Онлайн чтение книги Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!
Глава 4

В дверь трижды постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла одна из уже знакомых мне девушек. Приветливо улыбнувшись, без стеснения плюхнулась на кровать. Моя гостья была далеко не худышкой, кровать под ее весом сразу как-то съежилась и перекосилась. Я отодвинулась, не желая скатиться и быть придавленной.

– Видала? – спросила она, тыкая пальцем в окно. – Явились не запылились.

– Это кто приехал? – прошептала я, изнывая от любопытства.

– Да магики это. Уже неделю кажинный день ездят в горы и кого-то там будят. Далась им эта магия! Жили мы без нее двести лет – и еще столько же проживем! Тебя как, кстати, звать? – спросила барышня.

– Александра. Можно Саша или Алекс, – представилась, скромно предоставляя ей сделать выбор самой.

– Ишь ты! – восхитилась девушка. – Красивое имя. В наших краях такого и не услышишь. А я – Милка.

– Очень приятно, – промямлила я.

– Да ладно, – застеснялась служанка, заливаясь краской. – Ты такая несчастная, что мне так и хочется чтой-то для тя сделать! Можа, тебе тогда полегчает?

– Спасибо, – обрадовалась я. Осторожно спросила: – А ты не можешь мне зеркало принести?

– Конечно! – расщедрилась Милка. – Через месяц принесу. Как раз ужо можна глядеться будет.

– Все так плохо? – На глаза навернулись непрошеные слезы.

– Ну-у… – замялась та.

Так, мне все ясно и без зеркала. Да уж, можно прямо признаться – цвету я сейчас знатно! Синяки по всему телу. Царапины в ассортименте. Все, что можно, – отбито; что нельзя – отморожено; а что совсем нельзя – утоплено.

Не зря, не зря все окружающие, имевшие радость меня лицезреть, настойчиво интересовались у доктора – выживу ли я. Кстати, надо отдать должное доктору – тот оптимист. И профессионал. Хотя… наверняка столько трупов в своей жизни навидался, что еще один в моем лице ему просто за счастье пощупать – ведь в отличие от холодных мертвецов я пока еще труп с подогревом.

Мне стало так жалко себя, Милку, няню, доктора, зверюшек, стремившихся к простому человеческому теплу, и еще многих-многих аборигенов, которым только предстоит меня увидеть… Одинокая слеза поползла по щеке.

Я шмыгнула носом и подвинулась к неожиданной подруге. Милка тоже всхлипнула, обняла меня, и через секунду мы рыдали в два ручья – она на моем костлявом плече, а я на ее широкой груди.

– Че ревешь-то? – протрубила девушка, сморкаясь в угол моей простыни. – Можа, есть хошь?

– Сейчас? – Слезы от удивления сразу высохли. Зато задавила жаба – кого завтра по головке погладят за испачканное постельное белье?! И не отвертеться, что столько из себя не выжмешь! Нужно хоть как-то компенсировать…

Я вытерла лицо рукавом рубашки и задумалась. Думалось быстро.

– Хочу!

– Бедненькая, голодненькая, холодненькая… – продолжала оплакивать мою худобу Милка.

– Последнее лишнее, – шмыгнула я еще раз, давя на жалость.

– Сейчас принесу, – сориентировалась девушка. – Я быстро.

– И одежду захвати, пожалуйста. Зеркало не забудь! – крикнула я вдогонку исчезающей за дверью девушке. Она ушла, а я задумалась о своей незавидной участи.

Миловидная шатенка среднего роста, с пухлыми губами и россыпью веснушек на носу – такой я была раньше.

Ладно, давайте скажем честно – пусть особой красотой я никогда не отличалась, но всегда умела себя показать с выгодной стороны. Подтянутая фигурка, длинные стройные ноги. Вполне симпатичная мордашка. Необычный резкий контраст между темно-каштановыми волосами и ярким изумрудным цветом глаз с типично кошачьим разрезом, который я умело подчеркивала макияжем…

Вот только сейчас привлекательность на скелете, обтянутом кожей и покрытом синяками, я буду долго у себя искать. С лупой и микроскопом. Вздохнула. И не факт, что найду когда-либо вообще.

Милка действительно быстро обернулась – не успела я как следует поразмыслить над своей судьбой, как моя новая подруга вломилась уже без стука. На плече у нее болтались несколько платьев, в правой руке были зажаты башмаки, а в левой – ломоть хлеба и кусочек испускающей умопомрачительный аромат домашней колбасы.

Рот моментально наполнился слюной, и я чуть не захлебнулась.

– Держи, а я прикину, что и как, – протянула она мне еду.

Целый час мы с ней были очень заняты. Я работала челюстями, а она иголкой. Я опережала.

– Примеряй! – скомандовала девушка, разгибаясь.

Угу. Это было легче сказать, чем сделать. Я так активно зубами потрудилась, что на все остальное энергии уже не осталось.

