдут все орхидеи без исключения – обе группы. То, что главный западник предпочитает голубоглазых блондинок, теперь не играет ни малейшей роли. Азовский Союз крупно оконфузился, потеряв невесту ценного союзника, избранник даже не успел полюбоваться приобретением. Теперь Цветник принудили идти на поводу у всех пожеланий заказчиков, пытаются любыми способами загладить столь неловкий момент.

Ну а заказчики в пожеланиях ни капельки не стесняются, что неудивительно для жадных и наглых дикарей.

Герцогу сейчас очень нужны западники, он готов пойти на что угодно, лишь бы заполучить нового союзника. Судя по то и дело гремящим на улице пушечным выстрелам, говорить об окончательном поражении Братства преждевременно, его банды действуют все еще опасно близко от Центрального, а ведь я не припомню ни единого случая, чтобы этому стабу хоть что-нибудь по-настоящему угрожало.

Здешние заправилы готовы заплатить любую цену, лишь бы на главных кластерах перестали взрываться снаряды. Потенциальный союзник хочет получить лучшую орхидею из знаменитого цветника? Хорошо, он ее получит. Желает лично осмотреть весь товар и самостоятельно сделать выбор из всего, что есть в наличии? Так и будет.

И кого же они выберут на этот раз? Кто станет новой невестой чудовища? Тихоня Саманта не побоялась избежать свадьбы, но больше такое повторить не позволят, так что от жуткого супруга отвертеться ни у кого не получится.

За себя я почти спокойна. Нет, я вообще-то тоже блондинка, так уж получилось, что они пользуются повышенным спросом, и это, конечно, опасно. Но волосы у меня не просто роскошно-светлые, почти белые, как были у Саманты, а золотистые, это, как мне кажется, многое меняет. И мои глаза даже самый безнадежный дальтоник не назовет синими, уж в этом я уверена на все сто. То есть под заказанный товар не подхожу как минимум по двум важнейшим параметрам.

Ну а кто же подходит?

Наша нерасторопная Лола тоже блондинка, но платиновая, а глаза у нее зеленые. Вот волосы Дании похожи на волосы Саманты, но глаза еще круче, чем у Лолы, они необыкновенно-насыщенного зеленого цвета. Бритни голубоглазая, но она скорее русая, чем светлая, блондинкой ее можно назвать только издали и только при определенном освещении. Мишель рыжая, это вообще никак к блондинкам не относится, Тина и Кира шатенки, так что тоже мимо, Рианна и Миа жгучие брюнетки, даже если их аккуратно перекрасить, что недопустимо, выглядеть они будут скорее чучелами, а не натуральными светловолосыми девушками.

Мулатка и метиска – самые нелепые блондинки в мире.

Я бы поставила на Данию или Бритни, они ближе всех к запросам внешников. Но сильнее всего хочу, чтобы выбрали Миу. Я не очень-то желаю ей зла, но не могу не признать, что она больше всех заслуживает такую участь.

А еще я все-таки волнуюсь за себя. Пусть и золотистая, но все же попадаю в группу риска.

Во второй группе есть орхидея, очень похожая на Саманту. Но, несмотря на шикарную внешность, все шло к тому, чтобы ее выгнать, она невероятно тупая. Нам необязательно быть умными, но глупость прощается лишь до определенного предела.

Ким до этого предела недотягивает.

Может, удастся ее сплавить? Было бы хорошо, она настолько безнадежна, что вряд ли отличит кваза от нормального мужчины. Ей там будет хорошо, таким тупым всегда и везде неплохо. Навечно застряла на печальной стадии неизлечимо-искренней позитивности, ее оттуда трактором не вытащить.

Тине хорошо, ее точно не выберут. Впору и самой размечтаться о широких костях, да и быть шатенкой мне идет, я в этом почти уверена, и не только я. Не будь строгого запрета на окрашивание волос, мне бы уже давно пришлось сменить цвет, причем без моего согласия, тут наши мнения никому не интересны.

Только вспомнила подружку, как ее сразу вызвали, будто мысли подслушивали:

– Тина, бегом на депиляцию зоны бикини. Миа, тебя это тоже касается.

Не самая приятная процедура, так что Тине можно посочувствовать, она плохо переносит даже намек на боль. Одно хорошо, что и Миу туда же загнали. Ей чаще других приходится страдать, такая вот у нее физиологическая особенность, и это меня радует.

Нет, вру – не радует. Должно радовать, но почему-то особой радости нет. Настроение какое-то странное, я себя ощущаю почти погасшей свечой – ни огонька, ни жара. Существую, а не живу, даже думать ни о чем не хочется.

