Онлайн чтение книги Таннен-Э — город под вечными льдами: легенды Австрии
ЗАЛЬЦБУРГ

Горный человечек с Герлозского плато

В стародавние времена на пригорке между горами Герлозберг и Платтенберг жил один горный человечек. Он всегда носил серую курточку, серую шляпу, а в правой руке — березовый посошок.

Горный человечек всегда был не прочь пообщаться с людьми — видно, не очень весело жилось ему в уединенной обители, и он часто спускался в Герлозскую долину, и даже еще ниже — в Циллерскую, и множество времени проводил с тамошними крестьянами и пастухами. Иногда он сидел в кругу этих закаленных, привыкших к кочевой жизни людей и состязался с ними в пении. У него был грубый, каркающий голос, но люди с охотой слушали его — горный человечек был остер на язык, и его песни всегда вызывали смех и веселье. Он был не только общительным, но и всегда готовым помочь тем людям, которые хорошо относились к нему. Но и в гнев он впадал быстро, а силой обладал прямо-таки медвежьей — не поздоровилось бы тому, кто стал бы его врагом.

Однажды у Мадербахской стены у одного крестьянина заблудилось несколько коров из стада. Погода стояла — не приведи Господь, дождь, буря. Крестьянин и его пастушок Ганс, рискуя жизнью, обыскали все склоны и луга в поисках убежавших коров, но все их старания кончились неудачей, и они вернулись в хижину, уставшие и разбитые. Пастушонок чуть не выл от горя — крестьянин свалил всю вину на него, и теперь мальчик боялся, что тот выгонит его из дому.

Уже спустились сумерки, когда мальчик заметил какие-то темные фигуры, которые приближались к хижине через луг. В ту же секунду он громко вскрикнул от радости — он узнал в фигурах потерянных коров, которые мерным шагом заходили в коровник.

За ними ковылял маленький человечек. Он подошел к двери, стряхнул воду со своей круглой шляпы и вошел в хижину. Крестьянин и пастушок ошеломленно уставились на удивительного посетителя, а тот удовлетворенно потер ручки и сказал: «Ну, чего уставились на меня! Да уж, можете мне поверить, нелегко мне было согнать ваших коров с Мадербахской стены и привести их сюда. Но я подумал, что долг платежом красен, ведь на прошлой неделе ты, Ганс, сварил мне добрую мисочку хорошей, густой каши, поэтому я и спас ваших коров». Затем он приветливо помахал обоим ручкой и исчез.

Далеко не все крестьяне и пастухи узнали горного человечка с хорошей стороны. Были и такие, которым он старался напакостить, но всегда они сами были виноваты.

Король Ватцман

Много сотен лет тому назад правил Зальцбургом и соседней с ним Баварией могущественный король по имени Ватцман. Своих подданных он не жаловал, угнетал и тиранил, при каждом удобном случае давал им почувствовать свое господство и жестоко наказывал по самому ничтожному поводу. Его величественный замок стоял на берегу Королевского озера.

Однажды он повелел несчастным крестьянам впрячься в плуг и натравил на них собак, чтобы им быстрее работалось. Понурив головы, тащили крестьяне тяжелый плуг, и железный лемех глубоко бороздил землю. При этом кто-то из них случайно поддел ногой большой ком земли. Из под земли появился маленький, величиной в одну пядь, человечек и прыгнул на руку пахаря. Крестьянин так испугался, что чуть не закричал от страха, но человечек предостерегающе приложил к губам палец и юркнул к нему в карман.

Вечером уставший до смерти крестьянин вошел в свою убогую хижину, осторожно вынул человечка из кармана и поставил перед собой на стол. Человечек выпрямился и тихо сказал:

— Слушай и запоминай хорошенько все, что я тебе сейчас скажу. Я король гномов и не желаю впредь спокойно смотреть на деяния вашего жестокого правителя. Я положу конец вашим бедам и освобожу вас. Созови мне сейчас же всех крестьян.

Крестьянин всегда безропотно покорялся своей судьбе, но унижения не сломили его. Он немедля помчался к хижинам собратьев по несчастью и позвал их. Когда все собрались в его хижине, король гномов вскочил на полено и воскликнул:

— Завтра до работы набейте карманы камешками. Когда Ватцман снова натравит на вас собак, забросайте его. Не бойтесь, я постою за вас!

Пока человечек говорил, он уменьшался и уменьшался и внезапно исчез. Крестьяне озадаченно смотрели на пустое полено. В эту ночь они почти не спали. Надо ли им, безоружным и беззащитным повиноваться приказу странного человечка?

Однако рано утром, когда они пришли работать, их карманы были набиты камешками. У короля Ватцмана настроение было не лучше, чем в предыдущие дни, он свистнул собак и криками «ату, ату» натравил их на крестьян. Пахари промедлили всего лишь мгновенье. Потом пахарь, который принес гнома в свою хижину, первым швырнул камешки в короля. Остальные сразу последовали его примеру. И тут маленькие безобидные камушки стали превращаться в огромные, тяжелые каменные глыбы, которые падали на короля Ватцмана и его воющих собак. Вскоре вся свора и их хозяин были погребены под тяжелыми каменными глыбами.

Потом испуганные крестьяне увидели, как камни на земле ожили, начали ворочаться и перекатываться; гигантские глыбы, величиной с человека и больше, катились, громоздились друг на друга, и на том месте, где только что стоял король Ватцман, поднялась огромная гора из камней.

Ужас обуял крестьян, они бежали из этих мест в соседний Тироль. Короля гномов никто больше не видел и ничего о нем не слышал. Однако, когда в ущельи Ватцмана бушует буря, люди говорят, что это воют, прыгая вокруг хозяина, собаки короля Ватцмана.

Подарок гномов

Однажды много-много лет назад четыре бедных, но никогда не унывающих музыканта отправились из Тироля в Верхнюю Австрию. Их путь лежал мимо горы Унтерсберг, о чудесах и тайнах которой они были давно наслышаны. И вот, когда они прекрасным летним вечером подходили к мосту близ Нидеральма, захотелось вдруг одному из четырех веселых приятелей удаль свою молодецкую показать.

— Послушайте, друзья, — воскликнул он, — а что если нам взобраться на Унтерсберг и в полночь спеть нашу песню кайзеру Рыжей Бороде? Может, тогда и нам что-нибудь перепадет от сокровищ чудесной горы, и мы пойдем дальше уже не пустые, а с золотишком в карманах.

— Что ты, что ты! — испугался самый младший из четверых. — Если только нас услышат гномы, им это не понравится.

— Вот еще! — смеясь возразили братья. — С чего это им не понравится наша песня? Мы оба согласны, и ты не можешь нас бросить, иначе что ж это будет за квартет без одного. Пойдем, попытаем счастья под землей, ведь на земле нам до сих пор ничего не удалось скопить.

И как ни сопротивлялся младший, они, смеясь, чуть не силком потащили его за собой.

Взошла луна и осветила вершины гор. Мирная ночь несколько успокоила юношу. А когда церковный колокол в Нидеральме пробил полночь и друзья остановились и приготовили инструменты, он совсем позабыл свой страх. Они начали играть. Не прошло и нескольких минут, как кусты зашевелились, и перед удивленными музыкантами предстала молодая красивая девушка. То была дочка кайзера. Она пригласила приятелей пойти вслед за ней. Гора расступилась перед ними, и как только они вошли внутрь, очутились в великолепных покоях. В центре зала на золотом троне, подперев голову рукой, восседал сам старый кайзер. Его длинная борода обвивала стоявший перед троном мраморный стол. Вокруг кайзера столпились его многочисленные придворные, множество крохотных, пышно разодетых человечков.

Принцесса взмахнула рукой, и четверо музыкантов начали играть, сначала робко, но, когда кайзер одобрительно закивал головой, они осмелели, и одна веселая мелодия полилась за другой. Затем их усадили за накрытый стол, и маленькие нарядные слуги поднесли еду и напитки, изысканные кушанья и великолепное вино, лучшее из тех, что им когда-либо доводилось пить. Наши друзья-музыканты не заставили себя долго упрашивать, они ели и пили и все не могли наглядеться на роскошь тронного зала. Все вокруг сверкало золотом, серебром и драгоценными каменьями, горели сотни свечей, в свете которых сокровища сияли и переливались.

Когда они уже вдоволь напились и наелись, дочка кайзера попросила их продолжить концерт. Никогда еще не играли они так хорошо! Трое старших музыкантов думали только лишь об одном: какое щедрое вознаграждение они получат за этот вечер, младший же совсем позабыл о деньгах, чудесное приключение уже само по себе казалось ему достойной наградой. Они проиграли до самого утра, после чего кайзер милостиво отпустил их. Трое музыкантов рке представляли себя богатыми людьми и с нетерпением ожидали того момента, когда им наконец, наполнят карманы. Но каково же было их разочарование! Один из крохотных придворных проводил музыкантов до ворот. Когда они вышли из горы, он попрощался, с улыбкой вручил каждому из них по зеленой веточке и исчез, прежде чем они успели сообразить, что это-то и есть вся их награда.

