Онлайн чтение книги Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле The Girl Who Circumnavigated Fairyland in a Ship of Her Own Making
Глава I. «С Леопардой – в путь!»

* * *

В одно прекрасное утро девочка, которую звали Сентябрь, ужасно устала от родительского дома, где изо дня в день она перемывала одни и те же розово-желтые чайные чашки и такие же соусники, спала все на той же вышитой подушке и играла все с той же миленькой собачкой. А поскольку родилась Сентябрь в мае, и на левой щеке у нее было родимое пятно, и ступни большие и неуклюжие, ее пожалел сам Зеленый Ветер – и, едва девочке исполнилось двенадцать, объявился вечером у нее под окном. Одет он был в зеленый пиджак, зеленые бриджи, поверх которых был наброшен зеленый кучерский плащ, на ногах красовались зеленые же снегоступы. За облаками, на задворках мира, где живут Шесть Ветров, бывает очень холодно.

– Похоже, ты довольно вспыльчива, да и характер у тебя неважный, – произнес Зеленый Ветер. – Что скажешь, если я предложу тебе полететь со мной на Леопарде Легких Бризов к большому морю, что на границе Волшебной Страны? Дальше меня, конечно, не пустят – Вихрям в Волшебную Страну вход заказан, – но я буду счастлив доставить тебя к берегам Коварного и Каверзного моря.

– Да! – выдохнула Сентябрь, измученная розово-желтыми чашками и приставучими собачонками.

– Ну, что ж, тогда вылезай, садись и не очень-то дергай мою Леопарду за мех, она кусается.

Сентябрь выбралась из окна кухни, оставив полную раковину мыльных желто-розовых чашек. Чайные листья, налипшие на дно чашек, своими очертаниями сулили смутные неприятности. Форма одного листка напомнила ей отца в длинной шинели кофейного цвета, в которой он и отправился за океан, на войну, с винтовкой и в фуражке с какими-то блестящими штуковинами. Другой чайный лист был точь-в-точь мама в рабочем комбинезоне, со вздутыми бицепсами, склонившаяся над заглохшим авиамотором. Третий походил на расплющенную капусту. Зеленый Ветер протянул затянутую в зеленую перчатку руку, Сентябрь приняла ее, а вместе с ней и решение. Когда она взбиралась на подоконник, с ее ноги соскользнула туфля, и это вскоре окажется важным, так что самое время проститься с этой хорошенькой туфелькой с бронзовой пряжкой на ремешке, которая только что стукнулась о паркет. Пока, туфелька! Сентябрь скоро поймет, как ей тебя не хватает.

– Теперь слушай, – сказал Зеленый Ветер, когда Сентябрь надежно устроилась в изумрудном фигурном седле, обхватив пятнистую шею Леопарды. – В Волшебной Стране есть важные правила, от соблюдения которых я в один прекрасный день буду избавлен – когда наконец рассмотрят мои бумаги и вручат мне золотое кольцо дипломатической неприкосновенности. Но если ты будешь пренебрегать правилами, то, боюсь, я не сумею тебе помочь. Тебя могут оштрафовать или казнить, в зависимости от настроения Маркизы.

– Она такая ужасная?

Зеленый Ветер хмыкнул в свою колючую бороду.

– Все маленькие девочки ужасны, – признал он наконец, – зато у Маркизы очень красивая шляпа.

– Расскажи мне правила, – решительно сказала Сентябрь. Мама рано научила ее играть в шахматы, и девочка решила, что если уж она запомнила, как ходит конь, то усвоить Волшебные Правила ей не составит труда.

– Во-первых, ничего железного. В таможне на этот счет строго. Пули, ножи, жезлы – все будет конфисковано и отправлено в переплавку. Во-вторых, всем запрещено заниматься алхимией, кроме юных леди, родившихся во вторник…

– Я родилась во вторник!

– Я почему-то так и думал, – подмигнул Зеленый Ветер. – В-третьих, воздушное сообщение дозволяется только посредством Леопарды или лицензированных Побегов Амброзии. Если при тебе нет ни того ни другого, будь любезна не отрываться от земли. В-чет-вертых, все движение строго против солнца. Пятое: вывоз мусора каждую вторую пятницу. Шестое: все подменыши обязаны носить обувь для подменышей. Седьмое и главное: ни в коем случае не пересекай границу Чесаного Леса, не то сгинешь в страшных муках, либо должна будешь выдержать невыносимо нудное чаепитие со старыми девами из рода гамадриад, древесных нимф. Эти законы священны для всех, кроме приезжих сановников и спригганов. Все понятно?

