Онлайн чтение книги Танцор у гроба The Coffin Dancer
Глава 4

Линкольна Райма перенесли из-за компьютера в кресло на колесах под названием «Штормовая стрела».

Теперь криминалист смог взять управление на себя. Зажав во рту пластмассовую соломинку, он въехал в крошечный лифт, на месте которого был когда-то встроенный шкаф. Лифт без лишних церемоний опустил его на первый этаж.

В 90-е годы XIX века, когда был построен этот особняк, помещение, в которое сейчас въехал Линкольн Райм, служило салоном. Деревянные стены, обитые дранкой и покрытые лепниной в виде массивных лилий, стрельчатые ниши и массивные дубовые половицы, соединенные так прочно, словно сваренные сваркой. Но архитектор пришел бы в ужас, увидев, что Райм полностью разрушил стену, отделявшую салон от гостиной, а в оставшихся насверлил огромные отверстия для прокладки дополнительной электропроводки. Образовавшееся просторное помещение было заполнено не хрусталем и задумчивыми пейзажами кисти Джорджа Иннесса, а произведениями искусства совершенно иного толка: колбами определителя плотности, компьютерами, микроскопами, сравнительными микроскопами, газовым хроматографом, масс-спектрометром, ультрафиолетовой лампой и паровыми рамками для снятия частичных отпечатков пальцев. Один угол занимал величественный электронный микроскоп, стоящий уйму денег, который был подключен к источнику рентгеновского излучения переменной мощности. Рядом лежали более знакомые человеку с улицы предметы, также незаменимые в ремесле криминалиста: защитные очки; перчатки – резиновые и из специальной ткани, которую невозможно разрезать; чаши; отвертки и пассатижи; лопатки; скальпели; отмычки; ватные тампоны; банки; полиэтиленовые пакеты; пластинки для анализов и зонды. Пара дюжин деревянных палочек (Райм требовал от своих помощников, чтобы те обращались с уликами, как с фирменными блюдами в китайском ресторане).

Криминалист уверенно подкатил маневренную «Штормовую стрелу» к лабораторному столу. Том, закрепив у него на голове микрофон, загрузил компьютер.

Через минуту в дверях появились Селитто и Бэнкс в сопровождении третьего мужчины, который только что приехал. Кожа новоприбывшего, высокого здоровяка, была не светлее автомобильной покрышки. На нем были зеленый костюм и рубашка какого-то неземного желтого цвета.

– Здравствуй, Фред.

– Привет, Линкольн.

– Добрый день, – кивнула Фреду Деллрею появившаяся в лаборатории Сакс.

Молодая женщина уже простила агенту ФБР свой недавний арест – следствие межведомственной неразберихи, – и теперь между ними, высокой красавицей из полиции и долговязым шутником из Бюро, возникло странное взаимное влечение. Оба, по категорическому заключению Райма, предпочитали иметь дело с людьми (сам он предпочитал иметь дело с уликами). Деллрей доверял методам криминалистики не больше, чем Райм показаниям свидетелей. Что же касается бывшей уличной полицейской Сакс, на ее природные наклонности Райм никак не мог повлиять, но он был настроен заставить ее отбросить эти способности и стать лучшим криминалистом в Нью-Йорке, если не во всей стране. Цель вполне достижимая для молодой женщины, несмотря на то что она сама не вполне сознавала это.

Деллрей, пронесшись через помещение, остановился у окна, скрестив руки на груди. Никто, в том числе и Райм, не мог похвастаться близким знакомством с ним. Деллрей жил один в маленькой квартирке в Бруклине, любил художественную литературу и философские труды, а еще больше любил играть в карты в дешевых барах. Фреда Деллрея, в свое время ценнейшего тайного агента ФБР, до сих пор иногда называли Хамелеоном: под таким прозвищем он действовал в кварталах Гарлема. Понятие дисциплины было ему чуждо, и все это прекрасно знали, но начальство из Бюро предоставляло Деллрею полную свободу: на его счету числилось не меньше тысячи задержаний. Но он слишком долго работал в подполье, и, несмотря на мастерство перевоплощения, Деллрей стал, на жаргоне Бюро, «перетянутым». Его разоблачение было лишь вопросом времени, а в этом случае ничего хорошего ему ждать не приходилось. Поэтому Деллрей скрепя сердце согласился перейти на административную работу и стал руководить сетью тайных агентов и осведомителей.

