Онлайн чтение книги Тайна зеркального озера
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ИТАНА

В этом городе Игорь Алексеевич был впервые. Да и вообще все, что происходило в его жизни в последний год, было впервые. Кто бы мог подумать, что серьезный автор исторических романов, всегда четко выверенных с логично выстроенным сюжетом, вдруг возьмет да напишет романтическую сказку, всего лишь навеянную старой легендой, непонятным и чудесным образом вторгшейся в его жизнь.

Да и не только в его творчестве произошли удивительные перемены, в его жизни появилась Кристина.

Один год, двенадцать месяцев – что это для жизни человека? А Скальдину казалось, что прошла целая вечность. Иногда он спрашивал себя, а что было с ним раньше? Когда он просыпался в одинокой постели, не чувствуя запах ее волос, не ощущая ее руки на своей груди, не вспоминая восторг мгновений минувшей ночи. Да и было ли что-то? Если и было, то это стерлось или почти стерлось из его памяти, словно кадры полузабытого фильма.

* * *

Игорь Алексеевич Скальдин был автором сценария фильма, который снимался сейчас в Приморске. Фильм должен был стать продолжением того головокружительного успеха, который имел его последний роман.

Строго говоря, этот роман нельзя было назвать историческим, точнее, он вообще не имел к истории, как к науке, никакого отношения. Хотя в основу была положена старая легенда, обнаруженная писателем в музее. Вот такая условная связь только и была между тем, что выходило из-под пера Скальдина раньше и тем, что он написал теперь.

Сценариев он раньше не писал вообще, но быстро разобрался в особенностях этого вида литературной работы. Ему даже понравилось такое изложение сюжета. Он словно заново переживал удивительную историю, которую создало его воображение. Только ли воображение?

Глава 1

Игорь Алексеевич терпеть не мог провинциальные гостиницы, а съемки должны были проходить в окрестностях Приморска недели две. Две недели в гостинице – это было бы весьма неприятно. Но ему повезло. Над костюмами для героев фильма работал художник местного театра. Художник этот оказался очень общительным и приятным человеком. Жил он в достаточно большой квартире вдвоем с дочерью, жена его умерла несколько лет назад. Этот художник и предложил свое гостеприимство столичному гостю.

«Ну просто царские палаты», – невольно подумалось Скальдину, когда он перешагнул порог квартиры своего нового знакомого. Высокие потолки с гипсовой лепкой, роскошные двери из полированного дерева и мозаичными квадратами. А пол – сверкающий и натертый до блеска паркет. Огромные окна, глядящие на каштановую аллею. Камин в зале и мраморные полки над ним, уставленные фарфоровыми статуэтками изящных танцовщиц и вислоухих слонов, скромные светильники и подсвечники на стенах с качающимися от неуловимого сквознячка хрустальными капельками – все это было как-то странно видеть в собственности простого художника из обычного, ничем особо не примечательного провинциального театра.

Хозяин, водя гостя по комнатам, естественно, перехватил его изумленный и восторженный взгляд.

– Наследство, – пояснил он. – Мои родители были учеными с мировыми именами, занимались оптикой. Я вроде как должен был пойти по их стопам, но наука для меня не стала смыслом жизни. Слава богу, они об этом не узнали.

– Скончались? – сочувственно спросил Игорь Алексеевич.

– Исчезли.

– Как это – исчезли? – не понял Скальдин.

Хозяин квартиры задумчиво остановился возле камина и отрешенно взглянул на свое отражение в овальном зеркале, заключенное в массивную оправу из покрытого серебром резного дерева. Отражение, повторяя движение оригинала, провело ладонью по каштановой кучерявой шевелюре.

