Онлайн чтение книги Страсти по Марии
Глава IV. В которой Базилио занимается предсказаниями

Мария не последовала за Холландом. Объявившийся Уолтер Монтэгю, которому до возвращения в Лорен оставалось всего два дня, не мог рассчитывать на что-либо серьезное. Он был довольно интересным мужчиной, довольно сносным любовником, за что Мария его и ценила, но ничего похожего на ту опустошающую душу страсть, что внушал ей Генрих, она к нему не испытывала. И если она, все еще пылающая от недавних объятий Холланда, и отдалась Монтэгю в ночь перед его отъездом, то сделала это скорее ради его удовольствия, нежели по собственному желанию. По крайней мере она поступила благородно…

Зато Монтэгю принес с собой чарующий аромат высшего света, столь же нужный Марии, как и радости любви. По выходу из тюрьмы мадам дю Фаржи удалось пристроить его в окружение королевы под видом духовного лица. Упоминание неугомонной маркизы вызвало гримасу на лице Марии, находившей, что ныне та занимает неподобающее ей место, да к тому же ее, герцогини де Шеврез, место, на завоевание которого она потратила немало средств и усилий. Герцогиня и лорд Монтэгю обсудили множество важных вопросов и все последние новости двора и пришли к договоренности об участии в подготовке брака его высочества с дочерью герцога Мантуи, в оказании поддержки правящей в Нидерландах инфанте Изабель-Клер-Евгении, в приеме под ее крыло Гастона и его невесты, в упрочении связей с Испанией при посредничестве маркиза де Мирабеля. Оставалась главная проблема, а именно устранение, или, точнее говоря, уничтожение, кардинала Ришелье. Монтэгю была поручена миссия довести до нужного уровня неприязнь к кардиналу Карла Лоренского. Также близилось подписание мирного соглашения с Англией, и Уолтер Монтэгю, обвиняемый в шпионаже, дал понять мадам де Шеврез, что ему признателен сам английский король, а потому с появлением нужной бумаги он сможет без опасений вернуться во Францию.

Лорд Монтэгю слыл другом, и его появление в Дампьере в отсутствие герцога де Шеврез не было событием чрезвычайным. Чего нельзя было сказать о посланнике маркизы де Мирабель, ведь на момент описываемых событий французы под началом хозяина сих мест ходили в рукопашную под Касалем. Маркиз так и не появился, и Мария ночью вновь отправилась в путь в Валь-де-Грас, но на этот раз она оставалась в покоях королевы до утра. К ее удовлетворению, поскольку смогла неспешно поговорить с королевой, а затем и с испанским посланником и без труда нашла с ним общий язык. Дон Антонио де Толедо, маркиз де Мирабель, был испанским грандом по сердцу, но не по складу ума: тонкий и опытный дипломат, он был начисто лишен присущей его касте спеси в общении с дамами. Ему превосходно удалась затея убедить Анну Австрийскую отказать в поддержке своему деверю в женитьбе на юной Гонзага. Королева поначалу была к тому весьма расположена, хотя бы из желания противостоять королеве-матери, Марии Медичи, не желавшей этой женитьбы своего младшего сына, поскольку прочила на эту роль свою протеже, одну из кузин Медичи. Мирабель сумел объяснить королеве, что в случае «преждевременной» смерти ее супруга будет много сложнее в глазах французов доказать законность брака, заключенного за пределами королевства, да к тому же в стане врага. Назовут это предательством, и у потомства такой супружеской пары не будет ни малейшего шанса взойти на трон. У предательства нет будущего.

– Принцу и его возлюбленной в Брюсселе прием готов уже теперь. Инфанта Изабель-Клер-Евгения придала бы этой свадьбе желательный блеск и сама в ней поучаствовала бы…

– Ну конечно, – бросила Мария, в глубине душе отдававшая предпочтение Гастону-вдовцу, которому можно было бы жениться на ее золовке, если бы Людовик XIII покинул юдоль печали, – но для заключения брака нужны двое, а мадемуазель де Гонзага все еще томится в Венсене вместе со своей тетушкой, а наша нынешняя регентша отнюдь не намерена предоставить им свободу.

