Онлайн чтение книги Зов кукушки The Cuckoo’s Calling
7

В крошечное кафе протискивался парень лет двадцати пяти. Невысокий, худощавый, вызывающе красивый.

– Здорово, Деррик.

Водитель и охранник крепко пожали друг другу руки и вдобавок стукнулись костяшками пальцев, после чего Коловас-Джонс сел рядом с Уилсоном.

В жилах Коловас-Джонса был намешан целый коктейль непонятных кровей; в результате получился настоящий шедевр природы: оливково-бронзовая кожа, точеные скулы, почти орлиный нос, черные ресницы и прямые, зачесанные назад темно-каштановые волосы. Эту поразительную внешность оттеняли классическая рубашка с галстуком и скромная улыбка, будто сознательно призванная обезоружить других мужчин и не допустить их ревности.

– А тачка где? – спросил Деррик.

– На Электрик-лейн. – Коловас-Джонс ткнул большим пальцем через плечо. – У меня времени всего минут двадцать. К четырем обратно в Уэст-Энд нужно. Как у вас тут дела? – Он протянул руку Страйку. – Киран Коловас-Джонс. А вы…

– Корморан Страйк. Деррик говорит, что…

– Да-да, – подтвердил Коловас-Джонс. – Не знаю, насколько это важно, может, и ерунда, но полиции все по барабану. А мне просто нужно хоть кому-то рассказать, понимаете? Вы не подумайте, я не спорю, что это было самоубийство, – добавил он. – Просто хочу кое-что прояснить. Кофе, голубушка, – обратился он к пожилой официантке, которая осталась безучастной к его неотразимому обаянию.

– И что же тебя беспокоит? – спросил Страйк.

– Я был ее постоянным водителем, понимаете? – начал Коловас-Джонс, и по его тону Страйк понял, что рассказ отрепетирован. – Она всегда требовала прислать именно меня.

– У нее был заключен договор на обслуживание с вашей фирмой?

– Да. Так вот…

– Заказы передаются через пост охраны, – вклинился Деррик. – Мы оказываем жильцам такую услугу. Если кому-нибудь требуется автомобиль, звоним в «Экзекарс» – это агентство, где Киран работает.

– Но она всегда требовала прислать именно меня, – твердо повторил Коловас-Джонс.

– У вас сложились хорошие отношения?

– Лучше не бывает, – сказал Коловас-Джонс. – Мы с ней, понимаете… не скажу, что сблизились… хотя типа да, сблизились. Подружились; ближе, чем обычно дружат водитель с пассажиркой, понимаете?

– Серьезно? И насколько далеко вы зашли?

– Да нет, вы не подумайте, ничего такого, – ухмыльнулся Коловас-Джонс. – Ничего такого.

Но Страйк заметил, что шоферу польстила сама мысль о возможности чего-то большего.

– Возил я ее целый год. Мы подолгу беседовали, понимаете? У нас было много общего. Общее происхождение, понимаете?

– В каком смысле?

– Смешанная кровь, – пояснил Коловас-Джонс. – В нашей семье были некоторые проблемы, не скрою, так что я понимал, из какой среды она вышла. У нее, по сути, в той среде знакомых не осталось, особенно когда она так поднялась. Во всяком случае, она толком ни с кем не общалась.

– Смешанная кровь не давала ей покоя, правильно я понимаю?

– А как вы думаете, если темнокожая девочка росла в семье белых?

– У тебя в детстве были такие же проблемы?

– Мой отец наполовину карибского, наполовину валлийского происхождения, у матери корни наполовину ливерпульские, наполовину греческие. Лула все приговаривала, что завидует. – Он слегка приосанился. – «Ты, – бывало, скажет, – хотя бы знаешь, откуда произошел, пусть даже места эти у черта на рогах». А на день рождения, между прочим, – добавил он, как будто решил усилить произведенное на Страйка впечатление за счет новой, важной информации, – она мне подарила куртку от Ги Сомэ – выложила за нее, считай, девять сотен фунтов.

