Онлайн чтение книги Где Цезарь кровью истекал Some Buried Caesar
Глава девятая

Нэнси отвезла нас в гостиницу за багажом, а потом на ярмарку, где мы еще раз глянули на орхидеи и опрыскали их водой. Шэнкса там не было, и Вульф договорился с женщиной у стенда с георгинами, чтобы та присмотрела за нашими цветами.

Утром по дороге в Кроуфилд Кэролайн Пратт показала нам поместье Осгудов. Оно находилось всего лишь в миле от дома Праттов. Амбары и другие хозяйственные постройки были хорошо видны с шоссе, но сам дом скрывался за деревьями. Когда мы подъехали, нашему взгляду предстало большое старинное белое здание с портиком.

Тут произошла неожиданная встреча. Когда мы входили в дом, к нам приблизился запыленный и потный Бронсон, вытиравший лоб носовым платком. Он сменил костюм, рубашку и галстук, но выглядел так же нелепо, как и вчера, когда я впервые увидел его на террасе у Пратта. Осгуд небрежно кивнул ему, но, заметив, что гость собирается что-то сказать, остановился.

Вчера, когда мое внимание занимали другие люди, я не особенно разглядывал Бронсона. Теперь же я отметил, что ему около тридцати лет, он высокого роста и хорошо сложен, с толстыми губами, тупым носом и острым взглядом серых глаз. Глаза его мне не понравились.

– Надеюсь, вы не будете возражать, мистер Осгуд, – почтительно произнес Бронсон, – но я был там.

– Где?

– У Пратта. Прошел лугом. Знаю, что обидел вас, когда сегодня утром не согласился с вами по поводу… случившегося. Я хотел осмотреть все сам. Я видел Пратта-младшего и этого Макмиллана.

– Чего вы хотели этим добиться?

– Ничего, наверное… Извините, если снова обидел вас. Это не входило в мои намерения. Я был осмотрителен. Видимо, мне не следовало оставаться здесь. Надо было бы уехать сегодня утром, но когда это случилось… Клайда нет в живых, и я здесь единственный из его нью-йоркских друзей. Мне показалось…

– Неважно, – грубо оборвал его Осгуд. – Оставайтесь, я же сказал…

– Знаю, но, честно говоря, я чувствую себя неловко. Я сейчас же уеду, если вы…

– Прошу прощения, – вмешался Вульф. – Лучше вам остаться, мистер Бронсон. Вы можете нам понадобиться.

– О, если Ниро Вульф говорит, чтобы я остался… – Он развел руками. – Но я могу переехать в гостиницу.

– Ерунда. – Осгуд нахмурился. – Вы же гость Клайда. Оставайтесь здесь. Но если вам захочется прогуляться по полям, там есть много других дорожек, кроме той, что ведет во владения Пратта.

Он двинулся вперед, и мы последовали за ним.

Несколькими минутами позже мы сидели в большой уютной комнате с окнами до пола и книжными шкафами вдоль стен. Нам прислуживала курносая девица, которая настолько же превосходила внешним видом праттовского Берта, насколько отставала от него в расторопности. Осгуд хмуро глядел на свой коктейль. Вульф потягивал пиво, которое, судя по выражению его лица, было слишком теплым, а я довольствовался чистой водой.

– В своей работе я пользуюсь только собственным методом, – брюзжал Вульф. – Я отбрасываю все несущественное. Факты таковы, сэр, что вчера вечером в присутствии мистера Гудвина вы вели себя неподобающим образом по отношению к нему и мистеру Пратту. Вы были грубы, самонадеянны и безрассудны. Мне надо знать, было ли это вызвано эмоциональным потрясением, которое вы перенесли, уверенностью в том, что Пратт замешан в смерти вашего сына, или же таково ваше обычное поведение?

– Конечно, я был потрясен, – отрывисто произнес Осгуд. – Наверное, я несколько самонадеян, если вы хотите это так назвать. Мне бы не хотелось думать, что я груб, но в сложившейся ситуации я не мог вести себя с Праттом иначе. Считайте, что я всегда так себя веду, и забудем об этом.

– Откуда ваша неприязнь к Пратту?

