Онлайн чтение книги Без предела The Hanging Girl
Глава 3

Ночь прошла примерно так же, как обычно, а потому Карл начал рабочий день с того, что закинул ноги на стол в намерении подремать.

После распутывания дел последних месяцев наступил период господства мешанины противоречивых чувств. В личном плане это были жуткие зимние месяцы, да и на профессиональном поприще, учитывая непреклонно растущее на протяжении почти трех лет нежелание подчиняться громогласному авторитету Ларса Бьёрна, особых поводов для радости не было. А тут еще Ронни и полная неизвестность относительно его проклятого сочинения… Эти обстоятельства напрочь лишили его ночного сна, как и спокойствия в дневное время. Надо было что-то кардинально менять, а не то скоро он совсем загнется.

Карл вытащил из стопки первую попавшуюся папку, положил ее на колени и взял ручку. После некоторой тренировки по загибанию уголков он наконец понял, каким образом можно удерживать предметы во время сна в кресле. И все-таки ручка упала на пол, когда Роза разбудила его пронзительным криком.

Мёрк лениво посмотрел на часы и обнаружил, что все-таки ему удалось проспать почти час.

С вальяжным удовлетворением он потянулся, игнорируя кислый взгляд Розы.

– Я только что связалась с полицией Рённе, – сообщила она, – и тебе явно будет неприятно узнать, что там произошло.

– Вот как. – Карл переложил папку с коленей на стол и поднял ручку.

– Час назад комиссар полиции Кристиан Хаберсот пришел в Дом собраний Листеда на прием в честь собственного ухода на пенсию. Спустя пятьдесят минут он снял с предохранителя пистолет и прострелил себе голову на глазах у шокированных зрителей.

Роза красноречиво кивнула, когда брови Мёрка поползли на лоб.

– Да, Карл, вуаля. Этого еще не хватало, правда? – с досадой продолжала она. – Когда глава полиции Рённе вернется в районное управление, я буду знать подробности, так как он оказался свидетелем события. А пока закажу билеты на ближайший рейс.

– Что ж, весьма прискорбно. Но о чем ты говоришь? Какой рейс? Роза, ты собираешься куда-то лететь? – Карл попытался сделать вид, что ничего не понимает, но догадался, к чему все идет. – Может, это вообще чертово вранье. Я сожалею о том, что стряслось с этим самым Хабер-как-его-там, но если ты думаешь, что из-за него я погружусь в одну из летающих консервных банок, направляющуюся на Борнхольм, ты глубоко заблуждаешься. И к тому же…

– Карл, если ты боишься летать, – прервала его Роза, – тогда поторопись заказать билеты на экспресс-паром из Истада в Рённе, который отправляется в полпервого, пока я беседую с главой полиции. Ведь это ты виноват в том, что мы должны сорваться с места, так что сам все и организовывай. Разве не так ты мне обычно говоришь? Пойду скажу Ассаду, чтобы он заканчивал возню с покраской стен в подсобке, пускай тоже готовится к поездке.

Карл прищурился – непонятно, он еще спит или уже проснулся?

* * *

Ни дорога от Управления полиции в Истад по южной части весеннего Сконе, ни полуторачасовое плавание на пароме к Борнхольму не смягчили негодования Розы.

Карл посмотрелся в зеркало заднего вида. Если в ближайшее время он не начнет следить за собой, то скоро станет похож на своего деда – тусклые глаза и мертвенная кожа.

Сдвинув зеркало, Мёрк получил обзор кислой физиономии Розы.

– Карл, почему ты с ним не поговорил? – бесконечное число раз прозвучало с заднего сиденья с крайне укоризненной интонацией.

Если б между ними находилась стеклянная перегородка, как в такси, он разнес бы ее вдребезги кулаком.

Даже тут, в ресторане гигантского катамарана, холод сибирских ветров, бушующих над пенистыми волнами, на которые Ассад взирал с большим волнением, был ничто по сравнению с эмоциями Розы. Укоряющий настрой крепко-накрепко завладел ею.

