Онлайн чтение книги Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика
Сломанные звезды

Если задуматься, то на самом деле звезды не предрекали такой судьбы.

Но звезды сломаны, и поэтому неопровержимое доказательство исчезло. Этот миг – вершина, где время обрушивается: слева – прошлое, справа…

Справа должно было быть будущее.

Но звезды сломаны.

Кроме того, я познакомилась с Чжаном Сяобо.

1

Она не взяла с собой зонтик, хотя прогноз погоды обещал дождь. После ужина, проходя мимо полки с обувью, она не нашла зонтика, который был выставлен специально для нее.

По тротуару шли и другие школьники; постепенно они сливались в единый ручеек, который пересекал дорогу и скрывался в здании школы. Тан Цзямин вошла в лекторий через задний вход и оказалась в его верхней части, когда прозвенел первый звонок, напоминающий о начале вечерних занятий.

Более половины мест под люминесцентными лампами уже было занято. Шел второй семестр выпускного года, и старшая школа организовала вечерние интенсивные курсы для учащихся, у которых еще оставался шанс хорошо сдать вступительные экзамены. Из двухсот учеников лишь тридцать набрали достаточно баллов на тестовом экзамене и получили право на дополнительную подготовку. Остальные днем посещали обычные уроки, а вечером набивались в лекционный зал для самостоятельной подготовки.

Цзямин заметила Чжу Инь, сидевшую на одном из последних рядов: та заняла ей место у окна и сейчас махала ей рукой.

– Будет дождь, – пробормотала Чжу Инь. В зубах она сжимала несколько резинок, а ее ладони, словно бабочки, порхали, то погружаясь в волосы, то снова взлетая над ними. Чжу Инь отлично заплетала косички, даже самые замысловатые, и большую часть времени занималась именно этим.

– Распиши для меня эту задачу, – Чжу Инь кивнула на две рабочие тетради, лежащие на столе. – У тебя ужасный почерк, я ничего не понимаю.

– Тут нужно просто сложить два комплексных числа. – Цзямин подтолкнула тетради обратно к Чжу Инь.

Иногда она давала Чжу Инь списать домашнюю работу, но не всегда.

Нахмурившись, Чжу Инь продолжала плести косичку. Она все еще злилась на Цзямин за то, что произошло.

– Цзямин, я же твоя лучшая подруга? Лучшая? – спросила она.

– Угу, – ответила Цзямин, обводя взглядом лекторий.

– Во всем мире?

– Ну да.

– Почему?

Цзямин рассмеялась и повернулась, чтобы посмотреть на Чжу Инь. Она такая красивая.

– Потому что я хочу быть такой, как ты, – ответила она.

– Врешь! – воскликнула Чжу Инь, но было видно, что она довольна. Ее черные глаза вспыхнули, и в этих черных зеркалах в мельчайших подробностях отразилось все, что находилось перед ней. Цзямин действительно любила общаться с Чжу Инь; ей нравилось то, что Чжу Инь в любую секунду можно развеселить.

Цзямин зевнула. Скоро будет дождь – настоящая, мощная гроза. На улице вдруг резко потемнело, однако никто в лектории, похоже, этого не заметил.

Школьники играли на своих телефонах, переписывали домашнюю работу, читали комиксы или «желтые» журнальчики, дремали, курили, хихикали, ели… Они, словно записочки, которые передают по классу, постоянно бродили взад-вперед и пересаживались. Те, кто любил тишину, располагались на двух первых рядах, чтобы на три часа с головой погрузиться в решение дополнительных задач. Каждый день было одно и то же. В свете ртутных ламп цвета и очертания тускнели, а беспокойные, выпирающие юные тела колыхались под одеждой. Среди негромкого гула иногда раздавался крик или смех. В воздухе гармонично смешивались запахи снеков из лапши «Енотик», ветчиннорубленой колбасы, лака для волос, резиновых сапог. Цзямин наслаждалась ощущением погруженности в среду и бездействием.

Ее сердце переполняла любовь ко всем.

– Плохо спала? – спросила Чжу Инь.

– Переела, – ответила Цзямин.

– Что у тебя с волосами? Потом помогу тебе привести их в порядок.

– Хорошая мысль.

Бам! Дверь с грохотом отворилась, и порыв ветра швырнул в лекторий песок и камешки. Захлопали страницы тетрадей, закричали школьники. В зале воцарился хаос. Штормовой ветер, предвестник дождя, яростно сметал все на своем пути. Оконные рамы скрипели, а стекла в них, казалось, уже готовы треснуть.

Цзямин встала, чтобы закрыть окно; на это уйдет всего пара секунд.

Она увидела Чжана Сяобо, хотя тогда еще и не знала, как его зовут.

Он, пошатываясь, стоял на бетонной стене, окружавшей школьный двор. Стена была высокой, и с каждым годом становилась все выше. Цзямин не могла понять, собирается он прыгнуть или нет. Она подумала, он способен это сделать – может, не сейчас, а когда-нибудь в будущем.

Она увидела, как мальчик сел на стену и достал зажигалку. Он пощелкал ею, но не стал ничего поджигать, а просто уставился на огонек, прикрывая его ладонью от ветра. Язычок пламени лизал его ладонь и подсвечивал лицо.

Стекло перед Цзямин затуманилось.

Строго говоря, он был не в ее вкусе – бледный, худой, с темными кругами под слишком большими глазами. Однако по счастливой случайности он в тот вечер появился на школьной стене.

