Онлайн чтение книги Темная лошадка
Глава 11

ДОЛЖНО БЫТЬ, СВОИМ ВИДОМ Я ДОСТАВИЛ ЕМУ УДОВОЛЬСТВИЕ. Тенгиз качнул стволом, приглашая меня войти, и радостно протянул:

– Ой! Кого я вижу! Господин переводчик, обаный бабай! А мы тут без тебя лбы расшибаем об языковой барьер. Присоединяйся, гостем будешь!

Из-за спины Тенгиза появился Бэл. Он был в спортивной майке, оголяющей крепкую шею с толстой золотой цепью, волосы распущены – эстрадный певец, а не террорист. Молча подтолкнул меня к переборке, обыскал, повернул спиной к себе и подтолкнул.

– Носик уже не болит? – проявил он заботу. – Иди!

Я открыл дверь и вошел в жилой отсек. Гельмут, Мэд и Глушков перестали жевать и посмотрели на меня.

– Привет! – сказал я и довольно глупо улыбнулся.

По лицу Мэд пробежала судорога боли. Она привстала, шагнула ко мне, схватила мои руки и сказала по-немецки:

– Это ужасно! Зачем ты сюда пришел?

Она хороший человек, подумал я, глядя в ее влажные глаза. Она мучается от угрызений совести, будто виновата в случившемся.

– На место! – спокойно приказал ей Бэл.

Тенгиз взял меня за воротник пуховика и заставил сесть на кровать. Глаза его хищно блестели, физиономия просто сияла от восторга.

– Так ответь мне, переводчик, ты зачем сюда прискакал? Мы ж тебя отпустили, сокол ты наш ясный! А в ту халабуду зачем тайком лазил? – кивнул он в ту сторону, где стоял мой вагончик. – Что ты там искал?

– Я здесь работаю, – ответил я и с опозданием прикусил себе язык.

Террористы переглянулись. Тенгиз подсел ко мне и положил руку мне на плечо.

– Ягодка ты наша! Мы ж тебя, родного, ждем – не дождемся. Что ж ты сразу, на канатке, не сказал, что работаешь начальником спасотряда? Мы б тогда по твоему дражайшему телу не били и пуховичок отдать этому комсомольцу-добровольцу не позволили бы. Тебя же беречь и защищать надо, как родину-мать.

Я молчал. Бэл налил в стакан водки и протянул мне:

– Выпей, а то ты на черта похож.

– Спасибо, – отказался я.

– Как хочешь.

Он выпил сам, выгреб ножом из банки паштет и толстым слоем намазал на хлеб. Я повернулся к Мэд, которая все это время не сводила с меня глаз.

– Все в порядке? Тебя не били? – спросил я.

За нее ответил Гельмут:

– Все в порядке, Стас… Если, конечно, так можно сказать, – сказал он, горько усмехнувшись, и добавил: – В России это есть порядок.

Гельмут придвинул к себе два стакана, плеснул в них на сантиметр и протянул граненый мне.

– Твое здоровье, Стас! – сказал он, поднимая свой стакан и приглашая меня выпить.

Все-таки молодец этот старый хрыч!

Глушков, всеми забытый, никому не нужный и не интересный, сидел в стороне, отщипывал от куска хлеба крошки и отправлял их в рот. Пуховик, который я ему дал в вагоне, лежал на кровати рядом с черной курткой. На Глушкове остался легкомысленный зеленый свитер с красными ромбиками, из-под заштопанных рукавов которого выглядывали рукава старой, застиранной фланелевой рубашки. Часы на кожаном ремешке, с мутным, выцветшим циферблатом он снял и положил на стол перед собой. Я вспомнил, как этот странный парень упал на колени перед Тенгизом, умоляя взять вместо Маши его. Бывают же люди!

Выпив, Гельмут стал активно и с аппетитом есть, словно хотел показать, что не обращает внимания на бандитов, не боится их и действует так, как привык. Мэд вяло тыкала вилкой в тарелки, думая о чем-то своем, и нередко подносила ко рту пустую вилку. Я расслабился, мысленно плюнув на весь преступный мир, и последовал примеру Гельмута. Мы выпили еще по глотку виски, хотя это прославленное пойло я ненавидел и с большим удовольствием выпил бы водки, но надо было продемонстрировать солидарность с Гельмутом.

Когда мы закончили свою полуночную трапезу, Бэл, глядя на меня, сказал:

– Все насытились? Теперь поговорим о деле.

– Сядь ближе, – сказал мне Бэл и расстелил на столе карту. Я глянул на шапку: «Центральный и Восточный Кавказ. Восточное Приэльбрусье».

Бэл подождал, когда я снова подниму глаза, и спросил:

– Тебе знаком этот район?

– В каком смысле?

Он терпеливо объяснил:

– Ты бывал в этих местах?

– Где бывал, а где – нет.