– Черт побери, это не имеет никакого отношения к делу! Старая история, которая никак не связана…

– А не отвечает ли вам Пратт такой же неприязнью, способной толкнуть на убийство?

– Нет. – Осгуд сделал нетерпеливый жест и поставил бокал на стол. – Нет.

– Вы можете предположить другую причину, по которой Пратт мог бы желать смерти вашему сыну? Она должна быть правдоподобной.

– Я не могу придумать ни правдоподобную, ни неправдоподобную причину. Пратт мстителен и хитер, и в юности с ним случались припадки буйства. Его отец служил конюхом у моего отца. В припадке ярости он был способен на все…

– Не годится… – Вульф покачал головой. – Убийство задумано и осуществлено очень тщательно. Убийца был холоден и расчетлив.

– Не знаю. Ничего не знаю.

– Я задаю тот же вопрос в отношении Джимми Пратта.

– Я с ним не знаком. Никогда его не видел.

– Никогда не видели?

– Ну… возможно, видел. Но знакомства с ним не водил.

– А Клайд?

– Кажется, они встречались в Нью-Йорке.

– Вы не в курсе, имелись ли у Джимми Пратта причины желать смерти вашему сыну?

– Нет.

– Тот же вопрос в отношении Кэролайн Пратт.

– Ответ такой же. Они встречались в Нью-Йорке, но знакомство было поверхностным.

– Прошу прощения, шеф, – вмешался я. – Вы позволите мне сообщить кое-что новенькое?

– Конечно. – Вульф взглянул на меня.

– Клайд и Кэролайн Пратт были помолвлены, но дело разладилось.

– Так-так… – пробормотал Вульф.

Осгуд уставился на меня:

– Кто вам сказал эту чушь?

Я не обратил на него внимания и продолжал, обращаясь к Вульфу:

– Информация точная. Они были помолвлены довольно давно. Только Клайд, очевидно, скрывал от отца, что попался на удочку к одной из Праттов, к тому же спортсменке. Потом Клайд встретил другую особу и перекинулся к ней, а его дружба с Кэролайн затрещала по всем швам. Этой особой была девушка, с которой я вчера познакомился, Лили Роуэн. Позднее, а именно прошлой весной, она изменила курс и дала Клайду отставку. С тех пор он болтался в Нью-Йорке, пытаясь возобновить с ней отношения. Можно предположить, что он приехал сюда, надеясь увидеть ее здесь, но это только предположение. У меня не было возможности…

– Это недопустимо! – вскипел Осгуд. – Абсурдные сплетни! Если вы считаете…

– Спросите, почему он готов свернуть шею Лили Роуэн.

– Мистер Осгуд… – Вульф решил расставить все по местам. – Я предупреждал вас, что расследование убийства неизбежно связано с грубым вторжением в личную жизнь. Вы должны смириться с этим или же прервать наши отношения. Возможно, вам претят вульгарные выражения мистера Гудвина. Не могу вас винить за это, но и помочь тоже ничем не могу. Если же вам не нравятся факты, давайте прекратим дело. Но факты нам необходимы. Так что же насчет помолвки вашего сына с мисс Пратт?

– Я впервые об этом слышу. Мой сын не говорил мне о помолвке, и дочь тоже, хотя она должна бы об этом знать. Она была дружна с Клайдом. Но я не могу в это поверить…

– И напрасно. Мой помощник очень осторожно обращается с фактами. А что вам известно об увлечении Клайда мисс Роуэн?

– Это… Вы понимаете, что все это абсолютно конфиденциально?

– Сомневаюсь. Думаю, что в Нью-Йорке по меньшей мере сотня человек знает об этом больше, чем вы.

– Я знаю только, что около года назад эта девица вскружила голову моему сыну. Он хотел жениться на ней. Она богата – вернее, у нее богатый отец. Она не желала выходить за Клайда замуж. Если бы эта девица вышла за него, она бы его погубила. Впрочем, она погубила его и так, во всяком случае начала губить. Клайд ей надоел, но она так глубоко запустила в него когти, что он не мог вырваться. Его невозможно было убедить вести себя как подобает мужчине. Он не хотел возвращаться домой и оставался в Нью-Йорке, потому что там была она. Он тратил уйму денег, и я перестал их ему посылать, но это не помогло. Не знаю, на что Клайд жил последние четыре месяца. Подозреваю, что, несмотря на мой запрет, ему помогала сестра. Я уменьшил и ее содержание. В мае я поехал в Нью-Йорк и унижался перед этой Роуэн, но без толку. Проклятая шлюха!