– Значит, ма-аи ребята сказали, к нам па-ажаловал сам Танцор, – протянул он.

Его говор был не таким жутким, как обычно. С грамматикой и словарем Фред Деллрей обращался так же, как и со своей жизнью в целом, полагаясь исключительно на дар импровизации.

– О Тони ничего нового? – спросил Райм.

– О моем пропавшем мальчике? – скорчил недовольную гримасу Деллрей. – Ни-че-го.

Тони Панелли, агент, исчезнувший несколько дней назад среди белого дня с людной улицы, оставил после себя безутешную жену, серый «форд» с работающим двигателем и несколько таинственных песчинок – прекрасных астероидов, обещающих дать исчерпывающие ответы, но пока упорно молчащих.

– Поймав Танцора, мы с Амелией вернемся к этому делу, – заверил Деллрея Райм. – Бросим все силы. Обещаю.

Агент ФБР постучал, задумавшись, кончиком незажженной сигареты за ухом.

– Танцор… Дерьмо! На этот раз надо взять его за задницу. Дерьмо!

– Что насчет вчерашней катастрофы? – спросила Сакс. – Есть какие-нибудь подробности?

Селитто покопался в пачке свитков ленты факса и своих записей, сделанных от руки.

– Эд Карни взлетел с аэродрома в Мамаронеке в семь часов пятнадцать минут вечера. – Он наконец оторвался от бумаг. – Компания «Гудзон-Эйр» занимается чартерными авиаперевозками. Грузы для корпоративных клиентов. Лизинг самолетов. Только что получила новый контракт – перевозка человеческих органов для трансплантации по Восточному побережью. Насколько я понял, сейчас дело это очень прибыльное, и конкуренция жесточайшая.

– Буквально вцепляются друг другу в горло, – вставил Бэнкс и сам улыбнулся своей шутке.

– Заказчиком была медицинская компания «Ю. Эс. Хелскэр», расположенная в Сомерсе. Объединяет сеть частных клиник. Карни предстояло лететь по очень жесткому графику. Чикаго, Сент-Луис, Мемфис, Лексингтон, Кливленд, затем Эри, штат Пенсильвания. Назад он должен был вернуться только сегодня утром.

– Пассажиры на борту были? – спросил Райм.

– Целых не было, – пробормотал Селитто. – Только груз. Полет рутинный, проходил нормально. Затем в десяти минутах лета от О’Хейра взрывается бомба. Самолет разлетается ко всем чертям. Карни и второй пилот погибают. Четверо раненых на земле. Кстати, жена Карни должна была лететь вместе с ним, но внезапно заболела, и ее пришлось заменить.

– Отчет о катастрофе у тебя есть? – поинтересовался Райм. – Хотя, конечно же, еще нет.

– Отчет будет готов только через два-три дня, не раньше.

– Но мы не можем так долго ждать! – раздраженно крикнул Райм. – Мне он нужен сейчас!

У него на шее еще был виден розовый шрам от вентиляционной трубки. Но криминалисту удалось избавиться от искусственного легкого, и теперь он мог дышать самостоятельно. Инвалид с травмой четвертого позвонка, Линкольн Райм мог вздыхать, кашлять и ругаться, как матрос. – Мне нужно знать все об этой бомбе.

– Я позвоню приятелю в Город ветров,[1] Город ветров – распространенное неофициальное название города Чикаго. – предложил Деллрей. – За ним есть должок. Объясню ему, в чем дело, и попрошу срочно выслать нам все, что он узнает.

Кивнув, Райм задумался над словами Селитто.

– Итак, у нас есть два места преступления. Место катастрофы под Чикаго. Туда Сакс уже опоздала. Там все безнадежно испорчено. Остается лишь надеяться, что ребята из Чикаго хоть что-то смогли установить. Второе место – аэропорт Мамаронек. Там Танцор заложил бомбу на борт самолета.

