Онлайн чтение книги Новые приключения Эллери Квина The New Adventures of Ellery Queen
ПРИКЛЮЧЕНИЕ С «ДОМОМ ТЬМЫ»

— А это, — объявил месье Дьедонне Дюваль, теребя усы, — подлинное чудо изобретательности, друг мой. Конечно, с моей стороны так говорить нескромно. Но взгляните сами. Разве это не прекрасно?

Мистер Эллери Квин вытянул шею и сел на скамейку лицом к маленькой аллее аттракционов.

— Еще как прекрасно, мой дорогой Дюваль, — вздохнул он. — Вполне разделяю ваш творческий энтузиазм… Джуна, ради бога, сиди спокойно! — Полуденное солнце пекло немилосердно, и одежда Эллери уже давно начала прилипать к телу.

— Пошли дальше, — предложил Джуна.

— Может, не надо? — взмолился мистер Квин, вытягивая усталые ноги. Он все лето обещал Джуне эту увеселительную прогулку, но переоценил собственные силы. Эллери уже бродил по парку «Страна радости» под заботливым крылышком месье Дюваля — одного из его бесчисленных знакомых, неутомимого демона искусства декорации — добрых два часа, истощившие изрядную долю запасов его энергии. Напротив, Джуна с присущей юности неуемной жаждой удовольствий был, разумеется, так же свеж, как бриз, дующий с моря.

— Вы найдете это очень забавным, — улыбнулся месье Дюваль, демонстрируя белые зубы. — Это своеобразный шедевр в моей «Стране радости». — Новый парк развлечений, тщательно спланированный главным образом самим Дювалем и предлагающий посетителям разнообразнейший выбор изобретательных аттракционов, не имел себе равных на атлантическом побережье. — «Дом Тьмы»! Это, мой друг, плод истинного вдохновения!

— По-моему, выглядит здорово, — заметил Джуна, косясь на Эллери.

— Это еще мягко сказано, Джуна, — промолвил мистер Квин, снова вытягивая шею. «Дом Тьмы», стоящий в другом конце аллеи, не казался особенно привлекательным даже для джентльмена самых широких вкусов. Сооружение напомнило Эллери, тактично не упомянувшему об этом месье Дювалю, декорации «Кабинета доктора Калигари»[13]«Кабинет доктора Калигари» — знаменитый фильм, поставленный в 1919 г. режиссером Робертом Вине и положивший начало экспрессионизму в немецком кино. — немецкого фильма, виденного им однажды. Наклонные стены, покосившиеся крыши, шаткие балконы, сломанные окна и двери казались плодом извращенной фантазии. Здесь отсутствовало что-либо привычное и нормальное — все извивалось, торчало, наклонялось самым диким образом. Дом был построен в виде массивного прямоугольника, причем три стороны выходили на открытый двор в виде кошмарной улочки, мощенной потрескавшимся булыжником и уставленной покосившимися фонарями, а четвертая была занята будкой кассира и оградой. «Улочка только создает атмосферу, — с тоской подумал Эллери. — Самое мерзкое, очевидно, происходит за этими мрачными сюрреалистическими стенами».

— Alors,[14]Итак (фр.). — промолвил месье Дюваль, — если вы позволите мне на минуту отлучиться… Сейчас я вернусь, и тогда мы посетим… Pardon![15]Простите! (фр.) — Он изящно поклонился, и его маленькая аккуратная фигурка двинулась к будке, возле которой молодой человек в униформе служителя парка разглагольствовал перед небольшой группой.

Мистер Квин вздохнул и закрыл глаза. Парк никогда не был переполнен, а жарким летним днем он и вовсе пустовал — посетители предпочитали примыкающие к нему купальни и пляж. Из скрытых громкоговорителей, расположенных во всех проходах и аллеях, доносилась танцевальная музыка.

— Странно, — сказал Джуна, громко хрустя попкорном.

— Что? — Эллери с трудом открыл один глаз.

— Интересно, куда идет этот тип? Вроде бы он ужасно спешит.

— Кто? — Эллери открыл другой глаз и посмотрел в ту сторону, куда рассеянно кивнул Джуна.

Мужчина, обладающий массивным туловищем и густой седой шевелюрой, быстро шагал по аллее. На нем были надвинутая на глаза шляпа с опущенными полями и темный костюм, лицо покрывал пот, а в осанке ощущалась какая-то свирепая решимость.

— Интересно, — пробормотал Эллери, — откуда у людей столько энергии?

— Странно, — повторил Джуна, продолжая жевать.

— Ты попал в точку, мой мальчик, — сонно промолвил Эллери, снова закрывая глаза. — Мне это не приходило в голову, но действительно есть что-то неестественное в человеке, спешащем куда-то жарким днем в парке развлечений. Этот субъект несется, как Белый Кролик,[16]Белый Кролик — персонаж сказки английского писателя Льюиса Кэрролла (Чарлза Латуиджа Доджсона) (1832–1898) «Алиса в Стране чудес». а, Джуна? В то время как genus[17]Род, тип (лат.) посетителей «Страны радости» составляют любители неторопливых прогулок. Да, любопытная проблема. — Он зевнул.

— Должно быть, он спятил, — предположил Джуна.

— Нет-нет, сынок, это поспешный вывод. Цепочка умозаключений должна начинаться с того, что мистер Кролик, очевидно, пришел в «Страну радости» не ради развлечений per se,[18]Сами по себе (лат.). если ты меня понимаешь. Следовательно, парк — всего лишь средство. Мистер Кролик — обрати внимание на его мятую одежду, Джуна, — даже не думает о «Стране радости». Она для него не существует. Он проходит мимо «Дантова Ада», гигантской стрекозы, лотков с попкорном и мороженым, словно слепой или как будто они невидимы… Диагноз? Я бы сказал, свидание с леди. При этом джентльмен опаздывает. Quod erat demonstrandum.[19]Что и требовалось доказать (лат.). А теперь, Джуна, ешь, ради бога, свой попкорн и оставь меня в покое.

— Он уже кончился, — с тоской отозвался Джуна, глядя на пустой пакет.