Трое старших музыкантов осмотрели веточки и, проклиная жадность кайзера и его дочки, в сердцах бросили их на землю. Только самый младший из них все еще с восхищением думал о необыкновенном приключении и решил навсегда сохранить зеленую веточку в память об этой волшебной ночи. Бодро и весело шагал он по дороге, а за ним молча плелись его приунывшие приятели.

Когда они через некоторое время вернулись домой, молодой музыкант подал веточку своей жене и стал рассказывать ей о том, что произошло с ним и его друзьями в чудесной горе неподалеку от Зальцбурга. Внезапно его жена заметила, что веточка в ее руках становится все тяжелее и тяжелее, а когда музыкант закончил свой рассказ, ее уже почти невозможно было удержать, такой тяжелой она стала. И каковы же были удивление и радость обоих, когда они увидели, что листья веточки превратились в золото, а ствол — в серебро.

Так молодой музыкант был вознагражден за то, что бережно сохранил подарок гномов. Когда его приятели узнали о чудесном превращении, они не на шутку разозлились, но вернуться обратно к горе все же не посмели. Они боялись показаться гномам на глаза, так как не сумели по достоинству оценить их подарка.

Волшебный камень гномов Унтерсберга

Давным-давно было время, когда унтербергские гномы частенько выходили из своего подземного царства на свет и не боялись показаться людям. Однажды в ту пору один дровосек валил лес на склонах Унтерсберга. Он был честным человеком и всю жизнь работал не покладая рук, но никакого добра так и не нажил. И вот, только он ударил топором по стволу, как вдруг перед ним появился маленький человечек с длинной седой бородой. На нем была серая курточка и серые штанишки, а в руке он держал крохотный посошок. Человечек спросил дровосека, как его звать.

Дровосек ничуть не смутился, назвал свое имя и спокойно продолжал работать — ведь он ни капельки не испугался внезапного появления гнома. Человечек же быстро начертил посошком в воздухе магические знаки и три раза свистнул, да так, что у дровосека в ушах зазвенело. Удивленный, он поднял голову и увидел, что вокруг него стоит добрая сотня гномов, словно в одну секунду выросших из-под земли. Тут-то уж задрожали коленки у нашего дровосека. Скопище серых людишек бесшумно приближалось, гномы с любопытством разглядывали его, словно впервые увидали такого великана. Дровосек стал уже прикидывать, как бы ему удрать побыстрее, как вдруг гном, который первым заговорил с ним, спокойно сказал: «Тебе нечего нас бояться, ничего мы тебе не сделаем. Скажи мне только, хочешь ли ты сослркить нам службу».

Переведя дыхание, дровосек отвечал: «Сослужу, если мне по силам будет». Человечек приветливо улыбнулся и поманил дровосека за собой. Тот послушался, и пошли они в гору по еле заметной тропинке, через тесные скальные лабиринты, мрачные пропасти и полуразрушенные хребты. Вдруг перед ними выросла скальная стена, закрывающая путь. Гном трижды стукнул по ней посошком, и она раздвинулась, образовав длинный и темный проход. Человечек шагнул внутрь, а дровосек пошел следом. Сердце его бешено стучало от страха. Как долго шли они по темному корридору, дровосек не знал, но в конце концов перед ними появилась железная дверь, которая тут же открылась. Дровосек поднял руку к глазам, защищая их от слепящего света, хлынувшего из проема. Он увидел огромный зал, залитый светом тысяч светильников; мраморные стены и серебряные плиты пола лучились сотнями искрящихся зайчиков. В центре зала стоял золотой трон, усыпанный драгоценными камнями, которые сияли всеми цветами радуги.

На троне сидел старый, величественный гном в пурпурном одеянии, на голове его красовалась корона, украшенная самоцветами, а в руке он держал золотой скипетр.

Никогда в жизни дровосек еще не видел столько блеска и великолепия. Словно зачарованный, уставился он на сверкающее облачение гнома и не отваживался подойти поближе. Король же приветливо поманил его рукой и молвил: «Подойди сюда, сын мой!»

Помедлив, дровосек ступил к трону и глубоко поклонился.

«Смел ли ты, дровосек?» — спросил король. Дровосек не знал, что ответить, но он всегда считался храбрым малым, поэтому все же кивнул головой. «Ты сможешь достать нам Волшебный камень гномов?» — спросил король.

«Да, — ответил дровосек, — если вы мне скажете, что нужно для этого».

«Мы живем здесь счастливо, — сказал король, — но все же всегда тоскуем по жизни на поверхности земли и хотим быть такими же, как и вы, люди. Но в человека превратится лишь тот гном, который прикоснется к Волшебному камню, и потому уже много веков мы ждем силача и храбреца, способного добыть нам этот камень».

Затем он рассказал дровосеку, где закопан камень. «Я не могу утаить от тебя, — продолжал король, — что камень неусыпно охраняет великан и что выкопать его не так-то просто. Тебе дается всею три дня времени, и все эти дни ты не вправе произнести ни единого слова, иначе все пойдет прахом. Должен предупредить тебя — это может стоить тебе самой жизни. Если же тебе удастся выполнить задание, я сделаю тебя самым богатым человеком на земле».

Поначалу дровосеку не просто было отважиться, но он подумал о своем нищенском существовании, о всех своих горестях и тяжкой работе, и решил, что уж он-то не сглупит и будет в точности соблюдать наставления короля гномов. Он пообещал сделать все, что сможет, и гномы отвели его к месту, где был зарыт камень, и оставили одного. Дровосек с усердием принялся за работу. Он уже выкопал довольно глубокую яму, как вдруг из нее выскочили три гнома и спросили, чем он тут занимается. Чуть было не ответил дровосек на их вопрос, но к счастью вспомнил, что ему нельзя говорить. Он помотал головой и молча продолжал работать. Но гномы не давали ему покоя и всяческими хитрыми уловками пытались заставить заговорить. В конце концов дровосек рассердился, схватил дубинку и прогнал притворщиков.

Избавившись от гномов, он снова принялся за работу. Яма становилась все глубже и глубже, и дровосек уже думал, что вскорости наткнется на камень. Наступила ночь, а он все копал и копал. В конце концов он свалился с ног от усталости и заснул прямо в яме, но проспал всего пару часов. Прошла ночь, уже и второй день подходил к концу. Дровосек медленно продвигался вперед, то и дело натыкаясь на огромные каменные плиты, которые едва удавалось откопать и вытащить из ямы. Затупились кирка и лопата, и ему пришлось долго затачивать инструменты, потом он снова спустился в яму и, обливаясь потом, продолжал работу. И наконец — Волшебный камень у него в руках! Переполненный радостью, дровосек выбросил его на край ямы, выкарабкался сам и со всех ног помчался к королю гномов, чтобы поспеть в срок. Перед самым входом в тронный зал ему встретилось несколько гномов. Они помахали ему ручками и крикнули:

«Ну что, откопал камень?» На радостях дровосек забыл про запрет и громко воскликнул: «Да!»

Едва это слово слетело с его губ, ужасный удар грома заставил содрогнуться гору. Камень упал из рук дровосека и скатился вниз по ее отвесным склонам. Поговаривают, что он и сегодня все еще лежит в одной из пропастей Унтерсберга. До сих пор не нашлось смельчака, который достал бы камень, и гномы напрасно мечтают стать людьми.

А что же случилось с несчастным дровосеком? Когда камень выпал из его рук, он почувствовал странную слабость. В глазах у него потемнело, и ему показалось, что он сам падает в пропасть, вслед за камнем.

Через несколько дней его нашли другие дровосеки мертвым на дне глубокого, непроходимого угцелья.

О том, как один крестьянин повстречал фрау Перхту близ Радштадта

Были времена, когда жители земли Зальцбург верили в добрую фрау Перхту. С теми, кто ей не перечил, она была всегда милостива, и немало историй рассказывали о том, как она помогла беднякам выбраться из нужды.

Один бедный крестьянин возвращался как-то раз под вечер из Радштадта к себе домой, на свой маленький хутор в горах. По пути повстречалась ему старуха в рваных лохмотьях, по всему видно, обыкновенная нищенка. Облокотившись о свою корзину, она сидела на краю дороги и тихонько всхлипывала.

— Что стряслось, матушка? — добродушно спросил крестьянин и остановился рядом со старухой. — Может быть, ты устала нести свою корзину? Пойдем со мной, я тебе помогу.

— Что правда, то правда, — вздохнула старуха, — корзина слишком тяжелая. Но что скажут люди, когда увидят, как ты несешь корзину старой нищенки?

— А что мне за дело до того, что скажут люди? — рассмеялся крестьянин, взвалил корзину на плечи и медленно двинулся дальше рядом со старухой.

Когда они дошли до Альтенмаркта, прохожие на улицах немало подивились, увидев крестьянина с дырявой корзиной на спине, шагающею бок о бок со старой оборванкой. Некоторые даже останавливались и смеясь смотрели вслед необычным путникам. Однако, крестьянин не обращал никакого внимания на их насмешки. Вскоре они добрались и до его хутора.

— Кого это ты мне привел, муженек? — удивленно спросила жена крестьянина.

— Бедную нищенку, — ответил крестьянин, — ей негде переночевать.

— Ну, если дело только в этом, — добродушно сказала крестьянка, — места у нас на всех хватит. Заходи, матушка. Ты, поди, проголодалась.