– Не совсем точно. Шлюха брала бы деньги. Однако пока что я не вижу у мисс Роуэн мотива для убийства. Скорее мотив был у мисс Пратт… Клайд бросил ее ради другой. К тому же она физически сильно развита. Женщина способна очень долго таить обиду. Когда ваш сын вернулся из Нью-Йорка?

– В воскресенье. Вместе с сестрой и своим приятелем Бронсоном.

– Вы знали о его приезде?

– Да, он позвонил из Нью-Йорка в субботу.

– К этому времени мисс Роуэн уже была у Праттов?

– Не знаю. О том, что она здесь, я узнал только вчера вечером от вашего помощника, когда был у Пратта.

– Она уже была там, Арчи?

– Понятия не имею, – покачал я головой.

– Ну, неважно. Я только пытаюсь отделить несущественное и сомневаюсь, что это обстоятельство имеет значение. – Вульф снова обратился к Осгуду: – Чем ваш сын объяснил свой приезд после столь долгого отсутствия?

– Он приехал… – Осгуд помедлил, затем сказал: – Они приехали на ярмарку.

– А на самом деле?

– Проклятье! – Осгуд сверкнул глазами.

– Я понимаю, мистер Осгуд. Мы обычно стараемся не полоскать грязное белье на людях. Зачем приехал Клайд? Просить денег?

– Откуда вы это узнали?

– Ниоткуда. Люди часто нуждаются в деньгах, а вы перестали посылать их сыну. Он вообще просил денег или имел в виду определенную сумму?

– Ему нужно было десять тысяч долларов.

– Вот как… – Вульф слегка поднял брови. – А зачем?

– Он отказался объяснить. Сказал только, что попадет в беду, если не получит денег. Ну ладно, раз уж я начал рассказывать… Он растратил кучу денег во время своей интрижки с этой женщиной. В мае я выяснил, что он увлекся карточной игрой. Это была одна из причин, почему я перестал посылать ему деньги. Когда он попросил десять тысяч, я подумал, что дело в карточном долге, но он это отрицал.

– Вы дали ему деньги?

– Нет. Отказался наотрез.

– Он был настойчив?

– Очень. Произошла сцена, чертовски неприятная. А теперь… – Осгуд стиснул зубы и уставился в пространство. – А теперь он умер. Боже милостивый! Если бы я знал, что эти десять тысяч как-нибудь связаны…

– Пожалуйста, успокойтесь. Давайте работать. Я обращаю ваше внимание на совпадение, которое вы, возможно, уже заметили: вчера ваш сын заключил пари с Праттом именно на сумму в десять тысяч долларов. В связи с этим возникают кое-какие вопросы. Пратт отказался заключить с вашим сыном так называемое джентльменское пари, если вы за него не поручитесь. Насколько мне известно, он позвонил вам и вы гарантировали выплату в случае, если ваш сын проиграет. Это так?

– Так.

– М-да. – Вульф нахмурился, глядя на стоявшие перед ним две пустые бутылки. – Это несколько непоследовательно… Сначала вы отказываетесь дать десять тысяч, необходимые вашему сыну, чтобы избежать неприятностей, а затем с ходу соглашаетесь гарантировать точно такую же сумму в случае проигрыша пари.

– Вовсе не с ходу.

– У вас были особые причины полагать, что ваш сын выиграет пари?

– Какие к черту причины? Я даже не знал, по какому поводу заключается пари.

– Вы не знали? Ваш сын поспорил, что Пратт не зажарит Гикори Цезаря Гриндена на этой неделе.

– Нет. Тогда не знал. Дочь рассказала мне уже потом. Когда Клайда не стало.

– Разве Пратт не объяснил вам по телефону?

– Я не дал ему возможности. Когда я услышал, что Клайд находился у Тома Пратта и побился с ним об заклад и что у Пратта хватает наглости спрашивать, поручусь ли я за своего сына… Неужели вы думаете, я буду дознаваться у этой скотины о подробностях? Я сказал ему, что немедленно выплачу любую сумму, которую мой сын может ему проспорить, будь это десять тысяч долларов или в десять раз больше, и повесил трубку.

