Онлайн чтение книги Скованная временем Timebound
∞ 5 ∞

Папа говорил правду, когда упоминал, что у Кэтрин было много книг. Они выстроились вдоль трех стен огромной библиотеки, занимающей бо́льшую часть левого крыла дома. Это была почти классическая библиотека, по крайней мере как те, которые я видела только в кино, с передвижной лестницей, катающейся от стены к стене, и книгами от пола до потолка.

Однако были и некоторые принципиальные отличия. Вдоль края каждого блока полок снизу-вверх тянулась ярко-синяя трубка, точно такого же оттенка, как ключ ХРОНОСа. А затем раздваивалась у потолка и снова сходилась в центре, где образовывала большой синий крест.

Мой взгляд привлекли компьютеры. Десятки жестких дисков лежали на металлических полках. Там было три рабочих места, каждое с большим двойным монитором. Справа от них находился странный аппарат, который я не могла опознать, за исключением предметов в самом центре. Два медальона ХРОНОСа были заключены в некое подобие кожуха, от которого тянулись ряды кабелей. Верхняя часть футляра была изготовлена из тонированного стекла, которое частично приглушало синий свет. Толстый метровый жгут переплетенных кабелей, крепящийся к корпусу, тянулся от компьютерной станции к книжным полкам и соединялся с одной из ярко-синих трубок.

– Что… это такое?

– Кейт, это то, что делает наш дом безопасным местом, – сказала моя бабушка. – Вы даже не представляете, как трудно было перевезти все это в новый дом, учитывая необходимость держать все под защитой во время переезда. Было бы гораздо проще увезти тебя в Италию, но, подозреваю, что с твоей матерью такое не пройдет. Коннор собрал довольно хитроумную систему. Сигнал от ключей ХРОНОСа усиливается, и защита распространяется как минимум на шесть метров от дома.

– А пока, – добавил Коннор, – мы просто держим при себе один из других ключей, если нам необходимо выйти за пределы этого периметра. Я хотел бы включить еще и двор в безопасную зону, но для этого потребуется использовать третий ключ, и я переживаю, что расширение защиты на такое расстояние может перегрузить систему.

– Что ты имеешь в виду под «защитой»? – я вдруг вспомнила вопрос, что Кирнан задал мне в метро: « Почему она отправила тебя безо всякой защиты ?»

– От временны́х искажений, – ответил Коннор. – Любая вещь и любой человек в этих стенах, или тот, кто носит один из ключей, – не подвержены влиянию временно́го сдвига. Мы с Кэтрин, например, ясно помним, что вторая фотография, которую ты видела, была настоящей. Она была защищена вместе со всеми остальными предметами в этом доме. Но первая фотография, которую ты видела, и… люди, и предметы вне защитной зоны… все они изменились.

– Так почему же первая фотография не изменилась, когда ты принес ее сюда? – я была в сомнениях. – Если это вроде как безопасная зона, разве она не должна показывать реальность, которую ты знаешь?

Кэтрин покачала головой.

– Все не так работает, Кейт. Она не была защищена, когда произошел временной сдвиг. Подумай об этом как о… свинцовом фартуке, вроде того, что ты надеваешь у дантиста. Ты защищена, когда фартук на тебе, но он не сможет обратить повреждения, которые уже нанесены. Документы, которые мы здесь храним, которые мы всегда защищали, включая те, что были оцифрованы на этих серверах, – все это сохранилось. Однако все, что мы приносим извне, может быть уже измененным. Честно говоря, оно будет изменено, если не будет находиться в постоянном физическом контакте с кем-то, носящим медальон. Но, как только оно окажется здесь, изменения прекратятся.

– Это… думаю, это имеет смысл. Ладно, я видела… – я сделала паузу, чтобы сосчитать, – пять медальонов, включая тот, что был у Кирнана. Я предполагаю, что у Саймона… парня, который меня ограбил… тоже есть такой, наверняка. Откуда они берутся? Вы научились их копировать?