Она усадила старуху поближе к огню, поставила перед ней чашку молока и тарелку с лапшой и предложила угощаться не стесняясь. После ужина она отвела измученную старуху в светелку и приготовила там для нее постель.

Когда на следующее утро крестьянин пришел будить старую нищенку, ее уже нигде не было, только корзина стояла на прежнем месте. Крестьянин и его жена не сомневались, что старуха скоро вернется за своим добром. Но проходили дни и недели, а от старой нищенки не было ни слуху ни духу. В конце концов они решили заглянуть в корзину, так как надеялись найти там что-нибудь такое, что помогло бы ее разыскать. Крестьянин с любопытством принялся за дело. Но в корзине оказались одни лишь ветхие лохмотья. Когда же он бросил их на пол, послышался какой-то странный звон. Тогда он повнимательнее осмотрел старое тряпье, и тут же заметил в нем блестящий серебряный талер — а потом еще один, и еще. Вскоре перед удивленными супругами лежала уже целая куча сверкающих, новеньких талеров, и им стало ясно, что они приютили у себя не простую нищенку, а фрау Перхту. С тех пор они больше не знали нужды, и до конца дней своих остались благодарны фрау Перхте.

Лоферская дева

Недалеко от местечка Лофер среди скал находится большая пещера, так называемая Лоферская расщелина, в которой живет заколдованная дева, обладающая несметными сокровищами. Деве этой предначертано не покидать своего пристанища в глубине скалы и стеречь сокровища до тех пор, пока не удасться смертному ее расколдовать. Многие уже пытались это сделать, но так никому и не удалось. Дело в том, что перед входом в пещеру разлилось глубокое озеро, в котором навеки исчезнет всякий, кто отважится его пересечь. Только людям без греха за душой дозволено безопасно для себя попытать счастья. Так однажды проклятье чуть не было снято. А случилось это так.

Жила-была в деревне бедная супружеская чета, знавшая лишь нужду да несчастье и не имевшая порой, чем и детей-то своих голодных накормить. В конце концов не осталось родителям ничего иного, как отдать своих деток на попечение одного старого нищего, который стал ходить с ними по домам да просить милостыню. И вот как-то раз привел нищий детей к Лоферской расщелине и приказал им войти в нее.

— Уж там-то, верно, вас ждут не только еда и питье, — проговорил он, — но и щедрые подарки. Я вам не попутчик, потому что для меня вход прегражден водой. Вы же обязательно сумеете пройти. А я буду ждать вас здесь, снаружи.

Дети были еще настолько малы, что даже не знали, что такое грех, и потому воды расступились перед ними, и, не замочив ног, они попали в пещеру. Взявшись за руки, они вошли в глубь скалы и вскоре увидели впереди себя чудесную зеленую поляну, на которой возвышались два роскошных дома. Пока дети изумленно взирали на это великолепие, к ним подошла прекрасная юная дева; дети вспомнили о том, зачем пришли сюда и попросили о подаянии.

С улыбкой выслушала их дева, пригласила в дом и отвела в богато обставленную комнату, какой малыши еще и в жизни своей не видывали. Она накормила и напоила детей, а когда они наелись досыта и при всем своем желании не могли больше проглотить ни кусочка, сказала: «Нынешней ночью вы останетесь у меня. А завтра я вам дам столько золота, сколько вы сможете унести, и ваши родители больше никогда не будут знать нужды. Но запомните хорошенько: что бы вы сегодня ночью ни увидели и ни услышали, и как бы ужасно это ни было, — не пугайтесь. Не бойтесь ничего. Господь любит детей, и ваш ангел-хранитель вас бережет. Если же вы все сделаете так, как я вам завтра скажу, то вы не только освободите меня, но и сами всю жизнь будете богаты и счастливы».

После ужина дева отвела обоих ребятишек к себе в спальню. Там для них уже были приготовлены две хорошенькие кроватки, и они тотчас уснули. В полночь их разбудил громкий треск и яркий свет от огня. Испугавшись, они поднялись и увидели, что ложе девы было все охвачено пламенем. Сама же она со стонами металась в огне. Всякий раз, когда пламя грозило угаснуть, зловещие призраки снова его раздували. В слезах вскочили дети со своих постелек и хотели кинуться к деве, но то, что они видели, было настолько чудовищно, что сознание их помутилось и они упали без чувств.

Когда поутру они проснулись, все было, как вчера. Ложе прекрасной девы было цело и невредимо, а сама она с улыбкой сидела на постели детей. Тогда они решили, что все им лишь причудилось. Но дева сказала, что то был не сон и что каждую ночь она должна переносить такие муки. «Только невинные дети, как вы, — добавила она, — могут снять с меня это проклятие». С этими словами она взяла нищенские котомки детишек, наполнила их золотыми монетами и наказала отправляться домой и отдать деньги родителям.

«Скажите им, — продолжала она, — чтобы они помогали и делились этими деньгами с теми, кто так же беден, как они. Только старому нищему, что привел вас сюда, пусть ничего не дают. Он злой, нехороший человек, и у него ничего доброго не было в мыслях, когда он вас отправил ко мне. И из пещеры не ходите той же дорогой, что пришли сюда, потому что нищий до сих пор сидит перед входом да вас поджидает, чтобы отобрать деньги и убить. Запомните, что я вам сказала и в точности следуйте моим советам. Когда же минут три недели, приходите снова, и тогда я скажу, как вам меня освободить».

Дети пообещали сделать все так, как им было велено. Дева показала им дорогу наружу, и они ушли из пещеры так, что нищий этого не заметил.

Счастливые, с блестящими от радости глазами помчались ребятишки домой. Там они поставили полные золота котомки на стол и принялись оживленно рассказывать о том, что с ними произошло, постоянно перебивая друг друга, как это обычно делают дети. Наступили в бедняцкой хижине радость да ликование, родители смеялись и целовали своих детишек и благодарили таинственную благодетельницу так громко и горячо, как если бы она могла их услышать. Настал тут конец всякой нужде. И другие бедняки тоже получили свою долю нежданной благодати — только старый нищий остался ни с чем.

Одна беда — негодяй этот хорошо умел притворяться, вот он и напустил на себя невинный страдальческий вид и принялся плакать да причитать, как будто его незаслуженно обидели. Стал он упрекать родителей да говорить, что это благодаря ему они разбогатели, а теперь вот бросили его на произвол судьбы, хотя он всегда был им другом. Короче говоря, он так ловко прикидывался обиженным, что и дети, и их родители растрогались и решили, что действительно обошлись с беднягой несправедливо. Из благодарности они в конце концов все-таки подарили ему кошель, набитый золотыми монетами.

Ровно через три недели дети снова отправились к Лоферской расщелине. Но на этот раз вход был прегражден водой, а озеро было таким глубоким, что они не решились ступить в воду. У входа же в пещеру стояла дева — бледна да печальна и горько плакала. Нищий все время крался вслед за детьми и тут как тут выступил из зарослей и зло рассмеялся. «Не бывать теперь избавлению! — прокричал он, потирая руки. — Не послушались вы деву, дали мне денег! А ведь это грех, а грешным людям нет входа в пещеру!» И продолжая злорадно хихикать, это мерзавец поковылял прочь.

Дева же исчезла, а дети и их родители сидели на берегу озера и плакали от жалости.

С тех пор больше никому не удавалось попасть в пещеру у Лофера. Так что прекрасная дева и по сей день ждет чистое безгрешное дитя, что избавит ее от мучений.

Путц из деревни Нойкирхен в Пинцгау

Недалеко от деревни Нойкирхен в Пинцгау расположен Дюрренбахский ельник, по которому протекает ручей Дюрренбах.

В стародавние времена, когда еще всякий спор решался при помощи оружия и вся страна была погружена в непрерывные распри и войны, жил в замке Нойкирхен рыцарь, и должен он был отправиться в военный поход. Собрал он тогда все свои богатства, отнес их в Дюрренбахский лес и закопал в потаенном месте. Рыцарь этот сложил голову в бою и никогда больше не вернулся на родину. Но при жизни он был невероятным скрягой и злодеем, и потому не мог теперь найти себе покоя в могиле. В наказание за свои грехи он был превращен в маленького серого человечка и обречен на то, чтобы вечно стеречь свои сокровища.

С тех пор этот гном-лесовик, которого люди прозвали Путцем, и бесчинствует в Дюрренбахском лесу. Завлекая путников в самую непроходимую чащу, он прыгает из стороны в сторону прямо у них под ногами то в виде мерцающего огонька, то в обличьи маленького, едва достигающего трех пядей ростом человечка. Его излюбленное занятие — разыгрывать с людьми всевозможные злые шутки: так, уже не раз случалось, что он бежал вслед за кем-нибудь добрую милю в образе хрюкающего кабана.

Затем Путц вдруг куда-то пропал и несколько лет не показывался, так что все уже решили, что он исчез навсегда. Но вот однажды пришел в Дюрренбахский лес крестьянин, чтобы нарубить дров. Едва он ударил топором по одной ели, как услышал чей-то голос: «Только не эту — пройди чуток подальше!» Испугавшись, крестьянин оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Он прошел немного вперед и вышел на поляну, окруженную со всех сторон елями. Тут снова раздался голос: «А вот здесь руби так, чтоб только щепки летели!»