– Когда ваш сын вернулся домой, он не рассказал вам, в чем заключалось пари?

– Нет. Произошла еще одна сцена. Раз уж вы… тогда знайте всё. Когда появился Клайд, я был вне себя от гнева и потребовал объяснений. Я вспылил, он тоже. Я обвинил его в предательстве. В том, что он заключил с Праттом фиктивное пари, вынуждая меня выплатить деньги, которые Пратт затем передаст ему. После этого он ушел. Как я уже сказал, я только потом выяснил, в чем состояло пари и как оно было заключено. Я сел в машину и поехал в Кроуфилд к одному своему старому другу. Я не хотел ужинать дома с дочерью, женой и Бронсоном, приятелем Клайда. Мое присутствие испортило бы весь ужин, обстановка и так была достаточно накаленной. Около десяти вечера я вернулся и застал жену в слезах, она рыдала у себя в комнате. Примерно через полчаса позвонил племянник Пратта, и я отправился туда. Вот куда мне пришлось пойти, чтобы увидеть моего мертвого сына…

Осгуд умолк, и Вульф вздохнул:

– Это очень плохо… То, что вас не было дома. Я надеялся узнать, когда, при каких обстоятельствах, куда и зачем ушел Клайд, а вы не можете мне это сообщить.

– Нет, могу. Моя дочь и Бронсон мне рассказали…

– Прошу прощения. Если вы не возражаете, я хотел бы услышать это от них самих. Который час, Арчи?

– Десять минут шестого, – сказал я.

– Спасибо. Вы понимаете, мистер Осгуд, что мы ищем иголку в стоге сена. Сотни людей в округе знают вашего сына. Один из них, а может быть, несколько могли достаточно сильно ненавидеть или бояться Клайда, чтобы желать его смерти. Несмотря на то что мой помощник держал загон под наблюдением, кто угодно сумел бы незаметно подобраться к дальнему концу выпаса. Ночь стояла темная. Но мы начнем расширять поле наших поисков только тогда, когда нас принудят к этому обстоятельства. Поэтому сначала давайте закончим с теми, кто был у Пратта в тот вечер. Что можно сказать о Макмиллане?

– Я знаю Монта Макмиллана всю свою жизнь. Даже если бы он застал Клайда в тот момент, когда мальчишка пытался вытворить какую-нибудь идиотскую штуку с быком, бог мой, Монт не убил бы его. И вы сами говорите…

– Я знаю. Клайда за этим не застали. – Вульф вздохнул. – Всех, кажется, перебрали. Пратт, Макмиллан, племянник, племянница, мисс Роуэн… И никаких намеков на возможные мотивы. Я полагаю, поскольку ваш дом расположен всего в миле от дома Пратта, можно сказать – по соседству, нам следует поговорить и о тех, кто находился здесь. Что вы можете сообщить о Бронсоне?

– Ничего. Клайд приехал с ним и представил как своего друга.

– Старого друга?

– Не знаю.

– Раньше вы никогда о нем не слышали?

– Нет.

– Как насчет людей, которые у вас работают? Кто-нибудь из них имел зуб на вашего сына?

– Нет, абсолютно никто. В течение трех лет Клайд управлял фермой. Он был компетентен, его уважали и даже любили. Разве что… – Осгуд вдруг замолк, приоткрыв рот, а затем продолжил: – Бог мой, я только сейчас вспомнил… Но нет, это смешно.

– Что именно?

– Так… Один наш бывший работник. Два года назад у нас пал теленок от племенной коровы. Клайд обвинил этого человека и выгнал. С тех пор тот постоянно болтает, что был не виноват, и, как мне говорили, высказывает разные дикие угрозы. Когда об этом начинаешь думать… Теперь он служит на ферме у Пратта. Пратт нанял его прошлой весной. Зовут этого малого Дейв Смолли.

– Он был там вчера вечером?

– Возможно.

– Конечно был, – вмешался я. – Вы же его помните. Это он противился тому, чтобы вы использовали валун в качестве зала ожидания.

Вульф оглядел меня.