Сентябрь, уж не сомневайтесь, изо всех сил старалась слушать внимательно, хотя порывы ветра то и дело залепляли ей лицо прядями темных волос.

– Н-наверно, – пробормотала она, вытаскивая локоны изо рта.

– Разумеется, потребление любых волшебных пищевых продуктов влечет за собой обязательство возвращаться по крайне мере раз в год в соответствии с сезонным круговоротом мифов.

– Что? – вздрогнула Сентябрь. – Это что значит?

Зеленый Ветер погладил заостренную бородку.

– Это значит – ешь что угодно, вишенка! – рассмеялся он, и смех его был подобен свисту ветра в древесных кронах. – Сладкая вишенка, ясная ягодка, свет моих лунных ночей!

Леопарда Легких Бризов взмывала все выше над городом Омахой, штат Небраска, над его крышами, которым Сентябрь даже не помахала на прощание. Не сто́ит осуждать ее за это: все дети бессердечны. У них просто сердце еще не выросло, поэтому они лазят по высоченным деревьям, и говорят гадости, и прыгают так, что взрослые сердца трепещут в ужасе. А сердце ого-го сколько весит, потому-то его и приходится так долго растить. Но как в чтении, арифметике или рисовании дети успевают по-разному, так и сердце у всех у них растет по-разному. (Кстати, хорошо известно, что чтение ускоряет рост сердца, как ничто другое.) Некоторые малыши, противные и капризные, Совершенно Бессердечны. Другие, милые и послушные – Вовсе Не Бессердечны. В тот день, когда Зеленый Ветер унес ее из дома, девочка по имени Сентябрь была серединка наполовинку – Немножко Бессердечная, Немножко Взрослая.

Так вот, Сентябрь не помахала на прощание ни своему дому, ни маминой фабрике, которая пускала белый дым далеко внизу. Она не помахала даже папе, когда пролетала над Европой. Нас с вами это могло бы шокировать, но Сентябрь прочитала горы книг и была уверена: родители сразу перестанут сердиться, как только узнают, что их маленькая искательница приключений отправилась в Волшебную Страну, а не в соседний паб, и, стало быть, все нормально. Так что вместо прощания она смотрела на облака, пока глаза не начали слезиться на ветру. Тогда она припала к грубой блестящей шкуре Леопарды Легких Бризов и стала слушать, как колотится огромное сердце зверя.

– Простите, что я спрашиваю, сэр Ветер, – сказала Сентябрь, для приличия выждав немного, – а как попадают в Волшебную Страну? Потому что мы же скоро пролетим Индию, потом Японию, потом Калифорнию и вернемся прямиком к моему дому.

Зеленый Ветер усмехнулся.

– Так бы оно и было, если б земля была круглая.

– А разве она не…

– Тебе придется оставить в прошлом эти замшелые, старомодные идеи. Консерватизм никого не украшает. Волшебная Страна – весьма академическое место. Мы выписываем все лучшие журналы.

Леопарда Легких Бризов издала негромкий рык, и стайка мелких облаков поспешно убралась с ее пути.

– Земля, моя радость, отчасти трапецоид , слегка ромбоид и чуточку гиперкуб , и все это вместе весьма недовольно, когда его гладят против шерсти. Иными словами, сокровище мое осеннее, это головоломка, вроде тех сцепленных серебряных колец, которые тетя Маргарет привезла из Турции, когда тебе было девять.

– Откуда вы знаете про тетю Маргарет? – воскликнула Сентябрь, одной рукой отбрасывая волосы.

– В полдень я всегда хлопочу по хозяйству – поднимаю пыль. В тот день твоя тетя была в черной юбке, а ты в желтом платье с обезьянками. У нас, Вихрей, отличная память на все, что мы поднимаем.

Сентябрь разгладила складки на измятом подоле оранжевого платья. Она любила все оранжевое: листья, иногда луну, бархатцы, хризантемы, сыр, тыкву (и в пироге, и так), апельсиновый сок и апельсиновый джем. Оранжевый – цвет яркий и требовательный. Его невозможно игнорировать. Однажды она увидела в зоомагазине оранжевого попугая и захотела его так сильно, как прежде никогда в жизни ничего не хотела. Она назвала бы его Хэллоуин и кормила бы ирисками. Мама сказала, что от ирисок птице стало бы плохо, к тому же собака ее непременно съела бы. После этого Сентябрь из принципа никогда не разговаривала с собакой.