Снова оглянулся крестьянин по сторонам, и на этот раз увидел на самом верху, на одной из еловых веток маленького серого человечка и сразу догадался, что это был не кто иной, как Путц, о котором он в детстве наслышался столько рассказов. Ничего доброго он от него не ждал, а потому было собрался тут же дать стрекача, но услыхал вдруг, как карлик его позвал: «Останься, прошу тебя, я же твой крестный и худого тебе не желаю. Именно поэтому я тебе сегодня и указал выгодное место для рубки дров. Тебе остается только правильно выбрать дерево!»

Лесоруб внимательно осмотрел все ели поблизости и подошел наконец к той самой, в ветвях которой сидел человечек. Он подумал, что карлику самому было не спуститься вниз, и решил срубить это дерево, чтобы ему помочь. «Эх, крестный, — проговорил он, — уж коли я возьмусь за это дерево, чтобы вызволить тебя оттуда, то работа мне предстоит немалая, но, надеюсь, ты потом не поскупишься на стаканчик-другой доброго вина!»

Но Путц скорчил в ответ на это такую злющую рожу, что всякая охота шутить у крестьянина пропала и больше всего ему захотелось убежать от этого места подальше. Наконец он все-таки собрался с духом и принялся рубить дерево. Уже после третьего удара ель наклонилась и с шумом упала на землю. Ствол ее был полым, и из дупла выкатились сверкающие дукаты. Лесовик упал вместе с деревом на землю и прокричал лесорубу: «Бери, сколько сможешь унести!» — и с этими словами исчез.

Крестьянину не нужно было повторять дважды, и он набил все карманы блестящими монетами, затем продолжил работу. Однако деньги в карманах мешали ему, а потому он вывалил все на землю — а вот этого-то ему делать и не стоило! — и усердно принялся трудиться дальше. Когда же вечером перед ним выстроился целый штабель дров, он снова наполнил карманы золотом и, довольный, отправился домой.

Но когда дома он вывернул карманы своего кафтана и штанов, вместо дукатов из них посыпались только гнилые лесные орехи. А среди них был обрывок бумаги, на котором было что-то написано старинным шрифтом. С трудом крестьянин разобрал следующие слова: «Земля поглотит как человека, так и металл. Человек и металл образуют семя, и из него вырастет ель, в ветвях которой будет крест. Только тогда, когда по мере своего роста ель поворотится так, что крест обернется к церкви, и пробьет час моего избавления. Ты мог расколдовать меня уже сегодня, если бы не положил золото снова на землю».

Так что несчастный Путц должен дожидаться своего избавления до тех пор, пока не вырастет ель с крестом среди ветвей.

Сто восемьдесят дюжин золотых дукатов

Это случилось давным-давно, добрых полторы сотни лет назад. Один возчик ехал с целой повозкой вина из Тироля в Зальцбург, где собирался продать свой груз в городе Галляйне. Как только он приблизился к мосту через Альм неподалеку от Нидеральма, деревни, что лежит у подножия горы Унтерсберг, навстречу ему вышел маленький человечек, один из обитателей чудесной горы, и спросил, что лежит у него в повозке. Возчик ответил, что везет, дескать, в Галляйн вино на продажу.

— Поедем со мной, я заплачу за твое вино звонкой монетой, ты получишь за него больше, чем выручил бы в Галляйне, — сказал ему карлик.

Возчик решительно отказался.

— Я должен доставить вино тому, кто его заказал, — сказал он.

Тут он щелкнул кнутом и хотел было двинуться дальше, но карлик ухватил лошадей за повод и сердито прокричал:

— Раз ты не хочешь поехать со мной, так не бывать тебе и в Галляйне. Я сделаю так, что ты заблудишься и не сможешь отыскать пути-дороги.

Эта угроза подействовала на возчика. Он не мог избавиться от гнома и не знал, что делать дальше. Хотя обещанная карликом цена на вино и показалась ему довольно-таки неопределенной и туманной, но это было все-таки лучше, чем ничего, так что он, в конце концов, решил смириться со своей участью и дал понять гному, что передумал и согласен ехать с ним.

Маленький человечек одобрительно кивнул и влез на место возницы, а возчик примостился рядом. И помчались они прямиком к чудесной горе, а дорога казалась такой ровной и гладкой, как будто бы они ехали по отличной мощеной улице.

Вдруг возчика одолела страшная усталость, и, как он ни держался, сон все равно сморил его. Когда же он очнулся, повозка уже подъезжала к великолепному дворцу, возвышавшемуся на отвесной, искусно отесанной скале. Его стены были выложены из красного и белого мрамора, множество окон из чистого хрусталя переливались в лучах заката, медная крыша огромной башни блестела на фоне чудесных красок неба. Замок был окружен широким, глубоким рвом, а возвышавшаяся со всех сторон каменная стена делала его неприступным. Чтобы попасть в замок, нужно было проехать семь мостов и столько же ворот с опускающимися решетками.

Удивленно озираясь по сторонам, возчик миновал все эти препятствия и очутился на просторной площади внутри замка. Изо всех окон выглядывали любопытные гномы, глазевшие на возчика и ею груз. Вскоре на двор высыпало множество маленьких человечков, некоторые в нарядных сюртуках, другие в одних только рубашках, — судя по всему, слуги и дворовая челядь. Среди них был и сам смотритель винного погреба. Седая борода полностью скрывала его толстый животик, а белые как снег волосы спадали на плечи. Сбоку у него висела сумка, а на поясе болталась связка ключей.

Он подошел к повозке и с видом знатока окинул взглядом бочки с вином. Затем он повернулся к дрожащему возчику и сказал:

— Добро пожаловать, любезный друг! Не бойся, тебя ожидает отличное угощение, я прикажу подать тебе любые кушанья и напитки, какие только ты пожелаешь.

Но, несмотря на приветливые слова карлика, у возчика задрожали коленки, и от страха он не мог вымолвить ни слова.

На знак смотрителя винного погреба из толпы выбежало несколько человечков, которые распрягли лошадей и повели их в конюшню. Остальные окружили возчика и проводили в уютный зал в нижнем этаже дворца, где его уже дожидался накрытый свежей скатертью стол. Карлики засуетились — ив один миг на столе появилась начищенная до блеска оловянная посуда. Не успел возчик оглянуться, как другие уже поднесли множество кушаний и напитков. Когда гость наелся до отвала и хотел было поудобнее развалиться в кресле, человечки учтиво пригласили его прогуляться по замку и полюбоваться его красотами.

Но бедняга так много съел и выпил, что даже устал, и его опять стало клонить ко сну, поэтому он бы с удовольствием еще немного посидел и отдохнул. Однако перечить наш возчик не осмелился и последовал за своими гостеприимными хозяевами. По лестнице из тридцати пяти позолоченных ступеней они провели его в просторный, роскошно убранный зал, стены которого были покрыты изысканными ткаными коврами. Через большие широкие окна струился яркий свет. Потом они перешли во второй зал, который был намного красивее первого. Пол здесь был выложен полированным мрамором, в котором ярким блеском отражались сверкающее золото стен и великолепное убранство высокого сводчатого потолка, хрустальные окна расщепляли солнечный свет на множество разноцветных бликов, и зал играл и переливался всеми цветами радуги. Но самыми удивительными были четыре отлитых из драгоценных металлов статуи великанов. Руки их были закованы в золотые цепи, как будто они были пленниками. Крошечный карлик с золотой короной на голове держал эти цепи в своей руке.

Возчик довольно долго рассматривал эти фигуры. В конце концов один из его крошечных спутников спросил:

— Знаешь ли ты, что означают эти статуи, с каким событием в будущем связаны эти великаны с цепями на руках и карлик в золотой короне?

Тот ответил, что не знает. Тогда карлик снова замолчал, и никто позже не смог разрешить эту загадку. По мнению некоторых, это означало, что в одной из четырех частей света вспыхнет война или что четыре великих правителя попадут в зависимость к одному малому.

Продолжая осматривать этот зал, возчик увидел также множество дорогих, украшенных золотом и драгоценными камнями доспехов, шлемов и мечей. Вдоль стен стояли многочисленные столы, каменные или металлические — точно он не смог разобрать, — но все они были богато украшены блестящим золотом и сверкающими драгоценными камнями.

Наконец они перешли в третий зал, который по красоте и роскоши ничуть не уступал предыдущему. Тут аккуратными рядами были расставлены великолепные постели, украшенные искусной ковкой и усыпанные переливающимися драгоценными камнями.

В этом зале они остановились, один из карликов сел за стол и пригласил возчика присесть рядом с ним. Затем он вытащил из кармана большой кошелек с золотыми монетами и отсчитал приятно удивленному гостю сто восемьдесят дюжин дукатов.

— Вот обещанная плата за вино, — сказал он. — Купи себе на эти деньги другое вино. Ты сможешь торговать им всю свою жизнь, и все у тебя всегда будет получаться. Но смотри же, о том, что ты видел здесь, в горе, пока будешь жив, никому не рассказывай.

