Онлайн чтение книги Лангольеры The Langoliers
1

– Час тому назад маленькая девочка высказала очень интересную мысль, – неожиданно нарушил тишину Роберт Дженкинс.

Маленькая девочка уже давно крепко спала, несмотря на свои сомнения в том, что сможет заснуть. Алберт Косснер тоже клевал носом, мечтая вновь вернуться на таинственные улицы Томбстоуна. Он достал скрипку из багажной ячейки над креслом, и теперь она лежала у него на коленях.

– Что? – Он выпрямился.

– Извини. Ты дремал.

– Нет, – ответил Алберт. – Не до сна сейчас, знаете ли. – И повернулся к Дженкинсу, наверное, чтобы это доказать.

Под налитыми кровью глазами темнели мешки. Дженкинс подумал, что чем-то этот юноша напоминает енота, которого спугнули, когда тот шарил по мусорным контейнерам.

– Так какую мысль она высказала?

– Она сказала мисс Стивенсон, что не сможет заснуть, потому что уже спала. Раньше.

Алберт скосился на Дайну.

– Но она спит.

– Я вижу, что спит, дорогой мальчик. Но не в этом дело, совсем не в этом.

Алберт хотел было сказать, что Тузу Косснеру, самому быстрому стрелку-еврею к западу от Миссисипи и единственному техасцу, выжившему в битве при Аламо, не нравится, когда его называют дорогим мальчиком, но решил не придавать этому особого значения… пока.

– Тогда в чем же?

– Я тоже спал. Отключился до того, как капитан, наш первый капитан, погасил табличку с надписью «НЕ КУРИТЬ». Такое со мной случается всегда. Поезда, автобусы, самолеты – я засыпаю, как младенец, как только они заводят двигатель. А как насчет тебя, дорогой мальчик?

– А что насчет меня?

– Ты спал? Спал, не так ли?

– Э… да.

– Мы все спали . А вот люди, которые бодрствовали, исчезли.

Алберт задумался.

– Возможно…

– Никаких возможно, – отмахнулся Дженкинс. – Я пишу детективные романы, зарабатываю этим на жизнь. Можно сказать, дедукция – мои хлеб и масло. Если бы кто-то бодрствовал в момент, когда исчезали все эти люди, неужели ты думаешь, что он не поднял бы крик и не разбудил нас?

– Поднял бы, – согласился Алберт. – Только того парня, что лежит в самом хвосте, он бы не разбудил. Думаю, его не разбудила бы и сирена.

– Возражение принимается. Но никто не кричал, не так ли? И никто не вызвался рассказать нам, что произошло. Поэтому я и предполагаю, что самолет покинули только не спавшие пассажиры. Естественно, вместе с бодрствующим экипажем.

– Да. Похоже на то.

– У тебя в глазах тревога, дорогой мальчик. По выражению лица ясно видно, что моя идея тебе не нравится, несмотря на всю ее привлекательность. Позволь спросить, почему? Я что-то упустил? – По тону Дженкинса было понятно, что он в это не верит, но чувствовалось, что мама привила ему хорошие манеры.

– Не знаю, – честно признался Алберт. – Сколько нас? Одиннадцать?

– Да, считая того парня, что храпит в хвосте, нас одиннадцать.

– Если вы правы, нас не должно быть больше?

– Почему?

Но Алберт не ответил, потому что внезапно перед его мысленным взором возник образ из детства. Теологически его воспитывали в некой буферной зоне, поскольку родители уже не были ортодоксами, но еще не стали агностиками. Он и его братья соблюдали диетологические традиции (или законы, как ни назови), все праздновали бармитцву, все знали, кто они такие, откуда пришли и что сие означает. А то, что он сейчас вспомнил, ему рассказали в храме. Историю о последней казни египетской, о том, что свершил ночью по велению Господа ангел смерти.

Но теперь Алберт видел ангела, идущего не по Египту, а по салонам «767», летящего рейсом 29, прижимая пассажиров к своей ужасной груди… не потому, что они забыли помазать дверные косяки (или спинки кресел) кровью агнца, а потому…

Почему? Почему?

Ответа Алберт не находил, и по его телу пробежала дрожь. Лучше б ему не вспоминалась эта история .

– Алберт? – Голос Дженкинса донесся откуда-то издалека. – Алберт, с тобой все в порядке?