— Вот и я! — послышался веселый галльский голос, и Эллери подавил зевок. — Не скучаете, друзья мои? Обещаю вам божественное развлечение… Уф! — Месье Дюваль пошатнулся. Эллери встревоженно привстал. Но оказалось, что массивный субъект в надвинутой на глаза шляпе столкнулся со щеголеватым маленьким французом, едва не сбив его с ног, пробормотал нечто, очевидно означающее извинение, и поспешил дальше. — Соchon.[20]Свинья! (фр.) — фыркнул месье Дюваль, сверкнув черными глазами. Он пожал плечами и осуждающе посмотрел вслед незнакомцу.

— Похоже, — сухо заметил Эллери, — наш Белый Кролик не может устоять перед вашим шедевром, Дюваль. Он остановился и слушает уговоры зазывалы.

— Белый Кролик? — озадаченно переспросил француз. — Да, он наш клиент, а с клиентами не следует ссориться, hein?[21]Верно? (фр.) Ну, идем, друзья мои!

Эллери со вздохом поднялся, и гости вместе с хозяином зашагали по дорожке.

— Леди и джентльмены! — продолжал ораторствовать молодой человек. — Если вы не посетите «Дом Тьмы», то можете считать, что вы не побывали в «Стране радости». Такого возбуждающего аттракциона еще никогда не существовало ни в одном парке мира! Это мрачно, жутко, ужасно…

Стоящая перед ними высокая девушка засмеялась и обратилась к старому джентльмену, опиравшемуся на ее руку:

— О, папа, давай сходим туда! Уверена, что это очень забавно.

Эллери увидел, как седая голова под соломенной шляпой весело кивнула и девушка начала энергично пробираться сквозь толпу. Старик не отпускал ее руку. В его осанке ощущалась странная скованность, а при ходьбе он как-то причудливо волочил ноги, что привлекло внимание Эллери. Молодая женщина купила в будке два билета и повела старика за ограду внутрь.

— В «Доме Тьмы», — драматическим тоном продолжал молодой оратор, — вы не увидите ни единственного проблеска света! Вам придется искать дорогу ощупью, и если кому-то станет не по себе… Ха-ха! Абсолютная темнота! Вижу, джентльмен в коричневом твидовом костюме слегка напуган. Не бойтесь. Мы позаботились о том, чтобы посетители даже с самым слабым сердцем…

— Сердце у меня в полном порядке, — прогудел возмущенный бас в первых рядах. Послышался смех. Человек, к которому обращался зазывала, был могучим молодым негром в безупречном коричневом костюме и соломенной шляпе, резко контрастирующей с его угольно-черной кожей. Державшая его под руку хорошенькая цветная девушка смущенно хихикала. — Пошли, малышка, мы им покажем! Два билетика, мистер! — Парочка быстро последовала за молодой женщиной и ее отцом.

— Вы можете часами бродить в темноте в поисках выхода! — с энтузиазмом продолжал юноша в униформе. — Но если вам станет невмоготу, обратите внимание на зеленые стрелки, которые часто попадаются на пути, они указывают на невидимые двери. Пройдя в одну из них, вы очутитесь в темном коридоре, который тянется вокруг дома и ведет… э-э… в «Подвал привидений» — комнату сбора внизу. Только не пользуйтесь дверями с зеленой стрелкой, если не хотите выйти из аттракциона, так как они ведут только в одну сторону — в коридор, ха-ха! Вы уже не сможете вернуться в «Дом Тьмы». Но обычно никто не использует этот легкий выход — все следуют туда, куда указывают красные стрелки…

Мужчина с густой, довольно неопрятной черной бородой, в поношенной широкополой шляпе, мятом галстуке и с плоским чемоданчиком, как у художника, купил билет и быстро зашагал по дорожке. Его щеки покраснели под взглядами любопытных глаз.

— Что это еще за выдумка, Дюваль? — осведомился Эллери.

— Стрелки? — Месье Дюваль смущенно улыбнулся. — На всякий случай пришлось подстраховаться. «Дом Тьмы» — действительно шедевр, леденящий кровь, мистер Квин. Поэтому… — Он пожал плечами. — Я предусмотрел коридор, чтобы можно было покинуть здание в любой момент. Иначе, как справедливо отметил молодой человек, вы бы скитались там часами. Зеленые и красные стрелки почти не светятся и не нарушают темноту.

— Но если вы последуете за красными стрелками, — продолжал молодой человек, — вам долго придется искать выход. Некоторые из них указывают правильный путь, а некоторые — нет. Но постепенно, после ряда волнующих приключений… Итак, леди и джентльмены, всего за…

— Пошли! — взмолился Джуна, возбужденный до предела этой рекламой. — Спорим, что там чертовски интересно!

— Готов войти с тобой в долю, — мрачно промолвил Эллери, когда толпа начала двигаться. — Ладно, с Богом, — усмехнулся он.

Джуна понесся к двери в ограде, держащейся под каким-то немыслимым углом. Контролер взял билеты и торжественно указал большим пальцем поверх плеча. Дневной свет исчезал с каждой ступенькой вихлявой лестницы, ведущей вниз.

— Спуск в склеп, а? — пробормотал Эллери. — Ах да, в «Подвал привидений», о котором вещал зазывала. Дьедонне, я готов вас задушить!

Они очутились в длинной, узкой и сырой, похожей на подвал комнате с трухлявыми стенами, которую тускло освещали лампы, украшенные искусно изготовленной паутиной. Вежливый «скелет» взял у Эллери шляпу, положил ее на деревянную полку и вручил ему медный номерок. Полка была почти пустой, хотя Эллери заметил в двух отделениях чемоданчик художника и соломенную шляпу седого старика. Прием выглядел зловеще, и Джуна весь дрожал от восторженного ожидания. Эллери решил, что посетители, испытавшие приключения, выходят в отделение по другую сторону решетки, получают свои вещи через окошко и поднимаются к благословенному дневному свету по другой лестнице в правом крыле.

— Пошли! — с нетерпением повторил Джуна. — Как же вы копаетесь! Сюда! — И он побежал к двери слева с надписью «Вход», но внезапно остановился, поджидая неохотно плетущегося за ним Эллери. — Я видел его! — прошептал Джуна.

— Кого?

— Его! Кролика!

Эллери вздрогнул:

— Где?

— Он вошел внутрь. — Джуна прищурился от возбуждения. — Значит, у него свидание здесь?

— Признаю, что это странное место для свидания, — пробормотал Эллери, с опаской глядя на шаткую дверь. — И все же, рассуждая логически… Нет, Джуна, это не наше дело. Примем наказание, как мужчины, и изгоним отсюда дьявола. Я иду первым.

