Онлайн чтение книги Братство талисмана The Fellowship of the Talisman
Глава 3

Седрик покинул путников задолго до рассвета. Расставание произошло в лесной чаще, где Данкен с напарником решили провести остаток ночи. Вскоре после того, как взошло солнце, Конрад разбудил Данкена; они позавтракали хлебом с сыром – костер разводить не стали, чтобы не привлекать к себе внимания, а затем двинулись дальше.

Погода улучшилась. Ветер сначала сменил направление, а потом и совсем утих. С безоблачного неба светило яркое солнце.

Путь пролегал в лесистой местности, пересеченной глубокими лощинами и оврагами. Порой попадались заброшенные фермы: сожженные строения, неубранный урожай на полях. Если не считать воронья, кружившего в воздухе и словно зачарованного раскинувшимся окрест запустением, да мелькавших в подлеске зайцев, живых существ не встречалось. Как ни странно – ведь вокруг простиралась Пустошь, – над этой местностью витал дух покоя и благополучия.

Несколько часов спустя перед путниками возник крутой склон холма. Лес мало-помалу становился все реже и наконец сошел на нет. Впереди возвышался голый скалистый гребень.

– Оставайтесь тут, – велел Данкену Конрад, – а я посмотрю, куда нас занесло.

Стоя рядом с Дэниелом, Данкен наблюдал за тем, как Конрад взбирается на вершину, направляясь, по всей видимости, к венчавшему ее огромному валуну. Конь ткнулся носом в плечо хозяину и тихонечко заржал.

– Замолчи, Дэниел! – прикрикнул на него Данкен.

Пес сидел поблизости, настороженно поводя ушами. Красотка переместилась так, чтобы оказаться возле Данкена. Тот протянул руку и потрепал ее по холке.

Тишина, казалось, вот-вот нарушится, но ничего подобного не случилось. Ни движения, ни звука, ни даже шелеста листвы. Конрад исчез из виду. Дэниел, на сей раз молча, вновь ткнулся в плечо Данкену. Внезапно из-за камней появился Конрад: он не шел, а полз, извиваясь всем телом. Очутившись на достаточном удалении от вершины, он поднялся и в мгновение ока скатился вниз по склону.

– Я видел две вещи, – проговорил он.

Данкен молча ожидал продолжения.

– Под холмом расположена деревня, – сообщил Конрад после паузы. – Все дома сгорели, кроме церкви, она ведь каменная, а камень не горит. Людей никого... Что-то мне не нравится. По-моему, нам лучше обойти деревню стороной.

– А вторая вещь?

– По долине движется конный отряд.

– Люди?

– Мне показалось, я узнал Потрошителя. Человек тридцать или около того. Они еще довольно далеко, но вряд ли я ошибся – нашего приятеля трудно с кем-то перепутать.

– Ты думаешь, они гонятся за нами?

– Разумеется. Не на прогулку же они выехали.

– Что ж, – произнес Данкен, – нам известно, где они, зато им неизвестно, где мы. Однако они опередили нас. Я, честно говоря, не предполагал, что они отважатся на преследование. Выходит, жажда мести сильнее страха.

– Им нужна не месть, – возразил Конрад, – а Дэниел и Крошка.

– С чего ты взял?

– Кто откажется от боевого коня и сторожевой собаки?

– Пожалуй, ты прав. Я им не завидую. Наши животные не согласятся поменять хозяина за здорово живешь.

– Что будем делать?

– Разрази меня гром, если я знаю. Они направляются к югу?

– Почти. Долина немного уклоняется к западу.

– Значит, мы повернем на восток. Обогнем деревню и постараемся оторваться от бандитов.

– Чем дальше, тем лучше.

Крошка вскочил, повернулся влево и издал низкий горловой рык.

– Пес что-то почуял, – заметил Данкен.

– Человека, – отозвался Конрад. – Он всегда так рычит, когда чует человека.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю все его повадки.

Данкен посмотрел в ту сторону, куда уставился Крошка. На первый взгляд, там никого не было.

– Друг мой, – проговорил юноша, – на вашем месте я бы вышел сам. Мне не очень хочется натравливать на вас собаку.

Какое-то мгновение все оставалось по-прежнему, затем кусты зашевелились, и из них показался человек. Крошка кинулся вперед.

– Ко мне! – крикнул Конрад.

Незнакомец был высок ростом и бледен как смерть. Его облачение составляла потрепанная ряса темно-коричневого цвета, ниспадавшая до лодыжек; на плечах топорщился капюшон. В правой руке человек сжимал длинную сучковатую палку, а левой стискивал пучок травы. Кожа столь туго обтягивала его череп, что поневоле чудилось, будто из-под нее выпирают кости. Лицо обрамляла жидкая бороденка.