Но Милка не сдалась. Гренадерша начала стаскивать с меня ночную рубашку… Как вы думаете, что было дальше? Угадали. Почему-то именно в этот момент меня решили полюбить мыши. И пришли всем скопом, захватив чир-лидеров – крыс для моральной поддержки. Крысы надумали не отставать от модных нынче веяний и тоже вознамерились меня любить со страшной силой.

– МАМА! – заорала Милка.

– А что случилось? – Я застряла в платье на полпути к свободе.

– Ниче! – материлась подруга, раздавая шлепки грызунам простыней и сотрясая кровать мощными ногами сорок седьмого размера. – Тута мышки к…

– А-А-А! – завопила я, мобилизуя последние силы. Одновременно взлетела на постель, молниеносно впихиваясь в платье.

– Че орете? – В каморку притащился божий одуван… ой, экономка Аннита. Как оказалось, няня два-в-одном постоянно прирабатывает. Бабуля прибыла в ватном чепце и ночном одеянии, напоминавшем рыцарские доспехи. Это чтобы на ее честь не покусились? Есть желающие? – На конюшне розог получить захотели? – пригрозила домоправительница, поднимая подсвечник.

– Мы тут мышек ловим, – прошептала Милка, не прекращая разгонять назойливых грызунов. Скорбно: – А так вообще-то мы тихие…

– А-а-а! – рядом со мной на постель приземлилась домоправительница, вместе со свечой и двумя крысами.

– Это лишнее, – заметила я, отстраненно раздумывая – могу ли я себе позволить более тесное знакомство с Шапокляк и залезть к ней на плечи.

– На помощь! – отчаянно затрубила домоправительница. И вскоре в мою каморку набилась куча народу с кошками и крысоловками.

Ага-ага, и только бабуся была в этот момент в неприличном виде! Мы с Милкой оказались вполне одеты. Правда, про мой наряд можно было сказать всего два слова: на вырост! Я чувствовала себя карандашом в стакане, но почему-то счастливым карандашом. Крысы до меня еще не добрались!

Кошек, кстати, вскоре утащили обратно, поскольку эти пушистые вредители полностью игнорировали извечных врагов, то бишь крыс и мышей, но активно стремились ко мне, выгибая спины и показывая когти.

Слава богу, метлы, веники, мышеловки и крысоловки были предметами неодушевленными и действенными. Спустя всего лишь часа три, не больше, челядь избавилась от нашествия любвеобильных грызунов и удалилась.

– Дармоедки! – обласкала нас уходящая последней госпожа Аннита. – Две здоровые… – Она посмотрела на меня, жавшуюся к Милке. – Две большие девки не могли справиться с маленькими мышами!

Под ногой пискнул последний забытый грызун.

– Спокойной ночи! – подпрыгнула на полметра домоправительница. И ретировалась со словами: – Сегодня утром поговорим! Серьезно!

– И вам того же, сударыня Аннита! – радостно ответствовала Милка, видимо считавшая, что легко отделалась.

Я лишь молча сползла по ней, почти теряя сознание от слабости и усталости.

Милка взяла дело в свои руки. Покрутив меня в разные стороны, наметила, где убрать, где добавить, и стащила с меня одежду, снова закутав в саван. Одну юбку и блузку сразу оставила на утро.

На дворе уже давно сияли обе луны. Свечи догорели.

– Поздно ужо, – сообщила мне подруга. – Спи давай. Набирайся красоты. Завтрева домастрячим.

– Спасибо! – прошептала я благодарно, погружаясь в глубокий сон. Покой и уют пока для меня выражались в тишине, безлюдности и блаженном ничегонеделании.

– Просыпайся, засоня! – ворвался в мои грезы о большом смачном куске колбасы недовольный голос няни. – Тама в людской тебе завтрак оставили, а как господа откушают, я Милку пришлю. Пущай за тобой присмотрит. И расскажет заодно, как следует себя вести в господском доме, а то ты вчера со своими мышами позволила себе лишку!

Вот спасибо тебе, драгоценная! Это чтобы я по слабости шаловливых рук из столовой серебро в ночнушку не затырила? Или коня со двора не свела?

Я познакомилась с задерганной теткой-поварихой. Теперь, сидя за длинным столом в пустынной людской, мрачно жевала скудный завтрак для постных дней, предписанных местной религией, о которой я пока ничегошеньки не знаю. Жевала и отчаянно дулась, пока не пришла Милка. А с ней пришел… Оу!

Двухметровый красавец-мужчина лет тридцати с копейками. Одет с иголочки: сапоги сияют, пуговицы на сюртуке блестят, батистовый шейный платок белого цвета оттеняет загоревшее гладковыбритое лицо с мужественными ямочками на подбородке. Русые волосы слегка вьются… Одним словом, песня! Мечта одинокой девы!

В общем, типичный образчик местной аристократии. Я потом представителей данной породы в этом имении нагляделась пачками, всяких-разных. Одно только могу в его защиту сказать: какой-никакой, а в ледяную реку сам нырнул и приблуду безродную, ни минуты не задумываясь и рискуя жизнью, спас. Вывод: не стоит судить по внешнему виду… и среди дворян люди попадаются.

