Онлайн чтение книги Смерть на брудершафт (фильма 7-8)
Ум и сердце

Отслужив полтора года в контрразведке, Алексей Романов сделался если не другим человеком, то во всяком случае очень сильно изменился.

Время было страшное, военное. Менялось всё вокруг – люди, страна, мир, причем исключительно к худшему, ибо что доброго может воспоследовать от каждодневного кровопролития и тотального озверения? Однако на себя Романов этот закон не распространял и был уверен, что сам он стал не в пример лучше прежнего: более сильным, твердым, зрелым. Важнее всего то, что теперь он мог считаться в своем новом ремесле настоящим профессионалом. И дело тут не в самомнении, которое, бывает, и подводит. Алексея считали превосходным специалистом люди серьезные, облеченные властью. Несмотря на возраст и скромный чин, доверяли ему ответственные задания, в ходе которых вчерашнему студенту иногда приходилось командовать офицерами, превосходившими его количеством звездочек на погонах. Одним словом, Алеша имел веские основания собой гордиться.

Но в марте шестнадцатого года случился с ним один казус, который продемонстрировал, что до истинного профессионализма подпоручик еще не дорос.

Уже несколько месяцев Алексей служил в контрразведочном управлении Юго-Западного фронта. Удачно провел несколько операций, и вот доверили ему дело особенной важности. Следовало выследить и обезвредить небольшую, но исключительно дерзкую шайку австрийских шпионов, которая устроила ряд взрывов в ремонтных доках и на железной дороге. За неуловимыми диверсантами гонялись давно. Прежний руководитель группы поиска лишился своей должности после того, как австрияки в Одессе, прямо под носом у контрразведки, вывели из строя штабную радиомачту, после чего главком целую неделю оставался без моментальной связи.

Романов с охотой взялся за работу, соединив инстинкт (так называемое «верхнее чутье») с математическим расчетом. Довольно скоро зацепился за нитку, потом вышел и на главаря. Оперативная кличка у этого предприимчивого господина была «Черномор» – из-за большой бороды, а также из-за того, что первой на него начала охотиться контрразведка Черноморского флота. Можно было Черномора брать, но Алексей с арестом не торопился. Согласно заключению экспертов, враги использовали какую-то новую взрывчатку невиданной разрушительной силы. Было установлено, что к подножию радиобашни подбросили планшет, в который никак не могло поместиться более двух фунтов вещества, однако же взрыв сломал мощную металлическую конструкцию, словно спичку. Поэтому начальство требовало, чтобы Черномора взяли не «голым», а вместе с образцом загадочного эксплозива.

Усложнение первоначального задания лишь подстегнуло рвение молодого контрразведчика. Он и в университете любил головоломные задачи. В конце концов заковыристое уравнение было подведено к простому и красивому решению. Романов доложил, что операция по захвату полностью готова.

Черномор вознамерился взорвать железнодорожный мост через Днестр, что минимум на месяц парализовало бы транспортировку войск на всем южном крыле фронта. План затеваемой акции Романову был известен почти во всех деталях.

Начальник управления подполковник князь Козловский пожелал лично присутствовать на операции, пообещав ни во что не вмешиваться. Произнес лестные для Алешиного самолюбия слова: «Полюбуюсь, как ты работаешь» (командир и сотрудник с давних пор были на «ты»). Прибыл к назначенному времени элегантный, с тросточкой, в белом костюме – будто на воскресную прогулку.

Романов, конечно, волновался, но в общем был уверен в успехе.

Деться из ловушки Черномору было некуда. Как только явится на причал, тут его, родного, и возьмут.

У маленькой пристани стояло несколько мелких судов – навигация уже началась. Было известно, что шпионы наняли паровой буксир «Наяда», якобы для увеселительной прогулки по весенней реке.

Арестная группа разместилась прямо напротив причала, в пароходной кассе: Романов с князем и десяток жандармов с карабинами. Подпоручик не отрывался от бинокля.

– Приехали, – объявил он.

Из пролетки спустился «объект» – крупный мужчина с большой черной бородой, во всегдашней песочной клетчатой паре, в роговых очках. С ним сошла высокая элегантная дама – переодетый шпион Танцор, в прошлом действительно чечеточник. Изображали влюбленную пару, собравшуюся на романтическую прогулку. В руке Черномор нес пикниковую корзину – легко, будто там бутерброды. А между тем, в корзине была взрывчатка, полтора пуда. Каменную опору моста меньшим зарядом не обрушить.

– Они заставят команду буксира спрыгнуть за борт, – шепотом рассказывал Алексей. – Это в мартовскую-то воду! А сами прикрепят мину к опоре моста, с пятиминутным запалом. И на полных парах дунут вниз по течению. Если даже часовые сверху что-то заметят или заподозрят, за пять минут спуститься и обезвредить механизм они не успеют.