— Нет, я!

— Только через мой труп. Я обещал папе Квину, что приведу тебя назад… э-э… живым. Держись крепче за мой рукав!

Что произошло затем, трудно передать словами. Инспектор Ричард Квин часто утверждал, что клан Квинов сделан из того теста, из которого созданы герои, однако Эллери, хотя в нем и текла чистая, неоскверненная кровь этого достойного семейства, вскоре пожелал оказаться на расстоянии тысячи световых лет от кошмарного места.

Шагнув в дверной проем, они скатились вниз по обитым войлоком ступенькам, со стуком ударившись обо что-то, выскользнувшее из-под них с противным визгом. Никакой возможности ориентироваться просто не было — они оказались в самой кромешной тьме, в какой Эллери когда-либо имел несчастье находиться. Каждый шаг приходилось делать наугад, молясь об удаче. Нельзя было разглядеть даже собственные пальцы.

То и дело они натыкались на стены, весьма негостеприимно отзывавшиеся легким ударом электрического тока, а также на предметы, гремящие костями или издающие зловещий скрип. Последовав указанию едва заметной красной стрелки, они наткнулись на отверстие в стене, куда можно было пролезть, только съежившись, как испуганное животное. С другой стороны их ожидал пол, который покачнулся под ними, после чего, к ужасу Эллери, они заскользили по наклону к другому концу комнаты — если только это была комната — и провалились в дыру, упав на войлочный пол тремя футами ниже. Далее следовали подъем по лестнице, ведущей в никуда, стена, падающая на голову, лабиринт, пригодный в ширину для человека любых габаритов, но позволяющий выпрямиться только гному, решетка, из-за которой несло по ногам ледяным холодом, комната с эффектом землетрясения и другие подобные удовольствия. И без того издерганные нервы доводила до полного истощения симфония скрипов, лязгов, свистов, воев и взрывов, исполнить которую было едва ли по силам даже всем обитателям Бедлама.

— Забавно, не так ли, сынок? — с трудом вымолвил Эллери, приземлившись на ягодицы после очередного внезапного падения и мысленно отпустив нелестные эпитеты в адрес месье Дьедонне Дюваля. — Куда теперь?

— Здесь совсем темно, — с удовлетворением заметил Джуна, цепляясь, однако, за руку Эллери. — Я ничего не вижу, а вы?

Эллери начал шарить во мраке.

— Выглядит многообещающе, — промолвил он, барабаня пальцами по стеклянной поверхности. Это оказалась узкая панель, но выше его роста. Щели по бокам позволяли предположить, что это дверь или окно, но поиск не обнаружил ни ручки, ни шпингалета. Раскрыв перочинный нож, Эллери стал царапать им стекло, думая, что оно покрыто темной краской. Но после нескольких минут напряженного труда ему удалось отскоблить лишь крошечную полоску света. — Здесь окно или стеклянная дверь, — устало сказал он, — а полоска указывает, что она выходит во двор — или на балкон, находящийся над ним. Нам нужно выйти…

— Ой! — вскрикнул Джуна где-то позади. Оттуда доносились царапающие звуки, сменившиеся глухим стуком.

Эллери повернулся:

— Господи, Джуна, что с тобой?

Из темноты донесся жалобный голос мальчика:

— Я искал выход, поскользнулся на чем-то и… упал.

— О! — Эллери облегченно вздохнул. — А я подумал, что тебя атаковали привидения. Ну, вставай. Ты не первый раз падаешь в этой чертовой дыре.

— Н-но тут мокро, — заикаясь, отозвался Джуна.

— Мокро? — Эллери шагнул к Джуне, ориентируясь по голосу, и схватил его за дрожащую руку. — Где?

— На п-полу. Я испачкал в этом другую руку, когда упал. Оно мокрое, липкое… и теплое.

— Мокрое, липкое и теплое? — Эллери отпустил руку мальчика, порылся в карманах, вынул маленький фонарик и нажал на кнопку со странным предчувствием кульминации драмы. Во мраке ощущалось нечто нереальное и в то же время приближающееся к финалу. Джуна пыхтел рядом.

Фонарь осветил почти нормальную дверь с намеком на кубистические очертания, низкой перемычкой и маленькой ручкой. Она была закрыта. Пол был испачкан густой темно-красной жидкостью, проникающей сквозь щель с другой стороны двери.

— Покажи-ка мне руку, — тихо потребовал Эллери. Джуна протянул кулачок. Эллери разжал его и посмотрел на ладонь. Она была алого цвета. Он поднес ее к носу и понюхал, затем вытащил носовой платок и вытер им руку мальчика. — Это пахнет не краской, а, Джуна? И вряд ли Дюваль позволил бы своему энтузиазму зайти так далеко, чтобы вылить на пол нечто другое для создания атмосферы. — Эллери говорил успокаивающим голосом, глядя то на испачканный пол, то на искаженное страхом лицо Джуны. — Ну, сынок, давай-ка откроем эту дверь.

Эллери надавил на дверь, которая сдвинулась на полдюйма и застряла. Стиснув зубы, он толкнул дверь изо всех сил, но ей мешало открыться что-то большое и тяжелое. Она поддавалась с трудом — на дюйм после каждого толчка…

Намеренно заслонив спиной от взгляда Джуны комнату за открывшейся дверью, Эллери направил в проем тонкий луч фонарика. Комната была строго восьмиугольной и абсолютно пустой — только восемь стен, пол и потолок. Кроме той двери, в проеме которой стоял Эллери, здесь было еще две. Над одной виднелась красная стрелка, а над другой — зеленая. Обе двери были закрыты. Луч фонарика скользнул в сторону, ища препятствие, мешавшее открыть первую дверь.

Что-то массивное, темное и бесформенное неподвижно сидело на полу, спиной к открытой двери. Луч задержался на четырех темных дырках в середине спины, из которых, пропитав пиджак, стекала на пол кровь.

Эллери что-то буркнул Джуне, опустился на колени и поднял голову неподвижной фигуры. Это был «Белый Кролик», и он был мертв.

* * *

Когда мистер Квин поднялся, он был бледен. Луч фонаря заскользил по полу. Через комнату к мертвецу тянулся кровавый след. Напротив по диагонали лежал короткоствольный револьвер. Запах пороха еще ощущался в комнате.

— Он… он… — прошептал Джуна.