– Нет, те дополнительные ключи и дневники, которые находятся здесь, собрала я, – сказала Кэтрин, садясь за один из компьютеров. – До исчезновения Пруденс я не старалась выяснить, что случилось с моими бывшими будущими коллегами, разве что присматривала за Солом, потому что он мог приземлиться где угодно и когда угодно. После того как Пруденс пропала, я заперлась в комнате и провела следующие несколько недель, отчаянно пытаясь получить какой-нибудь ответ от ключа ХРОНОСа. Мне кажется, я была очень близка к тому, чтобы исчезнуть в этой пустоте. Эта черная дыра все еще единственное, что я вижу в медальоне.

Я немного колебалась, но все же спросила:

– Ты думаешь, что Пруденс отправилась именно туда? В эту самую… черную дыру?

– Сначала я решила, что это вполне вероятно, хотя и не хотела признаваться в этом себе самой. Другая вероятность заключалась в том, что Сол нашел нас и забрал Пруденс. Все же после того случая я была полна решимости собрать все оставшиеся ключи, потому что мне не хотелось думать о том, что кто-то еще исчезнет таким же образом. Двадцать три историка ХРОНОСа оказались в ловушке, и у каждого был свой ключ. Большинство из них, к счастью, были направлены в современные эпохи, и только четверо – в пятнадцатый век. Некоторые из них путешествовали вместе, как это часто делали мы с Солом. Двенадцать занимались историей Северной Америки, поскольку ХРОНОС расположен в той местности. Шесть из них находились в Европе, а остальные были разбросаны по всему земному шару. На сегодняшний день я нашла десять ключей и несколько дневников в дополнение к тем, что собрала для своего последнего перемещения. Многие ключи передавались членами семьи как диковинная фамильная реликвия, странное украшение. Большинство стремились избавиться от этих предметов, которые, по их мнению, были заколдованными. Либо они сами, либо кто-то другой говорил, что они светятся или двигаются, или они просто вызывали у них плохое предчувствие. Один из ученых, занимающихся исследованием нацистской Германии, фактически уничтожил свой ключ ХРОНОСа и дневники, которые у него были с собой. Мы немного поговорили с ним незадолго до его смерти, и он сказал, что не хотел рисковать тем, что ключ может быть использован нацистами, как бы маловероятно это ни было. Оглядываясь назад, могу сказать, что он сделал мудрый выбор. Если бы я знала, что Сол станет злоупотреблять этой технологией, я бы уничтожила все, что нашла. Однако я рада, что не сделала этого, потому что примерно через три года после аварии я заметила первые изменения.

Кэтрин повернулась к компьютеру и щелкнула по папке, затем по файлу, открылось изображение. Это была отсканированная копия пожелтевшего документа со списком имен, разделенным на колонки: «Дамы» и «Господа». Сверху было заглавие: Конвенция о правах женщин, Сенека-Фоллс, Нью-Йорк, 1848 год .

– Копия этого документа в рамке висела на стене моего кабинета в университете с тех пор, как Пруденс и Деборе исполнилось два или три года, так что они обе видели его много раз. Сто человек. Шестьдесят восемь женщин и тридцать два мужчины подписали Декларацию Чувств на этой конвенции. Но, если посмотреть внимательно, можно заметить, что сейчас там сто одно имя. Здесь, в самом низу средней колонки, есть еще одно имя – Пруденс К. Рэнд. И это имя стало появляться и в других документах.

– Но… почему именно Пруденс Рэнд ? Мамина фамилия – Пирс .

– Я могу только предположить, что Пруденс решила подписать этот документ после того, как встретила своего отца – Сола Рэнда. Она явно пыталась послать мне сообщение, но я все еще не уверена, что она хотела сказать. Хотела ли она, чтобы я ее спасла, или она просто… дала понять, что знает мой секрет? Больнее всего было оставаться в неведении… Знала ли она, что я не могла связаться с ней? Знала ли она, что я пыталась?

