Онлайн чтение книги Тайна Голубого поезда The Mystery of the Blue Train
Глава 13. Ван Олдин получает телеграмму

К полудню 15 февраля весь Лондон оказался закутан плотным желтым туманом.

Руфус ван Олдин находился в своих апартаментах в «Савое» – пользуясь неблагоприятными погодными условиями, он с энтузиазмом занялся делами. Найтон был на седьмом небе от счастья. В последнее время ему становилось все труднее и труднее заставить своего хозяина заниматься текучкой. Когда он осмеливался обратить внимание Руфуса на ту или иную проблему, тот обычно останавливал его коротким резким словом. Но сейчас ван Олдин с удвоенной энергией погрузился в работу, и секретарь по максимуму использовал представившуюся ему возможность.

Будучи человеком тактичным, Найтон так тонко вел свою игру, что ван Олдину и в голову не пришло, что его используют.

Однако, посреди всех этих важных деловых вопросов, одна маленькая проблема постоянно свербила в голове американца. Она появилась из-за одного, казалось бы, совершенно невинного замечания секретаря. И хотя никак пока не проявлялась, но становилась все навязчивее и навязчивее, пока наконец полностью не захватила все мысли миллионера.

Он слушал то, что говорил ему Найтон, со своим обычным видом внимательной заинтересованности, но при этом не слышал ни одного слова из сказанного. Руфус автоматически кивнул, и секретарь перешел к следующей бумаге. Пока он доставал ее, американец попросил:

– Не могли бы вы рассказать мне об этом еще раз?

На какой-то миг Найтон растерялся.

– Вы имеете в виду вот это, сэр? – И он поднял один из отчетов компании.

– Нет, нет, – ответил ван Олдин. – Расскажите мне еще раз, как вы встретили горничную Рут в Париже вчера вечером. Я ничего не понимаю. Наверное, вы ошиблись.

– Я не мог ошибиться, сэр, потому что говорил с нею, сэр.

– Ну, тогда расскажите мне все еще раз.

Найтон повиновался.

– Я завершил сделку с Бартермером, – объяснил секретарь, – и отправился в «Ритц», чтобы собрать свои вещи, пообедать и успеть на девятичасовой вечерний поезд с Северного вокзала. У стойки регистрации в гостинице я увидел женщину и узнал ее – это была горничная миссис Кеттеринг. Я подошел к ней и спросил, не остановилась ли миссис Кеттеринг в этом же отеле.

– Да, да, – пробормотал ван Олдин. – Ну конечно. И она ответила вам, что сама Рут на Ривьере, а ее послала в «Ритц» дожидаться дальнейших распоряжений.

– Именно так, сэр.

– Очень странно, – заметил ван Олдин. – Действительно, это выглядит очень странно, если только эта женщина не повела себя ненадлежащим образом.

– Но в этом случае, – возразил Найтон, – миссис Кеттеринг наверняка заплатила бы ей отступного и отослала в Англию. Вряд ли она бы отправила ее в «Ритц».

– Да, – тихо согласился миллионер. – Вы правы.

Он хотел еще что-то сказать, но сдержался. Хотя ему и нравился Найтон, которого он уважал и которому доверял, Руфус не считал возможным обсуждать с секретарем частную жизнь своей дочери. Он уже и так был сильно задет тем, что Рут не сказала ему всей правды, а эта случайная дополнительная информация отнюдь не уменьшила его опасений. Почему Рут избавилась от горничной в Париже? Что или кто мог заставить ее так поступить?

На секунду ван Олдин задумался над этим невероятным стечением обстоятельств. Разве могло прийти в голову Рут – если только не в самой невероятной фантазии, – что первым человеком, с которым ее горничная столкнется в Париже, будет секретарь ее отца? Но ведь именно так раскрываются секреты. Именно так все тайное становится явным…

Руфус зацепился за последнюю фразу, которая возникла у него в голове совершенно случайно, но в то же время была абсолютно естественна. А было ли что-то, что должно было «стать явным»? Он боялся задать этот вопрос самому себе, потому что был уверен в ответе. У этого ответа было имя – Арман де ля Рош.

