Онлайн чтение книги Серафина и расколотое сердце Serafina and the Splintered Heart
Глава 12

На первый этаж Серафина спустилась по длинной, изогнутой парадной лестнице. Шла среди белого дня мимо гостей. Она прыгала перед ними, пробовала их коснуться. Она задевала руками пышные юбки дам в надежде, что ткань всколыхнется. Но ничего не происходило. Всю свою жизнь Серафина пряталась от людей, но сегодня ей так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь, неважно кто, догадался о ее присутствии.

– Приветик! – сказала она одной из дам, которая только приехала на летний бал.

– У вас очень красивое платье! – крикнула она другой.

– На вас шляпа косо сидит, сэр, – сообщила она одному из джентльменов.

Спустившись в холл, Серафина отправилась в Зимний сад. Там юные барышни в прелестных голубых и желтых платьях пили чай и болтали. Серафина попыталась стянуть со стола кусочек сахара, а затем – перевернуть чашки, но не сумела сдвинуть ни то, ни другое даже на миллиметр. Потом она заметила, что над одной чашечкой поднимается пар. Девочка наклонилась и подула на него. К ее удивлению, завиток пара изменил направление движения, после чего растаял в воздухе. Серафина довольно улыбнулась. Хоть что-то у нее получилось.

Приободрившись, она прошла служебным коридором в курительную, обитую ярко-синей дамасской тканью. В комнате были красиво расставлены изогнутые стулья с бархатной обивкой, на полках стояли книги с золотым обрезом. Серафина заходила сюда с Брэденом перед Рождественским балом – самым первым, на который ее пригласили как гостью. И Серафина, и Брэден были в своих самых лучших нарядах. «Хотелось бы верить, что это не последнее Рождество в моей жизни», – хмуро подумала Серафина.

Но она не собиралась до бесконечности торчать посреди курительной, оплакивая и жалея себя всего-навсего из-за собственной смерти.

Серафина подошла к камину с прекрасной резной мраморной полкой. Чучело совы по-прежнему стояло на своем месте. Девочка вздохнула с облегчением. В белых сов могли превращаться ее враги-оборотни – могущественный колдун Юрайя и его коварная дочка Ровена, которая во всем помогала своему отцу.

Когда-то давно Юрайя создал собственное темное царство на территории, где сейчас располагалось Билтморское поместье, и в его окрестностях, запугал и подчинил многих местных жителей. Он уничтожил сотни лесных животных и среди них – отца Серафины, который умел оборачиваться черной пантерой. А потом в эти края приехал мистер Вандербильт. Он выкупил обширные участки земли, благоустроил их, построил Билтмор. Его появление рассеяло черные чары и вдохнуло жизнь в тихо умирающие леса, поля и горы. За это Юрайя возненавидел мистера Вандербильта и поклялся уничтожить Билтмор.

Сначала колдун создал черный плащ, с помощью которого можно было отнимать души у других людей. Потом – посох-оборотень, подчинявший себе животных для того, чтобы Юрайя мог насылать их на своих врагов.

К счастью, Серафине, Брэдену и их друзьям удалось дать отпор колдуну. Серафина в облике пантеры сшибла Юрайю насмерть, когда он в виде совы летел над горной рекой. Тогда же погибла и Ровена.

Хотелось верить, что им удалось уничтожить врагов окончательно и бесповоротно. Но не зря Вайса говорил: «Злого колдуна не так-то просто убить. Кажется, что он мертв, а он продолжает жить, – его дух жив. Он скрывается во мраке, которого другим видеть не дано».

На следующее утро после боя с колдуном Билтморские лесничие нашли в лесу мертвую сову. Из ее тушки сделали чучело и поставили на каминную полку в курительной. Сова казалась тогда такой живой. Сейчас чучело как-то потускнело и потерлось, перья посерели и поредели. Теперь при взгляде на нее не возникало сомнений в том, что это неодушевленный предмет. Но, рассматривая чучело, Серафина вдруг почему-то вспомнила сухую и белую змеиную кожу, сброшенную ради новой оболочки.

Неужели колдун в капюшоне, которого она встретила у реки, – все тот же Юрайя, только в новом обличье?

Выходит, это он напал на нее в ночь полнолуния? Он устраивает ураганы в лесу? Неужели Юрайя снова вернулся, чтобы уничтожить Билтмор? Или же это какой-то новый враг, о котором пока ничего не известно?

Оставшуюся половину дня Серафина пробовала двигать пылинки, дуть на пар и огоньки свечей, чтобы они дрогнули. Между делом она следила за тем, что происходит в доме. Невидимый дух, она, не выходя из тени, следовала за гостями, наблюдая, как они живут своей обычной будничной жизнью, и стараясь заметить что-то необычное или подозрительное в их поведении.

Необычное проявилось только вечером.

Торжественный ужин в Банкетном зале начался ровно в восемь. Гости и прислуга обсуждали бесконечные дожди, размокшие дороги, затопленные поля, на которых гнил урожай. Брэден сидел рядом с дядей и тетей. Вроде бы настроение у него сегодня было получше, чем накануне вечером, по крайней мере, он решился выйти к ужину. И все же мальчик оставался хмурым и мрачным. Какой-то усатый джентльмен, сидящий неподалеку, попытался заговорить с ним:

– Как приятно видеть вас, мастер Брэден. Мне было так жаль, когда я узнал, что вы перестали ездить верхом. Ведь вы всегда так любили лошадей.