– Откуда нам известно, что он это сделал в аэропорту? – спросила Сакс, закручивая ослепительно-рыжие волосы и закалывая их на макушке.

Такие восхитительные волосы при осмотре места преступления являются большим недостатком: они могут испортить улики. Сакс отправлялась на место преступления, вооруженная пистолетом «глок» и дюжиной шпилек.

– Хорошее замечание, Сакс. – Райму очень нравилось, когда она опережала его мысли. – Нам это неизвестно и не будет известно до тех пор, пока мы не обнаружим место закладки бомбы. Она могла быть заложена в багаж, в сумку, в кофейник.

Или в корзину для мусора, мрачно подумал он, снова вспоминая бомбу на Уолл-стрит.

– Нужно как можно скорее доставить сюда все до последнего фрагменты бомбы, – твердо заявил Райм. – Это необходимо.

– Видишь ли, Линк, – медленно произнес Селитто, – самолет взорвался в миле над землей. Обломки рассыпаны по огромной территории, мать их.

– Мне наплевать, – решительно произнес Райм, чувствуя, как начинают болеть затекшие мышцы шеи. – Поиски продолжаются?

Осмотром мест авиакатастроф занимаются местные спасатели, но расследование ведут федеральные органы, поэтому именно Фред Деллрей позвонил агенту ФБР, находящемуся на месте происшествия.

– Передай, что нам нужны все до единого обломки, на которых будут обнаружены следы взрывчатки. Пусть даже нанограммы. Мне нужна эта бомба.

Деллрей, передав его слова, выслушал ответ и покачал головой:

– Оцепление снято.

– Что? – воскликнул Райм. – Всего через двенадцать часов? Возмутительно! Нелепо!

– Там очень оживленное движение. Агент сказал…

– Пожарные машины! – оборвал его Райм.

– Что?

– Пожарные машины, машины «скорой помощи», полицейские машины… все, что были на месте катастрофы. Отскоблите грязь с шин.

Черное лицо Деллрея вытянулось.

– И ты хочешь, чтобы я повторил это своему старому другу? – Он протянул Райму телефон.

Не обращая внимания на трубку, криминалист объяснил Деллрею:

– Шины машин неотложных служб – лучший источник улик с затоптанного места преступления. Эти машины первыми прибывают туда, шины у них, как правило, новые, с глубокими канавками протекторов, и перемещаются они прямиком с базы до места преступления. Пусть мне пришлют грязь со всех колес.

Деллрею удалось вытянуть у коллеги из Чикаго обещание очистить как можно больше колес.

– Не «как можно больше», а все до последнего! – крикнул ему Райм.

Закатив глаза, агент передал его слова и положил трубку.

– Том! – вдруг воскликнул Райм. – Том, где ты?

В дверях тотчас же появился его многострадальный помощник:

– В ванной, вот где.

– Забудь о стирке. Так, пиши, пиши…

– Линкольн, что писать? И где?

– На грифельной доске. На той, что побольше. – Райм посмотрел на Селитто. – Когда начнется заседание суда?

– В понедельник в девять утра.

– Прокурор вызовет их к себе за пару часов до этого, машина заедет за ними между шестью и семью утра.

Криминалист взглянул на настенные часы. Они показывали десять часов утра. Субботнего.

– Итак, у нас ровно сорок пять часов. Том, пиши: «Час первый из сорока пяти».

Помощник стоял в нерешительности.

– Пиши!

Том продолжал стоять не шелохнувшись.

Райм обвел взглядом собравшихся. Всеобщее недоумение. На лице Сакс появилась гримаса недовольства. Молодая женщина рассеянно почесала голову.

– Может быть, вы считаете, что я излишне драматизирую ситуацию? – спросил криминалист. – И нам не нужно это напоминание?

Некоторое время все молчали. Наконец заговорил Селитто:

– Знаешь, Линкольн, по-моему, ничего до того времени не случится.

– Нет, случится, – сказал Райм, не отрывая взгляда от самца сокола. Могучая птица, казалось, без усилий взмыла в воздух и полетела к Центральному парку. – К семи часам утра понедельника или мы схватим Танцора за шиворот, или оба наших свидетеля будут уже мертвы. Других вариантов нет.