– Даже не знаю, как это назвать, Карл. Но в менее толерантном обществе твой поступок в отношении Хаберсота можно было бы истолковать как должностное преступление…

Карл старался игнорировать ее – иначе Роза не была бы Розой, в конце концов. Однако когда она выдала очередной атакующий козырь: «…или даже хуже – как непредумышленное убийство», – бомба все-таки рванула.

– Роза, хватит, черт подери! – заорал Мёрк и ударил кулаком по столу с такой силой, что содрогнулись стаканы и бутылки.

Но остановили его не сверкающие глаза Розы, а кивок Ассада в сторону посетителей кафе, которые сидели с дрожащими на десертных вилках кусочками домашней выпечки, уставившись на троицу.

– Это актеры! – с кривой улыбкой поспешил оправдаться Ассад перед гостями заведения. – Они репетируют сцену из спектакля, но, обещаю, до развязки дело не дойдет.

По всей видимости, часть свидетелей сцены задумалась над тем, что за беспредел разворачивается у них на глазах. А то они никогда в жизни не видели актеров!

Карл перегнулся через стол к Розе и попытался смягчить интонацию. Вообще-то она была ничего, если вести себя с ней осторожно. Разве она во многом не поддерживала их с Ассадом на протяжении всех этих лет? По крайней мере, он еще не скоро позабудет о ее хлопотах, когда три года назад она буквально сгорала на работе, расследуя дело Марко[1]Об этом рассказывается в романе Ю. Адлер-Ольсена «Эффект Марко».. Нет, надо просто перестать заострять внимание на ее странностях, ибо тогда Роза работает гораздо продуктивнее. В конце концов, время от времени она может становиться немного неуравновешенной, но, желая помочь ей сохранить стабильность, мудрее всего безропотно принимать удары с ее стороны, иначе дело зайдет в тупик.

Карл глубоко вздохнул.

– Роза, послушай-ка. Не думай, пожалуйста, что я не сожалею о том, что произошло. Но разреши напомнить тебе: то, что случилось с Хаберсотом, – исключительно его собственный выбор. Он же мог просто перезвонить или, например, взять трубку, когда ты ему названивала. Если б он посредством мейла или обычного письма объяснил нам, чего именно от нас хотел, все сложилось бы иначе. Ты согласна с этим, мисс Святее-папы-римского?

Он примирительно улыбнулся, однако блеск в глазах Розы намекал на то, что последнее предложение было лишним. Слава богу, Ассад пресек дальнейшее развитие взаимодействия.

– Роза, я тебя понимаю. Но Хаберсот уже совершил самоубийство, и теперь мы ничего не можем с этим поделать. – Он резко замолчал и несколько раз сглотнул, неожиданно печально взглянув на гребни волн; затем вяло продолжил: – И потому, может быть, мы просто попытаемся разобраться, зачем он это сделал? Разве не для того мы в данный момент направляемся к Борнхольму на этом странном судне?

Роза кивнула, обнаружив еле приметные признаки улыбки. Вот высшая степень актерского мастерства.

Карл откинулся на спинку стула и в свою очередь благодарно кивнул Ассаду, чей цвет лица за долю секунды изменился от смуглого свечения а-ля Ближний Восток до зеленоватого оттенка. Бедняга. Понятное дело, чего же иного можно ожидать от человека, которого укачивает в бассейне на надувном матрасе?

– Не сказать, что я в восторге от плавания, – заметил он едва слышно.

– В туалете есть пакетики, – сухо прокомментировала Роза, взяв в руки путеводитель издательства «Политикен» «Путешествие по Борнхольму».

Ассад покачал головой.

– Нет-нет, я в порядке, сейчас все пройдет. Я уже настроился.

С этим дуэтом не соскучишься.