– Да. Просто задумался. – Юноша откашлялся. – Если бы все спящие пассажиры остались в креслах, нас было бы человек шестьдесят. Может, и больше. Я хочу сказать, это же «красный глаз».

– Дорогой мальчик, а ты…

– Не могли бы вы называть меня Албертом, мистер Дженкинс? Это мое имя.

Дженкинс потрепал Алберта по плечу.

– Прошу прощения. Искренне. Только не подумай, что я отношусь к тебе свысока. Я нервничаю, а когда нервничаю, у меня привычка уходить в… знаешь, как черепаха прячется под панцирь. Только я прячусь в выдуманный мир. Представляю себе, что играю Фило Вэнса. Это детектив, великий детектив, созданный Эс. Эс. Ван-Дайном. Полагаю, ты его книг не читал. Едва ли кто читает их в наши дни, о чем можно только сожалеть. Но все равно извини меня.

– Ничего страшного.

– Отныне ты Алберт и будешь Албертом во веки веков, – пообещал Роберт Дженкинс. – Но я хотел спросить, летал ли ты раньше «красным глазом»?

– Нет. Я вообще первый раз лечу через всю страну.

– А я летал. Многократно. Несколько раз даже изменял своим привычкам и какое-то время бодрствовал. Когда я был моложе, а двигатели шумели гораздо сильнее. Я, наверное, покажусь тебе глубоким стариком, если признаюсь, что первый раз с побережья на побережье летел на самолете с турбовинтовыми двигателями и с двумя промежуточными посадками, так как на весь перелет горючего не хватало.

Так вот, я заметил, что очень мало людей засыпают в первый час полета… зато потом спят практически все. В этот первый час люди приспосабливаются к новым условиям, знакомятся с попутчиками, пропускают рюмку или две…

– Вы хотите сказать, обустраиваются, – поддакнул Алберт.

Он мог подписаться под словами Дженкинса, хотя сам обустроился на удивление быстро. Должно быть, потому, что практически не спал две последние ночи, думая о путешествии и новой жизни, которая ждала его в Бостоне. В результате он провалился в сон, едва «767» оторвался от взлетной полосы.

– Вьют себе маленькие гнездышки, – согласился Дженкинс. – Ты, часом, не заметил тележку с напитками около кабины пилотов… Алберт?

– Да, видел.

– Конечно! – Глаза Дженкинса блеснули. – Ты внимательно ее рассмотрел?

– Наверное, нет, если вы увидели то, чего не заметил я.

– Замечает не глаз, а мозг , Алберт. Натренированный упражнениями по дедукции мозг. Я не Шерлок Холмс, но заметил, что ее выкатили из маленького чуланчика, где она обычно хранится, а на нижней полочке еще стояли использованные в прошлом полете стаканы. Отсюда, руководствуясь дедуктивным методом, я сделал вывод: самолет взлетел, как обычно; плавно набрал высоту, капитан уже готовился передать управление автопилоту и погасил табличку «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ». На это ушло примерно тридцать минут, то есть, если мои предположения соответствуют действительности, происходило все это примерно в час ночи, разумеется, по лос-анджелесскому времени. Стюардессы поднялись со своих мест и занялись наипервейшим делом: напоить сто пятьдесят (или около того) пассажиров. Капитан тем временем запрограммировал автопилот выровнять самолет на высоте 36 тысяч футов и лететь на восток. Несколько пассажиров, точнее одиннадцать, уже спали. Кто-то дремал, но еще не заснул, а потому тоже не спасся, остальные бодрствовали.

– Вили свои гнездышки, – вставил Алберт.

– Совершенно верно! Вили свои гнездышки! – Дженкинс выдержал театральную паузу. – А потом это и произошло!

– Что это , мистер Дженкинс? – спросил Алберт. – Есть у вас какие-нибудь идеи?

Дженкинс долго не отвечал, а когда наконец заговорил, прежнего веселья в голосе как не бывало. И Алберт впервые понял, что уверенность в себе, демонстрируемая Дженкинсом, наигранная, а на самом деле писатель напуган не меньше его, Алберта. Юношу это только порадовало: пожилой детективщик в видавшем виды пиджаке стал ему ближе и понятнее.