– Я Эндрю, отшельник Эндрю, – произнес незнакомец. – Увидев вас, я испугался и поспешил спрятаться. Понимаете, я собирал травы, чтобы было из чего приготовить ужин. У вас, случайно, не найдется сыру?

– Случайно найдется, – буркнул Конрад.

– Я грежу о сыре, – объяснил отшельник. – Просыпаюсь ночами и вдруг сознаю, что думаю о нем. Я так давно не пробовал сыра!

– В таком случае, – сказал Данкен, – мы рады будем угостить вас. Конрад, сними-ка с Красотки мешок с припасами.

– Подождите, подождите! – воскликнул Эндрю. – Не надо торопиться. Вы ведь путники, правильно?

– А то по нам не видно, – пробормотал Конрад.

– Переночуйте у меня, – предложил отшельник. – Знаете, я стосковался по человеческим лицам и голосам. Правда, у меня есть Призрак, но говорить с ним – вовсе не одно и то же, что беседовать с человеком из плоти и крови.

– Призрак? – переспросил Данкен.

– Да, самый обыкновенный и весьма порядочный. Не бряцает цепями, не стонет по ночам. Он поселился со мной с того дня, как его повесили. Дело рук Злыдней...

– Понятно, – протянул Данкен. – А вы каким образом ускользнули от них?

– Я спрятался в своей пещере, – ответил Эндрю. – Я называю ее кельей, однако она не такая маленькая и убогая, какой следует быть настоящей келье. Мне кажется, меня можно и нужно упрекнуть в отступлении от правил. Я не умерщвляю плоть, как то положено истинным отшельникам. Поначалу моя пещера была крохотной, но с годами я расширил ее и она стала просторной и удобной. Там вполне хватит места для всех. К тому же она надежно укроет вас от посторонних глаз, что, по-моему, немаловажно для тех, кто путешествует по Пустоши. Скоро вечер, вам так или иначе придется выбирать, где остановиться на ночлег, а лучшего прибежища, нежели моя келейка, клянусь, не найти.

– Что скажешь? – справился Данкен, посмотрев на Конрада.

– Прошлой ночью вы совсем не спали, – отозвался тот. – Сдается мне, отказываться не стоит.

– А Призрак?

– Призраков я не боюсь, – ответил Конрад, пожимая плечами.

– Ладно, – решил Данкен. – Отец Эндрю, показывайте дорогу.

Пещера располагалась примерно в миле от уничтоженной пожаром деревни; чтобы добраться до нее, пришлось миновать кладбище, которое, судя по многочисленности и состоянию надгробий, некогда использовалось весьма широко. Посреди него возвышалась гробница, сооруженная из местного камня. На ней возлежал развесистый дуб, поваленный, должно быть, особенно яростным порывом ветра; падая, он разбил установленную на крыше гробницы статую и слегка сдвинул плиту, что перекрывала доступ внутрь. Почти сразу за кладбищем высился холм, в крутом склоне которого и находилась пещера отшельника. Склон зарос деревьями и кустарником, так что, сколько ни смотри, заметить пещеру было невозможно; перед ней струился ручеек, сбегавший далее в глубокий овраг.

– Вы идите, – сказал Конрад Данкену, – а я расседлаю Дэниела и сниму поклажу с Красотки.

В пещере было темно, однако даже во мраке чувствовалось, что ее размеры довольно внушительны. В очаге теплился огонек. Отшельник пошарил у стены, отыскал свечу, зажег ее от пламени и поставил на стол. Свеча осветила толстый слой тростника на полу, грубый стол со скамьями, кособокий стул, множество корзин, соломенный тюфяк в одном углу и шкаф со свитками манускриптов – в другом.

Поймав взгляд Данкена, отшельник сказал:

– Да, я почитываю. Так, по чуть-чуть. Когда выдается время, я зажигаю свечу и сижу, разбирая слово за словом, пытаюсь постичь смысл речений древних отцов Церкви. Впрочем, вряд ли я постигаю его; не с моим скудным умишком стремиться к этому. Вдобавок славные отцы, как мне порой мнится, придавали гораздо больше значения словам, чем смыслу. Я уже говорил, отшельник из меня никудышный, но я стараюсь, хотя иногда спрашиваю себя: каков на деле истинный отшельник? Бывает, мне чудится, что он – глупец из глупцов, самый никчемный человек на свете.

– Однако вы же не станете отрицать, что для отшельничества необходимо призвание? – полюбопытствовал Данкен.

– Когда я погружался в размышления, мне приходило в голову, что люди становятся отшельниками, чтобы избежать тягот жизни, – ответил Эндрю. – И впрямь, ведь удалиться от мира проще, нежели добывать пропитание собственным горбом. Я задавался вопросом, не это ли побудило меня отринуть мирские радости, и вынужден был признать, что не знаю.