Лето 1998 года. Шквал, прилетевший с моря, принес с собой теплый, влажный запах соли и рыбы. Тени деревьев сдвинулись – Цзямин никогда еще не видела, чтобы деревья двигались так дико, словно мечтали потанцевать. Цзямин прижалась лицом к стеклу и уставилась на их темные силуэты: возможно, когда-нибудь деревья вырвут свои корни из земли и убегут куда глаза глядят. Язычок пламени в руке мальчика отчаянно дрожал, освещая коричневые пятна крови на белой рубашке. В тело Цзямин ударил барабанный бой: он прибыл из густых африканских джунглей на влажном, агрессивном штормовом ветре.

Огонь погас.

Дождь все лил.

– На что смотришь? – донесся сзади голос Чжу Инь.

– Такой мощный ливень…

– Я взяла зонтик. Может, сначала зайдешь ко мне?…

* * *

– Откуда у тебя этот зонтик?

– Подруга дала.

– Тебе нужно переодеться.

Цзямин пошла в свою комнату, переоделась; мокрый ворох одежды у ее ног казался сброшенной змеиной кожей. Дождь был такой сильный, что зонтик не очень-то и помог.

Она вернулась в гостиную, где на экране телевизора танцевали безмолвные картинки. Она взяла пульт и пощелкала каналами, лишь ненадолго задерживаясь на каждом из них. У них в доме телевизор всегда работал без звука, но никто телевизор не выключал.

– Тебе домашнее задание нужно делать? – спросил голос из-за груды архитектурных планов.

– Уже сделала.

– Послезавтра уйду с работы пораньше. Сможем поужинать в ресторане.

На секунду Цзямин замерла, глядя, как на экране телевизора с неба падают десятки бомб «Марк-82». В следующей сцене на экране появились горящие поля. Тут она вспомнила.

– Послезавтра твой день рождения, – сказала она.

– Что тебе подарить?

– Тебе не кажется это странным: день рождения у тебя, а подарки ты даришь мне? Может, ты хочешь что-то мне сказать?

Эти слова мужчина проигнорировал.

– Ладно, тогда компакт-диск Сары Брайтман.

– Напиши мне ее имя на бумажке… Уже поздно, тебе спать пора. – Мужчина пошел на кухню и вернулся со стаканом молока. Он протянул его Цзямин и посмотрел, как она пьет.

Каждую ночь перед сном отец давал ей стакан молока, чтобы она крепче спала.

* * *

– Какое уродство! – Бледная женщина потрясенно уставилась на ободок для волос в ее руке. – Кто вообще такое покупает?

– Они бывают разных цветов и отлично продаются. Многие девочки в школе их носят.

Они посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.

– С длинными волосами столько проблем!

– Но ты мне нравишься с длинными волосами. С ними ты выглядишь особенно благовоспитанной. – Бледная женщина погладила коротко подстриженные волосы Цзямин. Ее рука была такой белой, что казалось, будто на Цзямин упал луч лунного света.

– Как школа?

– Все по-старому. Вчера шел дождь. – Ее голос смягчился, но тут же снова зазвучал как обычно. – Я не взяла с собой зонтик, и Чжу Инь одолжила мне свой.

Она ждала, что женщина спросит: «Чжу Инь по-прежнему такая обидчивая?» Тогда у нее уже будет наготове ответ.

Но женщина этого не сказала.

– Вчера шел дождь, – повторила она слова Цзямин.

– Послезавтра у папы день рождения, – сказала Цзямин.

Бледнолицая женщина промолчала, а затем засунула руку в карман.

– Давай посмотрим на звезды, – сказала она.

Она достала сложенный лист бумаги и начала бесконечно терпеливо и нежно его разворачивать. Когда она разворачивала очередную складку, ее кожа становилась ярче, словно изнутри ее подсвечивал чистый белый свет. Он, как и ее радость, мог быть теплым или холодным, но определить это было невозможно. Лист бумаги размером с ее ладонь; аккуратными, повторяющимися движениями она заставляла его увеличиваться во всех направлениях – до тех пор, пока границы листа не скрылись из виду.

Символы и линии на бумаге сворачивались в спираль и вытягивались – столь же странные, как и в тот день, когда она впервые их увидела. Быстро вращающийся диск.

ἀστρολάβος

астролабос

Берущий звезды.

– Смотри, это твои звезды. – Бледная женщина рассмеялась.

2

На физкультуре они должны были пробежать 800 метров, но после первого круга девочек на беговой дорожке почти не осталось.

Цзямин издали наблюдала за тем, как учитель физкультуры гоняется за девочками, ищет тех, кто спрятался за деревьями, и пытается вернуть их обратно на дорожку. Школьницы нехотя, медленно ступая, шли обратно на спортплощадку. Как только у девочек начинался период полового созревания, они словно теряли способность бегать как следует; дело было не только в подпрыгивающей груди – девочки в целом становились вялыми или, возможно, таким образом учились быть недоступными.

– Ты сегодня в хорошем настроении, – заметила Чжу Инь.

Цзямин удивленно посмотрела на нее. Они прятались среди девочек на баскетбольной площадке и притворялись, что отрабатывают броски.

Чжу Инь подошла ближе, словно мышь, почуявшая пирожное.

– что-то произошло, я точно знаю.

Цзямин промолчала.

– Ты видела во сне ее?