Возчик радостно спрятал деньги, затем карлики проводили его во двор, где слуги вывели из конюшни его лошадей и стали запрягать в повозку, которую они к этому времени уже успели разгрузить. Заметив, что одна из лошадей слепая, гномы достали камень, от которого исходило красно-голубое сияние, провели им по глазам лошади, и она тут же прозрела. Камень они подарили возчику, сказав при этом, что он должен теперь помогать другим слепым лошадям. После этого они распрощались с гостем.

Удивленный и восхищенный всем тем, что он увидел и услышал, возчик двинулся в путь и, сам не зная как, вдруг очутился на том самом месте, где впервые повстречал карлика. Он благополучно добрался до дома и с тех пор больше не знал нужды. Хотя сто восемьдесят дюжин дукатов и не увеличивались, но они никогда и не кончались. Несмотря на это, он никогда не скупился на милостыню и подаяния.

Верный своему обещанию, возчик никогда даже словом не обмолвился о том, что видел и слышал в чудесной горе. Только перед самой смертью он решился все-таки рассказать об этом необыкновенном происшествии.

Теофраст Парацельс в Зальцбурге

Самые невероятные истории сказывают о жизни и деятельности известного врачевателя Теофраста Парацельса, долгое время прожившего в Зальцбурге и там же похороненного. Известен он был не только в Зальцбурге, ибо и из соседних земель сходились к нему больные и страждущие за помощью и советом. А поскольку ему удавалось исцелять самые тяжкие недуги, то вскоре пошла молва, что Парацельс творит чудеса, располагает тайною волшебной силой и обладает чудотворным эликсиром жизни, одной капли которого достаточно, чтобы уничтожить любую болезнь в самом ее зачатке, чтобы пробудить полумертвых и продлить жизнь на добрую сотню лет, перешептывались, что лекарь этот умел делать золото и понимать язык зверей и растений. Враги же его да завистники, напротив, приписывали ему всякое зло и даже утверждали, что он заключил союз с дьяволом.

В бытность свою студентом в Инсбруке почти каждое утро Теофраст бродил по лесу, чтобы поразмышлять в одиночестве о себе и обо всем свете. И вот однажды, когда он туда отправился, послышалось ему, будто кто-то кличет его по имени, хотя вокруг не было ни души.

«Кто звал меня?» — спросил он.

«Я, — прозвучал ответ. — Вызволи меня из этой ели, в которой я заключен».

«Кто это — „я“? — поинтересовался Теофраст. — Все меня лукавым величают, — отвечал незримый собеседник, — но стоит тебе меня освободить, и ты убедишься, что меня назвали так по несправедливости».

«Но как мне это сделать?»

«Подними голову и взгляни на ту старую ель справа от тебя! Видишь затычку с тремя крестами? Никак мне самому ее не вытолкнуть изнутри. А засадил меня сюда один чародей».

«А если я тебя вызволю, чем ты меня вознаградишь?»

«Проси чего пожелаешь!»

«Перво-наперво лекарство, способное излечить любой недуг, а во-вторых, средство, обращающее в золото все, к чему им только ни прикоснешься».

«Будет у тебя и то и другое!»

«А кто мне поручится, что ты не обведешь меня вокруг пальца?»

« Я сам! Да не будь я дьявол!»

«Ну, раз так, попытаюсь тебя освободить».

Подошел Теофраст к дереву, раскачал затычку ножиком и принялся тянуть ее да дергать, пока она не оказалась у него в руках. Как зачарованный, уставился он на маленькое дупло в стволе в ожидании того, что же произойдет. Тут вылез из дупла большой и черный паук, спустился по паутинке на покрытую мхом землю и исчез. А на его месте пред изумленным студентом, сердце которого, несмотря на его храбрость, тут забилось довольно скоро, появился высокий худощавый человек с остреньким дьявольским лицом. Его широкая алого цвета мантия спускалась до самой земли, но не могла скрыть лошадиное копыто нечистого.

«Ступай за мной!» — воскликнул черт, сломал ветку орешника и зашагал вместе с Теофрастом к ближнему утесу, возвышавшемуся среди елей. Хлестнул черт прутом по утесу, и разверзся камень. «Обожди чуток, я мигом вернусь», — проговорил нечистый и скользнул в расщелину. Не прошло и нескольких минут, как он появился снова, протягивая студенту два пузырька. «Здесь то, что я тебе обещал, — молвил черт. — В желтом пузырьке золотая субстанция, а в белом — лекарство».

Черт заговорщически подмигнул и добавил: «Пошли вместе в Инсбрук! Сил моих нет, как мне хочется отыскать того негодяя, что засадил меня в древесный ствол. Вот бедняга! Представляю, как выпучит он глаза, когда увидит меня так скоро на свободе».

Посочувствовал Теофраст тому человеку, и захотелось ему его спасти. Предостеречь его он не мог, ведь не знал ни его имени, ни адреса. Да и черт наверняка был намного расторопнее его. Но вот пришла ему вдруг добрая мысль: поймать черта на тщеславии. Когда они проходили мимо ели, в которой раньше сидел нечистый, Теофраст сказал: «Верно, этот чародей обладает могучей силой, раз ему удалось затолкать вашу милость в это малюсенькое дупло. Уж ваша милость сами-то вряд ли сумели бы превратиться в такого крохотного паучка!»

«А вот в этом ты, приятель, сильно ошибаешься», — отвечал черт и высокомерно ухмыльнулся. Надувшись, он принялся хвалиться: «Черту по силам многое из того, о чем вы, жалкие смертные, и понятия-то не имеете. Да что там? Сейчас я на твоих глазах снова обернусь маленьким паучком и залезу в дупло».

«Ну, уж если ваша милость и на такое способны, — воскликнул студент, — берите обратно оба пузырька! Ради того, чтоб взглянуть на такое чудо, я бы чем угодно пожертвовал!»

«Ну и подивишься же ты сейчас!» — молвил черт и мигом превратился в черного паука. А черный паук вскарабкался вверх по стволу дерева и скрылся в дупле.

Не успел он очутиться внутри, как Теофраст схватил затычку и изо всех сил принялся засовывать и вколачивать ее в ствол дерева. Жалобно запричитал черт в дупле, но студент не дал себя одурачить и в завершение всего вырезал ножиком на затычке три новых креста. А сам побежал прочь из леса, предоставив черта его судьбе. На лужайке перед лесом он остановился, перевел дух, а после — радостно оглянулся по сторонам. Все этим утром казалось ему особенно чудесным: и цветы в траве-мураве, и голубое небо, и белые облака. Сел он на траву и проговорил: «Ну-ка, глянем, не обманул ли меня черт!» — затем открыл желтый пузырек и налил капельку себе на ладонь. И верно, капля на его руке становилась все тяжелее и тяжелее и превратилась наконец в червонное золото. Присвистнул довольный студент и порешил опробовать второй пузырек на первом же больном человеке, что встретится ему на пути.

Так вышло, что по дороге домой в Инсбрук набрел он на убогую хижину, где лежал больным один охотник. Дал ему Теофраст выпить несколько капель лекарства, и человек тот поднялся со своего ложа и выздоровел.

Не знала тут радость студента никаких границ. А в скором времени он стал самым известным врачевателем во всей округе.

Долгие годы упражнялся Теофраст в своем искусстве и излечил множество больных, от которых другие врачи уже отказались. Росли его слава и уважение сограждан, а вместе с ними и зависть да злость других врачей в Зальцбурге, растерявших мало-помалу всех своих пациентов. Не раз они исподтишка посягали на его жизнь, но планы их никогда не удавались. Однако в конце концов Теофраст все же стал жертвой коварства одного из своих соперников. Дело все в том, что этому сопернику удалось подмешать в еду Парацельсу толченые алмазные зерна. И Теофраст Парацельс, который помог столь многим людям, не смог спасти самого себя, потому что против смертельного воздействия алмазной крошки не существовало ни единого средства, и даже чудесное лекарство черта отказало.

Когда Теофраст лежал при смерти в своем доме на площади Плацль в Зальцбурге и почувствовал, что конец уже близок, то подозвал своего слугу, отдал ему пузырек с жидкостью золотистого цвета и приказал вылить его содержимое в реку Зальцах. Слуга же решил, что в пузырьке — волшебный эликсир, при помощи которого его господин столь чудесным образом исцелял людей. «Дураком же я буду, — подумал слуга, — если выполню это приказание моего господина. Вылить содержимое пузырька? Да ни за что на свете! Это же наивернейший способ стать в скором времени богатым и уважаемым человеком».

Он отправился к реке, побродил по берегу, пузырек же оставил надежно спрятанным в кармане своего кафтана. Когда через некоторое время он возвратился к своему хозяину, то сказал: «Господин мой, я сделал все, как вы мне приказывали».

«А когда жидкость влилась в воды, — спросил Теофраст, — ты ничего не увидел?»

«Ничего», — отвечал удивленный слуга.

Поднялся тогда Парацельс в гневе со своего ложа и воскликнул: «Ах ты негодник! Так-то ты выполняешь мои поручения! Ты меня обмануть хотел! Сей же час ступай и действительно вылей эту жидкость в Зальцах, а не то, видит Бог, ты об этом пожалеешь!»

