Онлайн чтение книги Сказание о Манасе
Профессор Г. Н. Хлыпенко. РУССКОЯЗЫЧНЫЙ МАНАСЧИ МАР БАЙДЖИЕВ

«Исполнен долг, завещанный от Бога…». Эти слова пушкинского летописца Пимена из драмы «Борис Годунов» Мар Байджиев взял в качестве эпиграфа к своему «Сказанию о Манасе». И вот почему.

Прикосновение к эпосу «Манас» — это прикосновение к Вечности, к Богу, ибо «Манас» на протяжении многих веков является для киргизского народа глубинным выражением национального самосознания, высшим мерилом духовности, бесценным памятником культуры. Это грандиозная эпопея, повествующая о деяниях трех поколений героев: Манаса, его сына Семетея и внука Сейтека. Складываясь в течение столетий, она в яркой художественной форме отразила историю, этнографию, психологию и нравы народа и вобрала в себя многие жанры кыргызского фольклора.

Создатели «Манаса» — народные сказители-манасчи почитаемы как выдающиеся личности. Непрерывная шлифовка эпоса происходила также при активном участии слушателей, которые взыскательно следили за качеством исполнения, реагируя не только на сохранение традиционных компонентов эпоса, но и на новаторские отступления от них. Сказывание и слушание эпоса представляли собой своеобразный акт коллективного соприкосновения с сакральным, священным для всех.

Искусство манасчи — это, в принципе, театр одного актера. Сказывая эпос, манасчи не пользуется музыкальными инструментами: его руки должны быть свободны для выразительной жестикуляции. «Манас» исполняется нараспев, вернее — рецитируется. Речитатив исполнителя вкупе с мимикой выразителен настолько, что содержание сказания могут уловить даже слушатели, не знающие кыргызского языка.

По преданию, первосказителем можно считать поэта — дружинника Манаса — Джайсана-ырчи, который верхом на лошади объезжал войска и в стихах оповещал о важнейших событиях, объявлял приказы Манаса. А первым манасчи, имя которого сохранилось в народной памяти, является Кельдибек, живший во второй половине XVIII века. Из его преемников наибольшей известностью пользовались Балык, Найманбай, Тыныбек, Чоюке. Самые выдающиеся манасчи XX века Сагынбай Орозбаков и Саякбай Каралаев. Тексты, записанные от них, отличаются не только объемом, но и высокими художественными качествами. От Сагынбая Орозбакова записана первая часть трилогии — «Манас». Самый полный вариант трилогии «Манас», «Семетей» и «Сейтек» записан от Саякбая Каралаева и содержит около 500 тысяч стихотворных строк.

После сказанного можно представить себе, какую творческую, общественную, историческую ответственность возложил на себя Мар Байджиев, взявшийся за «Сказание о Манасе». Ведь он становился в ряд сказителей-манасчи и бросал им вызов, претендуя на свой,  байджиевский вариант «Манаса»! Но имел ли он для этого необходимый творческий опыт? Да, имел.

Народный писатель Кыргызстана Мар Байджиев, имевший к этому времени более чем пятидесятилетний стаж профессиональной деятельности, проявил себя как разносторонне одаренная творческая личность: драматург и прозаик, сценарист, режиссер театра и кино. Широкое признание получила его театральная драматургия («Праздник в каждом доме», «Жених и невеста», «В субботу вечером», «Поезд дальнего следования», «Криминальный случай» и др.), а пьеса «Дуэль» обрела мировую известность. Фильмы, снятые по его сценариям, удостоены высших призов и дипломов на всесоюзных и всемирных кинофестивалях («Потомок белого барса», «Золотая осень», «Чужое счастье»). По его драматургическим и прозаическим произведениям сняты многие кинофильмы и телефильмы («Ливень», «Мы — мужчины», «Нокдаун», «Поезд дураков», «Окуя»). И кому же, как не Байджиеву, браться за «Манаса», который органически совмещает в себе разнородные виды искусства: и словесное, и сценическое, и изобразительное!

Однако для реализации такого масштабного замысла, как «Сказание о Манасе», необходимо было быть незаурядным знатоком эпоса «Манас». Именно таким специалистом оказался Мар Байджиев, для которого «Манас» проходит через всю личную и творческую биографию, обретая судьбоносное значение.

Отец Мара Ташимовича, Ташим Исхакович Байджиев, был известным писателем, просветителем и ученым-филологом. Он один из основоположников киргизской профессиональной прозы и драматургии, автор первых учебников по киргизскому языку и литературе, переводчик произведений русской классики, исследователь фольклора. Особенно весом его вклад в манасоведение. Он заведовал сектором фольклора и эпоса «Манас» в Институте языка, литературы и истории Киргизского филиала Академии наук СССР, подготовил к изданию и переводу на русский язык трилогию «Манас», вместе с Зыяшем Бектеновым составил учебник по кыргызскому фольклору и эпосу «Манас». В 1950 г. они были репрессированы как «буржуазные националисты» и заключены в Песчаный лагерь в Карагандинской области. Т. Байджиев в 1952 году скончался от истощения организма. З. Бектенов вернулся из тюрьмы в 1955 г. после реабилитации.

Первые детские воспоминания М. Байджиева связаны с «Манасом» — с тем, как он учился у манасчи Акмата Рысмендеева, от которого отец записывал эпос «Манас». Затем увлечение перешло в переводческую, научную и популяризаторскую работу. М. Байджиев создал первый документальный фильм о «Манасе», участвовал в дословном переводе 4-томного академического издания эпоса на русский язык, составил и издал энциклопедический трехтомник эпоса «Манаса» на русском и английском языках, опубликовал множество статей о его поэтике и о сказителях.

Словом, Мар Байджиев приступил к «Сказанию о Манасе» во всеоружии огромного творческого опыта, глубокого знания первоисточника и с точной целевой установкой — воссоздать в поэтической форме русскоязычный вариант кыргызского народного эпоса. Однако, для того чтобы достичь желанной цели, нужно было преодолеть множество творческих трудностей.

Главная трудность — это художественная трансформация устнопоэтической речи в письменную. Устная словесность имеет синтетический характер: в ней словесные элементы сочетаются с музыкальными, хореографическими, мимическими; письменная словесность, т. е. литература,  — односоставное искусство: в нем материальным носителем образности является только слово. Литературное произведение имеет автора — первичного (создатель произведения) и вторичного (образ автора в его внутритекстовом бытии); оно создается с помощью художественного вымысла, посредством которого писатель воплощает свой взгляд на мир, демонстрирует свою творческую энергию; в нем наличествует авторская позиция как выражение отношения автора к различным сторонам жизни, понимание их идейных, философских и нравственных проблем.

Другая трудность — это стихотворная обработка текста народного эпоса.  Во-первых, сам М. Байджиев не поэт — он прозаик и драматург. Правда, у него был опыт подобного рода в драме «Древняя сказка», написанной по мотивам народной поэмы «Кожожаш». Во-вторых, у М. Байджиева не было предшественников в жанре поэтического переложения. Прозаические переложения были: «Манас Великодушный» С. Липкина (1948), «Манас» К. Джусупова в художественном переводе Л. Дядюченко (1996), «Великий кыргызский эпос „Манас“», куда включен краткий прозаический пересказ всей трилогии, выполненный С. Мусаевым в литературной обработке А. Орусбаева и М. Рудова (1999). Но стихотворных переложений не было. Хотя были стихотворные  переводы некоторых эпизодов «Манаса» и «Великий поход», изданный в Москве в 1946 г..

У истоков теории и истории стихотворного перевода «Манаса» на русский язык стоял выдающийся филолог-востоковед Евгений Дмитриевич Поливанов (1891–1938). В последние годы жизни (1934–1937) он работал у нас в Кыргызстане научным сотрудником Научно-исследовательского института кыргызского языка письменности, активно занимался изучением, переводами эпоса «Манас». Знаковое совпадение: лекции профессора Е. Д. Поливанова слушал и конспектировал отец Мара Байджиева, в то время студент филологического отделения Киргизского педагогического института.

Особую научную ценность имеют тезисы доклада Е. Д. Поливанова «О принципах русского перевода эпоса „Манас“», представленные в сборнике под его авторством «Киргизский героический эпос „Манас“. Исследования и материалы», составленные профессором М. А. Рудовым и изданные в 1999 г. в Бишкеке.

М. Байджиев изначально взял на художественное вооружение методическое кредо Е. Д. Поливанова, о том, что:

Как видим, в данном случае речь идет не о переводе, а скорей всего о переложении кыргызского оригинала на русский язык, что и выполнил Мар Байджиев в «Сказании о Манасе».

С именем Е. Д. Поливанова связана трагическая история первого стихотворного текста «Манаса» на русском языке — книги под названием «Манас. Киргизский эпос. Великий поход».

Издание «Великого похода» на русском языке было задумано по инициативе К. Тыныстанова, Е. Д. Поливанова Т. Жолдошева и руководства республики в лице Баялы Исакеева и Торекула Айтматова в 1935 году.

К русскому переводу «Манаса» по сводному варианту С. Орозбакова и С. Каралаева приступили московские переводчики С. Липкин, М. Тарловский и Л. Пеньковский. Работа шла довольно сложно. Много труда прошлось вложить К. Тыныстанову, которому то и дело приходилось ездить в Москву, консультировать переводчиков, разъяснять текст оригиналов.

…«До настоящего момента все-таки мы не получили от московских переводчиков доброкачественных и отвечающих хотя бы общему смыслу и духу киргизского текста переводов — таково общее мнение сотрудников института», — писал руководству республики Е. Д. Поливанов в 1936 году.

В 1937 году партийное руководство республики запретило издание «Великого похода» на русском языке, «до окончательного редактирования и утверждения комитетом текстов»[1]«Судьба эпоса „Манас“ после Октября». Сборник документов. Бишкек. «Кыргызстан». 1995..

Но вскоре К. Тыныстанов, Е. Д. Поливанов, Т. Жолдошев, Б. Исакеев, Т. Айтматов, многие руководители республики и члены Комитета по изданию «Манаса» были арестованы и расстреляны как «враги народа».

Работы по изданию русского текста «Манаса» возобновились в 1940 году, и Ташим Байджиев будучи завсектором по фольклору обратился в ЦК КП(б) Кыргызстана с предложением завершить перевод и издать «Великий поход» в полном объеме, т. е. до трагического исхода похода Манаса на Китай. Однако этого не случилось. А вскоре началась война с Германией. Манасоведы Т. Байджиев и З. Бектенов ушли на фронт.

К сожалению, в 1946 году в Москве был издан именно тот самый эпизод «Великого похода», который не был принят учеными и отклонен руководством республики.

Русский текст «Великого похода», начинался с заговора ханов против Манаса, заканчивался взятием китайского города Бейжин, делением добычи и завершался словами:

Такого завершения «Великого похода» нет ни в одном оригинале. В варианте С. Орозбекова, по которому переводил С. Липкин, Манас, осадив Чет-Бейжин (пригород), получает богатую контрибуцию, заключает мировой договор, возвращается на родину и вместе со своими соратниками погибает в битве с оккупантом Конурбаем. По вариантам С. Каралаева, Ш. Азизова и других сказителей Манас и его воины погибают у стен Бейжина, окруженные китайскими войсками и ополченцами. Имея под рукой единственный в то время усеченный текст «Великого похода», «доработанный» московскими переводчиками, русскоязычный читатель, а таковым был практически весь партаппарат, оставался в неведении о предыдущих подвигах Манаса по объединению кыргызских родов, освобождению родной земли и Туркестана от китайских захватчиков, и, самое главное, о трагическом исходе его похода на Китай, что и дало основание тому, чтобы Манаса объявить агрессором, сказителей — реакционерами, манасоведов — буржуазными националистами, отправить на десять лет в тюрьму, их труды изъять из обращения, учебники по языку и литературе сжечь на школьных кострах.

Книга «Великий поход», изданная в Москве в 1946 г., поначалу была представлена на Сталинскую премию, но вскоре изъята как антинародное произведение.

… «Этим изданием эпос по существу был скомпрометирован перед русским читателем», — с болью писала московский литератор М. Богданова, которая прекрасно знала «Манас» и кыргызскую литературу.

Мар Байджиев хорошо знакомый с «Великим походом», учел творческие просчеты московских переводчиков, которые переводили не канонизированный текст «Манаса», а его устные варианты, адресованные не читателю, а кыргызскому слушателю, хотя бы в общих чертах знающего содержание всего эпоса, и нередко в угоду аудитории сказители превносили свои импровизации, порою противоречащие основному сюжету и смыслу, во-вторых, эпизод «Великий поход» («Чоц казат»), вырванный из контекста эпоса, начисто искажал основную мысль великой притчи о Манасе, которая заключена, как это ни парадоксально, не в победах героя, а в его поражении. В своей статье «Боль сердца моего — „Манас“», опубликованной в сборнике литературоведческих работ «В битве за истину» (2001) Мар Байджиев декларирует эту мысль следующим образом:

Такова выстраданная М. Байджиевым авторская концепция «Манаса» — Великой притчи и Великой трагедии.

Еще одна творческая задача, стоявшая перед М. Байджиевым, это выбор фольклорных первоисточников, т. е. вариантов сказителей-манасчи. Выбор пал на варианты Сагынбая Орозбакова, Саякбая Каралаева, отчасти Багыша Сазанова и Шаабая Азизова.

Несколько слов о названных манасчи.

Сагынбай Орозбаков  ( 1867–1930) . Гениальный сказитель «Манаса». Родился в местечке Кабырга на Иссык-Куле. Сказывал всю трилогию эпоса. От Сагынбая записано 180 тысяч стихотворных строк «Манаса». Его вариант отличается глубиной философской мысли, эпической многоплановостью сюжета, непревзойденной поэтичностью и богатством языка. М. Байджиев ставит Сагынбая в один ряд с В. Шекспиром.

Саякбай Каралаев   (1894–1971) . Великий сказитель «Манаса». Родился в аиле Ак-Олён на Иссык-Куле. Учился у выдающихся манасчи XIX века Чоюке и Акылбека. Из уст Саякбая записана вся трилогия эпоса, а также продолжение о подвигах правнуков Манаса Кенена, Алым-Сарыка и Кулан-Сарыка, — в общей сложности 500 тысяч стихотворных строк. Сказания Саякбая отличаются эпической многоплановостью, остротой сюжета, драматичностью батальных эпизодов, высокой художественностью и эмоциональностью исполнения.

Багыш Сазан уулу (1878–1958) . Родился и вырос в Джумгале. От него записано 101 тысяча стихотворных строк трилогии, в том числе 41 тысяча строк «Манаса». Его вариант во многом отличается от сказаний известных манасчи.

Шаабай Азизов (1927–2004) . Самый крупный манасчи современности, внук выдающегося сказителя Чоюке. Родился в аиле Уч-Кайнар Иссык-Кульской области. От него записаны крупные эпизоды «Манаса» и «Сейтека». М. Байджиев считает, что Шаабай — сказитель принципиально нового типа, вобравший в себя лучшие художественные традиции прошлого и в то же время сумевший освоить современный метод монтажного мышления[2] М. Байджиев. «В битве за истину». «Седеп». Бишкек. 2001 г. стр. 152. «Продолжение династии аэдов»..

В научной теории манасоведения есть понятия жомокчу и жамакчи.  Жамакчи — исполнитель известных вариантов «Манаса», жомокчу — творец, создатель своей версии эпоса. Мар Байджиев как жомокчу, используя варианты названных сказителей, вместе с тем творчески переосмысливает отдельные мотивы, сюжетные ходы, трактовку образов. Приведем несколько примеров.

Происхождение имени Манас.  По версии С. Орозбакова в согласных буквах М, Н и С зашифрованы названия трех религий: М (от слова Магомед) — ислам, Н (от слова Нук, т. е. Ной) — христианство, С (от синотибетского Син, т. е. Лев) — буддизм. Развивая эту мысль, М. Байджиев обращает внимание на суть каждой религии: Магомед — «посланник Бога и пророк, // Душой и телом чистым быть // Он человечество зовет»; Ной — «Он добрый в Библии святой. // Когда потоп дошел до нас, // Он всех живых от смерти спас»; Будда — «Твой Бог — ты сам! — сказал Будда, — // Весы на двух твоих плечах, // Чтоб чистым быть в своих делах, // Деянья взыешивай всегда!»

Прибытие Манаса на поминки по Кокетею.  По варианту С. Орозбакова, умирающий Кокетей просит сына Бокмуруна похоронить его очень скромно, не устраивать пышных поминок, Манаса и других ханов и гостей с китайской стороны не звать, поскольку могут произойти кровавые конфликты. Однако юный Бокмурун подумал, что отец решил испытать его на скупость, и делает все наоборот: мчится к Манасу и просит его руководить поминками. В других вариантах юный Бокмурун решает провести поминки сам. Есть варианты, где поминками заправляет хан Урбю, который, боясь единовластия Манаса, запрещает звать его на поминки. Однако во всех версиях Манас прибывает на поминки после особого приглашения и усмиряет зарвавшихся китайских гостей.

В «Сказании» М. Байджиева Манас решает:

И вот результат:

Переход китайского воина Алманбета к кыргызам.  Мотивация разная: борьба за власть, утверждение мусульманской веры, национальное происхождение. В книге «Великий поход» (1946) Алманбет убивает родного отца за то, что тот отказался принять мусульманство. М. Байджиев в своих научных публикациях отождествляет Алманбета с русским князем Курбским, который в обиде на Ивана Грозного перешел к литовцам и пошел войной на родную Русь. В своем «Сказании» М. Байждиев углубляет трагедию героя. Перед походом на Китай, Алманбет пытается убедить кыргызский народ в том, что поход окажется легким («Без боя все сдадутся нам») и добычливым («И мы с добычей боевой // Вернемся все к себе домой»). И даже прозорливая Каныкей не догадалась,

Смерть Сарала — коня Алманбета.  Почти во всех известных вариантах смертельно раненный Манас, возвращаясь на родину, встречает коня Сарала с мертвым Алманбетом. В одних версиях кыргызы хоронят героя, а его коня приносят в жертву. В других вариантах Сарала, оставшись без седока, бросается со скалы. А в «Сказании» М. Байджиева:

И это, пожалуй, гораздо трагичнее, чем в первоисточниках.

Поэтизация труда в героическом эпосе.  Манасчи Багыш Сазанов, будучи кузнецом, считал, что улучшения жизни можно добиться не только войной, но и созидательным трудом. Эту идею М. Байджиев художественно реализует в двух сказах: о том, как кыргызы-изгнанники выжили благодаря хлебопашеству («И осенью Алтайский край // Им дал богатый урожай»), и о том, как Манас, покинув ханский трон, занялся земледелием и «трудом своим обрел// Лихого, доброго коня» Ак-Кулу. Мудрый Бакай, воздав Манасу «хвалу и честь», вместе с тем заявляет ему:

Родную землю надобно не только пахать, но и защищать. Это и называется патриотизмом!

Приступая к поэтическому переложению «Манаса», М. Байджиев в полной мере осознавал, что ему следует учитывать художественное восприятие эпоса современным читателем. Меняется время — меняются формы бытования эпоса во времени. Устная традиция все более уступает письменной традиции. Художественный мир «Манаса» активно осваивается техническими видами искусства — радио, кино, телевидением.

«Нечто сценарное» — значит близкое к драме как сценическому роду литературы. Именно таким произведением является «Сказание о Манасе», которое воспринимается как ответ на художественные вызовы времени. И создал его не кто иной, а драматург и сценарист Мар Байджиев. Удивительно точное попадание пророческой мысли Чингиза Айтматова! Это подтверждается также признанием самого Байджиева:

Какие драматические элементы трансформировал М. Байджиев в «Сказании о Манасе»? Действие, которое отличается активностью, целеустремленностью, уплотненностью; конфликт, определяющий единство действия; «самосильное» проявление характеров через поступки и прямую речь персонажей. Естественно, это потребовало трансформации эпической формы «Манаса». М. Байджиев практически отказался от повторов — кратких пересказов событий, предшествующих новым эпизодам; повысил удельный вес монологической и диалогической речи; уподобил композиционное членение текста сценическим эпизодам (акты, картины, явления). Благодаря сокращению и уплотнению текста первоисточника его объем уменьшился в несколько раз. Для сравнения: текст «Манаса», записанный от Сагынбая Орозбакова, составляет 180 тысяч строк; от Саякбая Каралаева — 84,5 тысяч строк; от Багыша Сазанова — 41 тысяча строк. Текст «Сказания о Манасе» М. Байджиева составляет 8 тысяч строк.

М. Байджиев, внося в свой вариант те или иные изменения (сюжет, композиция, трактовка образов, поэтика), в полной мере осознает важность исторической преемственности — объективной закономерности культурного развития общества. Преемственность и обновление в литературном процессе, соотнесение в нем между наследуемым и вновь создаваемым характеризуется понятием парной категории традиция и новаторство. Традиция — это культурно-художественный опыт прошлых эпох, а новаторство — творческое переосмысление и достраивание взятого у предшественников. Именно так понимает свою миссию М. Байджиев, подтверждением чего являются конкретные факты его художественной практики.

М. Байджиев назвал свой вариант эпоса «Манас» сказанием. Сказание — в фольклоре общее родовое название повествовательных произведений исторического и легендарного характера . Литературное сказание, каковым является произведение М. Байджиева, уже само по себе включает в себя традиционные образно-стилевые свойства фольклора. Это — традиция. А новаторство заключается в том, что у русского читателя этот жанр ассоциируется с произведениями древней русской литературы («Сказание о киевских богатырях», «Сказание о Мамаевом побоище», «Сказание о граде Китеже»), благодаря чему в восприятии читателя типологически сближаются различные исторические эпохи и памятники художественной словесности (например, «Манас» и «Слово о полку Игореве»).

Известно, что в «Манасе» исключительно важную роль играет монологическая речь. В свое время Мухтар Ауэзов, известный казахский писатель и литературовед, предпринял даже классификацию видов речей, которая представлена следующим образом:

В «Сказании о Манасе» М. Байджиева есть немало монологов, выписанных опытной рукой драматурга. Некоторые из них (обращение Каныкей к Алманбету перед Великим походом, монолог Алманбета при встрече с родной землей, молитва Манаса, завещание Манаса) воспринимаются как автономные фрагменты текста. Вместе с тем М. Байджиев как писатель-драматург проявляет повышенный интерес к диалогу,  который в драме является основным средством развития действия и основным способом изображения характеров. Диалог как драматический элемент в структуре эпического произведения снижает описательность, драматизирует повествование, активизирует творческое воображение читателя. В диалоге происходит сшибка характеров, а в «Манасе» десятки героев, наделенных характерологическими чертами (Манас, Каныкей, Жакып, Бакай, Алманбет, Чубак, Сыргак, Конурбай, Жолой и др.). Диалоги часто подаются без сопроводительного текста — как на сцене, и это тоже воспринимается в качестве новаторского приема.

Эпос «Манас» — подлинная энциклопедия кыргызской жизни в историческом времени. В нем в широком плане отображены все стороны бытования народа: этнический состав, социальный уклад, национальная психология, этические нормы, религиозные верования, философские взгляды, эстетические вкусы, материальная и духовная культура. Отсюда, как следствие,  реалистическое изображение действительности, равнозначное понятию жизненной правды.

М. Байджиев, автор литературного произведения, распространяет принципы жизненно-правдивого изображения и на героев эпоса, благодаря чему они предстают не только как мифологические персонажи, но и как живые, индивидуализированные личности. В «Сказании о Манасе» можно проследить, как проявляется характер главного героя в разных жизненных ситуациях: в будничной жизни, в военных походах, в богатырских поединках, в моменты его радости, гнева, печали. Этот же принцип типизации — фольклорный в своей основе, но реалистический по локальным проявлениям — распространяется и на других героев, в первую очередь положительных.

Традиционная черта эпоса «Манас» — в организующей роли повествования, которое ведет сказитель-манасчи как носитель речи. В «Сказании о Манасе» таким лицом является автор, налагающий свой персональный отпечаток на художественный мир произведения. М. Байджиев, сохраняя традиционную для эпоса форму повествования, обогащает ее современной формой непрямого повествования, в основе которой лежит принцип показа событий через восприятие и отношение к ним действующих лиц.

Форма непрямого повествования помогает М. Байджиеву также в решении других художественных задач, которые определены им следующим образом:

К этому перечню можно добавить еще одну задачу — привести традиционную для эпоса гиперболизацию в художественное равновесие с жизнеподобно — реалистическим изображением. Наглядный пример — эпический образ Манаса через восприятие влюбленной в него Санирабиги, ставшей его женой под именем Каныкей.

Творческая индивидуальность писателя ярче всего проявляется в поэтической лексике — словарном составе произведения. Первооснову «Сказания о Манасе» как русскоязычного произведения составляет, разумеется, русская лексика. Она представлена, как этого требуют законы народного эпоса, различными речевыми вариантами (лексика бытовая, обиходная, военная, жаргонная и др.) и различными стилевыми пластами (лексика общеупотребительная, разговорная, просторечная, возвышенная, эмоциональная и др.).

В «Сказании о Манасе», где, образно говоря, органично уживаются батыры и богатыри, обращает на себя внимание активное использование автором двух речевых пластов — старославянизмов  (злато, глас, полон, крыла, зерцало, пред и др.) и просторечий (пацан, старшой, баба, тыща, обалдел и др.). Оба эти пласта являются художественно мотивированными: старославянизмы ассоциативно уводят читателя в глубь эпического времени, а просторечия приближают эпических героев к нашей современности.

Кыргызская лексика в составе «Сказания о Манасе» представлена главным образом онимами — именами собственными (антропонимы — имена людей, зоонимы — имена животных, топонимы — имена географических объектов, этнонимы — имена этносов, мифонимы — имена вымышленных объектов в мифах и сказках) и обиходной лексикой, неизвестной или малоизвестной русскому читателю Кыргызстана ( ашпозчу — повар, тавак — деревянное блюдо, чылбыр — поводок коня, тентек — озорник, нике — обряд бракосочетания, добулбас — боевой барабан, сурнай — зурна, флейта и др.). Переводы подобных слов и выражений даны частично в тексте произведения, частично в словаре, приложенном к нему.

И, наконец, о стихе «Сказания о Манасе». Перед М. Байджиевым, который, кстати, является автором нескольких работ по кыргызскому стихосложению, стоял трудный вопрос: каким размером передать стих «Манаса», состоящий из семи — восьмисложных силлабических строк? Ведь в русском стихосложении силлабика (наличие одинакового количества слогов в строке безотносительно к количеству ударений) ушла в прошлое еще в XVIII веке после реформы Тредиаковского — Ломоносова, утвердившей силлаботонику (система построения стиха, основанная на правильном чередовании ударных и безударных слогов). И Байджиев избрал для переложения четырехстопный ямб — двусложный размер с ударением на четные слоги, ставший в русском языке классическим.

Это весьма удачное решение: во-первых, почти сохраняется количество слогов в строке (восемь); во вторых, учитывается наличие постоянного ударения в кыргызском языке на последнем слоге.

А вот в рифмовке стихов М. Байджиев добился завидной адекватности. Для «Манаса» характерна стихотворная форма « джира » («джир»), которая не знает никакой закономерности в расположении рифм. Строфу здесь заменяют тирадные группы строк с самыми разнообразными способами рифмовки. Так, вышеприведенный текст имеет две тирадные группы: двустишие со смежными рифмами (аа) и четверостишие с перекрестными рифмами (абаб) . Рифменные окончания повторяются подряд или вперемежку с другими в нескольких строках: от трех до десяти-двенадцати. Часто рифма возникает неожиданно — в оторванности от предыдущих однородных рифм. Некоторые строки не рифмуются вовсе. Все эти приемы усиливают художественную выразительность стиха, подчеркивают динамичность и непрерывность эпического повествования.

С большим поэтическим мастерством М. Байджиев использует и другие изобразительно — выразительные средства, характерные для эпоса «Манас»: редифную и тавтологическую рифму, анафору, ассонанс, аллитерацию, постоянные эпитеты, повторы, параллелизм, инверсию, фразеологизмы и т. д. Иными словами, поэтика «Сказания о Манасе» во многом адекватна поэтике эпоса «Манас». Значит, русскоязычный читатель, в руки которого попадет книга М. Байджиева, получит достаточно полное представление о кыргызском эпосе, приобщится к миру его тем, идей, образов, обогатит свой духовный и душевный мир. А заодно оценит и саму книгу — яркую, глубокую, новаторскую.

Итак, «Сказание о Манасе» — произведение уникальное, единственное в своем роде. Во-первых, это поэтическое переложение первой книги трилогии — собственно «Манас» в полном его объеме, а не одного эпизода, как в «Великом походе». Во-вторых, в качестве переводчика-интерпретатора выступает писатель-билингв, не нуждающийся в подстрочнике. В-третьих, «Сказание о Манасе» — это авторское произведение, созданное на основе фольклорных первоисточников.

«Сказание о Манасе» М. Байджиева можно использовать не только для чтения, но и в качестве учебного пособия по изучению эпоса «Манас» в средней и высшей школе. И в том, и в другом случае целесообразно ознакомиться со вступительной статьей академика Б. М. Юнусалиева «Кыргызский героический эпос „Манас“».

В книге «Ташим Байджиев», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей Кыргызстана» в 2004 г. ее автор, Мар Байджиев, проникновенно рассказал о посещении им тюремного кладбища бывшего Карлага (Карагандинского лагеря), где в 1952 г. был похоронен его отец. Стоя у безымянной могилы, сын мысленно разговаривал с ним:

И Мар Ташимович — Ташим уулу Мар — остался верен своей клятве. Создав «Сказание о Манасе», он стал, образно говоря, первым русскоязычным манасчи. С выходом его книги «Манас» выходит на просторы русскоязычного культурно-художественного пространства, обретая новую сферу бытования в большом историческом времени.

Сыновний долг, завещанный от Бога, исполнен.