Онлайн чтение книги Школа гейш
Глава 5. Самханский тигр

Перевязку и обработку раны он перенес без звука, несмотря на то, что разошедшийся шов пришлось накладывать заново. Только хмыкнул, когда Мия посетовала, что татуировка не будет прежней – края порванной кожи не получалось соединить ровно, сколько она ни старалась.

– Ты видишь тигра?

– Да, – она помедлила, – его трудно не заметить.

– А, ну да, – он засмеялся вполне искренне, – будет кривой на один глаз.

– Лежи смирно, – попросила Мия, втирая мазь тигру в морду. Выбитый на спине зверь и впрямь словно окривел на один глаз, приобрел вид разбойничий и вдвойне опасный.

Он послушно прекратил смеяться. Но болтать не прекратил:

– Ми-я. Красивое имя. Что оно означает?

– «Тихая, как храм». А на древнем хакинабу – «строптивая, непокорная».

– В тихом храме водятся ёкаи. – Мужчина покосился на тануки, который все еще дулся в углу, распушив усы и хвост.

– А твое имя?

– Джин.

– Просто Джин?

– Джин Хо.

«Хо» означало «тигр» на самханском.

– У тебя поэтому тигр на спине?

– И поэтому тоже.

Мия нахмурилась. Необычные черты лица, волосы, отливающие рыжим, теперь еще и имя…

– Ты не с Благословенных островов?

– Я – самханец.

– Встань, пожалуйста.

Мужчина послушно приподнялся, помогая ей наложить повязку. Закатное солнце поцеловало его в плечо, подчеркнув красивый рельеф мышц под гладкой, бронзовой от загара кожей.

В отличие от того же Акио Такухати, Джин не подавлял. В нем не было высокомерия и гнетущей властности директора. Но все же самханец сумел за считаные мгновения перехватить лидерство. Он забрал его у Мии так спокойно, с таким пониманием своего права распоряжаться и уверенностью в себе, что она и не подумала сопротивляться.

– Итак, я обязан тебе… вам, – поправился он, снова покосившись на недовольно заворчавшего тануки, – жизнью. Я должен сказать спасибо.

– Сказал уже, – не удержался оборотень. – Хороша благодарность, чтобы тебя в аду за нее демоны за пятки покусали.

– И извиниться, – невозмутимо кивнул мужчина в ответ на отповедь. – Простите меня, Мия-сан и уважаемый Дайхиро. В моем бреду рядом не было друзей. Только враги.

Улыбка красила его и без того привлекательное лицо. В глубине зеленых глаз блеснули золотистые искры, и Мия отчего-то смутилась и опустила взгляд.

Он нежно взял девушку за запястье, поцеловал красные следы, оставленные его пальцами.

Тануки возмущенно зашипел:

– Вместо того чтобы руки распускать, лучше бы полечил девочку, вояка хренов.

– Не могу.

– Ври больше, – распушил усы тануки. – Кого ты надеешься обмануть с такими глазками?

– Ты прав, я – маг. Но не могу пользоваться своей силой.

– Почему? – спросила Мия, забирая у него руку. Он не стал удерживать.

– Я проклят, – просто ответил мужчина.

– Вот эти подойдут. – Он отобрал пару бамбуковых палок из запаса дров.

Мия зевнула. Глаза неудержимо слипались. Ей нужно было возвращаться, но так не хотелось покидать храм сейчас, когда горит костер и желтые тени пляшут в пыльных углах.

– Помочь?

– Не откажусь, – отозвался мужчина, сосредоточенно ощупывая сломанную ногу. – Подержи шину, пока буду бинтовать.

Лодыжка выглядела плохо, отекшая и распухшая. Под кожей вокруг перелома разливалась болезненная краснота.

Мия села рядом, перехватила бамбуковые палки. Руки Джина мелькали над ними. Сноровка, с какой он фиксировал шину, свидетельствовала, что мужчина делает это отнюдь не в первый раз.

Надо было расспросить раненого, кто он и как сюда попал, но мысли разбегались. И слишком хотелось спать.