– Вы сказали, что спрятались здесь от Злыдней. На мой взгляд, концы с концами здесь как-то не вяжутся. Неужели они не обнаружили вас? Мы не встретили никого, кому удалось спастись, за исключением шайки бандитов, захватившей поместье и сумевшей, благодаря то ли своей многочисленности, то ли простому везению, отстоять его.

– Вы разумеете Гарольда Потрошителя?

– Да. Откуда вы знаете его?

– Пустошь полнится слухами, тем более что есть кому их разносить.

– Что-то не понимаю.

– Малый народец. Эльфы, гномы, тролли, феи, брауни...

– Но они же...

– Они местные, живут здесь с незапамятных времен. Возможно, соседи из них беспокойные и надоедливые; к тому же попадаются отдельные личности, которым ни в коем случае нельзя доверять. Тем не менее, несмотря на всю свою проказливость, они редко таят злобу на людей. Они не примыкают к Злыдням, наоборот, стараются улизнуть от них, а заодно предостерегают всех прочих.

– Выходит, они предостерегли вас?

– Ко мне пришел гном. Я не считал его другом, ибо он множество раз разыгрывал со мной жестокие шутки. Однако оказалось, что у меня был друг, о существовании которого я и не подозревал. Он вовремя предупредил меня, и я успел затушить огонь в очаге, чтобы дым не выдал моего местонахождения. Правда, как вы видите, дымок такой хилый, что вряд ли способен привлечь чье-то внимание. Кроме того, он наверняка бы затерялся в дыме учиненного Злыднями пожара. Сгорело все: дома, сеновалы, амбары, сараи и даже уборные. Представляете, они сожгли уборные!

– Не представляю, – проговорил Данкен.

В пещеру вошел Конрад. Развернувшись, он сбросил с плеч поклажу – седло и мешки.

– Ну и где ваш Призрак? – проворчал он. – Что-то я никого не вижу.

– Он боится, – объяснил отшельник. – Понимаете, ему кажется, что никто не хочет его видеть. Он не любит пугать моих гостей, хотя, по совести говоря, не способен кого-либо напугать. В общем, таких порядочных призраков еще поискать. Эй, Призрак! – возвысил голос Эндрю. – Выходи! Ну-ка, покажись!

Из-за шкафа с манускриптами медленно выплыла струйка белого дыма.

– Давай, давай! – прикрикнул отшельник. – Можешь показаться. Эти джентльмены не боятся тебя, так что прояви радушие и поприветствуй их. Беда мне с ним, сэр. Вбил себе в голову, что быть призраком недостойно живого существа, если здесь уместны такие слова.

Призрак неторопливо материализовался над шкафом, затем величаво спустился на пол. Укутанный в белый саван, он выглядел в полном соответствии с классическими образцами. На шее у него болталась веревка, конец которой, в пару футов длиной, свешивался на грудь.

– Я Призрак, – заявил сосед отшельника низким, утробным голосом, – но мне негде являться. Обычно призраки являются в местах своей гибели, однако как быть, если меня повесили на дубе? Злыдни вытащили мое бедное тело из кустов и прицепили к ветке. Они могли бы уважить меня, повесив на одном из тех могучих деревьев, которых в нашем лесу просто не перечесть, – на высоком, неохватном, настоящем патриархе среди дерев, но предпочли какого-то невзрачного коротышку. Даже моя смерть послужила поводом к развлечению. При жизни я просил милостыню на паперти; мне подавали, но скудно, ибо кто-то распустил слух, что я здоров и полон сил. Дескать, не верьте ему, он притворяется.

– Он был отъявленным мошенником, – вмешался Эндрю. – Отлынивал от работы, хотя здоровье имел богатырское.

– Слышите? – горестно вопросил Призрак. – Слышите? И после смерти меня попрекают мошенничеством, изображают бездельником и глупцом.

– Вообще-то мы с ним неплохо уживаемся, – признал отшельник. – Он ничуть не склонен к тем штучкам, которые выкидывают другие привидения.

– Я стараюсь не причинять вреда, – сказал Призрак. – Я изгнанник, иначе меня бы тут не было. Мне негде являться.

– Ладно, знакомство состоялось, – проговорил Эндрю, – теперь можно заняться другими делами. – Он повернулся к Конраду. – Вы упоминали сыр.

– Еще у нас есть грудинка и окорок, хлеб и мед, – заметил Данкен.

– И вы согласны разделить их со мной?

– Разумеется. Не можем же мы утолять голод в одиночку у вас на глазах.

– Тогда я разведу огонь, – воскликнул Эндрю, – и мы устроим пир! Долой траву! Или оставить ее как приправу к грудинке?

– Лично я траву не ем, – буркнул Конрад.