За окном прогрохотало как-то необычно. На пушечный выстрел не похоже, зато похоже на тот звук, с которого так резко начала меняться жизнь Цветника.

Опять где-то неподалеку упал снаряд? Даже если так, меня это не взволновало, нет ни сил, ни желания испытывать какие-либо эмоции по такому поводу.

Спать хочется, но при этом понимаю, что уснуть не удастся.

Дверь распахнулась, краем глаза увидев вошедшую, я скривилась. Не так уж много посторонних людей допускают в Цветник, и эта особа из самых нелюбимых.

Куратор Эсмеральда присматривает за приютами для мелких детей, за воспитательными домами для девочек-подростков, за училищами, за школами, за детскими профилактическими лагерями и женским отделением военной академии. За Цветником она тоже присматривает, такая вот большая начальница.

Не припомню ни одного случая, чтобы видела ее не в торжественной обстановке, а вот так, запросто, в той части здания, которая целиком отдана под прозаические нужды тех, кто занимается шлифовкой красоты и поддержанием ее в идеальной форме. Тут мы получали все – от массажа до стрижки, в этих помещениях категорически запрещено доставать фотоаппараты, телефоны и прочие снабженные камерами устройства, не говоря уже о том, чтобы производить фото- и видеосъемку.

Эсмеральда стояла на пороге, прижав телефон к уху, что являлось немыслимым нарушением правил, но ни Селедка, ни, тем более, Ворона не посмели сказать ни слова против. Наша директриса – первый человек в Цветнике, но за его пределами хватает тех, чей ранг несопоставимо выше. Куратор – одна из таких людей.

Убирая телефон, Эсмеральда вечно недовольным голосом произнесла:

– Добрый день, девочки. Флора, обе группы в сборе?

– Тина и Миа на депиляции, Скарлетт на массаже, Николь и Ребекка в солярии.

– Как там Миа?

– Выглядит достойно, но у нее свежее повреждение носовых хрящей и легкая травматическая отечность. Делаем все возможное, но не уверена, что получится это полностью убрать до показа.

– Хотя бы синяки надо спрятать, они наползли под оба глаза и сами по себе быстро не рассосутся.

– С этим уже справились, – ответила Ворона.

– Что с Элли?

– Как видите, она здорова, – с преувеличенной бодростью заявила директриса.

– Она выглядит какой-то вялой.

– Мы тоже делаем с этим все, что возможно.

– Что за красная пометка в ее зубной карте?

– Все тот же скол на левом верхнем клыке.

– Он до сих пор не зарос?!

– Повреждения эмали залечиваются очень долго, иногда и года не хватает. С того случая прошло всего лишь три с половиной месяца, этого оказалось недостаточно.

– Надо издать приказ, чтобы при таких травмах зубы удаляли. Они ведь отрастают заново гораздо быстрее, чем восстанавливается поврежденная эмаль.

– Могут возникнуть другие проблемы, хотя бы с тем же выравниванием.

– И, тем не менее, это сбережет время без новых проблем. Тем более с ее бешеной регенераций о проблемах можно вообще не думать. Выглядит она не очень. Ты уверена, что не свалится с дорожки?

– Не должна, с координацией у нее никогда не было проблем.

– Не должна? То есть ты не уверена?

– Я не могу ничего гарантировать.

– Плохо. Очень плохо. Я хочу, чтобы все прошло идеально. И это не только мое желание. Кроме того, возникло дополнительное обстоятельство – заказчик пожелал, чтобы девочки оделись максимально легко. По его мнению, платья, которые использовались в прошлый раз, чересчур длинные.

– Но они короткие, – удивилась Селедка.

– Заказчик считает иначе.

– Если использовать еще короче, это будет откровенно неприлично, не говоря уже о нарушении традиции.

– Забудьте обо всех традициях, из-за этого несчастного случая мы попали в такую ситуацию, что должны потакать заказчику в любых прихотях. С его стороны, это можно расценивать как приказ, который придется выполнить любой ценой.

– Мы должны подчиняться всем его приказам? – напряглась директриса.

– Или так, или стараться не задевать его отказами.

– Но как мне понять, что допустимо, а что нет?

– Я буду присутствовать при смотринах, так что в трудные моменты смогу все решать сама, ваше дело просто исполнять.

К последним словам я почти не прислушивалась. Через броню моей сонной отстраненности мало что могло пробиться, но госпожа Эсмеральда сумела справиться с этим затруднением.