Эллери схватил мальчика за руку и оттащил назад в комнату, которую они только что покинули. Фонарь осветил стеклянную дверь, чью поверхность он недавно царапал. Эллери изо всех сил пнул стекло ногой, и в помещение ворвался дневной свет. Проделав достаточное отверстие, чтобы могло пролезть тело, он выкарабкался сквозь разбитое стекло и очутился на одном из фантастических балкончиков, нависавших над внутренним двором «Дома Тьмы». Внизу собиралась толпа, привлеченная звуком бьющегося стекла. Эллери заметил подпрыгивающую фигурку месье Дюваля, взволнованно разговаривающего возле будки кассира с облаченным в мундир цвета хаки полицейским, дежурившим в «Стране радости».

— Дюваль! — окликнул он. — Кто выходил из «Дома Тьмы»?

— Что? — изумленно переспросил маленький француз.

— Кто выходил после того, как вошел я? Быстро, приятель. Не стойте разинув рот!

— Кто выходил? — Месье Дюваль облизнул губы, глядя вверх испуганными черными глазами. — Никто, мистер Квин. А в чем дело? Может быть, вы… э-э… перегрели голову на солнце?

— Отлично! — крикнул Эллери. — Значит, он все еще в этом чертовом лабиринте. Полицейский, вызовите регулярную окружную полицию. Проследите, чтобы никто отсюда не уходил, — задерживайте всех прямо у выхода. Здесь убили человека!

* * *

Записка, написанная тонким женским почерком, гласила:

«Дорогой Анс! Я должна тебя видеть. Встретимся на старом месте — в «Стране радости», в «Доме Тьмы», в воскресенье в три часа дня. Я буду следить, чтобы на этот раз меня не заметили. Он подозревает. Не знаю, что делать. Я люблю тебя!!! Мэдж».

Капитан Зиглер, окружной детектив, щелкнул пальцами:

— Вот вам и развязка, мистер Квин! Это нашли у него в кармане. Интересно, кто такие Мэдж и тот парень, который «подозревает»? Наверное, муж?

Комнату освещали лучи фонариков полицейских, причудливо пересекающиеся с лучом большого фонаря, который один из копов держал над мертвым телом. Шесть человек выстроились вдоль одной из восьми стен — пятеро из них уставились, как завороженные, на неподвижную массу, освещенную фонарями. Шестой — седовласый старик, все еще опирающийся на руку высокой молодой девушки, — смотрел прямо перед собой.

— Хм! — произнес Эллери, окинув взглядом задержанных. — Вы уверены, что в доме больше никто не скрывается, капитан Зиглер?

— Уверен. Мистер Дюваль отключил механизмы, сам провел нас по дому и вместе с нами обыскал каждый уголок. Так как с тех пор никто отсюда не выходил, убийцей должен быть один из этих шестерых. — Детектив холодно посмотрел на подозреваемых. Все вздрогнули, кроме старика.

— Дюваль, — вполголоса сказал Эллери. Месье Дюваль также вздрогнул — он был смертельно бледен. — Не существует какого-нибудь «тайного» способа выйти отсюда незамеченным?

— Нет-нет, мистер Квин! Я сейчас же принесу план и покажу вам…

— В этом нет надобности.

— Э-э… комната сбора — единственное место выхода, — запинаясь, продолжал Дюваль. — Боже, почему это должно было случиться именно здесь?

Эллери тихо обратился к элегантно, хотя и мрачновато одетой женщине, стоящей у стены:

— Вы Мэдж, не так ли?

Женщина была единственной из шести задержанных, кого он не видел, слушая снаружи вместе с Джуной и Дювалем речь зазывалы. Должно быть, она вошла в «Дом Тьмы» раньше их всех. Пятью остальными были высокая девушка и ее престарелый отец, бородатый мужчина, похожий на художника, и широкоплечий молодой негр со своей хорошенькой спутницей-мулаткой.

— Как ваше имя?

— Я… я не Мэдж, — прошептала женщина, вздрогнув и отшатнувшись. Под ее трагическими глазами темнели фиолетовые тени. На вид ей было лет тридцать пять — от былой красоты оставались лишь следы. Эллери ощутил странное чувство, что женщину подтачивает не возраст, а страх.

— Это доктор Харди, — внезапно произнесла высокая девушка сдавленным голосом и вцепилась в руку отца, словно уже сожалея о сказанном.

— Кто? — быстро переспросил капитан Зиглер.

— Мертвец… Доктор Анселм Харди, нью-йоркский специалист по глазным болезням.

— Верно, — отозвался маленький человечек, стоящий на коленях около трупа. Он бросил детективу какой-то предмет. — Вот одна из его карточек.

— Спасибо, док. Как ваше имя, мисс?

— Нора Рейс. — Девушка поежилась. — Это мой отец, Мэттью Рейс. Мы ничего не знаем об этом… ужасном деле. Мы просто выбрались в «Страну радости» поразвлечься. Если бы мы знали…

— Нора, дорогая, — мягко промолвил ее отец, не шевельнув, однако, ни одним мускулом.

— Но вы знаете убитого? — Хмурое лицо Зиглера выражало подозрение.

— Позвольте мне ответить, — сказал Мэттью Рейс — у него был приятный, мелодичный голос. — Мы с дочерью знали доктора Харди только в его профессиональном качестве. Это зарегистрированный факт, капитан Зиглер. Он лечил меня более года, а потом оперировал мои глаза. — По восковому лицу старика прошла судорога боли. — Он говорил, что это катаракта…

— Хмм! — протянул Зиглер. — Ну и…

— Я полностью ослеп.

Последовало неловкое молчание. Эллери покачал головой, раздосадованный собственной слепотой. Ему следовало понять раньше. Беспомощность старика, его странный застывший взгляд, рассеянная улыбка, шаркающая походка…

— И в вашей слепоте повинен доктор Харди, мистер Рейс? — резко осведомился он.

— Я этого не говорил, — пробормотал старик. — Все в руках Божьих. Доктор Харди делал, что мог. Я оставался зрячим больше двух лет.

— Вы знали, что доктор Харди находится здесь, в парке?

— Нет. Мы не встречались с ним два года.

— Где были вы двое, когда полиция вас обнаружила?

Мэттью Рейс пожал плечами:

— Где-то в доме. По-моему, около выхода.

— А вы? — обратился Эллери к цветной паре.