– Толково, – одобрил князь вражеский план. – Ну давай, командуй. Будем брать?

Но Романов все подкручивал колесико на бинокле.

– Лавр, – вдруг произнес он сдавленным голосом. – Это не он!

– То есть?

– Это не Черномор! Это Лопата, его помощник! У них схожее телосложение. Лопата нацепил костюм Черномора, очки, привесил бороду! Смотри сам!

Лавр Константинович схватил окуляры. Лицо Черномора он знал в малейших черточках – в зеркало реже глядел, чем на фотографии проклятого диверсанта.

– Точно! А где же Черномор?

Вместо ответа подпоручик выругался.

У причала отдавал концы «Бычок» – другой буксир, совсем маленький. На корме стоял здоровяк в брезентовом плаще, с мешком за плечами. Пока все разглядывали «пикникующую пару», он незаметно поднялся на борт. Вот детина коротко оглянулся. У него не было ни бороды, ни очков, но Алексей сразу узнал главного диверсанта.

Смысл маневра был абсолютно ясен. Черномор не догадывался о засаде – иначе он не явился бы на пристань. Австриец просто проявил свою всегдашнюю осторожность, благодаря которой его так долго не могли поймать.

– Что ты намерен делать? – быстро спросил Козловский. – У тебя такой поворот предусмотрен?

– Разумеется. – Романов небрежно пожал плечами. – У меня все возможные варианты просчитаны. Вон «Молния» стоит под парами. – Он показал на белый щегольской катер, скромно покачивавшийся в дальнем конце пристани. – Быстрей на реке нет.

– Тогда что ж ты медлишь?

– До моста четыре версты, догоним. Нужно так взять Лопату с Танцором, чтоб с «Бычка» не заметили. Пусть отплывет подальше.

Непредвиденный фокус Черномора не нарушил хода операции, а лишь несколько его изменил.

«Романтическую пару» взяли быстро и тихо, едва «Бычок» скрылся за излучиной реки. Минуту спустя офицеры и шестеро жандармов (остальные сторожили арестованных) уже взбегали по трапу «Молнии». Чуть-чуть задержал Козловский – он был хром. Еще через полминуты катер взбил винтом воду и понесся вперед.

К исходу первой версты буксирчик снова попал в зону видимости. Стало возможно вести наблюдение в бинокль.

– Похоже, команда не участвует в затее, – отрывисто делился с начальником выводами Алексей. – Шкипер – его зовут Трофимыч – не озирается, дымит трубкой. Матросом у него внук. Кажется, Степкой звать. Тоже спокоен, поплевывает за борт.

– Как это ты в бинокль разглядел, что они Трофимыч и Степка? – заинтересовался Козловский.

– Я знаю всех, кто работает на пристани. Изучил. Парнишка – рыбацкий сын, сирота. Кроме деда никого нет. Буксир их собственный. Жили бы неплохо, если б Трофимыч пил поменьше.

На это князь философски заметил:

– То же самое можно сказать обо мне. Зачем я вчера не остановился на второй бутылке? Не трещала бы башка…

– Черномор оглянулся. Заметил, – прервал Романов. – Снова оглянулся. Заподозрил! Эй, самый полный!

«Молния» прибавила ходу. Расстояние быстро сокращалось.

– Близко к мосту его подпускать нельзя. – Подпоручик не замечал, что от нетерпения колотит свободной рукой по борту. – Черномор – дядя решительный. Может подорвать себя вместе с опорой, взрывчатки у него с избытком. Но, если мы его догоним посреди реки, скорее всего сдастся. Что ему зря погибать? Может, конечно, мешок в воду кинуть, но это ничего. Водолазы найдут.

– Молодец, – похвалил князь, ловко закуривая на ветру. – Всё продумал, всё предусмотрел. А помнишь, каким сосунком я тебя подобрал?

На буксирчике тем временем произошло вот что: диверсант спрятался за рулевую надстройку, наставил на деда с внуком револьвер. Его рот беспрестанно шевелился. Должно быть, угрожает, требует увеличить скорость.

– Команда ничего не знала, так я и думал…

В бинокль было хорошо видно искаженное страхом лицо мальчишки. Не Степка, а Санька, вспомнил подпоручик. Двенадцать лет ему. А живут они в Матросской Слободке.

– Теперь не уйдет. Предлагай сдаться.

Козловский совал рупор. Между «Молнией» и «Бычком» оставалось полсотни шагов. Вдали, верстах в полутора, показался ажурный контур моста.

– Эй, на бригантине! – весело и зло заорал Алеша. – Спускайте штандарт! Все равно не уйдете!

Усиленный медным раструбом голос раскатился по простору.