* * *

Полиция Борнхольма представляла собой самый маленький суверенный полицейский округ Дании, состоявший из шестидесяти сотрудников во главе с собственным начальником. На всем острове остался один-единственный полицейский участок, который, помимо организации круглосуточных дежурств, должен был выполнять все функции полиции в отношении сорока пяти тысяч местных жителей, а также заботиться о безопасности более шестисот тысяч туристов ежегодно. Мини-вселенная площадью почти в шестьсот квадратных километров, изобилующая темной пахотной почвой, скалами и камнями и обладающая бесконечным количеством больших и (особенно) малых достопримечательностей, которые каждая из местных туристических ассоциаций старалась подчеркнуть как наиболее выдающиеся. Самая большая «круглая церковь»[2]Круглая церковь – тип церковных строений, получивший широкое распространение в Скандинавии в XI – нач. XII в. Особую известность имеют церкви, расположенные на о. Борнхольм., самая маленькая, лучше всего сохранившаяся, древнейшая, самая круглая, самая высокая. Любая борнхольмская организация, преисполненная самоуважения, готова была поделиться с вами собственным представлением о том, что именно делало остров столь невероятно привлекательным.

Бравые полицейские молодцы на стойке регистрации попросили гостей немного подождать. По всей видимости, паром, на котором приплыла команда Карла, оказался чудовищно перегружен транспортом, в связи с чем требовалось произвести кое-какие согласования.

«Ясно, что такое отвратительное преступление должно было затмить по важности все остальные дела», – с усмешкой подумал Карл, когда один из сотрудников поднялся и жестом пригласил их зайти в одну из дверей.

Начальник полиции принял прибывших при полном параде, в комнате для собраний на втором этаже; на столе стояла выпечка и целая батарея кофейных чашек. Не возникало ни малейших сомнений в его ранге и авторитете, как и в том, что, несмотря на всю серьезность произошедшего, их приезд удивил местного шефа.

– Вы приехали издалека, – сказал он, вероятно, имея в виду, что даже слишком издалека. – Да, наш коллега Кристиан Хаберсот, к несчастью, совершил самоубийство, это оказалось весьма жуткое прощание, – продолжил он, кажется, еще не вполне оправившись после случившегося.

Карл подмечал эту деталь и раньше. Сотрудник полиции, пошедший по академическому пути (как, впрочем, и все начальники в недрах датской полиции), – а потому не возившийся со всяким дерьмом дольше положенного и не принадлежавший к числу коллег, привыкших наблюдать, как мозги сослуживца стекают по стене.

Мёрк кивнул.

– Вчера во второй половине дня я имел короткий разговор с Кристианом Хаберсотом. Я знаю лишь, что он хотел, чтобы я принял участие в расследовании какого-то дела, а я, вероятно, не проявил должной отзывчивости, – и вот мы здесь. Я предполагаю, что мы не слишком помешаем вашей работе, если ознакомимся с обстоятельствами произошедшего чуть подробнее. Надеюсь, что вы не будете против.

Если прищуренные глаза и уголки рта, направленные вниз, на Борнхольме означали согласие, можно было считать эту сторону дела улаженной.

– Возможно, вы могли бы помочь мне понять, на что он намекал нам в письме? Он пишет, что отдел «Q» – его последняя надежда.

Начальник полиции покачал головой. По всей вероятности, он мог бы помочь, но просто не хотел. Для этого у него были подчиненные.

Шеф махнул полицейскому в парадной форме.

– Это комиссар Йон Биркедаль. Он – уроженец острова, был знаком с Хаберсотом задолго до моего назначения. Мы с Йоном и представителем Полицейской ассоциации являлись единственными сотрудниками участка, которые присутствовали на прощальном мероприятии Хаберсота.

Ассад протянул руку первым.

– Мои соболезнования, – произнес он.

Биркедаль с волнением ответил на рукопожатие и обратился к Мёрку:

– Привет, Карл, давно не виделись.

Взгляд коллеги показался ему знакомым; Мёрк попытался подавить рефлекс, от которого на лбу собирались морщины.

Человек, стоявший перед ним, выглядел лет на пятьдесят с небольшим, то есть был почти ровесником Карла. Несмотря на усы и набухшие свинцовые веки полицейского, Мёрк начал припоминать, что действительно пересекался с ним прежде. Черт возьми, ну где же он его видел?