— Меня зовут Джуджу Джоунс, сэр, — неуверенно заговорил негр. — Я боксер-профессионал в полутяжелом весе. Мне ничего не известно об этом докторе Харди. Мы с Джесси были в комнате, которая шаталась как пьяная…

— Господи! — простонала хорошенькая мулатка, висящая на руке у своего спутника.

— А как насчет вас? — спросил Эллери бородатого мужчину.

Тот приподнял плечи:

— Насчет меня? Для меня все это полная абракадабра. Большую часть дня я провел на скалах — сделал пару этюдов к морским пейзажам. Ведь я художник — Джеймс Оливер Эдамс, к вашим услугам. — В его поведении ощущалось нечто презрительное и враждебное. — Вы найдете мои эскизы и коробку с красками в камере хранения внизу. Я понятия не имею, кто этот мертвец, и искренне хотел бы никогда не появляться в этом отвратительном месте.

— Отврати… — Месье Дюваль задохнулся от ярости. — Да вы знаете, с кем говорите? — завопил он, наступая на бородача. — Я Дьедонне Дю…

— Ну, ну, Дюваль, — успокаивающе заговорил Эллери. — Нам ни к чему столкновение двух артистических темпераментов — во всяком случае, теперь. Где вы были, мистер Эдамс, когда отключили механизмы?

— Где-то в здании. — Художник обладал резким и скрипучим голосом, как будто у него было что-то не в порядке со связками. — Искал выход из этого гнусного местечка. С меня было довольно.

— Все верно, — проворчал капитан Зиглер. — Я сам обнаружил эту птичку. Он ругался последними словами, спотыкаясь в темноте, и спросил у меня: «Как мне отсюда выбраться? Парень у входа сказал, что нужно следовать зеленым стрелкам, но они приводят только в очередную дурацкую дыру». Почему же вам так хотелось поскорее выбраться отсюда, мистер Эдамс? Что вам известно? Выкладывайте, и поживей!

Но художник только презрительно фыркнул, пожал плечами и молча прислонился к стене.

— Мне кажется, капитан, — тихо промолвил Эллери, изучая лица шести задержанных, — что вам следует поискать того, кто «подозревает», как сказано в записке Мэдж. Ну, Мэдж, вы собираетесь говорить? Запираться просто глупо. Такие вещи не могут оставаться в секрете. Рано или поздно…

Элегантная женщина облизнула губы.

— Полагаю, вы правы. Все равно это выйдет наружу, — ответила она негромким безжизненным голосом. — Да, меня зовут Мэдж — Мэдж Кларк. Я написала эту записку доктору Харди. — Внезапно ее голос перешел в крик: — Но я сделала это не по своей воле! Он заставил меня! Я знала, что это ловушка, но не могла…

— Кто вас заставил? — рявкнул капитан Зиглер.

— Мой муж. Мы с доктором Харди были друзьями… ну, близкими друзьями. Сначала муж ничего не знал, а потом… начал догадываться. Должно быть, он следил за нами много раз. Мы… встречались здесь и раньше. Мой муж очень ревнив. Он заставил меня написать записку, угрожая… убить меня, если я этого не сделаю. Теперь мне все равно — пусть убивает! Он и так убийца! — Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Миссис Кларк! — сердито прикрикнул на нее капитан Зиглер. Женщина подняла голову и увидела в его руке короткоствольный револьвер. — Это оружие вашего мужа?

Она, вздрогнув, отшатнулась:

— Нет. У него есть револьвер, но с длинным стволом. Он… хороший стрелок.

Зиглер спрятал револьвер в карман и мрачно кивнул Эллери.

— И вы пришли сюда, миссис Кларк? — мягко осведомился Эллери. — Несмотря на угрозу вашего мужа?

— Да. Я… не могла оставаться дома. Я думала, что смогу предупредить…

— Это был смелый поступок. А вы заметили мужа в «Стране радости» — в толпе перед этим местом?

— Нет. Но это наверняка был Том. Он говорил мне, что убьет Анса!

— Вы встретились здесь с доктором Харди до его гибели?

Женщина поежилась.

— Нет. Я не смогла его найти…

— И с вашим мужем вы тоже не встретились в «Доме Тьмы»?

— Нет…

— Тогда где же он? — сухо спросил Эллери. — Он ведь не мог исчезнуть в облаке дыма. Век чудес миновал… Думаете, вы сумеете отследить происхождение револьвера, капитан Зиглер?

— Попытаюсь. — Детектив пожал плечами. — Фабричный номер спилен. К тому же это старое оружие. Отпечатков тоже нет. Окружной прокурор будет недоволен.

Эллери раздраженно цокнул языком и уставился на маленького человечка, склонившегося над трупом. Джуна позади тихо вздохнул.

— Дюваль, — неожиданно заговорил Эллери, — есть какой-нибудь способ осветить эту комнату?

Месье Дюваль вздрогнул — его лицо под лучами фонарей побледнело еще сильнее.

— Во всем здании нет электроприборов и проводки, за исключением комнаты сбора, мистер Квин.

— А как же стрелки, указывающие путь? Они видны в темноте.

— Это химия. Поверьте, я очень огорчен…

— Естественно. Убийство — не повод для радости. Но ваша преисподняя здорово усложняет дело. Что вы думаете об этом, капитан?

— Мне все ясно. Не знаю, как он отсюда выбрался, но убийца — Кларк. Мы найдем его и заставим признаться. Он застрелил доктора Харди с того места, где вы нашли револьвер… (Эллери нахмурился), а потом оттащил тело к двери предыдущей комнаты и прислонил его к ней, чтобы дать себе время сбежать. На это указывает кровавый след. Выстрелы не были слышны из-за шума в этом проклятом месте — на то он и рассчитывал.

— Хм… Все хорошо, кроме способа исчезновения Кларка… если это и в самом деле был он. — Эллери посасывал палец, обдумывая версию Зиглера. В ней было неверным лишь одно… — Кажется, коронер закончил работу. Ну, доктор?

Маленький тихий человечек поднялся с колен при свете фонарей. Шестеро задержанных застыли у стены.

— Все достаточно просто. Четыре пули на расстоянии нескольких дюймов. Две из них проникли в сердце сзади. Неплохие выстрелы, мистер Квин.

— Весьма неплохие, доктор. — Эллери задумчиво кивнул. — Сколько времени он мертв?