В страхе убежал слуга, кинулся к реке и вылил содержимое пузырька в воду. А как только раствор смешался с водами Зальцах, засверкала река, словно чистое золото. С тех пор и находят на дне Зальцах золотой песок.

Что же касается Теофраста Парацельса, то по прошествии нескольких дней он умер в своем доме на площади Плацль в Зальцбурге.

Подледный луг

Слыхали вы когда-нибудь, отчего вершина Хохкенига сплошь покрыта глетчером, который блистает и искрится в солнечных лучах тысячами ледяных кристаллов? Нет? Тогда слушайте!

Когда-то давно там простирались выгоны и пастбища с травами по колено, и стада коров мирно паслись на тучных лугах. Пастушьи хижины были ухожены, коровницы-хуторянки хороши собой и охочи не только до работы, но и до песен. А работы у них было хоть отбавляй, ибо нигде больше в округе коровы не давали столько молока. Причиной тому, верно, были нежное сено и сочные душистые травы, которые росли там в изобилии. Наконец пришел день, когда масло, и сыр, и молоко некуда стало девать, столь велико было благословение над этим краем.

Хуторянки разбогатели, в кошельках у них зазвенело золото. Не диво, что привольная жизнь в достатке быстро научила их высокомерию и чванству, и они уже не знали, что делать со своим богатством. Хотите верьте, хотите нет — бубенчикам на шеях у коров полагалось быть из чистого серебра. И до того они чудесно звенели, эти серебряные бубенцы, что хуторянок взяла обида за своих быков — чем те хуже? Сказано — сделано: быки отныне щеголяли вызолоченными рогами, которые так и сверкали на солнце. Но и этого хуторянкам было мало. Они ели и пили, сколько душе угодно, а на прозрачную воду из горных источников и смотреть больше не хотели: вместо нее им доставляли бочками лучшее вино из погребов епископа Зальцбургского. На свои развеселые праздники они сзывали самых бедовых охотников со всей округи и распевали и отплясывали с ними ночи напролет.

Когда-то прежде они славились своим благочестием, ныне же совсем позабыли чтить Господа и обходились с его дарами так, словно те даются человеку не во благо его жизни, а только удовольствия ради. Девицы желали, чтобы их руки и лица были нежные и холеные, как у графинь; они купались в молоке, а искупавшись, так и выплескивали его целыми лоханками. Дорожки между домами эти гордячки мостили сырными головами, а на замазку пускали свежее масло и шутили, будто все это на тот случай, чтобы нечистому было чем полакомиться, если он со своей братией как-нибудь заявится к ним ночью. Из золотистого масла они скатывали шары и играли ими — словом, вконец избаловались с жиру.

Но вот однажды к ним на пастбище забрел бедный странник, который падал с ног от усталости, только вместо привета он услышал громкую брань. «Черт тебя принес, у черта и ищи себе приют! — ругались хуторянки. — Нам непрошеных гостей не надо!» У бедняги не достало проворства поскорее унести ноги, и женщины в ярости погнали его метлами прочь.

Едва путешественник скрылся из виду, как черные грозные тучи заклубились над пиком Чертов Рог и наползли на пастбище. Разыгралась буря, град и снег посыпались из туч на испуганных до смерти женщин. Напрасно пытались они укрыться в долине. Снежная буря погребла их под собой вместе с домами и стадами, и вечный лед навсегда сковал некогда цветущие луга.

До сего дня лежат они подо льдом, и глетчер вдали у самой вершины Хохкенига зовется у людей с тех пор «Подледный луг».

Вайтмозеры из Гаштайнской долины

Тому, кто хочет поведать о бесчисленных горных богатствах Гаштайнской долины и Рауриса, нельзя не упомянуть имя Вайтмозеров. Это семейство теснейшим образом связано как с расцветом, так и с упадком горного дела в этом крае.

Эразмус Вайтмозер был простым крестьянином, работавшим в Гаштайнской долине. Он пахал неплодоносную землю здешних полей — тем и кормилась его семья. Жизнь крестьянина была тяжелой, а урожай — скудным. Но Эразмус был не лыком шит, он не хотел идти по стопам своих предков, которые оставляли детям в наследство лишь нищету и тяжкий труд. Во время работы на полях он видел горы, и таящиеся в их глубине сокровища не выходили у него из головы. И вот в один прекрасный день он сменил холстину крестьянина на горняцкую куртку и принялся искать золото.

Эразмус был твердо убежден, что золото где-то близко, и не останавливался ни перед какими трудностями. Он сам копал днем и ночью, нанимал рабочих, и в конце концов докопался до золотоносной руды. Но настоящие золотые жилы проходили глубже, и прежде чем он наткнулся на них, у него кончились деньги. Не нашлось ни одного человека, который хотел бы вложить свои деньги в это ненадежное дело. Кредиторы — а таких набралось множество, ведь без долгов ему было не обойтись — испугались и не переставали торопить его с отдачей долга. Напрасно упрашивал он их еще немного подождать и потерпеть. Но однажды эта история дошла до ушей самого Зальцбургского архиепископа, Леонарда фон Койчаха. Объятый любопытством, архиепископ приказал вызвать Вайтмозера в свою резиденцию. Вайтмозер произвел на него впечатление честного, порядочного человека, и уж никак не похож был на пустого болтуна. Одним словом, он завоевал доверие архиепископа, и тот выдал ему приличную сумму денег и поручил продолжать работы. Эразмусу не нужно было повторять, и он принялся за работу с удвоенной силой. Его упорство не осталось без награды. Еще задолго до того, как занятые деньги кончились, Вайтмозер добыл на-гора богатую золотом руду. Радостные работники то и дело приносили ему золотые и серебряные слитки.

Земля все охотнее отдавала свои богатства. Кучки золота росли, и вскоре Эразмус стал самым богатым человеком в долине. Всю его жизнь изобилие не прекращалось, и даже лежа на смертном одре, он услышал от своих помощников, что открыта новая, необыкновенно богатая жила.

Горняцкое счастье не изменило и его сыну Кристофу. Люди считали, что он владеет несметными богатствами; тайком они рассказывали друг другу, что Кристоф закопал на опушке леса невероятных размеров клад, а в его доме лежит такая груда золота, что в ней можно зарыть целую лошадь вместе со всадником.

Кристоф Вайтмозер арендовал шахты и заводы, покупал великолепные замки и огромные имения. Он стал таким богатым, что к его дочерям сватались графы и князья, ведь каждой он мог дать в приданое тысячи золотых гульденов. Сыновьям же он завещал целый миллион золотых. Его везде знали и почитали, и даже графы входили в круг его друзей. Жена Кристофа была красивой и гордой, но уж очень жесткосердной. Богатство вскружило ей голову, и вместо того чтобы благодарить судьбу за счастье своей семьи, она презрительно относилась к простолюдинам, жила в роскоши, разбазаривала деньги и высмеивала обедневших крестьян и нищих. Тщеславная женщина расхаживала повсюду в дорогих одеждах и обвешивалась огромными бриллиантами — на зависть всякой княгине. Ее заносчивость и кичливость были известны всей округе, и в скором времени о ней повсюду пошла слава самой жестокой женщины.

Однажды она словно королева скакала в Гаштайн на своем белом коне в платье, украшенном драгоценными камнями. Проезжая по тесному ущелью, в котором текла бурная Аше, дама никого из встречных не удостаивала даже взглядом, а когда ее лошадь испуганно остановилась и вздыбилась, ее лицо от гнева покраснело. Старая, дряхлая нищенка сидела у дороги, протянув руки и прося милостыню. Богачку передернуло при виде нищенки. Она сморщила нос, с презрением взглянула на нее и крикнула: «убирайся отсюда! Интересно бы узнать, почему нигде мне нет покоя от этого бесстыдного сброда!»

Она уже хотела поехать дальше, но нищенка с трудом поднялась и встала у нее на дороге. Дрожащим голосом она молвила: «Сейчас ты ругаешься, но откуда ты знаешь, что не окажешься завтра на моем месте, несмотря на все твои красивые платья!»

Тут уж Вайтмозериха не на шутку рассердилась, теперь это была не только гордость и тщеславие — она просто вышла из себя. Слова старой нищенки привели ее в исступленную ярость. Богачка резко рванула уздечку и, сидя на вздыбившейся лошади, сорвала с пальца самое дорогое кольцо и показала его старухе. Огромный бриллиант сверкнул на солнце. «Ах ты, проклятая тварь! — прокричала всадница. — Я пойду просить милостыню?! Смотри!» Она швырнула кольцо в бурлящие волны Аше, громко рассмеялась и воскликнула: «Кольца больше нет! Пока это кольцо не найдется, ни один Вайтмозер не пойдет просить милостыню!» С багровым от злости лицом она всадила шпоры лошади в бока.