Бинтов не хватило, поэтому Джин, не раздумывая и не советуясь ни с кем из присутствующих, одним махом отхватил подол у своего кимоно, превратив его в пародию на куртку-хаори.

Тануки схватился за голову:

– Дурак, ой дурак! Зачем хорошую вещь испортил? Спросил бы сперва у мудрого Дайхиро, где достать старые тряпки. Но нет, ты же у нас быстрый, Джин Хо. Чуть что – сразу ножиком махать.

Вместо того чтобы оскорбиться на пренебрежительный тон или возмутиться, что благородный танто назвали простым ножиком, Джин сверкнул улыбкой.

– Точно дурак, – весело согласился он. – Не хотел затруднять уважаемого Дайхиро. Думаю, я и так доставил вам достаточно неприятностей.

– И не говори, – проворчал оборотень, все еще дувшийся на нового знакомца за «ёкая», а пуще того за нападение на Мию. – Одни проблемы от тебя…

– Долго будет заживать? – спросила Мия, бросив в сторону тануки укоризненный взгляд.

– Долго, – вздохнул мужчина. – Недели три-четыре.

Обычному человеку с таким переломом пришлось бы ждать не меньше трех месяцев, но Джин был магом. Высокорожденным, из древнего клана – не мерцавшие, но сиявшие колдовским светом глаза не давали возможности ошибиться.

Все знают, что благословленные Аматэрасу отпрыски знатных фамилий не только способны повелевать стихиями, но и выздоравливают куда быстрее простых людей, чьи глаза не отмечены магическим пламенем. А еще их не берут болезни, и, говорят, даже если отрубить им какую-то часть тела, они способны отрастить ее заново…

Джин затянул последний узел, полюбовался на свою работу.

– На мне всегда все долго заживает, – признался он. – Помню, в детстве мы с братом как-то забрались на склад с фейерверками. Отец любил устраивать их по праздникам. Забрались и выкрали один, чтобы запалить самовольно. Мелкие были, глупые, но шебутные. Как все мальчишки… – Он замолчал.

– И что случилось?

– Подожгли. Полыхнуло так, что я потом три месяца не видел ничего, кроме этой вспышки. – Он вздохнул и одернул на место хакама, скрывая забинтованную ногу. – Думал, так и останусь на всю жизнь слепым. А мой брат различал контуры предметов уже через две недели.

Мия снова зевнула. Как же хочется спать! Веки налились свинцовой тяжестью – не поднять. Голова все клонится и клонится вниз…

Потрескивали дрова. От костра и от мужского тела рядом шло тепло, а за стенами сырая зимняя тьма. И встать совсем нет сил…

– Это из-за проклятия? – спросила она сонным голосом.

Он кивнул.

– Тебя прокляли в детстве?

– Еще до рождения. – Он приобнял девушку за плечи, вынуждая положить голову к нему на плечо, и Мия почему-то не стала протестовать. С ним было уютно. И не страшно.

– В детстве я постоянно болел, простужался или ломал себе чего-нибудь, но все равно лез куда нельзя. Как с тем фейерверком…

– Тебя обижали? – тихо спросила Мия.

Дети жестоки. Если его братья владели своими силами, Джин вряд ли избежал участи изгоя и мишени для издевок.

– Пытались, – рассмеялся он весело, словно воспоминание об этом его искренне забавляло. – Но я научился быстро бегать, прятаться и не доводить дело до драки. А если уж дошло, сразу бить так, чтобы противник не встал.

Его голос отдалялся, и стены заброшенного храма чуть плыли перед глазами. Так спокойно, тепло и сонно… Мия закрыла глаза, доверчиво уткнулась в подставленное плечо.

– В чем-то я даже благодарен проклятию. Мои братья и другие высокородные зависят от своего дара. Все, что я знаю и умею, я выучил сам, и этого не отобрать. Если на меня надеть блокаторы, я не стану беспомощным, как другие маги… Мия, ты спишь?

Ответом на его слова был чуть слышный звук дыхания.

Джин поймал взгляд тануки и покачал головой, шепнув одними губами: «Не буди». И опустил девушку на охапку пальмовых листьев, послужившую ему ложем прошлой ночью.