– Если бы знать наверняка, что именно произошло, – сказал художник. – У них была своя лаборатория, какой-то сверхсекретный проект. Мне было тогда всего четырнадцать и вряд ли бы я понял, над чем они работают, даже если бы они мне рассказали… Однажды я пришел из школы, а в квартире царил полный разгром – люди в штатском перевернули тут все вверх дном. Наверное, искали бумаги или чертежи какие-нибудь. Увидали меня и тут же поспешили уйти, а один остался. Противный такой тип – глаза бегающие, маленькие, сам какой-то скользкий, голосок вкрадчивый… Он начал меня расспрашивать, выяснять, не было ли дома разговоров о проекте, о лаборатории, об исследованиях… Я сказал, что не помню, чтобы родители говорили дома о работе. Тогда он сообщил, что в лаборатории произошел несчастный случай, что-то взорвалось, и все погибли…Мои родители и шесть их лаборантов. Хоронили всех в закрытых гробах, но гробов было только шесть. Останков родителей так и не нашли. Коллеги их что-то шепотом обсуждали, будто бы они ближе всех стояли к воротам в момент взрыва, но я ничего не понял. И сейчас не понимаю. Они всю жизнь занимались разработкой оптических приборов, при чем какие-то «ворота» – не знаю… В итоге – у них даже нет могил, куда я бы мог с дочерью хотя бы приходить. Только мраморная доска и венок из стали на стене их института…

– Странно это, – ответил Скальдин. – И вы не верите, что они погибли?

– Первые десять лет – не верил. Затем десять лет искал доказательства их смерти. Ничего. А с годами появились заботы – жена, семья, работа, и я, можно сказать, просто смирился. Но все равно никогда не говорю – умерли. Исчезли, и весь сказ.

– Понятно, – кивнул Скальдин.

– Пойдемте, я покажу вам комнату, где вы будете жить.

Скальдин скользнул взглядом по фарфоровым фигуркам на каминной полке. Скорбные лица, неуловимые слезы, горестные позы – не хозяин ли этой роскошной квартиры лепил танцовщиц?

– Вы увлекаетесь скульптурой? – спросил Игорь Алексеевич, следуя за художником по коридору.

– Когда-то увлекался. Но это не мое, душа не лежит. Вас заинтересовал фарфор? Моя дочь грезит о славе модельера, много разъезжает по миру, и всегда привозит одно и то же – грустных танцовщиц. Может часами сидеть и просто смотреть на них. Говорит, в застывших статуях чувствуется дыхание вечности.

Он нажал на бронзовую ручку и распахнул дверь в четвертую, дальнюю комнату.

Скальдин застыл на пороге в полнейшем изумлении…

Куклы, – от малышей-голышей до больших, в человеческий рост, – в фантастических нарядах, картонные манекены, завернутые в шелка различных расцветок, торсы из папье-маше, лысые головы без лиц в широкополых шляпах, вешала, загруженные одеждой, – и помимо всего этого – чертежная доска с незаконченным эскизом. А вокруг – на широкой кровати, на столе, на узком диванчике у стены, на трюмо, на кожаном кресле и в кресле качалке – стопки бумаг с набросками, пробами сочетания красок, эскизами, выкройками, планами. И при этом никакого беспорядка, аккуратность везде, словно все здесь готово для полноценной работы и творчества. На стенах в рамках и без – опять же модели и эскизы. И зеркало.

Скальдин перешагнул через порог. С недавних пор, по вполне понятным причинам, зеркала стали для него особым знаком, своего рода указателем судьбы. Кроме того, все то, что пережили они с Кристиной за прошедшие шесть месяцев, тоже было всегда тесно связано с зеркалами. Скальдин успел прочитать превеликое множество различной литературы – и научной, и совершенно бестолковой, которая так или иначе повествовала о зеркале. Начальные основы магии, изученные им для защиты себя и Кристины, также требовали зеркала. Правда, это были особого рода магия и особого рода зеркала, которые тщательно очищались и подготавливались долгими обрядами, молитвами и заклинаниями. Здесь же висевшее на стене зеркало само по себе словно бы источало невероятную энергию… Массивное, весом, видимо, килограммов в тридцать, пару сантиметров толщиной, по краю украшенное тончайшей резьбой – искусными копиями летящих журавлей и бамбуковых связок, это зеркало как будто бы покосилось на вошедшего Скальдина. Странно было видеть здесь, среди тонкого изящества модельных нарядов и мебели, подобный древний экспонат. А то, что зеркало очень древнее, Игорь Алексеевич ни секунды не сомневался. К тому же, он видел похожие узоры из журавлей и бамбука на старинных японских зеркалах.

Он осторожно, будто боясь вспугнуть кого-то, подошел и кончиками пальцев коснулся края зеркала.

– Потрясающая вещь, правда? – усмехнулся художник.

– Откуда оно у вас? Из Японии?