Как и предполагалось, Черномор схватил мешок – собрался выкинуть за борт перед арестом.

– Пожалуйста, не надо! – еще дурашливей крикнул подпоручик. Настроение у него с каждой секундой становилось все чудесней. – Все равно достанем! Отдадите сами – будем давать в камеру папиросы!

Про Черномора было известно: единственная его слабость – заядлый курильщик.

Как ни странно, подействовало. Мешок снова лег на палубу. Шпион устало вытер рукавом лоб, опустил руку с револьвером.

Князь восхищенно фыркнул у Романова за спиной:

– Ну ты, Лёшка, психолог!

Потом фыркнул еще раз – как-то очень уж громко. Алексей удивленно обернулся. Фыркнуло еще раз. Это был не подполковник – звук доносился откуда-то снизу.

Вдруг двигатель затих. Некоторое время катер по инерции еще рассекал волны, но скорость стала снижаться.

– Капитан!!! – в ужасе завопил Романов. – Вы с ума сошли! Что с мотором?!

Из трюма высунулась белая физиономия.

– Виноват… Сейчас разберемся… Новейший американский дизель… Не приобыклись…

– Я вам дам «не приобыклись»! Я же спрашивал, проверили или нет?!

– Проверили, а как же, – лепетал капитан «Молнии». – Всё было в порядке…

В общем, произошла настоящая, форменная катастрофа.

Подпоручик обернулся на удаляющийся «Бычок», приставил к глазам бинокль.

Увидел – крупно – лицо Черномора. Шпион догадался, что произошло, но его черты выражали не радость, а смертную тоску. В первый миг Романов не понял, что это означает. Потом сообразил…

– Он возится в мешке! Кажется, что-то поворачивает! – кричал Козловский. – Лёша, он хочет взорваться вместе с мостом!

Руки Алексея задрожали. В окуляре мелькнула плачущая веснушчатая физиономия Саньки.

– Прыгай за борт! Может, выплывешь! – прошептал Романов. Хотя какое там «выплывешь». До берега далеко, вода плюс десять…

– Делать нечего, – схватил его за плечо Козловский. – Командуй «огонь»!

– Все наверх! – закричал Алексей. – По буксиру целься!

Высыпавшие из трюма жандармы залязгали затворами, приложились.

До «Бычка» было уже больше ста метров, из «браунинга» палить – пустое дело.

Если бы Романов догадался опустить бинокль – тогда, может, и хватило бы решимости дать команду «пли!». Но в стеклянном кружке по-прежнему, будто пойманный в прицел, маячил конопатый Санька из Матросской Слободки.

– Ты что?! – выл Козловский. – Уйдут! Там ведь мост!

– А мальчик? Попадем в него. Или в мешок, а в нем взрывчатка… – постыдно лепетал Алексей.

Князь тогда скомандовал сам:

– Ребята, огонь! Пли!!!

Загрохотали карабины. Романов разжал пальцы – бинокль вывалился, качнулся на ремешке, ударил в грудь.

Через секунду на поверхности реки с треском распустился огненный бутон. В стороны полетели обломки, какие-то черные куски. Вскинулся дымный столб кипящей воды…

Потом у них с Козловским состоялся разговор, вспоминая который Алёша всякий раз мучительно краснел.

– Думаешь, мне мальчишку с дедом не жалко? – хмуро выговаривал ему подполковник. – Еще как жалко. Мне всех жалко. Но они так или иначе погибли бы. Только с ними сгинул бы и мост. А знаешь, что для нас сейчас значит этот мост? «Старик» (так в штабе называли командующего фронтом) меня третьего дня вызывал. Едет в Ставку. Будет добиваться санкции на наступление. А без моста армиям паралич. Ни подкреплений, ни боеприпасов. Понимаешь ты это или нет?

Романов убито ответил:

– Понимаю…

– Черта лысого ты понимаешь! – Князь покачал головой. – Как был студентом, так и остался… Это в частной жизни ты можешь руководствоваться сердцем. А тут обязан: сердце в кулак, слушать только разум. Ты ключевой сотрудник контрразведки фронта! На тебе ответственность за миллион человек. И даже больше – за судьбу России… Ничего не попишешь. Иногда приходится переступать через всё, чему нас учили в детстве. Через собственную душу! Иначе профессионалом не станешь. А если мы с тобой не будем в нашем деле профессионалами, то фрицы с австрияками нас переиграют. Они-то умеют руководствоваться умом, а не сердцем. И одолеют они не нас с тобой, не Лавра Козловского с Алексеем Романовым, а всех нас, Россию. И не будет больше России. Потому что эта война – на вылет. Либо их империи сгинут, либо наша. Запомни это.

Подпоручик Романов запомнил.