Когда Цзямин было семь лет, она рассказала Чжу Инь свой сон, в котором видела женщину настолько бледную, что ее кожа казалась абсолютно белой. Чжу Инь об этом не забыла.

– О чем вы говорили ночью?

– Я рассказала ей про день рождения папы.

– На этот раз ты сумела увидеть ее лицо? Она похожа на твою маму?

Цзямин всегда четко видела лицо этой женщины, но не помнила, как выглядела ее мама. Ее мать утонула в море, когда Цзямин было четыре года.

– Эй, вы! – Их разговор прервал незнакомый голос. – Это ваш учитель?

Мужчина со свистком во рту действительно был их учителем физкультуры. Цзямин и Чжу Инь переглянулись и выбежали на дорожку, стараясь догнать опередившую их группу.

– Спасибо! – Когда они пробегали мимо мальчика, предупредившего их, Чжу Инь подмигнула ему.

Цзямин и мальчик на мгновение встретились взглядами. Она узнала его.

– Знаешь парня, мимо которого мы пробежали?

– Я про него слышала. Он в группе интенсива. Немного фрик.

– Как его зовут?

– Чжан Сяобо.

Сейчас, когда не было шторма, деревьев, мечтающих о побеге, дикого, безумного огня, сейчас, когда Чжан Сяобо не сидел на стене, он выглядел спокойным и дружелюбным – абсолютно нормальным. Цзямин приказала себе не оглядываться; в подозрениях не было необходимости.

Бледная женщина сказала, что звезды желают ей удачи.

Она даже не заметила, что улыбается.

– Чему ты так радуешься? – спросила Чжу Инь.

– Вспомнила вчерашний сон. Я показала ей ободки для волос, и она тоже подумала, что они жутко страшные.

– Какие?

Цзямин, не говоря ни слова, посмотрела на девочку, которая сидела на скамейке рядом с беговой дорожкой. Настолько открыто сидеть там во время разминки, когда все бегают, могли только те, у кого есть записка от медсестры. Когда Цзямин и Чжу Инь пересекли финишную черту, девочка встала и направилась к ним.

– Видела те, которые на ней?

Чжу Инь рассмеялась.

– Да, они уродливые.

Девочка подошла к Цзямин, но, увидев Чжу Инь, замялась.

Чжу Инь закатила глаза, а затем повернулась к Цзямин:

– Я подожду тебя в классе.

– Цзямин! – воскликнула новая девочка, улыбаясь и щурясь от яркого солнца.

– Лина.

* * *

Лина одна из первых начала привлекать мальчиков. Когда ей исполнилось двенадцать, ее тело утратило детскую пухлость и начало приобретать изгибы и выпуклости, излучать теплый запах и бессознательно привлекать к себе внимание лиц противоположного пола. Ее всегда окружали мальчики, и притом не только ее ровесники.

Никто не волновался, что Лина сделает что-то недостойное: она всегда вела себя столь же благопристойно и степенно, как и медленно ступающая слониха. Ничто из происходящего вокруг не выводило ее из себя. О существовании мальчиков она вспоминала только в случае крайней необходимости и, кроме того, умела пользоваться тем, что на тебя постоянно направлены взгляды.

Взять, к примеру, эту записку из кабинета медсестры.

Она использовала свое преимущество и другими способами.

Вот и сейчас она схватила Цзямин за руку и потащила ее в местный магазин, чтобы купить чьего-нибудь вкусненького.

Лина сказала, что заплатит за обеих. Цзямин не стала возражать и попросила два мороженых.

– Одно отнесу Чжу Инь, – объяснила она.

Лина улыбнулась.

– Мой врач – он специалист по традиционной медицине – не позволяет мне есть ничего холодного, даже сашими…

Лучшим в разговорах с Линой было то, что ее можно было не слушать. Она, в отличие от своих сверстниц, понимала, что не нужно постоянно быть серьезной. Рядом с ней Цзямин всегда могла расслабиться.

– Говорят, в лектории у вас весело.

– Ну да, дополнительных заданий же нет. У вас на интенсиве наверняка все сложнее.

Цзямин почувствовала, что Лина что-то вложила ей в руку. Она остановилась и невозмутимо посмотрела на подарочную коробку: бархат, атлас, искусная работа. Цзямин открыла коробку и увидела новую ручку «паркер».

– Лина?

– Мы же раньше сидели за одной партой, помнишь? А у меня случайно оказалась лишняя ручка. – Улыбка Лины казалась куском шоколада, который вот-вот растает.

* * *

– Дорогая вещь. Ее обычными чернилами заправляют? – Бледная женщина сняла колпачок и потрогала пальцем кончик пера.

– Наверняка к ней продают роскошные чернила. Возможно, тоже в подарочной коробке.

– Почему она тебе ее дала?

Цзямин промолчала. Она и не подозревала, что пара тайн – это такое тяжелое бремя.

Бледная женщина взяла Цзямин за подбородок и приподняла ее голову.

– Верни ее. Я волнуюсь за тебя.

– Если я отдам, ты будешь беспокоиться еще сильнее.

Бледная женщина стиснула Цзямин и заставила посмотреть себе в глаза.

– Я видела ее звезды. Они мне не нравятся.

– Если я откажусь от взятки, она подумает, что я решила ее предать, понимаешь?

Женщина отпустила ее и отступила.

Цзямин подошла к ней и села рядом.

– А мои звезды тебе нравятся?