– Ты имеешь в виду того идиота, который сидел на заборе и размахивал ружьем?

– Угу. Это и есть Дейв Смолли.

– Фу! – Вульф чуть не плюнул. – Он не подходит, мистер Осгуд. Вы же сами совершенно справедливо заметили, что убийца должен был отличаться умом и сообразительностью. Дейв не виновен.

– Он много всего болтал.

– Слава богу, мне не пришлось этого слышать. – Вульф поудобнее устроился в большом мягком кресле. – Продолжим. Перед разговором с вашей дочерью я хочу высказать несколько соображений. Во-первых, должен предупредить, что, несмотря на мои попытки убедить Уодделла в противном, официальная версия почти наверняка будет состоять в том, будто ваш сын сам залез в загон, намереваясь что-то сделать с быком. Они узнают, как Клайд побился об заклад с Праттом, что тот не зажарит Гикори Цезаря Гриндена на этой неделе, и станут утверждать, будто для выигрыша Клайду всего-то и требовалось задержать пиршество на пять дней, что он, возможно, и попытался сделать. Их заворожат слова «на этой неделе». Условия пари и в самом деле заключают в себе кое-что важное, но как раз этого они и не заметят.

– Что же там важного? Это было чертовски глупое…

– Нет. Тут я с вами не соглашусь. Отнюдь не глупое. В свое время я объясню вам важность этой формулировки. Во-вторых, мы должны уважительно относиться ко всему, что делает мистер Уодделл. Если он станет оскорблять вас, не поддавайтесь раздражительности и не позволяйте себе посылать его к черту. Нам могут понадобиться собранные им факты. Многие из них. Например, сведения о том, чем занимались все, кто был в доме Пратта, вчера вечером, между девятью и десятью тридцатью. Сам я этого не знаю, поскольку в девять часов почувствовал тягу к уединению и поднялся к себе в комнату почитать. Нам понадобится также медицинское заключение о времени смерти вашего сына. Можно предположить, что она произошла не ранее чем за пятнадцать минут до обнаружения тела мистером Гудвином, но заключение специалиста будет более точным. Нам необходимо знать, подтвердятся ли мои слова относительно следов крови на траве около шланга и на ручке кирки, и многое другое. В-третьих, я хотел бы повторить вопрос, ответа на который от вас не получил, а именно: почему вы ненавидите Пратта?

– Я же сказал, что это никак не связано с делом!

– В любом случае ответьте мне. Конечно, это бестактно с моей стороны, но мне самому придется решать, имеет это отношение к делу или нет.

– Тут нет никакого секрета. – Осгуд пожал плечами. – Это известно здесь всем. Никакой ненависти к нему я не питаю – только презрение. Я вам рассказывал, что его отец был конюхом у моего отца. В юности Том был дик и буен, но не лишен честолюбия, если это можно так назвать. Он ухаживал за одной девушкой по соседству и вынудил ее дать согласие на брак. Когда я вернулся домой после колледжа, мы с ней встретились, влюбились друг в друга и поженились. Том уехал в Нью-Йорк и больше не появлялся. Очевидно, все это время он таил обиду, потому что лет восемь назад начал мне досаждать. Он разбогател и стал использовать свои деньги и всю свою изобретательность, чтобы уязвить меня или причинить мне неприятности. Затем, два года назад, он купил землю рядом с моей и построил дом, что еще больше осложнило ситуацию.

– Вы пробовали отплатить ему?

– Если я когда-нибудь попробую отплатить ему, то только хлыстом. Я предпочитаю не обращать на него внимания.

– Хлыст очень уж недемократичное орудие. Вчера днем ваш сын обвинил Пратта в том, что тот хочет зажарить Цезаря с единственной целью – оскорбить вас. Клайд считал, что если зажарят и съедят быка, превосходящего по всем показателям вашего лучшего производителя, то это унизит вас и выставит на всеобщее осмеяние. Мне эта мысль показалась надуманной. Пратт утверждал, что устраивает барбекю из рекламных соображений.

– Меня это не интересует. Какая разница?

– Наверное, никакой. Но факт остается фактом: в нашем деле бык – центральная фигура, и было бы ошибкой об этом забыть. Конечно, стоит помнить и о Пратте. Вы отвергаете возможность, что давняя обида заставила его пойти на убийство?