∞

Мы с Кэтрин вернулись на первый этаж, оставив Коннора в библиотеке с компьютерами, где он пытался выяснить, не происходит ли чего необычного, что могло бы быть подсказкой к предупреждениям Кирнана. Что-то не давало мне покоя на протяжении всего предыдущего разговора, но я никак не могла понять, что именно. Наконец, спустя несколько минут, когда мы сидели на кухне, меня осенило.

– Подожди, подожди, подожди… ранее, сегодня утром, ты предположила, что у всех трех ген дара ХРОНОСа был рецессивным: у Коннора, мамы и… папы ?

Кэтрин кивнула.

– Думаю, у твоего отца он сильнее, чем у Деборы. Один из самых отвратительных споров, который я когда-либо видела между ними, произошел сразу после твоего второго дня рождения. Я была у вас в гостях, и на мне был этот медальон. Дебору это никогда особо не волновало, мне же хотелось увидеть твою реакцию. Как сказал вчера Гарри, ты была очарована и постоянно называла его «голубым светом». Гарри как бы невзначай отметил, что медальон, скорее, имеет розоватое свечение. Дебора была вне себя от ярости. Она думала, что я рассказала ему о ее давней ссоре с Пруденс, и, я думаю, она решила, что мы хорошо посмеялись над ней. Бедный Гарри. Он понятия не имел, о чем она говорит, и не мог понять, почему она продолжает настаивать на том, что это простая бронзовая подвеска, не розовая, не зеленая, не голубая.

Кэтрин тяжело вздохнула и продолжила:

– Как бы сильно Гарри ни любил, и, возможно, до сих пор любит твою мать, я всегда думала, что ему повезло бы больше, если я не поспособствовала бы их знакомству. У Деборы есть хорошие стороны, и я очень люблю ее, но мне кажется, что она унаследовала отцовский характер и…

– Подожди, – вмешалась я, – мама и папа познакомились на каком-то историческом мероприятии. Ярмарка Возрождения или что-то в этом роде. Он продавал драгоценности. Он заменял подругу, потому что она приболела.

– Почти, – сказала она с легкой улыбкой. – Гарри заменял молодую леди, которая была счастлива ста долларам и позволила твоему отцу провести восемь часов на жаре и в сырости, хотя я не думаю, что Гарри догадался, что я ей заплатила. Он сделал мне одолжение. И я сказала ему, что если он встретит Дебору, то будет неразумно дать ей знать, что мы знакомы. Он видел ее фотографию и сказал, что она хорошенькая, а я объяснила, что ему будет совсем не на руку, если она решит, что я его знаю или что есть хоть малейшая вероятность того, что я могла его одобрить.

Я бросила на бабушку долгий взгляд, затем встала и подошла к окну, наблюдая, как две белки гоняются друг за другом вверх и вниз по большой иве на заднем дворе.

– Кэтрин… это точно все, что было совершенно не известно мне о моей жизни и родителях? Насколько я знаю, мама даже не познакомила тебя с папой, пока они не поженились.

– Ну, это действительно так, просто это не вся история. Твоя мать не представила нас друг другу. Я впервые встретила Гарри, когда ему было около восемнадцати. Его приемные родители всегда говорили ему, что они помогут ему разузнать о биологических родителях, если у него возникнут вопросы. Логичнее всего оказалось обратиться ко мне. Его биологические родители, Эвелин и Тимоти, также были историками ХРОНОСа и застряли в 1963 году. Они изучали события, связанные с убийством Кеннеди. Я связалась с ними после моего прибытия в 1969 год. Они жили в Делавэре. У них был друг, который замолвил за меня словечко, чтобы помочь мне получить исследовательскую работу в Нью-Йорке, где я познакомилась с Джимми. Мы несколько раз обменивались рождественскими открытками. Помню, как однажды они прислали фотографию маленького мальчика, который, вероятно, и был твоим отцом. А после я ничего от них не слышала. Люди теряют старые связи, и это происходило намного чаще до появления ваших Facebook и электронной почты, и…

Кэтрин снова наполнила свою чашку кофе, добавив немного сливок из маленького фарфорового кувшина на столе.