Биркедаль рассмеялся.

– Естественно, вы меня не помните, я учился курсом младше в полицейской академии на Амагере. Мы с вами как-то играли в теннис, и я выиграл три партии подряд, извините за нескромность. После чего вы неожиданно расхотели продолжать игру.

Кажется, Роза стоит за его спиной и подхихикивает? Если так, ей же хуже.

– Ну-у… – Карл попытался улыбнуться. – Да нет, я с удовольствием поиграл бы еще, но, кажется, у меня тогда нога подвернулась? – предположил он, не припоминая подобного эпизода. Если он когда-то и играл в теннис, это его заблуждение оказалось счастливо похоронено еще на заре времен.

– Итак, то, что случилось с Кристианом, оказалось для нас настоящим шоком, – слава богу, комиссар сам сменил тему. – Но он пребывал в меланхоличном расположении духа на протяжении многих лет, хотя мы здесь, в участке, посреди ежедневной рутины не особо замечали это. Думаю, нам не в чем упрекнуть его по части исполнения служебных обязанностей, правда же, Петер?

Начальник полиции кивнул.

– А вот дома, в Листеде, для Хаберсота все складывалось несколько иначе. Он развелся и проживал в одиночестве, ощущая неизбывную горечь в отношении старого дела, работу над которым считал целью всей жизни, даже несмотря на то, что не являлся сотрудником отдела криминалистики. Кто-то скажет, что это всего-навсего банальное дело о водителе, скрывшемся с места происшествия, однако, поскольку в аварии погибла молодая девушка, все-таки дело не вполне тривиальное.

– О’кей, водитель скрылся с места происшествия, допустим. – Карл выглянул из окна. Он не понаслышке был знаком с такими делами. Либо они раскрываются по горячим следам, либо архивируются навсегда. Пребывание на острове не затянется.

– И человек, управлявший транспортным средством, так и не был найден, верно? – уточнила Роза, в свою очередь протягивая руку.

– Да, верно. Если б его нашли, Кристиан сейчас был бы жив… К сожалению, я вынужден вас покинуть. Как вы, вероятно, догадываетесь, в связи с сегодняшними событиями нам предстоит уладить множество внутренних формальностей, не говоря уже об оповещении прессы, с которой необходимо разобраться в первую очередь. Можно мне будет зайти к вам в отель чуть позже, чтобы ответить на оставшиеся вопросы?

* * *

– Видимо, вы – полицейские из Копенгагена, – не очень любезно предположила администратор отеля «Сверрес», безошибочно выбрав ключи, судя по всему, от наименее классных номеров. Затем Роза, по своему обыкновению, принялась торговаться о стоимости.

Чуть позже они встретились с комиссаром полиции Йоном Биркедалем, который поджидал их в гостиной, сидя в кресле из искусственной кожи. Со второго этажа открывался вид на заднюю часть «Бругсена» с промышленным портом в качестве фона – не самое приятное зрелище. Если бы в поле зрения попала еще парочка автострад, общая картина оказалась бы куда более гармоничной. Тут явно было не лучшее место для создания путеводителя по этому, вообще говоря, абсолютно сказочному острову.

– Буду честен с вами. На самом деле я терпеть не мог Хаберсота, – приступил к рассказу Биркедаль. – Однако стать свидетелем того, как коллега стреляет себе в лоб, так как считает, что не состоялся в профессиональном плане, – это не приведи господи… За свою карьеру в полиции я повидал многое, но, боюсь, что это событие оставит во мне отпечаток на долгое время. По-настоящему жуткая история.

– Ясное дело, – перебил Ассад. – Но, простите, я хочу понять. Вы говорите, он выстрелил себе в голову из пистолета. То есть это было не служебное его оружие, верно?

Биркедаль покачал головой.