– Да. – Глаза женщины были нежными, словно вздох. – Ты – хороший ребенок. Звезды сообщили мне об этом, как только ты родилась.

Какая-то мысль, словно тень, накрыла сердце Цзямин. Она посмотрела на бессмысленно мигающий телеэкран, и у нее сдавило грудь.

– Действительно ли звезды умеют говорить? – Этот вопрос она никогда не задавала. Она никогда в это не верила.

– Да, да! – искренне воскликнула женщина. – Вчера, вчера звезды сказали мне, что ты встретишь… особенного человека. Он появится в воде и исчезнет в огне. Кроме того, звезды пожелали тебе удачи. Я тебе говорила.

– А что звезды про сегодня?

Бледная женщина раскрыла астролябию. Цзямин внимательно следила за каждым ее движением, изучала все подробности процесса, который уже видела бесчисленное множество раз. Чем больше она сосредотачивалась, тем сильнее ей казалось, что она находится не только здесь, но и где-то еще. Она была здесь, но при этом и не здесь. Она покинула саму себя – и где-то в ее теле теперь, несомненно, осталась пустота. Цзямин пыталась игнорировать это ощущение, но все равно чувствовала тошнотворный холодок, а также… головокружительную сладость.

Эти звезды – символы, выплывающие из глубин огромного космоса, – появлялись на листе бумаги с беспрецедентной четкостью.

– Завтра будет счастье. Ты пойдешь по тропе, по которой обычно не ходишь, а утром назначишь встречу. Звезды говорят, что ты встретишь важного человека – того, с кем проведешь всю жизнь. Эта встреча изменит твою судьбу, так что смотри, не сбейся с пути. Звезды говорят. Звезды – все звезды – разговаривают. Слышишь их? Звезды хотят, чтобы ты была счастлива.

Бледная женщина заговорила быстрее. Она начала повторяться. Она говорила слишком быстро и поэтому не успевала перевести дух, но все равно не замедлялась. Это было похоже на бесконтрольно кружащееся колесо; речь утратила смысл, и наконец отрывочные слоги заставили женщину содрогнуться. Внезапно костлявые пальцы вцепились в плечи Цзямин. Женщина грубо, пронзительно захохотала.

Цзямин крепко обняла ее.

– Хватит дурить, мама. Прекрати.

3

Цзямин точно не помнила, когда впервые появилась бледная женщина – может, в шестой день рождения, а может, даже раньше. Она спала, а в полночь проснулась и открыла глаза.

У изголовья ее кровати сидела женщина. Ее кожа была настолько бледной, что казалась сверхъестественным, сияющим объектом в темноте, звездой.

Цзямин заговорила с бледной женщиной. Странно, однако никакого страха она не испытывала; ей казалось, что все это – сон.

– Ты такая бледная. Ты светишься?

– Не я. Это звездный свет. Скорее спроси меня, кто я.

– Кто ты?

– Я твоя мать.

– Моя мать умерла. Ты сумасшедшая.

– Я сумасшедшая. – Бледная женщина прикрыла рот рукой и захихикала.

Цзямин ее не боялась. Даже позднее, когда женщина вела себя как безумная и пыталась ее задушить, Цзямин ее не боялась.

Когда они были вместе, бледная женщина чаще всего молчала.

Они общались как обычные люди. Цзямин рассказывала ей о том, что произошло в школе, и иногда женщина излагала свое мнение об услышанном. По большинству вопросов они придерживались одной и той же точки зрения. Иногда женщина заговаривала о звездах. Она учила Цзямин узнавать звезды: их названия, расположение, цвет, их прошлое, а также их речь.

– Слушай внимательно: по тону можно понять, кто из них к тебе обращается. Чтобы понять, что они говорят, нужно интерпретировать не только слова, но и тон. Иногда звезды предпочитают петь.

Цзямин ничего не слышала.

Звезды не разговаривают.

Какая разница? Днем звезды, как и сны, исчезали.

* * *

Цзямин никогда не думала, что однажды поверит словам безумной женщины.

Но в то утро она решила поехать в школу на автобусе от южных ворот своего жилого квартала. Она уже давно не ездила на автобусе в час пик, и в первый автобус она даже не сумела протиснуться. Когда подъехал следующий, она поставила одну ногу на ступеньку, но не могла найти свободного пространства, чтобы подняться. Пока она колебалась, кто-то схватил ее за руку и затащил в салон.

В плотной толпе пассажиров она увидела холодное лицо Чжана Сяобо.

Он не был похож на человека, который помог бы ей сесть в автобус.

Автобус был набит битком. Всякая индивидуальность была утрачена, все границы нарушены. Пассажиры давили друг на друга со всех сторон. Тела искривились, приняли немыслимые позы и застыли, словно куски мяса в консервной банке.

Так быть не должно. Хотя между ними стояла женщина средних лет, они все равно находились слишком близко друг от друга. Цзямин невольно посмотрела на его лишенное эмоций лицо. Глаза Чжана Сяобо были черными, словно вода, скопившаяся на дне пропасти: они были неотразимыми.

Не утони в этих глазах.

Она с трудом отвернула голову, чтобы не смотреть ему в лицо. На ее щеку больно надавил хребет стоявшего впереди нее человека, но ей было все равно.

У остановки автобус притормозил. Те, кому нужно было выходить, толкались, прокладывая себе путь к дверям, но Чжан Сяобо не сдвинулся с места.