– Расследование преступления в закрытой комнате – вот где дедуктивный метод проявляется наиболее полно. Я написал на эту тему несколько детективов, даже больше, чем несколько, но и представить себе не мог, что стану участником одного из них.

Алберт не знал что ответить. Ему вспомнился один из рассказов о Шерлоке Холмсе, который назывался «Пестрая лента». В нем ядовитая змея попадала в знаменитую закрытую комнату через вентиляционную шахту. Бессмертному Холмсу даже не пришлось напрягаться при решении этой головоломки. Но если багажные ячейки над сиденьями были битком набиты ядовитыми змеями, то куда подевались трупы? Где тела?

Страх вновь стал закрадываться в душу Алберта. Юноша подумал о том, что сейчас он совсем не похож на Туза Косснера, знаменитого стрелка.

– Если б речь шла только о самолете, – медленно заговорил Дженкинс, – я бы, пожалуй, мог предложить достаточно убедительную версию. В конце концов именно этим я зарабатываю на хлеб последние двадцать пять лет. Хочешь ее выслушать?

– Конечно.

– Очень хорошо, Алберт. Представим, что какое-нибудь государственное агентство, предпочитающее не светиться на публике, назовем его Контора, решило провести эксперимент, а мы стали подопытными. Цель такого эксперимента – определение эффекта эмоционального стресса на группе средних американцев. Они, ученые, проводящие эксперимент, ввели в бортовую систему подачи воздуха не имеющий запаха снотворный препарат…

– А такие препараты есть? – осведомился Алберт.

– Конечно. Диазалин, например. Или метопроминол. Я помню, как читатели, полагавшие себя «серьезными людьми», смеялись над романами Сакса Ромера о Фу Манчи, называя их никуда не годной мелодрамой. – Дженкинс покачал головой. – Теперь благодаря развитию биологических исследований и многочисленным агентствам вроде ЦРУ мы живем в мире, который Сакс Ромер не мог представить себе и в самом дурном сне.

Диазалин, по существу, нервный газ, подошел бы лучше всего. Действует он очень быстро. После его подачи в систему кондиционирования все бы заснули, кроме пилота, который дышал бы чистым воздухом через кислородную маску.

– Но… – начал Алберт.

Дженкинс улыбнулся и поднял руку.

– Твое возражение мне известно, Алберт, и я смогу все объяснить. Позволишь?

Алберт кивнул.

– Пилот сажает самолет на секретном аэродроме, скажем, в Неваде. Пассажиров, которые не спали в момент подачи газа, и, разумеется, стюардесс выносят некие люди в белых защитных костюмах, как в фильме про Андромеду, помнишь? Пассажиры, которые заснули до подачи газа, в том числе ты и я, продолжают спать, возможно, чуть крепче, чем раньше. Потом пилот возвращает «767» на расчетные высоту и курс. Включает автопилот. Когда самолет достигает Скалистых гор, эффект действия газа сходит на нет. Диазалин относится к так называемым «чистым наркотикам», то есть остаточных явлений вроде головной боли, рези в глазах или похмелья не наблюдается. Пилот, через систему внутренней связи услышавший крики маленькой слепой девочки, знает, что она перебудит остальных. Эксперимент вступает в решающую фазу. Поэтому капитан встает, выходит из кабины пилотов, закрывает за собой дверь.

– Как он это делает? Снаружи нет ручки.

Дженкинс махнул рукой.

– Сущий пустяк, Алберт. Он запирает дверь только на собачку.

Губы Алберта начали расползаться в улыбке и замерли.

– В этом случае пилот – один из нас?

– Да и нет. По моей версии, Алберт, пилот – он и есть пилот. Пилот, вроде бы летящий в Бостон, случайно оказывается на борту. Он должен сидеть в салоне первого класса, футах в тридцати от кабины.

– Капитан Энгл, – выдохнул Алберт.

Дженкинс самодовольно улыбнулся, как ученый, только что доказавший сложную теорему.

– Капитан Энгл, – согласился он.

Они не заметили, что Водолазка давно уже не спускает с них глаз. Но теперь Водолазка достал из кармана на спинке сиденья распространяемый авиакомпанией журнал, развернул его и начал рвать обложку на длинные полоски. Полоски падали на пол, на уже разорванную салфетку, на его коричневые туфли.

Губы Водолазки беззвучно шевелились.