– После смерти Джима я начала искать ключи от ХРОНОСа, как уже говорила тебе раньше. Разыскивая ключи Эвелин и Тимоти, я узнала об их смерти и о том, что Гарри был усыновлен парой за пределами Милфорда. Я представилась Келлерам как подруга матери Гарри, которая только что узнала о ее смерти, и это было правдой. Я сказала, что ключи были подарком женского общества, в котором мы с Эвелин учились в колледже. Келлеры их не видели, но я оставила им визитку на случай, если они что-нибудь вспомнят. Позже, когда Гарри поступил в колледж, здесь, в Вашингтоне, они предложили ему разыскать меня. Он интересовался информацией о своих биологических родителях и тем, как они выглядели. Его воспоминания о них поблекли и почти стерлись… ну, я их знала, поэтому встретилась с ним, и мы поговорили. Разумеется, я не могла сказать ему всей правды, но он только хотел знать, какими людьми были его родители. Я работала с ними несколько лет и могла рассказать ему о них. Анекдоты, небольшие описания того, что они делали…

Кэтрин села на подоконник, поправив подушку.

– Мы довольно хорошо поладили, и… когда на мне был медальон, я заметила, что его тянуло к нему. Для него свет не был ярким, неоновым, как для нас. Но этого было достаточно, чтобы решить, что, возможно, он и Дебора могли бы… если бы они сошлись и…

Она замолчала, и я просто уставилась на нее, не зная, что и думать.

– Ты свела моих родителей в надежде на то, что у них будет ребенок – я, чтобы я могла сделать… Что? Отправиться на поиски моей давно потерянной тети?

Глубоко внутри я все понимала, но в то же время во мне разгоралась ярость, я чувствовала себя использованной.

– Разве ты не понимала, что шансы ничтожны?

Кэтрин встала и положила руки мне на плечи, глядя прямо в глаза.

– Конечно, это был рискованный шаг, Кейт. Но он был одним из тех, что мне пришлось предпринять, неужели ты не понимаешь? И неоспоримый факт – мои попытки сработали. Ты здесь, и ты… я никогда не встречала человека, который мог бы мгновенно подключиться к оборудованию ХРОНОСа, как ты сделала это вчера. У меня почти три месяца ушло на то, чтобы увидеть что-то, кроме расплывчатой картинки, а ты… судя по тому, что ты рассказала, ты практически побывала там, где бы оно ни находилось, не прошло и пяти секунд, как схватила медальон.

Я сбросила руки Кэтрин со своих плеч. Меня преследовало чувство, что мама была права, предупреждая меня. Она коварна и эгоистична .

– А ты не думаешь, что они имели право решить это самостоятельно? Или позволить судьбе идти своим чередом? Очевидно, мои родители не были созданы друг для друга, но все могло быть иначе. Может, без твоего вмешательства они все еще были бы счастливы. Речь идет о людях, а не о марионетках!

– Возможно, они были бы счастливее, Кейт. Но как бы их чувства ни были важны для тебя, да и для меня тоже, дело было в другом.

– Да, – ответила я. – Пруденс. Я знаю, все дело в Пруденс. Но она пропала уже очень, очень давно. Я сожалею о твоей потере и о потере моей мамы, но я действительно не знаю, что вы ждете от меня, как исправить ситуацию, и я не уверена, хочу ли помогать. Наверное, это звучит немного эгоистично, но кто-то ткнул меня в ребра чертовым пистолетом в метро, и… мне казалось, что ты будешь немного больше беспокоиться о том, что происходит здесь и сейчас, чем…

Кэтрин ударила рукой по стойке.

– Ты упускаешь самое главное, Кейт! Да , мне бы очень хотелось узнать, что случилось с Пруденс. Мне бы очень хотелось, чтобы она знала, что я всем сердцем старалась найти ее, вернуть обратно. Но я не для этого пыталась свести твоих родителей и не для этого привезла тебя сюда. Тот факт, что Пруденс смогла изменить тот документ, который ты видела, а не только мою копию, но и каждую копию, а также полдюжины других фрагментов истории – вот то, о чем мы должны беспокоиться. Временны́е сдвиги – ты их ощущала, ты знала, что что-то не так, а все вокруг жили своей жизнью, как будто ничего не изменилось. Как будто проблема была в тебе, да?