Ван Олдину было горько, что его собственная дочь позволила подобному типу одурачить себя, хотя, с другой стороны, он вынужден был признаться, что Рут находилась в достойной компании – многие умные женщины из хороших семей тоже поддались чарам этого графа. Мужчины сразу же раскусывали его, а вот женщины – нет…

Ван Олдин задумался над тем, что ему надо сказать, чтобы развеять сомнения, которые могли появиться у его секретаря.

– Рут любит неожиданно менять свои планы, – заметил американец, а затем добавил небрежным тоном: – А горничная никак не объяснила эти изменения?

Отвечая, Найтон постарался, чтобы его голос звучал как можно естественнее.

– Она сказала, сэр, что миссис Кеттеринг неожиданно встретила кого-то.

– Ах, вот как… – Натренированное ухо секретаря услышало напряженные нотки, в казалось бы, равнодушном тоне. – Понятно. Мужчину или женщину?

– Кажется, она сказала, что мужчину.

Ван Олдин кивнул. Сбывались его самые ужасные предчувствия. Он встал и стал мерить шагами комнату – привычка, которая всегда проявлялась, когда Руфус волновался. Не в силах больше сдерживать свои эмоции, он взорвался:

– Мужчина не в состоянии добиться только одного – он не в состоянии заставить женщину следовать голосу разума. Так или иначе, но у них нет никакого рассудка. Даже если речь идет о женском инстинкте; всему миру известно, что женщина – это самая легкая цель для любого афериста. Ни одна из десяти женщин не сможет различить мошенника, если встретит его, – они легко пойдут за любым смазливым идиотом с хорошо подвешенным языком. Была бы моя воля…

Его прервали. В комнату вошел портье и вручил ван Олдину телеграмму. Руфус открыл ее и внезапно побелел как мел. Он схватился за спинку стула, чтобы устоять на ногах, и жестом отпустил портье.

– Что случилось, сэр? – заволновался Найтон.

– Рут… – произнес ван Олдин хриплым голосом.

– Миссис Кеттеринг?

– Мертва.

– Несчастный случай на поезде?

Американец покачал головой:

– Нет. Здесь говорится, что ее еще и ограбили. Они прямо этого не пишут, но бедную девочку убили.

– Боже мой, сэр!..

Миллионер пальцем постучал по телеграмме.

– Это из полиции в Ницце. Я должен выехать первым же поездом.

Найтон опять был сама исполнительность. Он взглянул на часы.

– Пятичасовой с Виктории, сэр.

– Отлично. Вы, Найтон, едете со мной. Предупредите моего слугу и соберите свои вещи. Проверьте здесь все, а мне надо заехать на Керзон-стрит.

Раздался резкий звонок телефона, и секретарь снял трубку.

– Слушаю. – Он повернулся к ван Олдину: – Это мистер Гоби, сэр.

– Гоби? Я не смогу его сейчас принять… Хотя нет, подождите, у нас достаточно времени. Пусть подымается.

Американец был железным человеком. Он уже полностью восстановил свое знаменитое хладнокровие. Только несколько людей смогли бы понять, что что-то случилось, глядя на то, как он здоровается с визитером.

– У меня очень мало времени, Гоби. У вас какая-то важная информация?

Мистер Гоби откашлялся.

– Передвижения мистера Кеттеринга, сэр. Вы просили вам о них докладывать.

– Да, ну и что же?

– Мистер Кеттеринг, сэр, вчера утром покинул Лондон и отбыл на Ривьеру.

– Что?

Что-то в голосе американца насторожило мистера Гоби. Этот уважаемый джентльмен на миг забыл о своей привычке никогда не смотреть на своего собеседника и бросил быстрый взгляд на миллионера.

– На каком поезде он отправился? – потребовал у него ван Олдин.

– На «Голубом поезде», сэр.

Мистер Гоби откашлялся еще раз и теперь обратился уже к часам на камине:

– Мадемуазель Мирей, танцовщица из «Пантеона», отправилась этим же поездом.