– Нет. В соответствии с уставом, он оставил служебный пистолет внизу, в оружейном сейфе, перед тем как сдать полицейское удостоверение и ключи. Мы точно не знаем, где он взял свой пистолет, но установлено, что это была девяносто вторая «Беретта» калибра девять миллиметров. Страшная вещица, скажу я вам… Но вам, вероятно, знаком этот «ствол» – по сериалу «Смертельное оружие» с Мэлом Гибсоном?

Никто не ответил.

– Ладно. В общем, довольно крупная и увесистая штуковина. Я первым делом подумал, что это муляж, когда он извлек пистолет и прицелился в нас с начальником полиции. У него не имелось разрешения на этот «ствол», но мы установили, что пять-шесть лет тому назад подобная «Беретта» пропала неподалеку от Окиркебю из жилища человека, умершего незадолго до этого. У нас нет возможности проверить, является ли пистолет тем же самым, ибо у владельца в свое время не обнаружилось никаких документов на него.

– Умерший? В две тысячи девятом году? – переспросила Роза, сложив губы бантиком. Неужели Йон Биркедаль оказался в ее вкусе?

– Да. Один из преподавателей Высшей народной школы умер в середине учебного семестра. Результаты вскрытия свидетельствуют о вполне естественном смертельном исходе в связи со слабым сердцем, но когда исследовали жилье покойника, Хаберсот проявил неподдельный интерес к его личности. Погибший, Якоб Святек, по словам бывших учеников и преподавателей, увлекался стрелковым оружием и не раз демонстрировал некоторым учащимся пистолет, который, по описаниям свидетелей, вполне соответствует тому, что Хаберсот пустил в ход этим утром.

– Да уж, полуавтомат подобного типа не каждый день посчастливится увидеть[3]Видимо, Ассад иронизирует над туповатым представителем местной полиции, считающим, что такое оружие можно увидеть лишь в кино, – поскольку данный пистолет является одним из самых распространенных и востребуемых в мире; ежегодно выпускается более 100 000 шт. «Беретты-92» в различных модификациях., а потому у меня возник очередной вопрос, – вклинился Ассад. – Это базовая модель «Беретты» – или девяносто два-эс? Девяносто два-эс-бэ? Или же девяносто два-эф, эф-джи или эф-эс? Ну, девяносто два-а-один быть не может, так как эта модификация выпущена в две тысячи десятом году…

Карл медленно повернулся к Ассаду. О чем толкует этот парень? Неужто сейчас обнаружится, что он еще и эксперт по «Береттам»?

Биркедаль сдержанно покачал головой, то есть он понятия не имел о таких подробностях. Возможно, ему удастся выяснить этот вопрос, прежде чем на гавань Рённе опустится закат…

– Хм, давайте я вкратце расскажу вам о том, за что отвечал Хаберсот и какие события он пережил, – продолжал местный. – Чуть позже вы получите ключи от его дома и продолжите разбираться самостоятельно. Ключи передадут администратору вечером. Я уже переговорил с начальником полиции, он предоставляет вам относительную свободу действий. Вообще-то, я думаю, наши коллеги уже разобрались с домом, так что можете начинать. Нам было необходимо сначала осмотреть жилище погибшего. Ведь там могли сохраниться какие-то письма или другие улики, свидетельствующие о причинах столь радикального поступка… Ну, вы и без меня это все прекрасно знаете; все-таки у вас побольше опыта работы с подобными случаями.

Ассад закивал, подняв указательный палец, но Карл осадил его взглядом. Какая разница, из пистолета какой модели идиот высадил себе мозги? Сам-то Мёрк считал, что они приехали в эту глухомань отнюдь не для того, чтобы выяснить, почему Хаберсот совершил самоубийство, а в первую очередь, чтобы Роза наконец поняла – дело, которое она во что бы то ни стало стремилась переложить с плеч Хаберсота на плечи Карла, в действительности сдалось им всем, как собаке пятая нога.