— Около часа. Кстати, он умер мгновенно.

— Следовательно, — пробормотал Эллери, — его застрелили всего за несколько минут до того, как я его обнаружил. Тело было еще теплым. — Он внимательно посмотрел на багровое лицо мертвеца. — Но вы не правы, капитан Зиглер, относительно местоположения убийцы во время выстрелов. Он не мог стоять так далеко от доктора Харди. Напротив, насколько я понимаю, убийца должен был находиться очень близко от жертвы. Разумеется, доктор, на теле есть следы пороха?

Окружной коронер выглядел озадаченным.

— Следы пороха? Никаких следов нет. Капитан Зиглер прав.

— Нет следов пороха? — недоверчиво переспросил Эллери. — Но это невозможно! Вы уверены? Они должны быть!

Коронер и капитан Зиглер переглянулись.

— Имея некоторый опыт в подобных делах, — холодно произнес маленький человечек, — могу вас заверить, что жертву застрелили с расстояния по крайней мере двенадцати футов, а может быть, на один или два фута больше.

Лицо Эллери приняло странное выражение. Он открыл рот, чтобы заговорить, но закрыл его снова, достал сигарету и закурил, медленно попыхивая ею.

— Двенадцать футов… И никаких следов пороха, — негромко сказал Эллери. — Поразительно! Урок нелогичности, способный заинтересовать самого профессора Дьюи.[22]Дьюи, Джон (1859–1952) — американский философ. Просто не могу в это поверить.

Коронер враждебно посмотрел на него:

— Я считаю себя неглупым человеком, мистер Квин, но, по-моему, вы мелете вздор.

— Что у вас на уме? — осведомился капитан Зиглер.

— А вы не знаете? — Эллери резко переменил тему: — Давайте-ка взглянем на содержимое его карманов.

Детектив кивнул в сторону кучки различных предметов на полу. Эллери присел перед ней на корточки, не обращая внимания на глазеющую на него публику. Вскоре он поднялся, что-то раздраженно бормоча себе под нос, так как не нашел того, что искал и что, как подсказывала ему логика, должно было там находиться. Отсутствовали даже принадлежности для курения. Часов тоже не было — Эллери обследовал запястья мертвеца в поисках следов.

Потом он зашагал по комнате, опустив голову и сосредоточенно выглядывая что-то на полу под устремленными на него озадаченными взглядами. Фонарик в его руке обшаривал пол тонким лучом.

— Но мы уже обыскали эту комнату! — не выдержал капитан Зиглер. — Что, черт возьми, вы тут ищете, мистер Квин?

— То, — мрачно отозвался Эллери, — что должно здесь быть, если в мире осталась хоть капля здравого смысла. Давайте посмотрим, капитан, что ваши люди наскребли на полу других комнат.

— Но они ничего не нашли!

— Я не имею в виду вещи, которые должны казаться детективу чем-то важным. Я говорю о мелочах вроде клочка бумаги или деревянной щепки.

— Я все проверил сам, мистер Квин, — уважительно отозвался широкоплечий полицейский. — Нигде не видно даже пыли.

— Об этом мы позаботились, — нервно произнес месье Дюваль. — Вентиляционная и пылесосная системы поддерживают La maison des tenebres[23]Дом Тьмы (фр.). в безукоризненной чистоте.

— Пылесосная система! — воскликнул Эллери. — Это возможно… Она действует постоянно, Дюваль?

— Нет, друг мой. Только по ночам, когда «Дом Тьмы» пуст и… как это вы говорите… бездействует. Но именно потому ваши gendarmes[24]Жандармы (фр.). не нашли ничего — даже пыли.

— Снова мимо, — усмехнулся Эллери, но взгляд его оставался серьезным. — Машина не действует в дневное время — значит, это отпадает. Простите мою настойчивость, капитан, но все ли вы обыскали? Комнату сбора внизу тоже? Ведь кто-то мог…

Лицо Зиглера побагровело.

— Сколько раз я должен повторять? Дежурный в подвале заявляет, что в период убийства никто туда не входил и оттуда не выходил. Ясно?

— Ну тогда, — вздохнул Эллери, — я вынужден просить вас обыскать каждого из этих людей, капитан. — В его голосе слышались нотки отчаяния.

* * *

Нахмурившись, мистер Эллери Квин отложил последнюю личную вещь шестерых задержанных. Он тщательно осмотрел все предметы под аккомпанемент протестующего хора, в котором особенно усердствовали художник Эдамс и мисс Рейс, но не обнаружил ничего примечательного. Поднявшись с пола, Эллери молча подал знак вернуть вещи владельцам.

— Parbleu![25]Проклятье! (фр) — внезапно воскликнул месье Дюваль. — Не знаю, что именно вы ищете, друг мой, но, возможно, это тайком подсунули кому-то из нас, n'est ce pas?[26]Не так ли? (фр.) Если это может повредить, значит…

Эллери посмотрел на него с проблеском интереса:

— Неплохо, Дюваль. Я об этом не подумал.

— Посмотрим, — возбужденно продолжал месье Дюваль, начиная выворачивать свои карманы, — на что способны мозги Дьедонне Дюваля… Voici![27]Вот! (фр.) Будьте любезны взглянуть, мистер Квин.

Эллери быстро обследовал коллекцию предметов.

— Нет, ничего… Это было весьма великодушно с вашей стороны, Дюваль. — Он стал рыться в собственных карманах.

— У меня только то, что должно быть, — гордо заявил Джуна.

— Ну, мистер Квин? — с нетерпением спросил Зиглер.

Эллери махнул рукой:

— Я выдохся, капитан… Хотя погодите! — Он застыл, глядя перед собой. — Все еще возможно… — Не давая объяснений, Эллери устремился в дверь, отмеченную зеленой стрелкой, очутился в узком коридоре, таком же темном, как выходящие в него комнаты, и посветил вокруг фонариком. Затем он пробежал назад, в самый дальний конец коридора, и начал медленно изучать каждый дюйм пола, как если бы от скрупулезности осмотра зависела его жизнь. Дважды Эллери сворачивал за угол и наконец оказался в тупике перед дверью с надписью «Выход. Комната сбора». Пройдя через дверь, он заморгал от освещавшего подвал электричества. При виде его полицейский притронулся к фуражке, а «скелет» испуганно выпрямился.