Джентльмен искренне хотел проявить заботу и доброжелательность, но после его слов лицо мальчика словно окаменело.

Серафине так хотелось привлечь внимание Брэдена, подать ему знак, показать, что она рядом, – например качнуть воду в его стакане или сделать еще что-то в том же роде. Но, стоило девочке приблизиться, как Брэден помрачнел еще больше. Он пробормотал, что устал, и попросил разрешения выйти из-за стола.

– Спокойной ночи, Брэден, – проговорила миссис Вандербильт, огорченная тем, что он уходит так рано.

– Спокойного сна, – сказал мистер Вандербильт племяннику, но потом, коснувшись руки Брэдена, притянул его к себе и очень тихо добавил: – Не забудь: ночью слуги запрут двери на все запоры и выставят охрану.

Брэден стиснул зубы и, не сказав в ответ ни слова, вышел из зала. Его грубость поразила Серафину. Если мистер Вандербильт догадывался об опасностях, угрожающих Билтмору, то его решение запереть двери и выставить охрану было единственно верным. Но почему-то складывалось впечатление, что все будет перекрыто не для того, чтобы защитить Билтмор от вторжения, а для того, чтобы помешать Брэдену выйти из дома. Мистер Вандербильт специально предупредил племянника. И тот был от этого не в восторге.

Серафина последовала за другом. Тот с трудом поднялся по лестнице и доковылял до своей комнаты, подволакивая схваченную металлом ногу. Брэден обладал особым даром исцелять животных. За время их знакомства Серафина видела, как он вылечил лису, сапсана и многих других зверей. Он любил и понимал животных, а они любили и понимали его. Но, к сожалению, Брэден не умел лечить людей – в том числе и себя.

Что же такое случилось, какое горе заставило его отвернуться от своих самых верных друзей? От пса, от лошадей…

Гидеан уже ждал хозяина возле двери в комнату.

– Я не хочу, чтобы ты ходил за мной, – холодно сказал Брэден Гидеану. – Уходи!

У собаки был такой несчастный вид, что Серафине страстно захотелось присесть рядом и погладить его, как она делала раньше.

– Конечно, он это не всерьез, – сказала она Гидеану, хотя пес не слышал ее.

На самом деле она уже ни в чем не была уверена. Кто знает, может, Брэден говорил всерьез.

Проскользнув вслед за Брэденом в его комнату, девочка пришла в изумление. Раньше здесь всегда было так прибрано, тепло и уютно. Но теперь комната стояла грязная и неухоженная. На комоде громоздилась стопка подносов с недоеденной пищей, по полу была разбросана грязная одежда. Кровать с пологом не застелена. Шторы запылились. Похоже, Брэден и сам не убирался много месяцев, и слуг к себе не пускал.

Брэден повалился в маленькое кожаное кресло напротив пустого, холодного камина и тяжело, устало выдохнул. Потер дрожащей рукой больную ногу. Другая нога постоянно двигалась. И, кроме того, Брэден безостановочно проводил рукой по волосам и вытирал одну половину лица. Нет, он не просто устал. Он был растерян и встревожен.

Серафина вспомнила, как явилась к нему однажды ночью и как они с Гидеаном дремали на ковре у теплого огня, а Брэден спокойно спал в своей постели. Но сейчас он просто сидел, безразлично глядя на холодный пепел в пустом черном очаге.

Внезапно Брэден встал и принялся беспокойно ходить по комнате. Железный каркас стучал о деревянный пол. Мальчик все крепче сжимал дрожащими пальцами виски, как будто в голове у него звучали слышные только ему голоса.

Все больше волнуясь, он снял черный фрак и брюки и надел старую потрепанную одежду, в которой обычно путешествовал по горам. Затем опустился на колени и вытащил из-под кровати свернутую кольцом веревку.

– Что, черт возьми, ты собираешься делать? – громко поинтересовалась Серафина.

Когда все в доме разошлись по своим комнатам, Брэден открыл окно и сбросил в темноту конец веревки. Всю ночь шел дождь, и в комнату сразу полетели брызги.

– Да что такое творится у тебя в голове? – снова спросила Серафина, чувствуя, как от тревоги сердце сжимается в груди.

У Брэдена так ужасно тряслись руки, что он еле-еле привязал другой конец веревки к кровати. Затем подошел к окну.

– Брэден, что бы ты ни выдумал, не делай этого! – предупредила Серафина.

Но он, скользя, вскарабкался на мокрый от дождя подоконник и начал выбираться наружу. Нога в каркасе не слушалась, поэтому он приподнял ее руками, затем сполз с подоконника и стал медленно спускаться по веревке вдоль стены здания.

То, что он делал, было безумно опасно даже для здорового человека в сухую погоду. Но сейчас из окна по веревке карабкался больной паренек, да еще и в грозу. От каменного пола террасы его отделяло сорок футов. Падение означало неминуемую смерть.

– Осторожней, Брэден! – испуганно и возмущенно закричала Серафина, высовываясь из окна.

Ветер растрепал ей волосы, а потом вдруг сбил с ног и поволок за собой вместе с каплями косого дождя. Серафина почувствовала, что взмывает в воздух. Частицы ее души готовы были разлететься во все стороны, раствориться в грозе. Она вцепилась в ручку окна, изо всех сил пытаясь удержаться в целости.

Серафина беспомощно наблюдала сверху, как Брэден спускается вниз по веревке. Если он не удержится, она не сможет его поймать! Он упадет и разобьется!

Яркая молния перерезала все небо, а затем прямо над головой громыхнул гром.