Страйк почувствовал, что надо бы отреагировать, и для виду покивал, хотя и заподозрил, что Коловас-Джонс искал с ним встречи лишь для того, чтобы похвалиться своей близостью к Луле Лэндри. Довольный таким проявлением внимания, шофер продолжил:

– Так вот, перед самой смертью… точнее, накануне… попросила она отвезти ее к матери, понимаете? И была в расстроенных чувствах. Не любила она к матери ездить.

– Почему?

– Да потому, что дама эта – с большими тараканами, – ответил Коловас-Джонс. – Я как-то раз возил обеих вместе, – кажется, у мамаши был день рождения. Та еще штучка леди Иветта. Луле – через слово: ах, солнышко, солнышко мое. Лула старалась от нее держаться подальше. Себе на уме, командирша такая и в то же время слащавая, понимаете?.. Ну да ладно, в тот день мамаша из больницы выписалась, совсем смурная была. Лула вовсе не горела желанием к ней ехать. Сжалась как пружина – я ее такой никогда не видел. А когда я сказал, что вечером приехать не смогу, раз меня подрядили Диби Макка встречать, она и вовсе на стенку полезла.

– Почему?

– Как – почему? Да потому что любила ездить со мной, а не с кем попало, – растолковал Коловас-Джонс, как будто Страйк вдруг отупел. – Я умел и от папарацци ее заслонить, и много чего другого, даже телохранителем ей был.

Еле заметным мимическим движением Уилсон показал, какой из Коловас-Джонса телохранитель.

– А разве нельзя было поменяться, чтобы за Макком поехал кто-нибудь другой?

– Можно, да я сам не захотел, – признался Коловас-Джонс. – Я большой фанат Диби. А тут подвернулась возможность с ним познакомиться. Это Лулу больше всего разозлило. Ну не важно. – Он поспешил вернуться к прежней теме. – Отвез я ее к матери, подождал – вот тогда-то и началось самое главное, что я хотел вам рассказать, понимаете? Выходит она от матери – а на самой лица нет. Я ее такой никогда не видел. И застыла, реально застыла. Как в ступоре. Потом села в машину, попросила у меня ручку и стала что-то писать на голубом листке. Мне – ни полслова. Сидит и строчит. Короче, повез я ее в «Вашти» – там они с подругой собирались пообедать, ну вот…

– Что такое «Вашти»? С какой подругой?

– «Вашти» – это магазин… как у них говорится, бутик. При нем есть кафе. Шикарное местечко. А подруга… – Коловас-Джонс нахмурился и несколько раз щелкнул пальцами. – Они в психушке познакомились. Черт, как же ее звали? Я их вместе не раз возил. Из головы вылетело… Руби? Рокси? Ракель? Что-то в этом духе. Жила в приюте Святого Эльма, на Хаммерсмит. Бездомная. Короче, заходит Лула в этот магазин. Когда к матери ехала, сама мне сказала, что собирается в «Вашти» пообедать, а тут пятнадцати минут не прошло – вылетает из дверей одна и требует отвезти домой. Как пить дать что-то здесь не то, понимаете? А Ракель эта, или как там ее… сейчас вспомню… так и не вышла, хотя обычно мы ее подвозили. И голубого листка я больше не видел. Лула всю дорогу молчала, как язык проглотила.

– Ты рассказывал полицейским про этот голубой листок?

– А как же. Только им плевать, – повторил Коловас-Джонс. – Это, говорят, был список покупок, не иначе.

– Можешь поточнее описать, как он выглядел?

– Просто голубой листок. Вроде почтовой бумаги. – Он посмотрел на часы. – Через десять минут отчаливаю.

– Значит, это была твоя последняя встреча с Лулой?

– А я о чем? – Он погрыз ноготь.

– Узнав о ее смерти, что ты подумал?