Я почти закипела от злости, и поэтому и без того не слишком связные мысли начали запутываться в напряженный узел.

Несчастный случай – вот что произошло с Самантой. Вот так это теперь называется.

Самодовольная скотина со лживым языком.

* * *

Мне очень идет черное. Белое тоже неплохо подходит. Розовое смотрится уже заметно хуже, так же, как красное, но во многих случаях приемлемо, тут главное – не забыть позаботиться о некоторых мелких деталях, они при таких сочетаниях играют определяющую роль. Хуже всего синее – почему-то это вообще не мой цвет, мы друг дружке строго противопоказаны. И это вовсе не мое мнение, так записано в моем личном деле, то есть известно всем, кто занимается подготовкой к смотринам.

Тем не менее на мне сейчас именно синее платье неудачного покроя и такого же цвета тупоносые туфли на массивной, непомерно высокой платформе. Такой фасон обуви мало кому подходит, а уж при моей длине ног смотрится сапогами на страусе. Закрытая шея – вообще дикость, почти катастрофа, так же, как дурацки-кремовые перчатки почти до локтей, украшенные, вот ведь умора – мелкими стразами. Выглядят реквизитом для костюма бесталанной клоунессы, прозябающей в провинциальном цирке.

И кто вообще придумал эти нелепые оборки? Над ними даже смеяться не хочется, от их вида тошнит. В таком платье только рыбу на базаре продавать, причем несвежую.

Помимо всего прочего, прическа у меня настолько уродская, что лучше старое воронье гнездо на бритой голове таскать. Заявиться на смотр с волосами, завитыми в переброшенную через плечо косу? Даже последней бестолочи понятно, что лучше всего мне идут прямые, а уж на какой лад, это уже второстепенно.

Несуразная коса делает меня похожей на двенадцатилетнюю, если не хуже, и в сочетании со всем остальным я выгляжу тем еще малолетним пугалом, обряженным без малейшего намека на вкус.

Если посмотреть на остальных, можно легко заметить, что подобные проблемы наблюдаются не только у меня. Почти всех подготовили не просто плохо, их специально пытались превратить если не в печальных уродин, то хотя бы в серых мышек.

За единственным исключением – Ким. Та самая орхидея из соседней группы, которая больше всех похожа на Саманту. Разве что волосы у нее немного короче и совсем уж чуть-чуть уступают оттенком. Но глаза голубые, цвет их насыщенный, личико такое же кукольное, рот большой, форма губ – тютелька в тютельку.

Сонная апатия чуточку отступила, я теперь страдаю от сверлящей головной боли, но это не мешает мне рассуждать о происходящем. Нет сомнения, что участь бедняжки Ким предрешена – именно она отправится на страшный запад, где грубые и вечно агрессивные люди день и ночь пытаются выжить, непрерывно сражаясь с полчищами опаснейших чудовищ. Ну а мы на этом представлении всего лишь невзрачные статистки – серый фон, обрамляющий яркий самоцвет.

Немного обидно, что фон настолько непрезентабельный. Могли бы для такого случая приукрасить всех как следует. Нас ведь столько времени учили всячески выпячивать сильные стороны своей внешности, а не скрывать их. Как-то не по себе сталкиваться с обратным отношением.

Невозможно в такое поверить, но иногда я до зубовного скрежета ненавижу свою красоту. Однако годы однотипного воспитания берут свое – большую часть времени я ею горжусь, и мне неприятно, когда с ней обращаются столь дурно.

Но, может, это и правильно, ведь западники должны поверить, что им досталась самая лучшая орхидея. И, возможно, даже не обратят внимания на то, что Ким беспросветно глупа.

К тому же далеко не всем мужчинам нравятся умные женщины.

Селедка суетливо дает последние наставления, по десять раз повторяя одно и то же:

– Не путайте порядок. Если заказчики попросят кого-нибудь пройтись по дорожке, всегда возвращайтесь на свое место или становитесь так, чтобы Ким всегда находилась в центре. Номерки держите непринужденно, отогнув локотки, не надо хвататься за них двумя руками, это вам не поручень в трамвае. На заказчиков не смотреть, если придется разворачиваться прямо в их сторону, держите взгляд выше и смотрите вдаль, за стену. К боковым лампам не поворачиваться и не приближаться, они слишком яркие, может потечь все, что на вас нанесли визажисты, они сегодня ничего не жалели. Не шевелите губами и вообще не надо никакой мимики: чуть загадочности, рассеянности, спокойствия и немного скрытого огонька. Тина, не делай такие глаза, с ними ты и впрямь становишься похожей на разъевшееся жвачное животное. Кира, не надо все время косо поглядывать на Миу, мы знаем, что ты ее недолюбливаешь, но хотя бы сейчас постарайся об этом забыть. Лола, не вздумай споткнуться, соберись с силами, держи себя в руках, это не затянется надолго. Элли, тебя это тоже касается, и не смотри, как… Впрочем, лучше смотри, как тебе удобно, главное – не закрывай глаза и не падай в обморок. Рианна, оставь губы в покое, не надо их растягивать. Я не хочу показаться расисткой, но это смотрится, словно ужимки обезьяны перед зеркалом…

…Ну и так далее в том же духе. Я эти слова мимо ушей пропускаю, уже столько раз слышала в разных вариациях, что со счета сбилась. Для директрисы это что-то вроде ритуального заклинания, она до самого последнего момента рот не закрывает.

До того самого момента, когда раздвигается занавес и ее элитные воспитанницы одна за другой выходят на ярко освещенную дорожку.

* * *

Смотровой зал утопает в полумраке. Это сделано специально, чтобы резко выделялось единственное светлое пятно, на котором теснятся орхидеи.

Вру, ведь есть еще кое-что светлое – огромный экран, на котором демонстрируются разные сцены из нашей жизни. Естественно, подобраны лишь те моменты, где воспитанницы выглядят наиболее привлекательно. Но мы это видеть не можем, для этого надо обернуться назад и задрать голову, что, естественно, строжайше запрещено.

Фото в ежемесячном каталоге, видео и вживую – заказчики имеют возможность наблюдать нас во всех видах одновременно.

Эсмеральда уселась сбоку от парочки мужчин, столь малое количество господ я никогда не видела. Таращиться на них тоже не разрешается, но если аккуратно скашивать глаза, то никакой полумрак не помешает нам удовлетворить неуемное любопытство. Девочки не обманули, западники действительно одеты кошмарно. Оба в зеленых армейских штанах, один в такой же куртке, второй в черной кожаной, снял ее, небрежно бросив на соседнее кресло, остался в безвкусной полосатой майке, не скрывавшей его не слишком выдающуюся мускулатуру. Первому на вид лет тридцать, но в моем мире это ни о чем не говорящая цифра. Высокий, широкоплечий, не толстый, но сбросить несколько килограммов не помешает, лицо нагловатое, неприятное, левую скулу обезобразил свежий рваный шрам. У второго фигура скромнее, выглядит чуть моложе и симпатичнее, но зачем-то побрил голову до блеска, ему такое совершенно не идет. К тому же губы у него толстоватые, и он постоянно ими шевелит, будто что-то жует, это тоже смотрится некрасиво.

Смотрины ведет лично Селедка. Расхаживает перед нами туда-сюда, кратко описывая достоинства девочек:

– Номер четыре – наше рыжее сокровище Мишель, ее оттенок уникальный, огненный, вторую такую встретить почти невозможно, если говорить о натуральности. Присмотритесь внимательнее, волосы кажутся теплыми, их так и тянет погладить. Исходя из индексов возраста и роста, мы прогнозируем фигуру идеальных пропорций, при максимальном росте метр семьдесят шесть. Придраться к чертам лица невозможно, глаза насыщенно-зеленые, легкая россыпь бледных веснушек придает особую пикантность, к сожалению, временную, уже через год они могут исчезнуть. Взгляните на экран, там демонстрируется спортивный танец в исполнении Мишель. Редкая грация, удивительная гибкость, ей легко и непринужденно даются самые сложные движения.

– А борщи она готовить умеет? – в очередной раз отличился тот, который с нагловатым лицом, изуродованным бесформенным шрамом.

Он то и дело бросает весьма сомнительные, с точки зрения остроумия, реплики.

– Полковник Лазарь, все наши воспитанницы обучены вести домашнее хозяйство. К сожалению, углубленные навыки кулинарии они получают только по заказу, после смотрин, но если избраннику Мишель захочется попробовать что-нибудь, собственноручно приготовленное его супругой, он вряд ли останется разочарованным. Она трудолюбива и умна, умеет поддержать беседу на самые разные темы, но особенно сильна во всем, что связано с кинематографом и театральным искусством. Воспитанницы смотрят не так много фильмов, поэтому ее познания в основном теоретические, но их глубина может приятно вас удивить, если понадобится совет или просто захотите обсудить что-нибудь из этой области. Также она прекрасно поет, если желаете, мы можем продемонстрировать запись или даже попросим ее сделать это вживую.