– Да. Он не сумасшедший… По крайней мере, я так думаю.

– Хорошо. – Вульф вздохнул. – Пошлите, пожалуйста, за вашей дочерью.

Осгуд нахмурился.

– Она у матери. Вы настаиваете на разговоре с ней? Я знаю, что вы компетентны в таких вопросах, но, как мне кажется, расспросами нужно заниматься не здесь, а в доме Пратта.

– Вы мне платите именно за компетентность. Следующей будет ваша дочь. У Пратта сейчас Уодделл, которому и подобает там быть как представителю властей. – Вульф поднял палец. – С вашего разрешения.

Осгуд поднялся и, подойдя к столу, нажал кнопку звонка. Вернувшись на место, он тремя глотками проглотил свой коктейль, который к этому времени, видимо, стал таким же теплым, как и пиво Вульфа. Появилась курносая девица и получила указание пригласить мисс Нэнси.

– Не понимаю, чего вы хотите добиться, Вульф, – заявил Осгуд. – Если считаете, что, поговорив со мной, вы исключили из числа подозреваемых всех находившихся у Пратта…

– Ни в коей мере. Я никого не исключил. – Голос Вульфа звучал слегка раздраженно, и я сообразил, что настало время попросить у курносой девицы еще пива, и похолоднее. – Единственный способ окончательно исключить любого человека из числа подозреваемых в убийстве – это найти настоящего убийцу. Трудно ожидать, что вы поймете цель, которой я добиваюсь. В противном случае вы бы и сами с успехом вели расследование. Могу предложить вам попробовать силы на одной частной проблеме. Например, что, если мисс Роуэн – сообщница убийцы? Вчера вечером она и мистер Гудвин битый час просидели на подножке машины, которую мой помощник разбил о дерево. Не подстроена ли эта встреча специально, чтобы отвлечь его, пока совершалось преступление? Или, если вы предпочитаете другой тип задачи…

Он скорчил гримасу, умолк и приготовился встать. Я тоже поднялся, а Осгуд направился к двери, навстречу своей дочери и женщине в темном платье, с высокой прической. Осгуд пытался уговорить женщину уйти, однако она подошла к нам. Пришлось ему нас представить:

– Мистер Ниро Вульф, Марсия. Его помощник, мистер Гудвин. Моя жена. Послушай, дорогая, тебе нет смысла оставаться здесь. Это ничем не поможет…

Пока Осгуд уговаривал жену, я с вежливым видом разглядывал ее. Кое-кто, возможно, счел бы еще красивой эту фермерскую дочку, которая, согласно одной из версий, несла ответственность за злосчастную затею Тома Пратта зажарить Гикори Цезаря Гриндена. Мне трудно определить, красива ли женщина, которой идет пятый десяток, из-за склонности сосредоточиваться на подробностях, теряющих привлекательность в этом возрасте. Да и вообще судить о ней сейчас было бы несправедливо: глаза покраснели и распухли от слез, все лицо в красных пятнах.

– Фред, уверяю тебя, я не буду помехой, – убеждала она мужа. – Нэнси мне все рассказала. Ты прав, наверное… Ты всегда прав… Только не смотри на меня так. Ты совершенно прав, что хочешь все выяснить, но я не могу оставаться одна. Ты же знаешь, Клайд всегда говорил, что без меня у него никакое дело не ладится… – Губы ее задрожали. – И если вы будете говорить о нем с Нэнси, я хочу присутствовать.

– Поверь, Марсия, в этом нет никакой необходимости. – Осгуд взял ее за руку. – Если бы ты…

– Прошу прощения, – нахмурился Вульф и заговорил решительным тоном: – Выйдите, пожалуйста, оба. Я хочу поговорить с мисс Осгуд наедине. Не забывайте, сэр, что я работаю, и работаю на вас. Как бы мне ни хотелось посочувствовать вашему горю, я не могу позволить вам мешать моей работе. Я делаю все, что нужно.

Осгуд пристально посмотрел на Вульфа и обернулся к жене:

– Пойдем, Марсия.

Я догнал его в дверях.

– Извините, но было бы хорошо, если бы ему принесли еще пива. Бутылки три, и похолоднее.