– Сам не знаю, – сказал Коловас-Джонс, обкусывая ноготь. – Как обухом по голове. Все мысли отшибло. Разве я мог предположить? Только-только виделись – и такая беда. Газеты раструбили: это, мол, Даффилд, у них в ночном клубе скандал вышел и все такое. Честно признаться, я тоже на него подумал. Ублюдок редкостный.

– То есть ты знал его лично?

– Возил их пару раз, – ответил Коловас-Джонс: он раздувал ноздри и поджимал губы, будто учуял дурной запах.

– И какое у тебя сложилось мнение?

– Мудак и бездарь – вот какое мое мнение. – С неожиданной виртуозностью Коловас-Джонс внезапно заговорил нудным, протяжным тоном. – «Может, он нам еще пригодится, Лулс? Пусть подождет, а?» – Коловас-Джонс выходил из себя. – Мне за все время ни слова не сказал, будто я пустое место. Хам, прилипала поганый.

Дерек негромко сообщил:

– Киран у нас актер.

– На эпизодических ролях, – уточнил Коловас-Джонс. – Пока что.

Он вкратце описал сериалы, в которых принимал участие, и при этом, с точки зрения Страйка, не упустил возможности выставить себя в более выгодном свете, чем того заслуживал в собственных глазах; показать, что он накоротке с этой непредсказуемой, опасной и переменчивой особой – славой. Она вечно маячила у него за спиной, рядом с пассажирами, на заднем сиденье лимузина, но отказывалась (размышлял Страйк) пересесть вперед, чем постоянно его терзала, а может, и злила.

– Киран пробовался у Фредди Бестиги, – сказал Уилсон. – Верно я говорю?

– Типа того. – Вялый ответ красноречиво сообщил о результатах.

– Как это было организовано? – спросил Страйк.

– Как полагается, – с налетом высокомерия ответил Коловас-Джонс. – Через моего импресарио.

– И ничего не вышло?

– У них изменились планы, – сказал Коловас-Джонс. – Мою роль вычеркнули.

– Итак, в тот вечер ты встречал Диби Макка – где, в Хитроу?

– В пятом терминале, – подтвердил Коловас-Джонс, нехотя возвращаясь к прозе жизни, и поглядел на часы. – Слушайте, мне пора.

– Я тебя провожу до машины, ты не против? – сказал Страйк.

Уилсон тоже не хотел засиживаться; Страйк заплатил за троих, и они вышли все вместе. На улице он предложил своим спутникам закурить; Уилсон помотал головой, а Коловас-Джонс не отказался.

Серебристый «мерседес» был припаркован поодаль, за углом, на Электрик-лейн.

– Куда ты отвез Диби из аэропорта? – спросил Страйк, когда они подходили к машине.

– Он хотел закатиться в какой-нибудь клуб, так что я его доставил в «Казарму».

– Во сколько ты его высадил?

– Ну не знаю… в полдвенадцатого, что ли? Без четверти? Он был на взводе. Сказал, что сна ни в одном глазу.

– А почему именно в «Казарму»?

– Да потому что в пятницу вечером там лучший хип-хоп во всем Лондоне. – Коловас-Джонс усмехнулся, как будто этого стыдно было не знать. – Ему, как видно, понравилось – часов до трех там зажигал.

– А потом, значит, ты повез его на Кентигерн-Гарденз и наткнулся на полицейский кордон или…

– Я в машине радио слушал и узнал, что там произошло, – сказал Коловас-Джонс. – Как только Диби вышел, я ему сразу сообщил. Его свита тут же начала по телефонам названивать, разбудили людей из фирмы звукозаписи, попытались какой-нибудь другой вариант организовать. Забронировали номер люкс в «Кларидже»; туда я его и отвез. Домой только к пяти утра добрался. Сразу включил новости, посмотрел репортаж по каналу «Скай». У меня челюсть отвисла.

– Там ведь папарацци толпились, у дома восемнадцать, но пронюхали, что Диби в ближайшее время не появится. Кто-то им нашептал, потому они и разошлись, пока еще Лула с балкона не выбросилась.