– Головоломка вроде тех колец, – повторил Зеленый Ветер, глядя на нее поверх зеленых очков. – Мы разомкнем Землю и снова замкнем, а потом окажемся в другом кольце, которое и есть Волшебная Страна. Уже скоро.

И в самом деле, среди льдисто-голубых облаков, раскинувшихся над миром, уже проступало множество крыш – все очень высокие и очень шаткие. Дощатые башни соборов, ржавые своды, колонны с облупленной позолотой, громадные купола церквей наподобие тех, что Сентябрь видела в книжках про Италию, вот только многие кирпичи выпали, разбились, обратились в пыль. Как раз в таких стенах ветер воет, стонет и свищет особенно крепко, громко и пронзительно. Все, что не укрыто, – заиндевело, включая жителей, которые носились и порхали по городу, укутанные не хуже самого́ Зеленого Ветра, только куртки и бриджи черные, или розовые, или желтые; и у всех – круглые надутые щечки, как у херувимчиков, что гонят ветер рассевшись по углам старинных карт.

– Добро пожаловать, Сентябрь, в мой родной город Вестерли, где все Шесть Ветров живут не иначе как в полном согласии.

– Спасибо, тут очень… мило. И очень холодно. И я, кажется, потеряла туфлю.

Зеленый Ветер покосился на босую ступню с синими, скорее даже лиловыми пальцами. Будучи хоть немного да джентльменом, он сбросил свой теплый пиджак и учтиво помог девочке его надеть. Рукава, конечно, были слишком длинные, но пиджак и сам за время долгих странствий поднабрался кое-каких манер, поэтому он любезно подстроился к размеру девочки – тут надулся, там утянулся – пока не сел как влитой.

– Кажется, я похожа на тыкву, – прошептала Сентябрь, втайне радуясь. – Вся зеленая и оранжевая.

Она глянула вниз. На широком ярко-зеленом бархатном лацкане пиджак вырастил для нее оранжевую брошь в форме ключика, изукрашенного драгоценными камешками. Ключик сверкал так, будто был сделан из самого солнца. Пиджак смутился и немного потеплел. Он надеялся, что брошь не останется незамеченной.

Зеленый Ветер выразительно кашлянул.

– Туфелька – это большая утрата, врать не буду, – тут он хмыкнул, – однако Волшебная Страна требует жертв. – Он доверительно понизил голос. – Вестерли – городок пограничный, а наш Красный Ветер нечист на руку. Скорее всего со временем твою туфельку все равно бы украли.

Сентябрь и Зеленый Ветер приземлились в Вестерли – Леопарда Легких Бризов обеспечила безупречно мягкую посадку, – и двинулись по широкому Проезду Арктического Ветра. Здесь сновали по бакалейным лавкам щекастые Синие и Золотистые Ветра́, набирая охапки перекати-поля для сочного тернистого салата. Облака неслись по улице, выделывая виражи, точно старые газеты в тех городах, где бывали мы с вами. В конце проезда виднелись две тонюсенькие колонны. Сентябрь не сразу разглядела, что на самом деле это были не колонны, а очень высокие и очень тонкие люди с очень тонкими и очень длинными лицами. Трудно было сказать, мужчины это или женщины, но они были не толще карандаша и выше любой колокольни в Вестерли. Их ноги пронизывали облака и терялись в кучевых толщах. Лица были защищены от солнца, светившего в Вестерли особенно ярко, темными очками, тоже длинными и тонкими.

– Кто это? – прошептала Сентябрь.

– С желтым поясом – это Широта, а в цветастом галстуке – Долгота. Без них мы далеко не уедем, так что будь повежливей.

– Я думала, Широта и Долгота – это просто линии на карте.

– Понимаешь, они не любят, когда их фотографируют. Знаменитостям приходится нелегко: все вокруг только и знают, что щелкать камерами. Жутко раздражает. И вот пару-тройку веков назад они пришли к соглашению с Гильдией Картографии, что те будут изображать их символически, в виде линий. Из уважения.

Подойдя ближе к Широте и Долготе, Сентябрь притихла. Она, конечно, привыкла, что большинство людей выше ее ростом, она же все-таки ребенок, но эти двое были величины совсем иного порядка; к тому же она еще ничего не ела с самого утра, а путешествие верхом на Леопарде очень выматывает. Книксен Сентябрь решила не делать – слишком старомодно, поэтому поклонилась в пояс. Это так развеселило Зеленый Ветер, что он тоже поклонился.