Двери распахнулись. Цзямин закрыла глаза. Мимо нее хлынул поток выходящих пассажиров. Она должна быть среди них, поток должен легко вынести ее из автобуса. У нее не должна кружиться голова.

Она вцепилась пальцами в поручни и выдержала натиск толпы. Несколько раз ее чуть не вынесли из автобуса, но она оставалась на месте, пока не закрылись двери. В ее грудь снова ударили барабаны густых африканских джунглей. Ей хотелось плакать, ей хотелось смеяться.

– Ты опоздаешь. – Она не заметила, как к ней подошел Сяобо.

Все мысли покинули ее. Автобус поехал мимо школы. Цзямин увидела старика рядом с будкой; через десять минут он закроет ворота. Школа в зеркале заднего вида становилась все меньше и наконец исчезла за рядом китайских зонтичных деревьев, которые росли на улице. Цзямин закрыла глаза. По ее векам порхал мягкий свет, пробившийся сквозь листву. что-то щекотало ей сердце.

– Вот теперь ты точно опоздаешь. – Чжан Сяобо почти улыбался.

Они доехали до конечной остановки, а там сели на другой автобус, который шел в обратном направлении. Они сидели в разных рядах, друг за другом, но не смотрели друг на друга и не разговаривали.

Когда автобус снова подъехал к школе, Чжан Сяобо наклонился вперед и шепнул ей в ухо:

– Какие у тебя утром уроки?

События, казавшиеся невероятными, произошли, потому что им было суждено произойти.

Автобус остановился. Двери открылись, двери закрылись. Ни Цзямин, ни Сяобо не сдвинулись с места.

Было уже почти половина девятого.

* * *

В школу Цзямин вернулась в полдень. Она уже собиралась пойти в столовую, когда декан по учебной работе остановил ее и отвел в свой кабинет.

Цзямин не волновалась: она думала, что ее будут отчитывать за прогулянные уроки. Но она ошибалась.

Выйдя из кабинета декана, она сразу разыскала Чжу Инь и отвела ее в дальний угол столовой. Чжу Инь сразу во всем призналась:

– Все верно. Я рассказала им про то, что ты сдавала экзамен за Лину. Это же правда.

– Они, должно быть, попросили тебя предъявить доказательства.

– Да… – Чжу Инь, кажется, поняла, в чем дело, и умолкла.

– И поэтому ты сказала им, что я могу подтвердить твою историю о том, как сдавала пробный экзамен за Лину по всем четырем предметам.

Цзямин встала перед Чжу Инь, чтобы та смотрела ей прямо в глаза.

– Но я никогда не говорила, что сдавала экзамен вместо Лины, и тебе это прекрасно известно. Я никогда так не говорила и никогда не скажу. Декан уже со мной разговаривал.

– Ты сказала ему…

– Я сказала, что Лина всего добилась благодаря собственным стараниям.

– Почему ты защищаешь эту суку? Почему ты ей помогаешь? Я ведь тебя видела.

– Ты видела только то, что она уронила листы с экзаменационными заданиями, а я их подняла. Вот и все.

– Почему? Почему? Я ненавижу то, как она тут расхаживает, словно ее уже приняли в один из лучших университетов. Я хочу, чтобы все знали: она мошенница, она – ничтожество. Если бы у меня были веские доказательства, я бы…

– Но у тебя их нет. Однако ты сумела убедить ее в том, что я ее предала. – Цзямин уже не злилась на Чжу Инь. Эта девочка даже не понимает, как хитроумно поступила Цзямин.

Она помогла Лине, потому что это было легко. Она даже не придала этому значения, и результаты экзамена ее совсем не беспокоили. А за оставшееся время она даже успела небрежно написать несколько ответов на своих листах.

Ко всей этой истории она относилась как к шутке, но, похоже, эта шутка казалась смешной только ей.

– Почему ты ей помогаешь? из-за этой ручки? После физры я увидела в твоей сумке новый «паркер». Не уходи, Цзямин! Мы же подруги!

Голос Чжу Инь затих у нее за спиной.

* * *

Сяобо догнал ее на лестничной площадке. Он был мрачен.

– Нам надо поговорить.

– Я думала, мы встретимся в «Макдоналдсе» после школы.

– Почему ты распространяешь такую гнусную ложь? Неужели ты надеялась, что тебе поверят?

Цзямин уставилась на него.

– Думаешь, это неправда? – Она прислонилась к стене, чтобы скрыть дрожь.

Звезды сказали, что он очень важный человек.

– Кто поверит, что ты прошла пробный экзамен вместо Лины? Ее уже вызывали к декану, и с тех пор она все время плачет. Как можно причинять такую боль человеку просто ради того, чтобы удовлетворить собственное тщеславие?

Он уже им поверил. Раз – и все.

Цзямин прикусила губу. В ее горле застрял огненный комок; он обжигал, он душил ее. Она не хотела ничего говорить, потому что слова причиняли слишком сильную боль. Но… но он очень важен для нее. Возможно, ради него стоит вырвать слова из груди.

– А если я в самом деле сдала экзамен вместо нее?

Она взглянула ему в глаза, надеясь найти в них что-то знакомое.

– Ты – грязная тварь, – сказал Сяобо.

Она отвернула голову. Она действительно нашла что-то знакомое, но не то, что хотела. Ей было так больно, что она физически не могла смотреть на него.

Но он ее выслушает. Они будут счастливы вместе. Ей просто нужно…

Прозвенел звонок.

– Поговорим об этом после уроков, ладно?