– Да? Я без понятия, – сказал Коловас-Джонс.

Он немного прибавил шагу и, опередив своих спутников, отпер дверцу автомобиля.

– Макк, наверное, привез с собой гору чемоданов? Багаж оставался у тебя в машине?

– Да нет, весь багаж фирма отправила загодя. Макк сошел с трапа налегке; при нем было человек десять сопровождающих.

– Значит, в аэропорт прислали не только твой автомобиль?

– Машин в общей сложности было четыре, но Диби поехал со мной.

– Где ты его ждал, пока он тусовался в клубе?

– Где припарковался, там и ждал, – ответил Коловас-Джонс. – Примерно на углу Глассхаус-стрит.

– И другие три автомобиля тоже? Все водители держались вместе?

– Поди найди в центре Лондона четыре парковочных места подряд, – бросил Коловас-Джонс. – Я без понятия, где другие парковались.

Поверх приоткрытой дверцы шофер стрельнул глазами на Уилсона, потом на Страйка.

– А вам зачем? – с нажимом спросил он.

– Просто интересуюсь, – сказал Страйк, – что это за работа – возить клиентуру.

– Фигня, а не работа, – неожиданно взорвался Коловас-Джонс. – Одно название – возить, а на самом деле стой и жди.

– Лула дала тебе пульт от дверей подземного гаража – он у тебя сохранился?

– Что-что? – переспросил Коловас-Джонс, хотя Страйк мог поклясться, что водитель прекрасно расслышал вопрос.

Тот уже не пытался скрыть вспыхнувшую враждебность, направленную не только против Страйка, но и против Уилсона, который, сообщив, что Коловас-Джонс – актер, не произнес больше ни слова.

– У тебя сохранился…

– Допустим, сохранился. Я ведь и мистера Бестиги вожу, – сказал Коловас-Джонс. – Ладно, я поехал. Счастливо, Деррик.

Бросив недокуренную сигарету на мостовую, он сел за руль.

– Если вспомнишь что-нибудь еще, – сказал Страйк, – например имя подруги, с которой Лула встречалась в «Вашти», позвони мне, ладно?

Он протянул шоферу свою визитку. Коловас-Джонс, который уже набрасывал ремень безопасности, взял ее не глядя:

– Я опаздываю.

Уилсон на прощанье поднял руку. Коловас-Джонс хлопнул дверцей, повернул ключ, нахмурился и задним ходом рванул со стоянки.

– У него слабость к звездам, – сказал Уилсон, как будто извиняясь за парня. – Он просто млел, когда ее возил. Всегда старается к знаменитостям поближе держаться. Два года ждет, чтобы Бестиги ему что-нибудь предложил. Уж как он бесился, когда ту роль не получил.

– А кого он хотел сыграть?

– Барыгу, наркоторговца. В каком-то фильме.

По пути к станции метро «Брикстон» они прошли мимо стайки чернокожих школьниц в синих форменных юбочках. У одной девчушки были длинные дреды с бусинами, и Страйк опять вспомнил свою сестру Люси.

– Бестиги по-прежнему живет в доме восемнадцать? – уточнил Страйк.

– Ну да, – сказал Уилсон.

– А кто занимает другие две квартиры?

– В квартире номер два украинец поселился, торгаш, с женой. Квартирой номер три заинтересовался какой-то русский, но конкретных переговоров не вел.

– А можно так организовать, – спросил Страйк, когда у них на пути возник щуплый бородатый старик в капюшоне, ни дать ни взять ветхозаветный пророк: остановившись посреди тротуара, он медленно высунул язык, – чтобы я когда-нибудь зашел и осмотрелся на месте?

– Наверное, можно, – помолчав, ответил Уилсон, который успел незаметно скользнуть взглядом по ногам Страйка. – Звякни, когда соберешься. Только сам понимаешь: надо подгадать, чтобы Бестиги дома не было. Он мужик вздорный, а я работу потерять не хочу.