– Мы бы предпочли, чтобы она продемонстрировала гимнастику Кегеля, тут у вас написано, что ее в этом деле как следует натаскали. Не знаю, какими способами можно накачать такие интересные места, но подозреваю, что процесс выглядит увлекающе.

Наглец никак не может уняться, он начал меня раздражать.

Директриса отвернулась от западников, скосив взгляд, я успела увидеть, как скривилось ее лицо. Тем не менее она ответила все тем же ровным и благожелательным голосом:

– К сожалению, мы не делаем такие записи, и совершенно исключено, что столь интимные занятия орхидеи будут демонстрировать перед кем-либо, кроме избранников. Прошу особое внимание обратить на ноги Мишель, они у нее безупречны. Вы, конечно, можете заявить, что им не хватает полноты в верхней части, но уверяю вас, что это спорный недостаток, ведь многие мужчины ценят, когда между сомкнутыми бедрами остается заметный промежуток. К тому же с возрастом это может измениться, девочка еще растет, также такие вещи можно регулировать при помощи различных диет и упражнений, чему она тоже обучена. То есть избранник может регулировать ее фигуру под собственные запросы. Со своего места вам трудно разглядеть мелкие детали, поэтому вы, очевидно, упустили из вида ее ногти. Они также идеальны, боюсь, что лучших ногтей среди этих стен вы не увидите, да и за ними – тоже. Мишель прекрасно умеет о них заботиться и…

– Если то, что интересует мужиков в бабах, уместить в тысячу строк, ногти окажутся на тысяче первой, – перебил директрису неугомонный полковник по прозвищу Лазарь.

– Это дело вкуса.

– Уж поверьте, если мужик – реально мужик, а не совсем уж печальный кадр, у которого мужской пол в паспорте и больше нигде, вкус у него именно такой и никак иначе. Подавайте нам следующую, с рыжей мы все поняли. Вон ту узкоглазую хочу. Кто это ей так личико подрихтовал? Только не рассказывайте, что она сама упала, я слишком стар для наивных сказок.

Да уж, худших смотрин я никогда не видела. Он уже успел наговорить больше, чем все кандидаты в избранники за десять лет. Вульгарно, грубо, скандально, других бы давно уже вывели, а этот продолжает вести себя в том же стиле. Держится так, будто именно он здесь хозяин.

Хотя, если вспомнить все услышанное, что-то в этом есть.

– Воспитанницы немного поссорились. Они ведь просто девочки, между ними всякое случается, а контролируют себя плохо. Возраст сказывается.

– Ее поколотила девочка? Какая?

– Номер восемь.

– Тощий ребенок с сонными глазищами на половину лица? Вот уж на кого не подумаешь. Рука у нее в порядке, не видно ссадин.

– Она атаковала открытой ладонью, ее так учили.

– Хотел бы я взглянуть на такой удар в ее исполнении. Запись осталась?

– К сожалению, нет.

– Ну а повторить тут сможет? Мы очень хотим.

– К сожалению, это невозможно. Все наши девочки обучены выживать в опасных зонах Стикса, в том числе защищаться голыми руками. У них завышены сила и ловкость, как, впрочем, у всех развитых иммунных, поэтому им непросто соизмерять мощь своих ударов, это может привести к опасным травмам. Последствия одной из этих травм вы сейчас наблюдаете, у Мии пострадали хрящи носа.

– Значит, эта черная за себя постоять не умеет. Так получается?

– Если понадобится, постоит и за себя, и за своего избранника. Не надо путать внезапно вспыхнувшую ссору и ситуацию, которая может сложиться на территории опасного кластера. Наши девочки, разумеется, обучаются не так, как военнослужащие, но мы живем в непредсказуемом мире, и потому по мере сил готовим их к любым возможным ситуациям.

– И все же соня под номером восемь ей наваляла, – ухмыльнулся полковник.

Похоже, его зациклило на мысли, что он обнаружил хоть какой-то намек на изъян в нескончаемом перечне наших плюсов.

– В любом бою можно найти проигравшую сторону, – ответила Селедка. – Если желаете, можете считать проигравшей Миу. А теперь поговорим о ней подробнее.

И так далее, одну за другой. Директриса называла очередной номер, на все лады выхваляла наши достоинства и помалкивала о недостатках, ну а господин Лазарь в ответ без устали сыпал своими пошлыми остротами и сомнительными придирками. Одно хорошо, что от меня не потребовалось ни слова, ни жеста. Я просто стояла и больше ничего не делала, пропуская мимо ушей слова Селедки.