* * *

Пятьдесят человек от восемнадцати лет и старше были зачислены в Высшую народную школу Борнхольма на целое полугодие: они изучали музыку, работали со стеклом, акриловыми красками и глиной, и 20 ноября 1997 года было для них, по словам Биркедаля, совершенно обычным учебным днем – привычное воодушевление и никакой опасности. Абсолютно нормальное сообщество по большей части оптимистичных молодых людей, которые прекрасно проводят время вместе.

Итак, они еще не знают, что Альберту, самую добродушную, симпатичную и, вероятно, наиболее обсуждаемую девчонку в школе, тем утром насмерть сбила машина.

Прошло чуть больше суток, прежде чем девочку нашли на ветвях придорожного дерева, тело с трудом можно было заметить. А человек, который, к своему огромному несчастью, скользнул взглядом вверх ровно в тот момент, когда его автомобиль поравнялся с этим самым деревом, оказался полицейским следователем из Нексё по имени Кристиан Хаберсот.

Представшая перед ним картина хрупкого тельца, безвольно висевшего на ветках, поселилась в его сознании раз и навсегда, как и таинственный взгляд, навеки застывший на ее лице.

Несмотря на то что следы, обнаруженные на месте происшествия, были чересчур размытыми, установили, что она оказалась на дереве в результате чудовищной автомобильной аварии. Абсолютно жуткое происшествие, аналогичных которому невозможно было отыскать в новейшей истории Борнхольма.

Попытки отыскать следы тормозного пути не увенчались успехом. Поначалу рассчитывали найти остатки лакокрасочного покрытия на одежде девушки, однако автомобиль ускользнул, не оставив после себя ни единой улики. Тогда же провели опрос местных жителей, обитающих неподалеку от шоссе, однако никто не смог предоставить сколь-нибудь точных деталей. Разве что кто-то слышал на данном участке дороги свист удалявшейся в направлении автотрассы машины, несущейся на огромной скорости…

В конце концов – то ли из-за того, что эта смерть показалась кому-то подозрительной, то ли потому, что не было других дел, – была инициирована планомерная облава на все транспортные средства с повреждениями передней части кузова, происхождение которых владелец не мог внятно объяснить. К операции приступили с опозданием на сутки, и тем не менее в течение недели тщательно осматривались все автомобили, которые переправлялись паромом как в Швецию, так и в Копенгаген. А для двадцати тысяч транспортных средств, принадлежавших жителям Борнхольма, организовали обязательный досмотр инспекторами дорожной службы в Рённе и Нексё.

Борнхольмцы, несмотря на причиненное им беспокойство, проявили удивительное понимание и участие, так что ни одному туристу не удалось проникнуть на остров на четырех колесах, предварительно не подвергнув пристальному изучению капот своего средства передвижения.

Биркедаль пожал плечами.

– Но все усилия оказались тщетны.

Комиссар полиции притомил сотрудников отдела «Q». Кто будет возиться с уравнением, конечный результат которого заведомо равен нулю, что бы ты ни предпринимал?

– И все же вы уверены, что смерть произошла в результате аварии, – сказал Карл. – А не могло ли тут случиться нечто иное? Что рассказало вскрытие тела о внутренних повреждениях? И что вы обнаружили непосредственно на месте столкновения?

– Вероятно, она прожила какое-то время после того, как очутилась на дереве. А так – переломы, внешние и внутренние кровотечения, все как обычно. И еще мы нашли велосипед Альберты – он валялся в кустах на приличном расстоянии от места происшествия и был искорежен практически до неузнаваемости.

– То есть она приехала туда на велосипеде, – заметила Роза. – Он еще у вас?

Комиссар полиции Биркедаль пожал плечами.

– Это произошло семнадцать лет назад, еще до меня, так что даже не знаю. Скорее всего, нет.

– Я была бы крайне признательна вам, если б вы оказали мне услугу и выяснили этот вопрос, – потупившись, выдала Роза приторным голосом.

Биркедаль откинул голову назад. Добропорядочный женатый мужчина прекрасно понимает, в какой момент лед становится тонок.

– А почему так безоговорочно определили, что ее именно отшвырнуло на дерево? – едва слышно вклинился Ассад. – Разве ее не могли туда затащить? Тщательно ли провели поиски на предмет следов такелажа на ветках? Возможно, там была подвешена система блоков?