— Ни кусочка воска, ни единого осколка стекла, ни одной обгоревшей спички, — пробормотал Эллери. Внезапно ему в голову пришла новая мысль. — Полицейский, откройте-ка эту дверь в решетке.

Полицейский отпер маленькую дверь, и Эллери проследовал в более обширную часть помещения. Он сразу же направился к полке на стене, где хранились вещи, которые шестеро задержанных и сам Эллери сдали перед путешествием по «Дому Тьмы». Обследуя их, он добрался до чемоданчика художника, открыл его, бросил взгляд на краски, кисти и два морских пейзажа — абсолютно традиционных и лишенных вдохновения — и снова закрыл чемоданчик.

Свирепо нахмурив брови, Эллери бродил при свете ламп взад-вперед. Минута шла за минутой. В «Доме Тьмы» царило безмолвие, словно в знак траура по убитому. Полицейский наблюдал, разинув рот.

Внезапно Эллери остановился, и на лице его появилась мрачная улыбка.

— Да-да, так оно и есть, — пробормотал он. — Почему я не подумал об этом раньше? Полицейский! Отнесите весь этот хлам на место преступления, а я захвачу с собой вот этот столик. У нас будет все необходимое, чтобы провести в темноте весьма впечатляющий сеанс!

* * *

Когда Эллери постучал в дверь восьмиугольной комнаты, ему открыл сам капитан Зиглер.

— Вернулись? — проворчал детектив. — А мы уже собирались сматывать удочки. Труп уложен…

— Я задержу вас еще на несколько минут, — прервал его Эллери, отходя в сторону, чтобы пропустить нагруженного вещами полицейского. — Только произнесу небольшую речь.

— Речь?!

— Утонченную и блещущую умом, мой дорогой капитан. Дюваль, это должно порадовать вашу галльскую душу. Пожалуйста, леди и джентльмены, оставайтесь на своих местах. Полицейский, кладите все на столик. А теперь, джентльмены, если вы будете любезны сфокусировать лучи ваших фонарей на мне и на столе, мы можем начать нашу демонстрацию.

В комнате было очень тихо. Тело доктора Анселма Харди лежало на носилках под коричневым покрывалом. Эллери, точно свами,[28]Свами — колдун, знахарь (аигло-инд.). председательствовал в центре комнаты в лучах фонарей. Перед ним поблескивали глаза слушателей.

Эллери положил руку на столик, заваленный вещами задержанных.

— Alors, mesdames et messieurs,[29]Итак, дамы и господа (фр). мы начинаем. Начинаем с того экстраординарного факта, что место преступления обладало одной многозначительной особенностью — темнотой. Особенность эта предполагает определенные нюансы, сбивающие расследование с обычного пути. Мы находимся в буквальном смысле в «Доме Тьмы».

Человек был убит в одной из его мрачных комнат. В доме, помимо жертвы, меня и моего взволнованного юного подопечного, имеются шесть человек, предположительно явившихся сюда наслаждаться дьявольским творением месье Дюваля. В период убийства никто не был замечен покидающим здание через единственный возможный выход, если полагаться на слова его архитектора. Следовательно, один из этих шестерых — убийца доктора Харди.

Послышались шорохи и вздохи, которые почти тотчас же замерли.

— Теперь обратите внимание, — мечтательным тоном продолжал Эллери, — какие штучки иногда откалывает судьба. Состав участников этой трагедии включает по меньшей мере три действующих лица, так или иначе связанных с темнотой. Я имею в виду мистера Рейса, который слеп, и мистера Джуджу Джоунса с его спутницей, которые являются темнокожими. Неужели это ни о чем вам не говорит?

— Я этого не делал, мистер Квин! — простонал Джуджу Джоунс.

— Более того, — заметил Эллери, — у мистера Рейса, возможно, имелся мотив: жертва лечила его глаза, и в процессе лечения он ослеп. А мистер Кларк предложен нам в качестве ревнивого супруга. Таким образом, у нас два мотива. Однако все это не говорит нам ничего существенного о самом преступлении.

— А что говорит? — резко осведомился капитан Зиглер.

— Темнота, капитан, — мягко ответил Эллери. — Кажется, я единственный, кого она обеспокоила. В этой комнате царил полный мрак. Здесь нет ни электричества, ни ламп, ни газа, ни свечей, ни окна. Три двери ведут в такие же темные помещения. Зеленые и красные стрелки над дверями едва видны и не освещают ничего, кроме самих себя… И все же в этой темнейшей комнате убийца смог с расстояния минимум двенадцати футов всадить четыре пули в пределах нескольких дюймов друг от друга в спину невидимой жертвы!

Кто-то с шумом втянул в себя воздух.

— Черт возьми!.. — пробормотал капитан Зиглер.

— Каким же образом? — спросил Эллери. — Выстрелы были меткими — четыре попадания не могли быть случайными. Сначала я подумал, что на пиджаке жертвы должны быть ожоги от пороха, что убийца стоял прямо за доктором Харди, касаясь, а может, даже слегка придерживая его, приставил дуло ему к спине и выстрелил. Но коронер это опроверг. Как же мог убийца в абсолютно темной комнате застрелить жертву с двенадцати футов? Это кажется невероятным. Убийца не мог попасть в Харди, прислушиваясь к его движениям и шагам, — выстрелы были чересчур точны для этой теории. Кроме того, цель была движущейся, хотя и очень медленно. Единственным возможным объяснением может быть свет. Но свет в помещении отсутствовал.

— Весьма умно, сэр, — промолвил Мэттью Рейс своим мелодичным голосом.

— Скорее элементарно, мистер Рейс. Сама комната освещения не имеет. Благодаря пылесосной системе месье Дюваля в здании не остается никакого мусора. Значит, если бы мы что-нибудь нашли, это должно было принадлежать одному из подозреваемых. Но полиция не обнаружила буквально ничего. Я сам прочесал эту комнату в поисках фонаря, обгорелой спички, восковой свечи — чего угодно, что могло бы объяснить наличие света, позволившего убийце застрелить доктора Харди. Я знал, что искать, как знал бы любой, проанализировав факты. Не найдя никаких признаков источника света, я был поражен.