– Ну, ее к тому можно и вынудить… Я сделал так, чтобы об этом самовольном заключении под стражу по секретным каналам был информирован кардинал Ришелье, тот обязательно об этом поставит в известность короля, и я не сомневаюсь, что ваши дамы в ближайшее же время будут отпущены. После чего нетрудно будет организовать отъезд будущей четы в Нидерланды…

– Моя свекровь будет в ярости… – проговорила королева.

– …на дорогого же нам Ришелье. Его поставят в известность одним из первых.

– Вы собираетесь поссорить королеву-мать и ее протеже? – поинтересовалась Мария.

– Именно. Ришелье для Испании неугоден больше, чем король, поскольку именно он направляет все его действия. Из надежных источников мне стало известно, что здравствующая регентша, намеревавшаяся все свою жизнь держать его на коротком поводке, все более сдержанно воспринимает начинания своего ставленника. Тут-то угодливый служитель и сменил хозяина! Он вершит собственную политику, и зачастую против воли его же благодетельницы, а она этого не выносит. Если его обяжут освободить мадемуазель де Гонзага и мадам де Лонгвиль, в этом унижении она несомненно обвинит Ришелье. Она тут же лишит его статуса министра и вернет в епископат в Люсоне, откуда он уже никогда не выберется.

– Задумано блестяще! – похвалила Мария, хлопая в ладоши. – Но король?! Согласится ли он расстаться с человеком приближенным ради удовольствия матери, к которой теперь не прислушивается так, как бывало когда-то?

– Это не помешало ему доверить ей королевство, тогда как эта честь, равно как и связанная с этим ответственность, принадлежит по праву Ее Величеству, присутствующей здесь!

– И с которой следует считаться! Золотые слова, дон Антонио, – заметила герцогиня. – Для устранения этого неугомонного выскочки хороши любые средства, пусть даже и не самые достойные.

– Если мой супруг будет потакать прихотям своей матери, та лишь усилит свое могущество, – заметила Анна Австрийская, – и направит его против меня.

– Всему свое время, мадам, – успокоил ее посол. – Поначалу устраним Ришелье! Потом будет достаточно времени и на то, чтобы урезонить короля! Когда между Францией и Испанией воцарятся мир и согласие, Ваше Величество станет играть главенствующую роль…

– Эта роль несомненна в том случае, если мне посчастливится одарить королевство наследником, только…

– Вы хороши как никогда, мадам, – искренне отметила Мария. – Ваш супруг, вернувшись с войны, не преминет обратить на это внимание. Я заметила, что в подобные моменты он всегда оказывается усердным в исполнении своих супружеских обязанностей. Ему в этом можно и помочь в случае надобности.

– В каком это смысле? – заинтересовалась мадам дю Фаржи.

– О, все очень просто! Есть некоторые ликеры с особым приворотным зельем, они вызывают любовную страсть. Почему бы не испытать один из них на Его Величестве?

– Не хватало еще ошибиться, – серьезно заметил Мирабель. – В аптеках Франции, да и Испании тоже, можно отыскать все, что захочешь, только нужно быть осмотрительным и знать, к кому обратиться. Речь же не идет о предании короля земле, придав ему перед тем бодрости…

– Я охотно взялась бы за такое дело, – сказала Мария. – Вы абсолютно правы, дон Антонио, заметив, что нельзя ошибиться, но мне знаком один знающий и скромный человек, от которого можно ожидать наилучшего…

– Он в Париже? – спросила мадам дю Фаржи.

– Нет. В одном из моих владений. Всякий раз, когда мне нужен его опыт или совет, я посылаю за ним. Король при его вмешательстве не почувствует никакого недомогания. Напротив… Не желаете ли вы, чтобы я этим занялась?