Вернулась Мэд. Я сидел на ее месте. Она опустилась на кровать рядом со мной и стала коситься на карту.

– По Главному хребту до перевала Местиа маршрут тебе знаком?

Все ясно. Со мной разговаривал полный дилетант в высотном альпинизме.

– Маршрут? – переспросил я. – Ты уверен, что по хребту проложен маршрут?

– Ну, что там есть? Тропа…

– Шоссейная дорога, – в открытую поиздевался я. – И прокладывают метро.

Бэл поморщился. Наверное, я напрасно так вел себя, но интуитивно я понял: они нуждаются в моих услугах, а значит, можно торговаться, набивать себе цену и даже ставить условия.

– Значит, до перевала пройти нельзя? – пока еще сдержанно уточнил он.

– Можно, – честно ответил я. – В альпинизме это называется траверсом: штурмуешь все вершины подряд, не спускаясь вниз. Высшая категория сложности, шестая «А». За подобные подвиги раньше награждали орденами и денежными премиями.

– Бэл, он хамит, – вставил Тенгиз.

– И мы тебя наградим, – не обратив внимание на реплику коллеги, сказал Бэл. – Если проведешь нас до перевала.

– Интересно, чем это вы меня наградите?

– Сто тысяч долларов устроит?

Я усмехнулся и откинулся на подушку.

– Нет, ребята. Жизнь дороже.

На лице Бэла появилось недоумение.

– Дороже? Ошибаешься, приятель. Твоя жизнь стоит намного меньше. Я бы сказал, что сейчас она вообще ничего не стоит.

– Это вопрос, конечно, спорный… – начал было я, но Бэл несильно, предупреждая, двинул меня кулаком в голову.

– Я тебя убедил, что никакого спорного вопроса не существует? – поинтересовался он, когда гул в моей голове утих и я обрел возможность нормально слышать.

– Подожди, – сказал я, потирая ладонью висок. – Если ты будешь таким способом убеждать, то вам придется искать себе другого проводника.

– Я бы этого не хотел, – искренне ответил Бэл. – А потому предлагаю тебе нормальную, джентльменскую сделку.

– Вы хотите идти по пятитысячникам, не имея даже элементарных навыков?

– А ты нам поможешь освоить эти навыки.

– По-твоему, я должен тащить вас на себе?

– А как ты, спасатель, снимал с вершин и тащил обмороженных и поломанных?

Мне нечем было крыть.

– Если я откажусь? – спросил я, хотя ответ мне был известен.

– Тогда мы тебя зарежем, – ответил Тенгиз и деланно зевнул.

– А эти? – Я кивнул на немцев и Глушкова. – Вы собираетесь взять их с собой?

– А как же! – ответил Бэл. – Без прикрытия, приятель, нас в самом деле могут закидать бомбами.

– Бред! Бред сивой кобылы!! – зло рассмеялся я. – Неопытную девчонку, дряхлого старика и этого… – я не подобрал более удачного слова и добавил: – и этого героя вы хотите провести через Главный хребет?.. Если я скажу, что это возможно хотя бы на один процент, то о меня, как об альпиниста, можно вытирать ноги.

– Я сейчас сделаю это даже без процентов! – Тенгиз нашел повод сострить.

– Во-первых, – с завидной выдержкой стал объяснять Бэл, – девчонка не такая уж неопытная. Насколько мне известно, ты несколько раз водил ее на Эльбрус.

– Эльбрус, парень, это не Ушба, и даже не Донгузорун. Третья категория сложности, всего лишь третья!

– …Дряхлый старик, как ты выразился, – не обращая внимания на мои доводы, продолжал Бэл, – имеет завидное здоровье и больше полусотни лет ползает по горам. Разве не так, фатер? – обратился он к немцу и похлопал его по плечу.

Я молчал. Мне нечего было говорить, настолько дикую, несуразную идею выдвигал Бэл.

– Ну что? – подвел итог Бэл. – Будем считать, что мы заключили взаимовыгодный договор. Сейчас всем бай-бай, а завтра рано утром выходим в путь.

Я даже головой дернул от злости.

– Он что – пойдет в этих ботиночках? – кивнул я на Глушкова.

– Нет, ты обуешь и оденешь его по всем правилам высотного альпинизма, – ответил Бэл. – Не станешь же ты утверждать, что у тебя на складе нет снаряжения?

– Спокойной ночи! – буркнул я, встал и направился к двери, но Тенгиз преградил мне дорогу.

– Прости, приятель, но ночевать сегодня тебе придется здесь! – Он кивнул на кровать, где сидели дед с внучкой, и, кривляясь, проговорил краем рта: – Может быть, тебе хочется впиндюрить немочку? Давай, дружбан, я не против!

– Клоун, – ответил я, рухнул на ближайшую к двери кровать, накрылся одеялом с головой и, как ни странно, моментально уснул.