Сяобо помчался в класс. Цзямин последовала за ним, но, поднявшись на несколько ступенек, остановилась и пошла вниз.

Она решила уйти, оставить позади этот глупый бред, уйти из школы. Она пройдет через вращающуюся дверь «Макдоналдса», который стоит напротив школы, сядет в кресло и станет потягивать большую колу. Она не будет ничего делать, не будет ни о чем думать, пока не закончатся уроки.

Никто не знает, что она сдавала экзамен за Лину. Сегодня вечером она расскажет ему об этом, как о веселом приключении. Она будет тщательно подбирать слова и не упустит ни одной детали, но в конце концов сведет все к шутке. Она не хочет, чтобы его мучило чувство вины.

4

В темной, сладкой жидкости медленно таяли кубики льда. Немногие люди обращают внимание на то, как исчезает лед. А бледная женщина? Следила ли она когда-нибудь за неизбежным угасанием вещей? Что сказали бы ее звезды?

Звезды хотят, чтобы ты была счастлива.

Какие звезды сделали бы ее счастливой? Цзямин не знала и не хотела знать.

Бледная женщина все еще спала. Кола, которую Цзямин принесла ей, уже нагрелась, но она не хотела ее будить. Цзямин редко видела бледную женщину такой умиротворенной.

– Который час? – женщина проснулась и бросила взгляд на экран телевизора; ведущий читал местные новости. – Еще так рано. Я думала, что у тебя свидание. Ты с ним познакомилась? Утром тебе следовало выбрать путь, которым ты обычно не ходишь.

– Я с ним познакомилась. Мы договорились встретиться в «Макдоналдсе» после школы. На столе – кола, которую я тебе купила.

– Как прошло свидание? Оно слишком рано закончилось. – Бледная женщина захохотала. – Теперь ты мне веришь? Твоя мама не сумасшедшая! Звезды говорят правду.

– Мама, давай посмотрим на звезды.

Бледная женщина поставила на стол стакан с колой и с радостью достала свою звездную карту. Вращающийся диск остановился, и на бумаге четко проступили символы. Женщина начала их толковать.

Она открыла рот, но из него не вылетело ни звука.

– В чем дело, мама? Что говорят звезды?

Женщина упала на стул. Она никогда еще не была такой белой, как сейчас.

– Почему ты прячешься в тенях? – спросила она у Цзямин.

– Тебе не понравится, как я выгляжу. – Цзямин встала так, чтобы оказаться в свете лампы. – Они испачкали мою одежду.

Они прижали ее к бежевому дивану в «Макдоналдсе», и кола из опрокинутого ими стакана текла со стола на ее брюки. Лины в толпе не было; она стояла позади со следами слез на лице.

– Они тебя били? – спросила бледная женщина.

Цзямин казалось, что ее лицо распухло и на нем были царапины. Цзямин облизнула треснувшие губы. Кровь по вкусу немного напоминала кока-колу.

– Им не очень понравилась газировка со льдом.

Девочка, которая опрокинула стакан с колой, первой ударила ее по лицу. Затем ее вытащили в проход между столиками и заставили встать на колени перед Линой. Цзямин больно ударилась о твердый кафель. Такова была цена за предательство.

Затем они стали давать ей пощечины – одну, вторую третью – прямо перед посетителями и работниками кафе, окружившими их, на глазах у прохожих, заглядывавших в окна, учителя, который стоял в толпе и притворялся, что не знает их; возможно, и на глазах у других учеников.

Кто-то держал ее за волосы, чтобы она не могла опустить лицо. Они хотели, чтобы ее видели все. Цзямин закрыла глаза.

Одна из девочек объяснила зрителям, что происходит.

«Посмотрите на эту тупую суку. Она едва набрала проходной балл. Как она посмела врать про Лину, примерную ученицу?»

– Ты знаешь, кто они, да? Ты догадалась, или звезды тебе сказали? – Цзямин вытерла слезы бледной женщины. – Не плачь. Разве эта история не кажется тебе смешной?

Если бы она не зажмурилась, если бы она увидела их лица, то забилась бы в припадке от смеха. Именно в том моменте и содержалась вся соль шутки.

– Звезды не говорят тебе, сколько я получила пощечин? Двадцать семь. Мне было так скучно, что я их считала. Но на самом деле проблема не в этом. Есть один очень важный вопрос, и я должна была обдумать его до того, как Лина ушла. Мама, откуда они узнали, что я в «Макдоналдсе»?

Почему человек, который так важен для меня, занял их сторону? Спроси у звезд, мама, спроси у них! Почему он обращался со мной так же, как тот мужчина – с тобой? Скорее спроси у звезд! Должно быть, у нас с тобой одни и те же звезды, мама.

Бледная женщина сжалась в комочек на стуле, инстинктивно кусая пальцы. Только ее глаза, действующие независимо от тела и разума, не мигая, смотрели на звездную карту.

Цзямин подошла к ней и вытащила у нее пальцы изо рта.

– Что говорят звезды? Скажи мне, моя безумная мать, что это? – Цзямин указала на один из символов.

– Луна.

– Луна? – Цзямин сделала несколько движений ручкой. Бледная женщина вскрикнула и растопырила окровавленные пальцы, чтобы остановить Цзямин, но не успела. Символ луны исчез под градом росчерков. Затем ручка сдвинулась и непринужденно нарисовала символ в другом месте. – Теперь она здесь.

– Ты не понимаешь, что делаешь.