Обследовав содержимое карманов шестерых подозреваемых, я также не обнаружил ничего подобного. Одна-единственная спичка могла бы помочь, хотя я сознавал, что ее едва ли использовали как средство освещения, ибо западня была подготовлена заранее. Убийца, очевидно, заманил свою жертву в «Дом Тьмы», задумав совершить преступление именно здесь. Несомненно, он посещал это место раньше и знал о полном отсутствии осветительных средств. Преступник вряд ли мог полагаться на спички — он наверняка предпочел бы фонарик. Но здесь отсутствовало абсолютно все — даже обгорелая спичка. Если источник света не находился при нем, быть может, убийца его выбросил? Но куда? Его не нашли ни в комнатах, ни в коридоре.

Эллери сделал паузу, чтобы зажечь сигарету.

— Поэтому, — продолжал он, пуская дым, — я пришел к выводу, что свет должен был исходить от самой жертвы.

— Нет! — воскликнул месье Дюваль. — Ни один человек не может быть настолько глуп, чтобы…

— Конечно, он не излучал свет намеренно, но мог делать это непроизвольно. Я внимательно осмотрел мертвого доктора Харди. На нем был темный костюм. У него отсутствовали часы, которые могли обладать светящимися стрелками. Не было также принадлежностей для курения — ни спичек, ни зажигалки, — очевидно, он был некурящим. Фонаря при нем тоже не имелось. Короче говоря, ничего светящегося, что могло бы объяснить, каким образом убийца видел, куда ему целиться. Значит, оставалась только одна возможность.

— Какая?

— Не будете ли вы так любезны, джентльмены, выключить ваши фонари?

На миг в комнате сохранялось бездействие, свидетельствующее о непонимании, затем свет начал гаснуть, пока комната не погрузилась в такой же непроницаемый мрак, какой царил в ней, когда Эллери впервые ступил сюда ногой.

— Стойте на месте, — резко предупредил Эллери. — Пусть никто не двигается.

Сначала слышалось только тяжелое дыхание неподвижных людей. Огонек сигареты Эллери тоже погас. Затем прозвучали слабый шорох и резкий щелчок. Перед изумленными зрителями появилась прямоугольная перламутровая капелька света, не больше костяшки домино, и стала двигаться по прямой линии, как почтовый голубь. От первой капельки отделилась вторая, коснулась чего-то, и тут же возникло третье пятнышко света.

— Демонстрация того, — послышался спокойный голос Эллери, — как природа снабжает всем необходимым своих сбившихся с пути детей. Разумеется, это фосфор — фосфор в виде краски. Если убийца, скажем, смог мазнуть им в толпе спину пиджака жертвы, прежде чем та вошла в «Дом Тьмы», то он обеспечил себя достаточным количеством света для задуманного преступления. Ему оставалось в абсолютной темноте найти фосфоресцирующую полоску и произвести в нее четыре выстрела, что несложно для хорошего стрелка. Пулевые отверстия уничтожили бы большую часть светящейся полоски, остальное смыла бы кровь, и убийца был бы в безопасности. Ловко придумано… Нет, этот номер не пройдет!

Третье пятнышко света внезапно рванулось вперед, исчезло, появилось снова и устремилось к двери с зеленой стрелкой. Послышались стук и грохот — звуки жестокой борьбы. Вспыхнувшие лучи фонарей сталкивались друг с другом как безумные. Они осветили участок пола, на котором лежал Эллери, сцепившись с молча отбивающимся человеком. Рядом с ними виднелся открытый чемоданчик с красками.

Капитан Зиглер подбежал к борющимся и ударил противника Эллери по голове полицейской дубинкой. Тот со стоном свалился без сознания. Это был художник Эдамс.

— Но как вы узнали, что он убийца? — осведомился Зиглер спустя несколько минут, когда было восстановлено некое подобие порядка. Эдамс лежал на полу в наручниках, остальные толпились вокруг — на их лицах были написаны испуг и облегчение.

— Благодаря одному любопытному факту, — тяжело дыша и отряхивая костюм, ответил Эллери. — Джуна, перестань меня ощупывать — со мной все в порядке… Вы сами сказали, капитан, что, когда обнаружили Эдамса бродящим в потемках, он жаловался, что хочет отсюда выбраться, но не может найти выход. Эдамс говорил, что следовал указаниям зеленых стрелок, но только сильнее запутался в лабиринте комнат. Как же подобное могло произойти? Любая зеленая стрелка вывела бы его прямо в коридор, ведущий к выходу. Очевидно, он руководствовался не зелеными стрелками. Коль скоро у него не могло быть причин лгать на этот счет, значит, Эдамс полагал, будто идет по зеленым стрелкам, но в действительности шел по красным и потому заблудился.

— Но каким образом…

— Самым простым — из-за неспособности различать цвета. Эдамс страдает распространенным типом дальтонизма, при котором человек путает красный цвет с зеленым. Как и многие подобные люди, он, несомненно, не знал о дефекте своего зрения и рассчитывал легко сбежать до того, как труп обнаружат, пользуясь зелеными стрелками, о которых говорил зазывала.

Но это не самое важное. Важно то, что Эдамс заявил, будто он художник. Однако художник просто не в состоянии работать красками, будучи дальтоником. Тот факт, что Эдамс попал в ловушку, перепутав цвета, доказывает, что он не знал о своем заболевании. Но я обследовал пейзажи в чемоданчике и нашел их вполне традиционными — без каких-либо цветовых отклонений. Тогда я понял, что пейзажи ему не принадлежат, и он только притворяется художником. Но если он притворялся, это делало его крайне подозрительным.

Сложив все факты воедино с окончательным выводом насчет источника света, я тут же нашел ответ. Фосфорная краска — и чемодан с красками… Эдамс вошел в «Дом Тьмы» прямо перед Харди, а остальное не составляло труда. Он чувствовал, что ничем не рискует, используя фосфор, так как если чемодан с красками начнут обследовать, то при свете, где фосфор утрачивает способность к свечению.

— Значит, мой муж… — сдавленным голосом начала миссис Кларк, глядя на убийцу, все еще лежащего в обмороке.

— Но мотив, друг мой! — запротестовал месье Дюваль, вытирая лоб. — Человек не убивает без всякой причины. Почему же…

— Мотив? — Эллери пожал плечами. — Вы уже знаете мотив, Дюваль. Фактически вы даже знаете… — Внезапно он наклонился над бородатым мужчиной, и его рука взметнулась вверх — с бородой. Миссис Кларк взвизгнула и отшатнулась. — Он даже изменил голос. Боюсь, капитан, что это и есть ваш исчезнувший мистер Кларк!