Прошло несколько недель. Вайтмозериха давно забыла и про кольцо, и про нищенку, но однажды утром в господском доме появился хозяйский рыбак. Он принес форель, пойманную в Аше, которая превосходила по размеру всех виденных раньше. Случилось так, что именно в этот день Вайтмозер давал праздничный обед, и он приказал украсить этой необычной и красивой рыбой стол. Когда рыбину разрезали, в ее нутре оказалось кольцо с великолепным сверкающим бриллиантом. Жена хозяина вскочила со своею места и смертельно побледнела. Это было то самое кольцо, которое она вышвырнула в реку. С этою момента ее словно заколдовали. Ни днем ни ночью не могла она забыть о кольце. Ее терзал необъяснимый страх перед надвигающейся бедой. Неужели судьба поймала ее на слове? Неужели она накликала беду на дом Вайтмозеров? То, что случилось через несколько лет, только подтвердило ее опасения. Постепенно удача отвернулась от Вайтмозеров. Богатые жилы иссякли, штольни и шахты обрушивались, подземные воды затапливали их, и одно несчастье сменялось другим. Вайтмозеры завязли в долгах и обнищали, их дома и замки обветшали, и в конце концов лишь руины свидетельствовали об их былом богатстве.

Давным-давно род Вайтмозеров вымер, но в сказаниях они продолжают жить. На склонах и в ущельях юры Гамскаркогель иногда показывается охотникам старый горный баран — так рассказывают люди. Но стоит охотнику навести на него ружье, как баран превращается в одного из жителей долины. Люди думают, что это и есть старый Вайтмозер, который в образе барана рыщет по серым кручам Гамскаркогеля в поисках зарытых кладов и отыскивает золотые жилы. И не обретет он покоя, пока не найдет их.

Доктор Фауст и зальцбургский келарь

Было это в те дни, когда вокруг города Зальцбурга еще зеленели на холмах виноградники. На Масленицу, когда все, кроме заядлых ворчунов, радуются и веселятся, доктор Фауст устроил пирушку с развеселой компанией. Среди гостей были и студенты, и просто молодые люди всякого звания. Доктор потчевал их вином и разными изысканными лакомствами, молодежь не щадя сил бражничала, шутила и веселилась. Так и засиделись допоздна. Тут доктору Фаусту пришла охота прокатиться на ночь глядя, а заодно и отведать вина, какого они еще не пробовали. «За мной, друзья! — воскликнул он. — Наведаемся в винный погреб архиепископа Зальцбургского! У него, говорят, вдоволь отличного вина. Так отчего бы нам не побаловать себя стаканчиком-другим из епископских запасов? В путь! Его святейшество наверняка не будет на нас в обиде».

Гости были уже крепко навеселе и обрадовались предложению доктора. Шальная компания с хохотом высыпала в сад. Доктор Фауст, известный чародей, огляделся в поисках чего-нибудь подходящего для путешествия и заметил лестницу у стены. По его приказу парни уложили лестницу на землю, сами поместились на перекладинах, а их предводитель уселся впереди всех верхом, точно на коня. Он пробормотал заклинание, и в тот же миг лестница помчалась по воздуху так быстро, что у летящих шапки попадали с голов, а плащи развевались по ветру.

Полночь давно миновала, когда диковинные путешественники очутились в Зальцбурге и через открытое окно влетели прямехонько в погреб архиепископского замка. В замке все было тихо. Архиепископ, весь причт и слуги давно уже спали крепким сном.

Доктор Фауст высек огонь, и у его спутников от восторга заблестели глаза. Под просторными, сумрачными, прохладными сводами громоздились ряды винных бочек. Фауст и его приятели расположились за столами и принялись пробовать вино из всех бочек по порядку, пока не отыскали бочку с самым лучшим вином. Опустошив ее, они почувствовали себя на седьмом небе.

Добрый час они кутили, хохоча и горланя песни, как вдруг отворилась дверь, и в погреб вошел келарь с фонарем. Толстяку этой ночью что-то не спалось, и он решил пропустить глоток винца на сон грядущий.

Увидев в погребе свет и услыхав гомон, келарь замер как вкопанный. С перепугу он чуть было не выронил фонарь, но тут же спохватился. А когда разглядел, что перед ним всего-навсего пьянчужки, которые едва держатся на ногах, то заорал: «Ах вы, ворье бесстыжее! Погодите, сейчас я отобью у вас охоту до чужого вина! Дорого вам обойдется ваша наглость!» И он закатил им такую отповедь, что осоловелые бражники так и застыли с открытыми ртами, уставившись на него.

Облегчив душу, келарь бросился будить слуг в замке, но доктор Фауст не медлил: ухватил толстяка за волосы и отпускать не собирался. Затем он велел своим спутникам прихватить еще несколько бутылок того вина, что им более всего пришлось по вкусу, и вновь оседлать лестницу. Одним взмахом он забросил келаря перед собой на перекладину, и не успел толстяк опомниться, как лестница-самолет взвилась в воздух и вылетела в окно.

Не то от возмущения, не то со страху летун поневоле поднял такой душераздирающий крик, что все как одна кошки, гулявшие в ночной тиши по городским крышам, мигом разбежались, поджав хвосты. У доктора и его приятелей уши заложило от крика. Когда они пролетали над густым лесом, то доктор, не в силах больше выносить эти вопли, ссадил упирающегося и орущего от страха благим матом келаря на верхушку могучей ели. Тот решил, что пробил его последний час, и вопил не переставая. Сообразив, наконец, что колдовской полет окончен и что он все еще жив, келарь вздохнул с облегчением. Но в какую же переделку он угодил! Сидя на верхушке ели, которую раскачивал ветер, толстяк отчаянно цеплялся за ствол, ведать не ведая, как спуститься вниз. Холодный пот выступил у келаря на лбу. Вокруг темно — хоть глаз выколи, и нигде ни души. Келарь пробовал было слезть — да куда там: сучья гнулись под его тяжестью и так угрожающе скрипели, что он и думать забыл о спуске, притих и весь дрожал, вцепившись в ствол дерева. Вздыхая и охая, бедняга все ждал, когда наступит утро. А Фауст и его спутники тем временем давно уже были дома и помирали со смеху, вспоминая свое ночное приключение.

Над Зальцбургскими Альпами занялся рассвет. Келарь совсем окоченел на своей верхотуре. Наконец он заметил невдалеке двух крестьян, шедших в город на базар. Келарь принялся что есть мочи звать на помощь, и крестьяне остолбенели от неожиданности. Когда они разглядели крикуна, точно приросшего к верхушке ели, то сперва никак не могли взять в толк, что за здоровенная шишка такая уродилась на елке. Но потом они узнали в вопящем бедолаге архиепископского келаря и глазам своим не поверили.

Келарь сулил им с елки золотые горы, если только его спустят вниз, однако крестьяне не отважились сами снимать толстяка. Они бегом пустились в город, но в епископском замке им поначалу никто не хотел верить. Только обшарив весь дворец и не найдя нигде келаря, отправились на поиски в лес. Крестьяне вели за собой епископских слуг, а так как слухи о пропавшем келаре уже гуляли по всему городу, то следом валом валили любопытные.

Когда на верхушке самой высокой елки и в самом деле обнаружили келаря его милости архиепископа Зальцбургского, то весь народ так хохотал, что со спасением пришлось повременить, покуда епископские слуги не отсмеялись. Те, кто был посмелее, вскарабкались на елку, обвязали толстопузого келаря канатом и с превеликим трудом и немалыми усилиями, а также и с немалым весельем стащи-ли-таки горемыку вниз на твердую землю. Тот не в силах был сам сделать ни шагу и до того ослаб, что пришлось нести его в город на носилках. Там он был сдан на руки господину своему архиепископу, которому и рассказал, все еще трясясь от страха, приключения минувшей ночи, и епископ, надо полагать, втихомолку хохотал от души, как и все зальцбуржцы. А о том, кто побывал в погребе и устроил келарю ту прогулку по воздуху — так тогда и не дознались.

Лишь много лет спустя прошел слух, что к полету на лестнице не иначе, как приложил руку сам знаменитый доктор Фауст. Что до келаря, то у него с тех пор раз и навсегда пропала охота пропускать глоток вина на сон грядущий. За все сокровища мира не согласился бы он больше спуститься в погреб после того, как колокола прозвонят к вечерне.

Император Карл из Унтерсберга

Много всякого странного рассказывают об Унтерсберге. Говорят, что в этих могучих горах неподалеку от Зальцбурга водятся разные удивительные существа. А еще сказывают, будто здесь полным-полно сокровищ. Карлики и великаны, храбрые удальцы и князья живут там, есть и лешие с лешачихами, только людям они никакого вреда не причиняют. Самая же большая тайна той горы — старый император, который спит где-то там, в самой середке, и дожидается своего часа. Редко выходит он из укрытия и только, может, раз в сто лет попадается на глаза кому-нибудь из смертных.

Вот как-то раз пас бедный мальчишка-подпасок свое стадо у подножья Унтерсберга. Сидит он себе на поросшем мхом валуне и, довольный такой, дудочку вырезывает. Тут откуда ни возьмись, как из-под земли, карлик перед ним вырос и говорит:

— Эй, сынок, не хочешь ли ты императора Карла из Унтерсберга повидать?

— Как же не хотеть, еще как хочу! — ответил ему пастушок недолго думая.

В стародавние времена, когда все было не так, как нынче, унтерсбергские карлики частенько людям на пути попадались, и потому наш пастушок маленького человечка нисколечко не испугался.