– Пожалте, ваша милость! – суетилась служанка-великанша. – Вы так неожиданно! Мы даже прибрать все не успели!

– Не суетись! – приказал барон Летгар, присаживаясь рядом со мной.

Так вот ты какой, девичий спаситель! Пощупать можно?

Взгляд упал на обручальное кольцо. В глубине души поднялись неописуемое раздражение и глухая обида. Вот судьба-злодейка! Почему, ну почему если приличный мужчина – так обязательно женат?!

– Добрый день! – А голос, а голос каков – бархат, а не голос! Пробирает до самой селезенки, аж по спине мурашки побежали.

Еще одна причина прийти в уныние. Ладно бы пищал фальцетом или заикался. Ни одного видимого недостатка. Может, откопать?

– Здравствуйте, господин барон, – застеснялась я своего внешнего вида. Это я о мешковатой блузке и нелепой юбке, а не о том, как на лицо сейчас выгляжу. Если об этом задумаюсь… уйду в монастырь сторожем работать. К монашкам ни один соблазнитель и близко не подойдет! Чес-слово!

– Хотела поблагодарить вашу милость за мое спасение, – вынырнула я из эмпиреев. – Если бы не вы, то пугала бы я не вас, а рыбок. Спасибо огромное вам и за меня и за рыбок! – И ресницами на него блым-блым. Типа я в смущении.

Как истинный джентльмен и аристократ, барон принял неприступный вид и сообщил:

– Что ты, не стоит благодарности, на моем месте так поступил бы каждый…

«…Настоящий мачо», – мысленно добавила я.

И тут мой спаситель устроил мне настоящий допрос.

– Как раз о столь непонятных явлениях я и хочу с тобой поговорить! – поставил он меня перед фактом своего любопытства. – Ты бы не могла мне объяснить этот странный феномен звериной любви к тебе?

– Наверное, мылась плохо, – прошептала я, краснея.

На зеленом фоне это смотрелось ошеломляюще, судя по выражению баронских глаз.

– Но потом тебя отмыли, – проявил мужчина логику. – И все равно к тебе продолжили настойчиво лезть все животные в округе!

– Может, съели что-нибудь не то? – промямлила, не зная, куда себя девать.

Мне подарили пронзительный взгляд.

– Все?!

– Я не считала, – шаркая ножкой, застенчиво призналась я.

– Так все же… – настаивал барон Летгар. – Есть ли у тебя хоть какое-то разумное объяснение?

Я помяла в руках ржаную горбушку и прошептала:

– Любовь?..

– Понятно! – хмыкнул спаситель. Слава богу, удержался от того, чтобы покрутить пальцем у виска, и на том спасибо.

Но я рано обрадовалась.

– Как ты попала на берег? – напал на меня его милость.

Я закрыла лицо руками и пискнула оттуда:

– Не помню. Головой ударилась.

– Откуда ты пришла? – не сдавался «гестаповец».

– Я головой ударилась! – возмущенно напомнила, убирая ладони и гневно пялясь ему в глаза.

– Как тебя зовут, ты хотя бы помнишь? – начал терять терпение барон.

– Я же только головой ударилась! – возмутилась я. – Конечно, помню! Александра, Саша, можно Сашенька, но не Санечка. Еще, как вариант, Алекс…

– Прекрасно! – обрадовался «настоящий ариец». – Что-то еще вспоминается?

– Конечно! – гордо сказала я. – Мне двадцать три года…

Все выпали в осадок. Барон даже соизволил на Милку внимание обратить. Что привело ту в немалое удивление. Великанша с перепугу грязную посуду на пол уронила, которую хотела перед тем унести помыть.

– Ясно, – сказал его милость барон неверным булькающим голосом и сглотнул. Хотя, на мой взгляд, понятно ему было только одно – Я УДАРИЛАСЬ ГОЛОВОЙ. Ну да, просто я сейчас болею. И нечего на меня так жалостливо смотреть.

– Надеюсь, память к тебе вернется, – с заметной долей фальши посочувствовал мне красавец. Наставительно заметил: – Твоя дальнейшая судьба в твоих руках.

Я истово закивала, соглашаясь. Прикусила язык, чтобы не предложить свою судьбу подержать… так сказать – от всей широты русской души! Решила, что будет неприлично. Пока.

– Если ты захочешь покинуть наш дом, я дам некоторую сумму денег на первое время и прикажу проводить до столицы, – бухтел спаситель, разглядывая меня с плохо замаскированной жалостью. Пообещал: – Если же ты пожелаешь остаться у нас, госпожа Аннита, наша домоправительница, найдет тебе работу по силам.

– Благодарю вас! – Я выдавила улыбку и поставила его в неловкое положение. Мужик замер, соображая, как лучше выйдет – улыбнуться в ответ или передернуться.

Я не обиделась… ну, почти не обиделась. Конечно, благородные – они вон какие, а я – вот. Кстати, зеркало мне так и не принесли. Сказали, в наладоннике меня слишком плохо видно – эффект не тот, а большое зеркало никто не даст. Слишком ценное, чтобы мою персону отражать.