Широта широко зевнула. Горло ее оказалось ярко-синим, каким рисуют океан на школьных картах. Долгота вздохнула, точно со скуки.

– Послушай, ты же не ожидаешь, что они с тобой заговорят? – шепнул Зеленый Ветер. Вид у него был слегка сконфуженный. – Они – знаменитости и мало с кем общаются.

– Ты же сказал, что должна быть какая-то головоломка, – ответила Сентябрь, невольно зевая вслед за Широтой. Зеленый Ветер дернул ее за рукав, будто обидевшись, что она не в таком уж восторге от встречи.

– Когда ты складываешь пазл, – спросил он, – как ты действуешь, тыковка моя?

Сентябрь повозила холодной ногой по гладкой синей брусчатке.

– Начинаю с углов, потом собираю края, чтобы получилась рамка, а потом продвигаюсь к серединке, пока все кусочки не встанут на место.

– А сколько всего, как традиционно считается, на свете ветров?

Сентябрь вспомнила свою книжку сказок и мифов, ярко-оранжевую и потому одну из самых любимых.

– Кажется, четыре.

Зеленые губы под зелеными усами изогнулись в усмешке:

– Так и есть: Зеленый, Красный, Черный и Золотой. Это, конечно, скорее фамилии – как Смит, например, или там Гупта. Вообще-то есть еще Серебристый и Синий, но эти двое натворили дел у берегов Туниса и отправлены в постель без ужина. Таким образом, неоспоримый факт, что в данный момент наша четверка образует углы. Вот эти двое, – указал он на бесстрастных Широту и Долготу, – образуют стороны. А ты, – он бережно распутал ее локон, зацепившийся за брошку, – ты, Сентябрь, те детали, что в серединке: самые диковинные и упорные.

– Я не понимаю, сэр.

– Это вопрос формулировки. Сейчас поймешь. Вот один из кусочков: девочка скачет на одной ножке против солнца, ровно девять оборотов . Еще один: носить яркое . Еще один: закрой один глаз ладошкой . Еще: от чего-то придется отказаться . Еще один: рядом должна быть кошка .

– Ну, это просто!

– Не всегда. Волшебная Страна очень стара, а у стариков бывают странные прихоти. Один из последних кусочков, например: должна пролиться кровь . И, наконец: надо солгать .

Сентябрь прикусила губу. Она никогда не увлекалась пазлами, хотя ее бабушка, напротив, настолько их любила, что оклеила стены у себя дома кусочками пазлов вместо обоев. Медленно, стараясь припомнить все кусочки, Сентябрь закрыла глаз ладошкой. Поджала ногу и запрыгала вокруг Леопарды Легких Бризов, надеясь, что скачет против солнца. Подол оранжевого платья бился о сверкающий на солнце зеленый пиджак. Совершив девять оборотов, Сентябрь отцепила оранжевый ключик с камешками и уколола палец иголкой брошки. Капли крови брызнули на мостовую и покатились по голубым камням. Она положила ключик к ногам бесстрастных Широты и Долготы и глубоко вдохнула.

– Я хочу домой, – тихонько соврала она.

Широта и Долгота плавно повернулись друг к другу, словно на крутящихся пьедесталах. Они начали гнуться и складываться наподобие лестничных пролетов, смыкаясь и сцепляясь, ладонь к запястью, ступня к колену, локти в стороны. Их механические движения были похожи на странный танец марионеток, дергающих вывернутыми суставами. Улица слегка пошатнулась и снова выровнялась. Широта и Долгота очень быстро поцеловались, а когда их губы разомкнулись, между ртами образовался проход – точь-в-точь для Леопарды, на спине у которой Вихрь и маленькая девочка. По ту сторону были видны только облака.

Зеленый Ветер торжественно протянул девочке в оранжевом платье руку в зеленой перчатке.

– Ты справилась, Сентябрь, – сказал он и подсадил ее в изумрудное седло на спине Леопарды.

Мы никогда не знаем, что происходит после того, как актеры покидают сцену, да еще и на Леопарде. Таковы правила театра. Однако жителям Волшебной Страны по статусу положено немножко жульничать, а мы как раз собираемся вступить в их владения, так что будем действовать согласно местным обычаям.

Вот, например, когда Сентябрь и Зеленый Ветер на своей огромной кошке проникли в этот мир, сложив головоломку, усыпанный камешками ключик поднялся с мостовой и шмыгнул вслед за ними. Тихо-тихо.