– А этот? – перо указало на другой символ.

– Это Плутон.

– Здесь слишком тесно. – Цзямин зачеркнула Плутон и поставила перо на пустом участке карты. – Тут ему будет лучше, правда?

Бледная женщина завыла и принялась рвать на себе волосы.

– Не плачь. Открой глаза. Звезды и планеты уже не там, где были раньше, но мир остался прежним. Ничего не изменилось. Звезды не разговаривают, не предсказывают будущее. Будущее, прошлое, настоящее – все это никак не связано с твоими сраными звездами.

Бледная женщина склонилась над звездной картой, словно над мертвым младенцем, которого она только что родила. Слезы текли по ее щекам и падали на бумагу; по карте расходились круги, словно кто-то кидал в нее камушки. Символы на бумаге дрожали, будто отражения в воде, а затем осторожно начали двигаться, возвращаться на свои прежние места.

Цзямин наблюдала за ними бесстрастно, равнодушно. Это всего лишь еще один дешевый фокус.

Звезды не разговаривают, звезды не предсказывают будущее, звезды не обладают силой.

В этот миг она понимала это лучше, чем кто бы то ни было.

– Ты не понимаешь, что ты натворила! – Бледная женщина зашлась в безудержных рыданиях.

– Я знаю, что я сделала. Я почти, почти поверила тебе. Сегодня утром я почти поверила, что в конце концов имею право на счастье.

* * *

Меня зовут Тан Цзямин.

Моя мать безумна.

Папа сказал, что, когда мне было четыре года, моя мать погибла, возвращаясь домой на пароме. Лишь много лет спустя я поняла, почему папа рассказал мне такую историю.

Вскоре после смерти матери мы с папой переехали в дом, в котором живем сейчас. Мой папа – архитектор; он потратил много времени на ремонт нашего нового дома. Наш дом не такой просторный, как казалось, но в нем было достаточно места для нас обоих. Потом я, как и все дети, пошла в школу. Однажды ночью мне приснилась бледная женщина. У нее был лист бумаги с непонятными символами. Она сказала, что эта бумага предсказывает будущее. Я ей не поверила. После этого я каждую ночь видела во сне бледную женщину, но я никогда не верила в ее предсказания, в слова звезд.

До тех пор, пока не встретила Чжана Сяобо.

Потому что я хотела любви.

Вот такие мы, люди.

* * *

Он открывает дверь и с удивлением видит меня. Я сижу на диване.

– Ты дома?

– Извини. Я знаю, что мы собирались пойти в ресторан. Я забыла, что мы договаривались на сегодня.

– Не страшно. – Он достает из чемоданчика компакт-диск Сары Брайтман. – Это тебе.

Что бы я ни пожелала, он всегда пытается это достать. Какой бы непослушной я ни была, он никогда меня не наказывает. Он совсем не такой, как другие отцы.

«Вот почему ты должна быть умной и заботиться о себе», – сказала бледная женщина.

– Ты ушел пораньше с работы, чтобы что-то мне сказать?

– Нет. Просто хотел, чтобы мы с тобой вкусно поужинали. Тебя не накажут за то, что ты не пошла на самоподготовку?

– Не волнуйся. Раз уж ты вернулся пораньше, а я не в школе, может, сядем и поболтаем? – Я встаю и уменьшаю свет в гостиной.

В гостиной еще никогда не было так темно. Здесь круглые сутки горит свет и работает телевизор.

– Что ты делаешь?

Я встаю перед зеркалом, которое обращено к телевизору, прижимаюсь к стеклу и заглядываю внутрь. Я вижу то, что он хотел от меня скрыть: бледную женщину и ее тюремную камеру.

– Одностороннее зеркало? – Я пристально смотрю на него. – Значит, наша гостиная не такая уж маленькая.

* * *

Меня зовут Тан Цзямин.

Моя мать безумна.

Мой отец – великолепный архитектор. Он построил в нашей гостиной тайную комнату, где более десяти лет держал в заточении мою мать. Бледная женщина – это не сон. Я далеко не сразу это поняла, но продолжала утверждать, что она существует лишь в моем воображении, как и история о том, что моя мать утонула.

Прежде чем лгать друг другу, мы должны обмануть самих себя.

* * *

– Когда ты это узнала?

– Когда поняла, что очень крепко сплю от молока, которое ты мне даешь.

Мой отец не знает, что усыплявшие меня препараты не мешали мне проснуться посреди ночи и увидеть бледную женщину. Как бы крепко я ни спала, ночью меня пробуждала какая-то сила, и я, словно какой-то предмет, падающий с высоты на землю, неизбежно оказывалась рядом с бледной женщиной.

Если ты не хотел, чтобы другие узнали про твою сумасшедшую жену, почему ты просто не замуровал ее?

Если я задам ему этот вопрос, он наверняка ответит, что поступил так ради меня. Он не хотел, чтобы другие знали, что у меня безумная мать.

Но я не дам ему шанс дать такой ответ.

– Выпей вот это. В последнее время ты не высыпаешься. – Я приношу из кухни стакан теплого молока, ставлю перед отцом и заботливо смотрю на него.

Он выпивает молоко. Я знала, что так и будет. Что бы я ни подмешала в стакан с молоком, он бы все равно это выпил.

Потому что это лучше, чем иметь дело со мной, когда я в таком состоянии.

– Когда она начала нести бред? – Я сажусь перед ним и ласково кладу руки на его дрожащие колени.