Слышала их не раз, не забыла еще.

Боже, ну как же хочется пить! Не знаю, что за гадостью меня обкололи, но жажда из-за нее просто вселенских масштабов. Накануне смотрин нас не поили и не кормили во избежание проблем, так что сейчас я почти согласна напиться из унитаза, вот только где же его здесь найдешь.

Ничуть не удивилась, когда Ким уделили раза в три больше внимания, чем мне. У директрисы талант затягивать время, с разных сторон навязчиво указывая на выгодные стороны воспитанниц. А тут превзошла саму себя в однообразных восхвалениях. Если верить всему сказанному, эта глуповатая блондиночка просто несбыточная мечта всей мужской половины человечества. И в этих стенах она до сих пор пребывает только потому, что ее берегли как раз для такого великого случая.

Господин Бром, почти ставший ее избранником, отказался от такой чести после короткого разговора, проведенного под ненавязчивым присмотром воспитательниц. Говорят, в конце беседы он вспылил и высказался о Ким крайне отрицательно, прилюдно сравнив ее с широко известной домашней птицей.

Ну да, нельзя с ним не согласиться, – она та еще курица. Но сейчас мне ее очень жалко, никому такое не пожелаешь. Но в то же время есть искорка радости.

Я рада тому, что Ким из второй группы. Мы с ними почти не пересекаемся, это политика Цветника, поэтому друг дружку знаем плохо. Она для меня совершенно чужая, более чужая, чем все мои одногрупницы, включая даже Миу.

С такой не так печально расставаться, и знание ее дальнейшей судьбы не так ужасает.

Ну когда же это закончится? Я ведь рискую умереть от жажды. Или смотр затянулся так, как никогда не затягивался, или я теряюсь во времени из-за неудобств, благодаря которым минуты растягиваются в часы.

Вроде бы всех нас представили, роликов на экране прокрутили немало, сейчас там наверняка демонстрируются картинки, уже не привязанные к кому-либо конкретно. На этом этапе господа могут начать запрашивать дополнительные данные понравившихся воспитанниц, также не удивлюсь, если они удалятся к бильярду и официанткам, чтобы принять решение в более раскованной обстановке.

Но западники ничего не говорят и не поднимаются. Просто сидят и смотрят на нас из полумрака, и невозможно понять – на кого именно.

Затем случилось очередное немыслимое событие. Тот, который все время молчал, неприглядно пожевывая, что-то достал из кармана, затем вспыхнул огонек, и вот этот грубый человек уже сидит, как ни в чем не бывало пуская дым от толстенной сигары.

Что?! Курение в стенах Цветника?! Да его же сейчас выгонят с позором, до такого бесчинства еще никто не додумывался!

Но странное дело, ни директриса, ни Эсмеральда даже не пискнули и вообще держались с таким видом, будто так и должно быть. Мы, естественно, тоже помалкивали, не позволив ни жестом, ни звуком выдать охватившее нас смятение.

На миг смолкла легкая музыка – сменялись композиции. Поэтому я отчетливо расслышала отрывистый звук очередного то ли артиллерийского выстрела, то ли взрыва, различать их умеет только Дания.

Западники при этом звуке переглянулись и синхронно улыбнулись, будто говоря друг другу без слов что-то, понятное лишь им.

И тогда я окончательно осознала, что этим людям сейчас позволено слишком многое. Немыслимо многое. Они это понимают и ни капли не стесняются использовать ситуацию. Пока что в мелочах, если столь демонстративно нарушающее все правила курение можно назвать мелочью, но кто знает, что они придумают дальше.

Почему-то мне впервые за все время стало страшно. Очень страшно. Так, что в ногах слабость ощутила.

Справилась с грозящими падением симптомами быстро, но страх остался.

Сейчас что-то произойдет.

– Может быть, господа желают узнать что-то дополнительно? – не выдержала Селедка, истерзанная мукой безобразно затянувшегося ожидания. – Просто назовите номер, можно даже жестом, на пальцах, здесь так принято.

Полковник покачал головой:

– Не надо нам ничего дополнительного, мы уже определились. – Он выпустил облако дыма, поднял обе руки, растопырил ладони, поджав при этом большие пальцы и, ломая мою жизнь об колено, небрежно произнес: – Западная Конфедерация выбирает орхидею номер восемь.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Глава 7. Западная Конфедерация выбирает

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть