Онлайн чтение книги Скитания
Глава вторая. Отцы и сыновья

Мальчиков томила тревога. Сбившись кучкой, они не сводили глаз с поворота тропинки, где должен был появиться Фелипе. Но время проходило, а его все не было.

– Уж не стряслось ли с Фелипе несчастье? – прошептал Паоло Рангони, голубь которого был похоронен на гребне кратера.

– Да хранит его Феличе, святой покровитель Нолы… – подхватил Себастьяно Ленци и набожно перекрестился.

Его примеру последовали другие. И снова потянулись минуты мучительного ожидания. Оно было прервано испуганным возгласом маленького Пьетро Савелли:

– Смотрите-ка, сзади огни!

Все обернулись. Действительно, во тьме ущелья виднелись два ярких огонька. Мальчики плотнее прижались друг к другу. Что это могло быть? Блуждающие огоньки, сопутствующие привидениям, или факелы в руках людей? И неизвестно, что было опаснее: встреча с привидением или с грабителями, которых так много бродило по дорогам Италии.

Огни быстро приближались, то сходясь, то удаляясь друг от друга. Прошло несколько минут, и мальчики различили фигуры трех мужчин.

– Пресвятая дева! – со страхом воскликнул Луис Ромеро. – Это отец.

Луис не ошибся. Перед ребятами появился запыхавшийся и разгневанный капитан городской стражи. Его сопровождали двое подчиненных с факелами.

Барджелло набросился на стайку перепуганных мальчишек, ухватил сына за плечо и рывком поставил перед собой.

– Рассказывай, какую глупость вы тут затеяли? – злобно спросил испанец.

– Мы… мы ждем Фелипе Бруно…

– А где он?

– Пошел к кратеру…

– Безумство! – воскликнул барджелло.

– С нами святой Феличе… – прошептали стражники и устремили взоры на вершину Везувия, освещенную багровым пламенем.

– Зачем Бруно полез на вулкан? – спросил Ромеро-старший.

Луис молчал. Вместо него заговорил Джузеппе Висконти, двенадцатилетний сын ноланского патриция,[4]Патриций – человек знатного рода, представитель высшего круга общества. не растерявшийся перед грозным начальником стражи.

– Простите, синьор, – сказал Джузеппе, – здесь решается вопрос о смелости.

– О чьей смелости?

– Вашего сына и Фелипе Бруно…

– Ну?! – рявкнул капитан.

– Жребий идти первому выпал Фелипе. Если он вернется… – голос мальчика дрогнул, – должен будет подниматься Луис.

– Это правда? – Капитан круглыми ястребиными глазами уставился в лицо сына.

– Да… – прошептал Луис.

– И ты решился на это без моего позволения?

– Прости, отец, – это дело чести.

– Дело чести? Выдумки! Сейчас же пойдешь со мной. За ущельем нас ждут лошади.

Луис выпрямился. Лицо его загорелось гневом и возмущением.

– Я не могу, отец! Я дал слово!

– Ха-ха-ха! Он дал слово! Кому? Мальчишке! Итальянцу!! Сыну побежденной нации!

Диего повернулся, держа за руку сына. Но тот вывернулся и побежал туда, где гремел вулкан и отблески лавы освещали небо зловещим заревом. Это случилось неожиданно; капитан растерялся и упустил несколько драгоценных мгновений. Луис скрылся за нагромождением камней, когда спохватившийся Ромеро-старший кинулся догонять его. Охрипшим от ярости голосом он приказал подчиненным:

– Альфонсо, Томмазо, за мной!

Стражники прекрасно понимали, что им грозит, если они упустят беглеца. Быстроногий Альфонсо ринулся вперед, а старик Томмазо задержался и кинул ребятам:

– Это Лоренцо Секки поднял тревогу. Прибежал в город, заколотил в ворота, как сумасшедший, и все рассказал. Ну, сами понимаете, барджелло взбесился и… вот! – Хромоногий Томмазо не спеша заковылял за начальником, которого далеко обогнал ретивый Альфонсо.

Брыкающегося Луиса стражник потащил прочь.

– Отец, ты меня опозорил! – дико кричал Луис.

– Пустяки! – хладнокровно возражал барджелло.

Вопли Луиса замолкли вдали, и ребята наперебой заговорили о случившемся. После недолгого спора они решили, что Луиса нельзя винить за нарушение слова, ведь его унесли насильно. И когда разговор смолк, Паоло горестно воскликнул:

– А Фелипе все нет!