Она пробормотала что-то обиженно и неразборчиво, а когда он лег рядом, защищая ее от тянущего снаружи холодного ветра, снова положила голову на плечо и обняла его за шею. Джин улыбнулся, стер еле заметное пятнышко грязи с ее щеки, вытянулся на листьях и заснул, проигнорировав неодобрительный взгляд оборотня.

«Ой, не к добру все это». – Дайхиро сморщил нос. Разбудить бы молодого нахала да надавать оплеух. А Мию отправить в школу – заметят ведь, что ее нет, обязательно заметят.

Он вспомнил, какой измученный был вид у девушки, и еще раз сердито покачал головой. Совсем не бережет себя, глупая.

Дайхиро еще раз смерил подозрительным взглядом подобранного Мией незнакомца. Вроде и не врет, чутье на ложь у оборотня было отменным. Не врет, но недоговаривает. А ну как начнет ночью руки распускать?

Но девочке надо выспаться.

Тануки подбросил в костер дровишек, кряхтя поднялся, махнул лапой, закрутился на одном месте, словно веретено, все ускоряясь и ускоряясь. Развевались по воздуху монашеские одежды, мелькали так быстро, что сливались в единое серое пятно, и уже не различить, кто там. Тануки? Человек?

Движения чуть замедлились, серое пятно превратилось в хрупкую девушку в простом темно-синем кимоно. Густые длинные волосы уложены в традиционную для майко прическу, большие глаза смотрят на мир доверчиво и любопытно. Девушка хихикнула и выскочила во двор.

Когда она проходила мимо купели с водой, надкушенная луна выглянула из-за тучи полюбоваться на этакое диво. В темной глади вод отразился толстенький монах. Девушка погрозила луне кулаком, и монах в купели, приподняв мохнатую лапку, повторил за ней этот жест. Ночное светило мигнуло и вновь спряталось, словно устрашилось.

– Ну, Мия, должок за тобой будет, – пробурчала девушка себе под нос ворчливым мужским голосом и начала спускаться по горной тропинке.

В маленьком домике, где жили восемь старших учениц, было темно и тихо. Свернувшись под шерстяными одеялами, посапывали во сне майко. Четыре бледных полосы лунного света пробивались сквозь щели в ставнях.

Одна из учениц открыла глаза. Повела носом, принюхиваясь, неслышно встала и прокралась к двери. Двор встретил ее особой зимней тишиной и промозглым ветром, от которого девушка поежилась. В лунных лучах одежда на ней зашевелилась, из коротенькой сорочки превращаясь в темно-синее кимоно.

Все так же крадучись, перебегая из тени в тень, она подобралась к забору, когда за спиной девушки раздался насмешливый мужской голос:

– Что, не спится, лучшая ученица?

Девушка подпрыгнула на месте, смешно по-звериному пискнула и обернулась к мужчине.

– Нарушаешь правила. – Строгость его слов смягчал покровительственный и даже заботливый тон. – А ведь я обещал наказать тебя за подобное, помнишь?

– Нет, – тенором буркнула девушка и попятилась.

Глаза мужчины сузились:

– Что у тебя с голосом, лучшая ученица?

Девушка что-то промычала и попыталась улизнуть, но мужчина был быстрее. В одно мгновение она оказалась зажата в углу. Он нависал над ней, рассматривая свою добычу со снисходительной усмешкой.

– Так что ты делаешь во дворе ночью, Мия? – Мужчина чуть наклонился, принюхался, и его глаза изумленно расширились. – Чем от тебя пахнет?

Его огромные ладони играючи удерживали тонкие запястья девушки. Он с улыбкой смотрел, как она дергается, безуспешно пытаясь вырваться из захвата. Но развлечение не было долгим.

– Пусти меня, бестолочь. Что же ты не спишь-то, когда все нормальные люди давно дрыхнут, похотливый козел, чтоб у тебя отросток отсох и отвалился! – неестественным фальцетом, переходящим в приятный мужской тенор, выдала несчастная жертва. – А не отсохнет сам, так я помогу. Клянусь Буддой, прямо сейчас и оторву, если не отпустишь немедленно!

И прежде чем изумленный мужчина нашелся что ответить, ловко вывернулась из объятий, упала на четвереньки и скрылась в тенях, махнув на прощанье полосатым хвостом.

Акио Такухати покачал головой вслед убегающему тануки и неслышно рассмеялся. Несмотря на глупую роль, которую ему довелось сыграть, ситуация показалась опальному генералу донельзя забавной.

Он слишком много времени провел в армии. Забыл о повадках ёкаев. А здесь – глушь, горы. Самое место для нечисти.

Акио вынул из ножен танто и уколол палец. Капля крови упала на землю, та полыхнула синим. Синим же на мгновение вспыхнули стены.

Защиту маг поставил на школу еще вечером первого дня. Не потому, что реально чего-то опасался, по привычке.

Теперь тануки не сможет покинуть школу. А утром Акио соберет всех воспитанниц и наставниц, прочешет каждое здание и найдет его.

Такухати ничего не имел против оборотней. Но тануки известны своим похотливым нравом. Такой твари нечего делать среди женщин, за которых он, Акио, отвечает.

Мысль о том, что оборотня привечает кто-то из девочек, заставила директора выругаться. Счастье тануки, если его любовница – одна из наставниц. Единственным существом, за которым Такухати признавал право тискать учениц, был он сам.

– Шкуру сдеру, – негромко пообещал Акио. И отправился в зал для ежевечерней тренировки.

Госпожа Оикава уже два часа как ворочалась на футоне, тщетно пытаясь заснуть. Истомившееся по ласке тело требовало любви, а неугомонная фантазия рисовала картины из бурного прошлого гейши.

Увы, век жрицы любви краток. А ведь она не так уж стара, всего сорок пять. И до сих пор хороша собой. Но разве способны утонченность и опыт конкурировать на равных со свежестью и невинностью?

Новые личики появлялись в «квартале ив и цветов» ежегодно. Еще вчера ты блистала, лучшая из лучших, а сегодня о тебе никто не помнит, и мужчины не присылают больше приглашений с просьбой украсить их вечер изысканной беседой и танцами.

А снизить цену или принимать приглашения богатых купцов не позволит гильдия. Гейша не проститутка, она не может стоить дешево или быть доступной для каждого.

Она снова повернулась на жестком футоне и чуть не заплакала от разочарования. Ох, как же хочется любви! Это все новый директор, будь он неладен. Гейша закрыла глаза, представляя себе Акио Такухати. Широкие плечи, мощный торс, узкая талия и пронзительная синева глаз высокородного самурая. Как сладко стонать под таким мужчиной! Сожмет в объятиях, все косточки заноют…

Скрипнули половицы, и госпожа Оикава поняла, что она больше не одна в комнате.

– Кто здесь? – Гейша села и нащупала фонарь.

– Ой, ну вот только этого не надо, – раздраженно откликнулся из темноты мужской голос. – Что за привычка – чуть что, жечь масло, как будто ему нельзя найти другого применения.

– Вы кто? – Голос был незнакомым. Ворчливым и забавным. И перед мысленным взором госпожи Оикавы отчего-то возник толстенький монах в сером одеянии. – Я сейчас закричу, – предупредила госпожа Оикава, совершенно не испытывая желания выполнять угрозу.

– Не надо, – попросил незнакомец и опустился рядом на футон. – Я же так, мимо пробегал только. Увидел, какая красавица томится одна, и подумал – дай зайду. Прогонит так прогонит. – Шаловливая рука опустилась на талию госпожи Оикавы, притянула гейшу поближе к горячему мужскому телу.

– Здесь школа, сюда нельзя мужчинам.

– Да я и не мужчина, – хихикнул скрытый тьмой незнакомец, усаживая ее к себе на колени. Уткнувшаяся в попку госпожи Оикавы возбужденная плоть живо оспорила это утверждение. – Так, сон хороший. Ты спи, красавица, я тебе приятное присню.

– А, ну если сон, тогда можно, – согласилась гейша.

Она чуть откинулась назад, позволяя сильным рукам стиснуть ее грудь, вдохнула острый и странный запах незнакомца и застонала.

– Знаешь, о чем я думаю, когда вижу эти волосы распущенными, Мия?

Она не смогла ответить, притиснутая к стене горячим мужским телом. Он просунул свое колено меж ее сжатых ног, язык по-хозяйски вторгся в ее рот. Жесткие, в мозолях от катаны руки смяли ягодицы, залезли под сорочку, уверенно и властно, погладили живот, накрыли грудь. Мия чуть выгнулась и всхлипнула от возбуждения, а Такухати рассмеялся:

– Ты ведь хочешь меня, лучшая ученица.

– Нет!

– Хочешь, маленькая лгунья.

– Не хочу! – Она замотала головой, вырываясь из кольца горячих рук. – Пустите!

Образ мужчины смазался, оплыл, как свеча. Объятия стали нежнее – уже не хватка хищника, но поддержка и опора. Глаза налились зеленью, волосы укоротились и полыхнули рыжим пламенем. Теперь он не тискал и не сжимал ее с грубой силой, но гладил сквозь тонкую ткань сорочки. Шаловливые пальцы выписывали круги и спирали на нежной коже.

И поцелуй был тягучим и сладким, как мед диких пчел.

– Мия! – восхищенно выдохнул Джин. – Мия, Мия, просыпайся же ты, глупая девчонка! Просыпайся немедленно!

– А? – Она открыла глаза и вскочила, вся еще во власти непристойного сна. Щеки полыхали, поднять взгляд на стоявшего рядом Дайхиро было стыдно.

А на Джина, который сидел рядом, обнимая Мию за плечи, и того стыднее в сотни раз.

Придавленная смущением к полу, Мия уставилась на костер. За ночь тот почти прогорел, но угли все еще грели, защищали от промозглых утренних туманов. Сквозь дыры в крыше синело предрассветное небо.

Приснится же такое. Боги, как неловко-то… Хорошо, что никто не властен подсмотреть чужой сон.

– Что я здесь делаю?

– Слушать надо старого Дайхиро, – фыркнул оборотень. – И спать больше, а не сидеть ночами над всякими. – Он выразительно покосился на Джина.

– Ты заснула, – мягко сказал самханец. – Мы решили не будить тебя.

– Ты спал рядом? – Зря она думала, что покраснеть еще гуще невозможно.

Вмятина на ложе из пальмовых листьев и само присутствие Джина рядом подсказывали – спал. И не просто рядом, а разве что не в обнимку.

– Я не мог позволить тебе замерзнуть после того, как ты меня выходила, – невинным тоном отозвался Джин. – И не буду врать, рядом с тобой ночью гораздо теплее и приятнее, чем одному.

– Ах ты… – Она высвободилась из его объятий, вскочила и с возмущением уставилась на самханца. Смеющиеся глаза мужчины подсказывали – ругаться с ним бесполезно, поэтому Мия напустилась на тануки: – Ты почему меня не разбудил?

– Потому что дурак, – сердито буркнул оборотень. – Хотел дать тебе выспаться. Еще и пошел прикрывать. Воистину ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Давай-давай, собирайся! Бегом в школу!

На сердце немного отлегло. Если другие ученицы видели, как Мия ложится спать, скандала и наказания от Такухати не последует.

– Чуть не попался этому вашему, – все так же ворчливо продолжал тануки, за руку утаскивая ее к выходу. – Если бы не одна добрая женщина, показавшая, где у вас погреб, остался бы от старого Дайхиро только хвост тебе на память. И так полночи нору копал.

Только выйдя из храма навстречу поднимавшемуся над горами солнцу, Мия обратила внимание, что от оборотня пахнет погребом, а шерсть вся перепачкана во влажной земле.

– Тебя видел директор Такухати?

– И не только видел. – Оборотень хихикнул. – Обещал шкуру снять, если еще раз встретит.

В голосе тануки прозвучала не совсем понятная для Мии гордость.