Неужели Ассад толкует про такелаж и блоки? Вообще-то странновато звучит из его уст…

Биркедаль кивнул, ответ на этот конкретный вопрос был однозначным.

– Нет, криминалисты не нашли никаких свидетельств этого.

* * *

– Вода в кувшине в гостиной, – с порога возвестила администратор.

Не прошло и секунды, как в чашку Ассада заструился черный, как смоль, кофе, сахар он насыпал прямо из сахарницы. Как только его несчастные вкусовые рецепторы могли выдержать выпавшие на их долю чудовищные испытания?

Все присутствующие решительно замотали головами, когда он предложил им отведать своего пойла.

– Как могло случиться, что не осталось ни единого следа столкновения? – продолжал удивляться Карл, перемещаясь по комнате. – Должен был, по крайней мере, отпечататься тормозной путь… ну, хоть какой-то след от покрышек. Возможно, в те дни шел дождь?

– Нет-нет, никакого дождя не было, насколько мне известно, – ответил Биркедаль. – В рапорте говорится, что погода стояла сухая.

– А что насчет траектории движения отброшенного тела? – не сдавался Карл. – Ее тщательно рассчитали? Можно ли было по сломанным веткам проследить перемещение тела наверх? Или, например, понять что-то по позе трупа на дереве или по расположению велосипеда, отброшенного в кусты?

– Исходя из свидетельств пожилой пары, проживающей на хуторе за поворотом, был сделан вывод, что ранним утром автомобиль пронесся мимо их дома в восточном направлении. Старики не видели машину, но слышали, как она на чудовищной скорости пронеслась мимо жилища и, ни разу не притормозив, устремилась к виражу, сразу за которым стояло дерево. Мы вполне уверены, что они слышали того самого гонщика, который сбил девушку, стоявшую у дерева, а затем помчался к перекрестку, не снижая скорости.

– На чем основана ваша уверенность?

– На свидетельских показаниях и на опыте специалистов, исследующих похожие столкновения.

– Ага. – Карл покачал головой. Есть доподлинно установленные факты, и есть множество неясностей. Он уже устал от подобных мыслей. Рабочий стол в подвале полицейского управления вдруг оказался невероятно желанным причалом.

– А что это была за девушка? – последовал неизбежный вопрос, получив ответ на который, Карл не оставил себе путей отступления.

– Альберта Гольдшмидт. Несмотря на столь эффектное имя, она была совершенно обычной девушкой. Одна из тех, которые, оказавшись вдали от родителей, неожиданно ощущают вкус свободы и не теряют ни секунды. Не то чтобы она была совсем неразборчива в половых связях, но ей хотелось перепробовать всего понемножку, как только у нее появилась такая возможность. Во всяком случае, все указывает на то, что она использовала проведенные в школе две недели на полную катушку.

– На полную катушку? Что вы имеете в виду? – уточнила Роза.

– Ну, парень здесь, парень там…

– И что же, она забеременела?

– Вскрытие показало, что нет.

– И, вероятно, бессмысленно спрашивать, обнаружены ли на теле следы чужеродной ДНК? – продолжала Роза.

– Это был девяносто седьмой год, дальше можно не продолжать, да? За три года до того, как была создана централизованная база данных ДНК. Думаю, что настолько тщательно никто и не исследовал тело. Но ни остатков спермы, ни частиц чужого эпидермиса под ногтями не выявлено. Альберта была почти стерильна, словно только что вышла из душа, – и, вероятно, так оно и было, судя по тому, что она выехала из школы перед завтраком.

– Позвольте мне уточнить, – вмешался Карл. – Вам ничего не известно, правильно? Это история о смертельном исходе в замкнутом пространстве, а Хаберсот являлся местным Шерлоком Холмсом, который на этот раз потерпел поражение?

Биркедаль вновь пожал плечами. Даже на этот вопрос он не мог ответить.