– Фелипе здесь! – отозвался слабый голос, и мальчики с изумлением и радостью увидели, что к ним ползет по тропинке тот, на чье возвращение они потеряли надежду.

Несколько старших ребят бросились навстречу Фелипе и подняли его. Вид мальчика был ужасен: рубашка и штаны прогорели во многих местах, кожа на лице и плечах вздулась волдырями, и особенно были обожжены ноги.

Немного оправившись и напившись воды из фляжки, оказавшейся у одного из ребят, Фелипе рассказал, как ему удалось подняться на гребень кратера и найти крест. Его перекладину Бруно принес с собой, и обе партии признали, что Фелипе честно выполнил свою задачу.

О том, как он спускался, мальчик сказал коротко. Отрезанный от подножия горы двумя потоками лавы, Фелипе вынужден был пожертвовать башмаками. Он бросил их на середину более узкого потока так, чтобы они легли рядом. Воспользовавшись башмаками как опорой, Фелипе в два отчаянных прыжка перемахнул через поток. Оглянувшись, он увидел, как башмаки пылали белым пламенем на огненно-вишневой поверхности лавы.

В дальнейший путь Фелипе пустился босиком по горячим камням, по обжигающей россыпи пепла. Он шел, пока мог, а потом пополз…

Окончив рассказ, Фелипе слабеющим голосом спросил:

– А где Луис? Ему надо спешить, чтобы успеть побывать на вершине до рассвета. Но он должен выбрать другой путь…

Джузеппе Висконти огорченно сказал:

– Луиса нет.

– Сбежал? Струсил? – оживился Фелипе.

– Нет, его увел отец.

Ребята рассказали о появлении капитана Ромеро и о том, как держал себя Луис.

– Я думаю, – сказал Джузеппе, – что Луис исполнит обещание и пойдет на Везувий завтра ночью. А мы понесем тебя в Сан-Джованни…

Но едва мальчики подняли товарища, как из ущелья послышались крики:

– О-э! О-э!!

– О-э-э!.. – хором завопили ребята. – Мы здесь!

И вскоре новая группа людей появилась перед изумленными мальчиками, которые никак не предполагали, что их ночное приключение наделает столько переполоха. На этот раз по крутому склону ущелья взобрались жители Сан-Джованни ди Ческо, и вел их старый Бруно, широкоплечий человек с военной выправкой, с мужественным лицом, покрытым шрамами от старых ран. За Джованни Бруно следовали отец Паоло Рангони, старший брат Себастьяно Ленци, мать маленького Пьетро Савелли и другие.

Сан-джованнским мальчишкам стало не по себе: они почувствовали, что их похождение добром не кончится и, пожалуй, за него придется расплатиться подороже, чем за налеты на чужие сады. Вид старших, которым после утомительной дневной работы пришлось покинуть постели и пройти ночью несколько миль,[5]Неаполитанская миля равнялась 2 километрам 226 метрам. был далеко не обнадеживающим. Ребятам со страху даже показалось, что кое-кто из пришедших прячет за спиной хворостины.

Джованни Бруно бросился к сыну:

– Мальчик мой, ты весь изранен!

Несмотря на жгучую боль от ожогов, Фелипе улыбнулся и гордо сказал:

– Отец, я был на Везувии!

– Да, я знаю о твоем споре с Луисом Ромеро. Хромой Томмазо нам все рассказал. Ты поступил безрассудно, сын мой, но я горжусь тобой!

Сан-джованнские мальчишки обрадованно переглянулись: как видно, дело с ночным побегом принимало благоприятный оборот.

Обнимая и лаская сына, Джованни продолжал говорить, и из его слов выходило, что Фелипе, совершив смелое восхождение, защитил свою честь, честь родного поселка, честь древней Нолы… Старый пылкий альфьеро[6]Альфьеро (ит.) – знаменосец полка. наконец договорился до того, что поступком сына спасена честь порабощенной Италии перед лицом ее угнетателей-испанцев!

У Фелипе уже не было сил слушать похвалы отца, и он устало закрыл глаза.

Джованни взял сына на руки, нежно прижал к груди и понес, бережно ступая по каменистой тропинке. За ним врассыпную двинулись остальные. Ребята держались поодаль. Они не верили приглашениям взрослых подойти поближе, хотя оказалось, что ни у кого из старших не было хворостин.

Тревожная ночь подходила к концу.