Поколебавшись, Том взял мел и начал писать. Натянутую тишину нарушило чириканье сотового телефона Бэнкса. Некоторое время полицейский слушал молча, затем повернулся к собравшимся:

– Есть кое-что.

– Что? – встрепенулся Райм.

– Звонили полицейские, охраняющие миссис Клэй и второго свидетеля, Бриттона Хейла.

– Что там у них?

– Они дома у миссис Клэй. Она говорит, что в течение последних двух дней видела напротив дома незнакомый микроавтобус черного цвета. Номера другого штата.

– Она их запомнила? Хотя бы штат?

– Нет, – ответил Бэнкс. – По словам миссис Клэй, вчера вечером, когда ее муж отправился в аэропорт, машина какое-то время отсутствовала.

Селитто молча смотрел на своего подчиненного.

Райм подался вперед:

– И?..

– Миссис Клэй говорит, сегодня утром микроавтобус ненадолго появился снова. Сейчас его нет. Она…

– Господи… – прошептал Райм.

– В чем дело? – испуганно спросил Бэнкс.

– Центральное управление! – выкрикнул криминалист. – Звоните в центральное! Живо!

* * *

Перед особняком Жены остановилось такси.

Оттуда вышла пожилая женщина и направилась нетвердой походкой к двери.

Стивен бдительно следил за происходящим.

«Солдат, эта цель для тебя легкая?»

«Сэр, ни одну цель нельзя считать легкой. Каждый выстрел требует максимальной сосредоточенности и выдержки. Однако в данном случае, сэр, я могу нанести цели смертельные ранения. Я могу превратить ее в решето».

Медленно поднявшись по лестнице, пожилая женщина скрылась в коридоре. Вскоре Стивен увидел, как она вошла в гостиную Жены. Мелькнуло что-то белое – снова блузка Жены. Женщины обнялись. В комнату вошел еще один человек. Мужчина. Полицейский? Мужчина повернулся. Нет, это Друг.

Обе цели от него в каких-то тридцати ярдах!

Пожилая женщина – мать или свекровь – остановилась перед Женой. Они о чем-то говорили, склонив головы.

Любимая «Модель-40» осталась в машине. Но для того чтобы поразить цели, снайперская винтовка была Стивену не нужна, достаточно было длинноствольной «беретты». Старой, видавшей виды, но безотказной. В отличие от многих наемников и профессиональных убийц, Стивен никогда не делал фетиша из своего оружия. Если данную жертву лучше всего убить камнем, он воспользуется камнем.

Стивен определил расстояние до цели, оценил угол падения, преломление света в стекле, возможное отклонение пули. Пожилая женщина отошла от Жены и остановилась прямо перед окном.

«Солдат, каков твой замысел?»

Он выстрелит в окно и поразит пожилую женщину. Та упадет. Жена инстинктивно шагнет к ней, став отличной целью. Друг тоже бросится к окну, и Стивен без труда сразит и его.

А как быть с полицейскими?

Конечно, небольшой риск всегда имеется. Но простые уличные полицейские в лучшем случае стреляют средне, к тому же им наверняка ни разу не приходилось применять свое оружие на практике. Первой их реакцией будет растерянность.

В подъезде по-прежнему никого не было.

Оттянув назад затвор, Стивен зарядил оружие. Поставив переключатель огня на режим одиночных выстрелов, он поудобнее обхватил рукоятку и положил палец на спусковой крючок. Распахнув дверь, Стивен подставил ногу, не давая ей закрыться, и бросил взгляд вправо и влево.

На улице никого.

«Дыши ровно, солдат. Дыши, дыши, дыши…»

Положив цевье на ладонь, сжав тяжелую рукоятку рукой в перчатке, Стивен начал плавно давить на курок.

«Дыши, дыши…»

Не отрывая взгляда от пожилой женщины, он начисто забыл об оружии, забыл о прицеле, забыл о тех деньгах, что должен был заработать, – забыл обо всем на свете. Пистолет-пулемет застыл в его неподвижных, как скала, руках, собираясь выстрелить сам по себе.