– Она всегда отличалась от других, даже когда мы только что познакомились. Она утверждала, что слышит странные голоса. Ее всегда интересовало точное время и место рождения человека, а некоторых людей она не любила без всяких на то причин. Я считал, что это безвредные чудачества, но потом родилась ты, и она… – Он поднимает взгляд на меня. Он продолжает говорить, но я вижу, что это ему трудно. – Она рассчитала твою судьбу с помощью астролябии и сказала, что тебе суждено изменить речь звезд, что тебя нужно защищать. Она становилась все более неуравновешенной…

– Ты испугался.

– Я не знаю, действительно ли она сумасшедшая – ведь в прошлом ее предсказания иногда сбывались. Нет, я ее не боялся. Но ты не видела, как другие смотрели на нас.

«Он знает, что я не сумасшедшая», – однажды сказала бледная женщина. Я помню ее выражение лица, когда она произносила эти слова. И другие вещи я тоже помню.

Прежде чем он закрывает глаза, я задаю последний вопрос:

– Ты давно ее разлюбил?

– Вовсе нет. Я люблю ее. И всегда любил.

Это худший из всех возможных ответов.

Благодаря выпитому молоку он засыпает раньше, чем начинает рыдать. Ну конечно он ее любит. Именно для нее он установил одностороннее зеркало, чтобы она могла смотреть постоянно включенный телевизор. И, что более важно, сквозь это зеркало бледная женщина могла видеть меня.

Но честное слово, папочка, ты дал мне худший ответ из всех возможных.

5

Меня зовут Тан Цзямин.

У меня нет отца, и матери тоже нет. Я могу изменять слова звезд; то есть я могу изменять судьбу.

Сегодня утром я приду в школу вовремя. Я сделаю вид, словно ничего не произошло. Но я не буду притворяться, что я такая же, как все, и никому не позволю снова причинить мне боль. Я буду собой, и только собой. Если ты умеешь менять судьбу, это не сложно.

Бледная женщина будет счастлива. Я верю ей и исполню ее предсказание. Я скопировала ее астролябию и попыталась передвинуть ее звезды. Это был мой первый эксперимент, и она умерла. Я не хотела, чтобы это произошло, но и оправдываться мне не в чем. Да, я убила ее, в этом нет сомнений. И все равно она будет довольна.

Чжу Инь со мной помирится. Звезды говорят, что она этого хочет. Еще они говорят, что у нее много других желаний.

Когда в следующий раз наступит полнолуние, каждый школьник получит по электронной почте фотографии обнаженной Лины. В ту ночь звезды Лины станут очень хрупкими, и она захочет умереть. Она повесится на самом высоком столбе на школьной площадке, и ее соблазнительное тело будет раскачиваться на ветру, словно лист на ветке.

В ту ночь аромат ее тела, запах смерти и вонь экскрементов привлекут внимание Чжана Сяобо. Он, словно рабочая пчела, будет сбит с толку всеми этими запахами, которые распространяются вокруг раскачивающейся девочки. Даже смерть не заставит полностью исчезнуть аромат корицы, который источает ее тело. Именно тогда она будет особенно обворожительной. Спокойная, умиротворенная, она станет морем шоколада, которое зовет его.

Что, если не судьба заставит его пойти на школьную площадку? Что, если не судьба помогла ему зажечь огонь во время ливня?

Сяобо развяжет веревку и спустит Лину на землю. Ее тело будет еще теплым, наполненным запахом лета. Ее загорелая, шоколадного цвета кожа будет молодой, упругой. Особенно его привлекут ее гладкие ноги, покрытые экскрементами. В ту ночь он испытает беспрецедентный уровень сексуального голода и страсти. Кровь закипит у него в жилах. Смерть заставит его кровеносные сосуды расшириться, и у него начнется самая мощная эрекция в его жизни. Когда его руки расстегнут ее блузку и начнут жадно мять ее грудь, он уже не будет насекомым, которого сводит с ума гнилостный запах трупного цветка. Он перестанет скитаться в потемках и обретет себя. Он лизнет лиловые губы, а затем нежно обвернет ее язык своим и будет повторять это снова и снова, без устали. Так он подтвердит свою сущность. Он узнает, чего он боится; он поймет, о чем он мечтает; он познает себя.

Мой хрупкий возлюбленный, приди ко мне. Узы зла навеки свяжут нас.

Отныне ты можешь во всем винить не судьбу, а меня.

Я – твоя звезда.

* * *

Я с улыбкой гляжу в зеркало, зная, что из-за него на меня смотрит он. Он в ловушке, в той же самой камере, которую сам построил.

На столе – еда, которую я приготовила для него.

– Это блюдо сделано из мяса бледной женщины. Его ты будешь есть еще несколько лет.

Я сказала ему правду и теперь терпеливо жду. Я знаю: рано или поздно он начнет есть.

Он решит, что я передвинула его звезды и заставила его это сделать.

Но это не так. Его звезды я не трогала. Еще в день его рождения звезды сказали, что он поглотит бледную женщину.

* * *

«Двигая звезды, ты меняешь судьбу. Двигая звезды, ты их ломаешь. Не перемещай их по пустякам».

Это были предсмертные слова бледной женщины.

Сегодня ночью много звезд сломалось, и еще много сломается. Но небо все равно не потемнеет окончательно.

На нем останется звезда, которая будет гореть всегда. Звезда, которую направлять не нужно.