– Нет, я привезла его из Китая, – произнес звонкий молодой голос, и Скальдин стремительно обернулся. Рядом с гостеприимным хозяином стояла молодая девушка, улыбчивая и удивительно обаятельная. Светлые волосы, пышные, как встреввоженные ветром облака, легко щекотали нежную бронзово-загорелую шейку. На смуглых щеках неяркий румянец – свидетельство здоровья и молодой энергии, а светло-серые глаза были полны нежной мягкости и манили той самой тайной, которая так легко сжигает мужские сердца.

– Здравствуйте, я Ангелина, – сказала она, протягивая руку. – Я читала ваши книги. Считайте меня своей преданной фанаткой.

– Весьма польщен… – неожиданно смутился Скальдин.

– Вас заинтересовало зеркало? – спросила она. – Действительно, оно уникально. Я привезла его из Китая года три назад.

– Чувствуется рука древнего мастера.

– Ему более тысячи лет. Наверняка вам любопытно, как такая вещь могла попасть в частные руки? Это долгая история, но не слишком интересная. Есть одна китайская семья, которая из поколения в поколение передает тайны зеркального искусства и только этим и зарабатывает на жизнь. Я случайно познакомилась со стариком – старейшиной семьи. Узнав, что меня интересует культура Китая, он многое рассказывал мне, а на прощанье, как знак особого почтения, подарил это зеркало. Он сказал, что это семейная реликвия и, что, передав её мне, он меняет ход истории и включает меня в судьбу планеты.

– Вы ему настолько понравились?

– Китайцы – удивительный народ. Иногда они совершают странные поступки и говорят странные слова.

– И вам позволили вывести из страны такую ценность?

– О, это было настолько трудно, что мне даже страшно вспоминать таможенные досмотры, – с улыбкой замахала головой Ангелина. – Но теперь оно здесь и оно приносит мне удачу… Хотите увидеть немного волшебства?

Скальдин кивнул, и Ангелина чуть отстранила его легким нетерпеливым прикосновением. Взявшись рукой за зеркало, она слегка сдвинула его в сторону, и солнечный луч, проникавший с улицы в комнату и уютно устроившийся на теплой стене, пробежался по отражающей поверхности. Огромный солнечный зайчик заплясал в комнате, замер на минуту в затененном уголке, и Скальдин невольно охнул: в желтом круге отблеска ясно выделялись силуэты сказочных драконов – раскрытые пасти, мохнатые гривы, причудливые спирали длинных хвостов...

– Ох! – Скальдин вперил взгляд в яркое пятно. – Невероятно!

Ангелина коротко рассмеялась и вернула зеркало на прежнее место.

– Магия? – прошептал Игорь Алексеевич.

– Несомненно, – радостно ответила Ангелина. – Это ведь магическое зеркало. Над ним работали два мастера – китаец и японец. Журавли и бамбук – символ богатства и долгой жизни в японской культуре, а драконы – вклад мастера Китая. Наверняка, история зеркала увлекательна, но узнать её нам не суждено.

– Магическое зеркало? Я читал о подобном. Признаться, мне даже страшно заглядывать в него. Вдруг оно разглядит во мне самые плохие мои стороны.

– Напрасно боитесь. Зеркало – надежный защитник против зла. Когда зло смотрит в зеркало и видит свое уродство, оно пугается и убегает. Так говорят китайцы.

– В зеркалах тоже есть «дыхание вечности»? – улыбнулся Скальдин, вспомнив статуэтки.

– Папа! – нахмурилась Ангелина. – Ты выдаешь все мои секреты!

Он с деланным испугом замахал руками и ушел.

– Вечность – это тонкая вибрирующая паутина. Она расстилается сквозь время и пространство, сквозь планеты и звезды… Её слишком легко порвать…

– Правда? – усомнился Скальдин. – Почему-то мне вечность всегда представлялась чем-то громоздким и тяжелым, как гранит, как могильный камень.

– И сейчас? – она слегка прищурилась, заглядывая ему в глаза. Он тотчас же смутился и пробормотал:

– Нет, с некоторых пор мне все кажется легким и невесомым.

– Понимаю. Появилось что-то или кто-то, перевернувшее весь ваш привычный мир?

– Вы – ясновидящая?

– Нет, – опять засмеялась она. – Просто я очень много работаю с людьми и научилась угадывать прошлое.