– Ну хорошо, – подвел итог Ассад, плеснув в чашку очередную порцию горячего кофе. – В таком случае, думаю, нам стоит завершить трапезу.

Неужели он так и сказал – «трапезу»?

Роза невозмутимо обратилась к Биркедалю все с тем же медовым взглядом.

– Тогда мы пока спокойно займемся изучением материалов, которые вы нам принесли. Думаю, это займет час или два. А по завершении нам, скорее всего, придется провести кое-какие опросы в связи с расследованием Хаберсота, а также выяснить подробности его жизни и смерти.

Стоическая маска на лице Биркедаля нарушилась парой морщинок от подобия улыбки. Было совершенно ясно – он готов предоставить им полную свободу действий, лишь бы его не трогали.

Но троица не унималась:

– Как вы считаете, сможем ли мы обнаружить некие факты, которые стоило выяснить давным-давно? Что-то, что поможет нам приблизиться к разгадке тайны о девочке на дереве?

– Не знаю, но смею надеяться на это. Суть заключается в том, что для Хаберсота гибель Альберты не явилась следствием непредумышленного наезда и беспечности удравшего с места преступления лихача. Это было сознательное убийство. И Хаберсот не только всеми силами старался доказать свою теорию, но и вел поиски преступника. Я не в курсе, чем он руководствовался, но другие сотрудники полиции наверняка смогут посвятить вас в более глубокие подробности, не говоря уж о бывшей жене Хаберсота.

Пластиковая папка скользнула по поверхности стола.

– Мне надо возвращаться в участок, а вы посмотрите эту запись. Получите более-менее полное представление о его смерти. Видео снято приятелем Хаберсота, приглашенным на прием. Его зовут Вилли, но мы прозвали его Дядя Сэм. Полагаю, у вас есть с собой компьютер, на котором можно ознакомиться с данным эпизодом. Хорошего времяпрепровождения, если можно так сказать.

И Биркедаль рывком поднялся с кресла.

Карл зафиксировал взгляд Розы, приклеившийся к подтянутым ягодицам полицейского, когда тот выходил из комнаты.

Вряд ли этот взгляд понравился бы фру Биркедаль.

* * *

Экс-супруга Хаберсота так радикально отрезала от себя прошлое, что отказалась не только от фамилии мужа, но и от всего остального, что могло вызвать воспоминания о нем. И она совершенно не скрывала своего настроя, когда Карл по телефону попытался завязать с ней диалог.

– И если вы предполагаете, что смерть этого мужчины вызовет во мне хоть малейшее желание выставить его личные и наши с ним совместные неприятности на всеобщее обозрение, то вы ошибаетесь. Кристиан совершил выбор не в пользу семьи в сложный период, когда я и особенно наш сын отчаянно нуждались в его внимании, – а теперь он расплатился за свои неверные решения посредством трусливого самоубийства. Обратитесь куда-нибудь в другое место, если желаете услышать о поглотившей его жизнь страсти; от меня вы ничего не добьетесь.

Карл посмотрел на Розу с Ассадом; те жестами показывали ему, чтобы он не отступал. Черт возьми, как будто без них непонятно…

– Вы думаете, он был поглощен делом об Альберте – или чувствами к самой девушке?

– Уф-ф… и что ж вы, легавые, всегда так напираете, а? Я же сказала, оставьте меня в покое. Всего хорошего. – Раздался щелчок, разговор был окончен.

– Карл, она поняла, что у вашего диалога есть свидетели, – заметил Ассад. – Надо было поехать к ней, как я и говорил.

Карл пожал плечами. Возможно, Ассад и прав, но час был поздний; к тому же, по его мнению, существовало два типа свидетелей, которых по возможности следовало избегать: те, кто треплется слишком много, и те, кто предпочитает держать язык за зубами.

Роза провела пальцем по блокноту.

– Вот адрес сына Хаберсота, Бьярке. Он снимает комнату в северной части Рённе, мы будем там через десять минут. Поехали?

Решение уже было принято. Роза поднялась с кресла.