— Ну, тогда пошли! — сказал карлик, махнул рукой и посеменил вперед. Мальчик же безо всякого страха последовал за ним. Шли они шли, через кусты, по осыпям, по ущельям и расселинам, забрались уже в самое сердце гор, и там-то наконец остановились перед какой-то железной дверью, которая как будто была заперта крепко-накрепко.

Нигде не видно было ни замка, ни запора. Пастушок стоит себе, ждет, что же дальше будет. А карлик только руку поднял, тут дверь с жутким грохотом и отворилась сама по себе. Не успел пастушок опомниться, как очутились они в большом-пребольшом роскошном зале. Своды того зала отливали серебром, и все вокруг усеяно было драгоценными каменьями. Удивился пастух, огляделся по сторонам и видит: вокруг полным-полно рыцарей да великанов, только все они сидят, застывшие, словно каменные изваяния.

А посередине огромного зала сидел сам старый император на золотом троне. Перед ним стоял здоровенный стол с тяжелой мраморной столешницей. Уставился паренек на драгоценную корону и ни вздохнуть, ни слова вымолвить не может. Император же сидел с закрытыми глазами, будто спал. Его серебристая борода два раза вокруг того мраморного стола обернулась. И было тут множество людей благородного звания: графы, князья, прелаты да священники. Все как один в дорогих одеждах или в сверкающих доспехах, сидят, головы повесили, молчат недвижимые, погруженные, как и сам император, в глубочайший сон.

А пастушок все стоит, смотрит на всю эту красоту как завороженный, глаз оторвать не может. Но тут подумал он, что нехорошо это — стоять перед такой важной персоной и пялиться. Преклонил он тогда колена перед императором и поприветствовал его так вежливо, как только умел. В тот же миг поднял император голову, приоткрыл глаза и, как будто еще не вполне очнувшись, посмотрел на мальчика.

— Дитя мое, — заговорил он, — скажи-ка мне, летают ли еще вороны над горой?

— Да, господин мой, летают, — ответил пастушок.

Поник император головой и жалобно так сказал:

— Значит, мне еще сто лет спать придется!

Тут закрылись у него глаза и погрузился он снова в глубокий сон, а вместе с ним заснули опять все рыцари и придворные, которые вместе с императором ото сна пробудились.

Карлик подал мальчику знак и молча повел его из зала через горы к пастбищу, где по-прежнему мирно паслось его стадо, поджидавшее своего пастуха. Там карлик щедро наградил паренька и в тот же миг исчез, так же неожиданно, как и появился.

Мать-сова из деревни Целль и ее дети

Жил-был однажды в деревне Целль, что стоит на берегу озера, богатый крестьянин, которого за трудолюбие и порядочность почитали и односельчане, и жители всей округи. Только вот о его жене люди отзывались совсем иначе. Она была нерадивой, ленивой и расточительной и даже о детях почти не заботилась. Но случилось так, что крестьянин тяжело заболел и вскоре умер.

Хозяйство досталось его жене, а она и обрадовалась, что теперь то уж может ни перед кем не отчитываться.

Вдова легкомысленно сорила деньгами направо и налево и вскоре осталась ни с чем. Нисколько не задумываясь, она, где могла, назанимала столько денег, что вскоре подворье за долги пошло с молотка, а хозяйке оставалось только идти на поклон к добрым людям — авось, дадут ей на бедность. Но она отправляла за милостыней детей, а подаяние, которое малыши приносили домой, снова быстро проматывала. Если дети за день собирали меньше денег, чем ей хотелось, она не давала им есть, колотила и бранилась.

Однажды, когда детишки пришли домой с пустыми руками, мать устроила им голодный пост. Малыши, которые и накануне почти ничего не ели, стали плакать и просить хоть кусочек хлеба. Их плач так надоел крестьянке, что она со злостью закричала:

— Перестаньте, наконец, вопить! Чтоб вы окаменели, тогда у меня хоть будет покой!

Не успела она произнести эти слова, как небо внезапно заволокли густыми черными тучами. Разразилась сильная гроза, какой в этих краях еще никто не видел. Когда небо прояснилось и стих ветер, на том месте, где только что стояли малыши, вместо них остались два больших камня, чем-то похожие на пропавших детей. Мать закричала от ужаса.

Теперь, когда уже было слишком поздно, в ней внезапно проснулась материнская любовь: она бросилась на каменные глыбы, стала обнимать их, причитать и плакать. Но ее дети превратились в холодные камни, как она сама того пожелала.

С того дня женщина исчезла и больше не появлялась в деревне. Через несколько дней крестьяне увидели сову, которая с жалобным криком кружила над каменными изваяниями. Это была мать несчастных детей. Днем она совой кружила над ними, ночью в прежнем обличьи, не знал покоя, бродила вокруг. В былые времена не один путник, должно быть, видел, как она ночью плача ходила вокруг камней.

Пропавшее свадебное шествие

Солнечным майским днем жених с невестой и приглашенными на свадьбу гостями по пути из Гредига в Санкт-Леонхард проходили мимо Унтерсберга.

Впереди шагали музыканты со скрипками и флейтами и наигрывали веселые напевы, за ними, болтая и смеясь, остальная компания; всем было весело, и никого не смущало, если кто-то из музыкантов вдруг сбивался с тона.

Нарядная невеста в свадебном венце на уложенных короной косах была чудо как хороша, и глаза ее сияли от счастья.

Шляпы мужчин были украшены веточками розмарина и гвоздики, шелковые ленты на женских передниках трепетали на ветру, а серебряные украшения сверкали в солнечных лучах.

— Слыхали вы, что здесь неподалеку когда-то исчез император со всем своим войском? — спросил один из гостей.

— Да ну же, оставь, — насмешливо крикнул ему другой. — Опять ты за свои небылицы!

— Пусть расскажет, — возразила невеста, — а мы его послушаем.

— Верьте мне, — настаивал парень. — Призраки исчезнувших воинов время от времени появляются и одаривают тех, кто им случайно встретится.

— Ну что ж, попытаем и мы счастья, — решил жених, сложил руки и дерзко прокричал, оборотившись к лесу:

— Пожалуйте к нам, добрые духи, да принесите моей Аннерль что-нибудь покрасивее.

Едва слетела с его уст эта просьба, как отвесная скала Унтерсберга приотворилась и из нее вышел крошечный седовласый человечек в платье рудокопа.

Внимательно окинув всех испытующим взглядом, он улыбнулся и знаком пригласил следовать за собой.

Участники свадебного шествия сначала оробели, но гном был так дружелюбен на вид, что они не раздумывая приняли приглашение.

Длинными переходами шли они в глубь горы, пока не очутились в невиданно роскошном зале с высокими сводами, посреди которого стоял накрытый для пира стол.

Гном пригласил смущенных и оробевших гостей к столу, и люди сели. В дороге они успели проголодаться, и потому без долгих уговоров начали есть и пить, а маленькие обитатели гор подносили все новые и новые блюда и кувшины, пока не накормили всех до отвала и не напоили допьяна.

Стихли напевы музыкантов, замолк смех, и участники свадебного шествия разлеглись на скамьях и заснули мертвым сном.

Недвижимо вытянулись мужчины и женщины на скамьях, а когда гости наконец пробудились, крошечный седой человечек, который привел их в глубь горы, был уже тут как тут и тем же путем вывел всех обратно на волю.

Они поблагодарили его за богатое угощение и зашагали дальше по лесу, держа путь в родную деревню.

Но, выйдя из лесу, они увидели, что все неузнаваемо изменилось: и дома, и села, и люди, попадавшиеся им навстречу, — все было точно чужое.

Они в недоумении переглядывались и никак не могли взять в толк, что же с ними приключилось. Невеста от горя даже заплакала, а жених утешал ее: «Не печалься, Аннерль! Должно быть, это гном нарочно завел нас не туда, и мы сбились с дороги!»

Все снова тронулись в путь, но теперь им было уже не до веселья: все устали и уныло плелись, волоча ноги.

Завидя их, люди останавливались и удивленно смотрели им вслед. Дети над ними смеялись, как над ряжеными, а иные сорванцы громко насмехались.

Наконец они пришли в родную деревню. Но и здесь ничего не узнали, потому что дома их встретили чужие люди.

В смятении отправились они к священнику и поведали о том, что с ними приключилось.

Старый священник полистал церковные книги. Одна из записей гласила, что сто лет назад жених с невестой и приглашенными на свадьбу гостями бесследно исчезли неподалеку от Унтерсберга.

Потрясенные, упали они на колени. Священник благословил их и произнес: «Скорее покайтесь перед Господом, коего прогневили вы в глупой своей гордыне; ибо уже сегодня настанет ваша кончина».

«Господи, смилуйся над нами!» — вскричали они рыдая. Потом они благоговейно вознесли молитву и покаялись в совершенных грехах. Они чувствовали, как с каждым мгновением убывают их силы. Миг, другой — и вот уже поседели их волосы, покрылась морщинами гладкая кожа, а спины согнулись от старости.

Не прошло и часа, как все они покинули этот мир. В глубокой задумчивости склонился священник над усопшими.

«Да, — подумал он, — для Него сто лет, точно один день». И смутное предчувствие вечности Божьей посетило его душу.