Она обращалась к королеве с опаской, как бы та по причине глубокой набожности не отказалась от подобных услуг, которые недалеки от колдовства, однако ответом ей стала трепетная улыбка.

– Если вы, герцогиня, за это ручаетесь, я соглашусь на применение этого средства. Я ценю вашу преданность, она, и вы это знаете, мне бесконечно дорога и ничем не заменима…

– О, моя королева! За этого человека я отвечаю, как за себя! То, что даст он, если согласится, в чем я уверена не до конца – он человек принципа, – подойдет нам. Удивляюсь, как я не подумала об этом раньше, – добавила она, понизив голос.

Ей захотелось тут же переговорить с Базилио. Она ничуть не сомневалась в том, что получит от него нужное средство. Ее беспокоило лишь одно: кому доверить столь деликатное поручение – заставить короля непременно выпить снадобье. Этой роли могла быть удостоена лишь она сама, как главное заинтересованное лицо. Королева сделать этого не имела ни малейшей возможности, поскольку супруг уже держал ее под подозрением.

– Что же теперь нужно делать? – спросила дю Фаржи.

– Об этом говорить пока рано! – раздраженно прервала ее Мария. – Король сейчас в Пьемонте и вряд ли вернется в ближайшее время. Так что я могу пока лишь повздыхать вместе с вами.

Вырвавшееся у подруги сожаление тронуло Анну Австрийскую. Она поднялась и заключила ту в объятия:

– Крепитесь, Мария! Невозможно вернуть вас ко мне. Я очень рассчитываю на влияние короля Англии: дружеское расположение его к вам, о котором мне рассказывают, может помочь в вашем деле.

– Вряд ли я смогу отблагодарить его за это надлежащим образом, – едва слышно заметила Мария.

Соглашение о перемирии могло быть подписано не раньше, чем Людовик вернется во дворец, и сейчас представлялось чем-то очень далеким. Оставалось только ждать и надеяться, что помощь короля Карла I сослужит ей добрую службу. Тайные встречи за монастырскими стенами мало что давали, но оставляли после себя привкус неудовлетворенности, лишний раз подчеркивая ее нынешний статус изгнанницы.

Вернувшись в замок, Мария мысленно снова и снова возвращалась к тому, о чем они говорили. С превеликой радостью отдала бы она и свой милый Дампьер, и Шеврез, и герцогство даже за самую маленькую комнатку в Лувре или в Фонтенбло! Однако она не относилась к тому роду женщин, что долго терзаются. Больше всего на свете Марии хотелось вернуть себе прежнее положение, свое утраченное место. Она настолько этого хотела, что отказалась от предложения мужчины, которого обожала. Неожиданная мысль призвать на помощь Базилио была навеяна тем же самым ее желанием. Если кто и мог предсказать ее будущее, то именно этот старый колдун из Флоренции, и Мария упрекала себя за то, что не вспомнила о нем раньше. Но тому были объяснения: герцогиня де Шеврез не могла менять места своего пребывания, а Лезиньи принадлежал теперь ее сыну, тем не менее она решительно настроилась посетить его, и как можно быстрее. Юный Людовик-Карл находился в Люинессе, о том, чтобы взять его с собой в Лезиньи, не могло быть и речи, хотя это и помогло бы ввести в заблуждение возможных шпионов. Мария решила, что поедет в сопровождении Эрмины. В конце концов, король и его кардинал находятся далеко, и вполне естественно то, что она занимается имением сына в его отсутствие. Разумнее было бы вызвать Базилио и поселить его в Дампьере, но старик всегда, и одному Богу известно почему, напрочь отказывался покидать свои леса под Лезиньи, свою башенку, настоящее логово колдуна. Он упрямо повторял, что чувствует себя хорошо лишь в этих местах и, дескать, духи по-настоящему с ним откровенны лишь здесь. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме как ехать к нему, и срочно.