Я кивнула, все еще сердясь.

– Но проблема была не в тебе, – продолжила Кэтрин. – Изменения происходили в течение последних двадцати лет. Те два, что ты почувствовала, были просто… самыми важными.

Кэтрин сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

– Несмотря на избранный дар, несмотря на лучшие намерения тренеров в ХРОНОСе, Сол очень хорошо скрывал свои истинные взгляды. Он и группа его друзей, двое из которых были связаны с ХРОНОСом, считали, что эта технология используется не так, как следовало бы… что она находится в руках слабых людей, которым не хватает обзора. «Зачем просто изучать историю?» – спрашивали они. «Почему бы не творить историю – переписать историю?» Я не знаю, где в итоге оказался Сол, но он понял то же самое, что и я, Кейт. Родители с геном ХРОНОСа могут производить детей, способных обойти защиту. Так и поступила Пруденс. И ты сделала почти то же самое вчера утром. И, основываясь на этих данных, Сол сумел создать небольшую армию людей, которые могут перемещаться во времени по его команде. Ты – все, что у меня есть для борьбы с ним, Кейт.

Кэтрин явно надеялась, что это заявление заставит меня понять, и в какой-то степени так оно и было. Но чудовищность ее слов, то, что она была на грани, то, что она просила меня в одиночку справиться с человеком, которого только что фактически признала сумасшедшим… пугало меня.

– Я хочу, чтобы папа знал обо всем. Поговори с ним, мы примем решение вместе. Или я ухожу, и ты сама по себе.

– Согласна. Мы позвоним ему, когда закончатся занятия в школе, и…

Часы на микроволновке показывали 12:22.

– Нет, – сказала я. – У меня через десять минут его урок. Он будет волноваться, если меня там не окажется, и если я отправлюсь сейчас, то еще смогу успеть.

У меня голове звучал тихий голосок, настаивающий на том, чтобы я никуда не уходила, но я его проигнорировала. Все, что я понимала в тот момент, это то, что мне нужно было уйти, выбраться из дома, чтобы развеяться.

Я направилась к входной двери, схватив туфли из-под стола и обувшись. Кэтрин последовала за мной, продолжая что-то говорить, но я уже не слушала ее. Я огляделась в поисках рюкзака, прежде чем вспомнила, что он и мои книги – все исчезло в прошлом, или будущем, или в какой-то странной альтернативной версии настоящего.

– Увидимся после того, как я поговорю с папой.

Я закрыла за собой дверь и была уже на полпути к воротам, как услышала, что Кэтрин бежит за мной, крича мне в след:

– Кейт, вернись!

Я обернулась как раз в тот момент, когда она остановилась в нескольких метрах от дома, резко отпрянув назад, будто что-то ее напугало.

Она протягивала медальон.

– Возьми это. У меня есть еще один. Я просто не успела отдать его, потому что ты так внезапно ушла… и я почти забыла о границе. Сигнал немного колеблется, но никогда не выходит за пределы клена, – она кивнула на дерево в нескольких сантиметрах слева.

– Ни в коем случае не вынимай ключ, – сказала Кэтрин. – Держи его при себе. И будь осторожна. Я не знаю, что значила эта сцена в поезде, и понятия не имею, каковы мотивы Кирнана, но я не перестану волноваться, пока ты не вернешься сюда.

Кэтрин выглядела бледной и встревоженной. Мне показалось, что довольно эмоциональное утро сказалось на ней очень сильно. Я взяла медальон, надела на шею и сунула под блузку. Я все еще злилась, но заставила себя улыбнуться ради нее.

– Не тревожься, ладно? Я вернусь сегодня днем. С папой, – добавила я, направляясь к воротам. – Если ты права и я действительно буду сражаться против целой армии, то нам понадобится вся помощь, какую мы сможем получить.