Онлайн чтение книги Новости. Инструкция для пользователя The News: A User's Manual
II. Политика

Скука и путаница

1.

С утра пораньше, еще лежа в постели, человек тянется к экрану и просматривает новости. Скоро придет время душа и привычной суеты, чтобы вовремя выскочить из дома, а пока есть несколько минут на просмотр новостей.

Печально, но ничего особенно впечатляющего, похоже, и нет. Первый, несколько ставящий в тупик заголовок «Растет задолженность квартиросъемщиков в пилотном проекте субсидий» удостаивается клика – в надежде, что за ним скрывается что-то более интересное, чем

Конечно, подробностей больше, чем в заголовке, но интересней от этого не стало. Решение правительства об изменении порядка выплат субсидий на жилье для малоимущих граждан, разумеется, важное: высокоинтеллектуальная новостная структура потратила время и деньги, чтобы донести подробности плана до широкой общественности. Но заинтересоваться этим все-таки сложно.

Обычное дело. Мы часто натыкаемся на заголовки, вроде бы говорящие о чем-то важном, но нас они совершенно не трогают. Скука и недоумение, возможно, два наиболее распространенных, но при этом и самых постыдных, а потому тщательно скрываемых чувства, которые вызывают «серьезные» политические материалы, которые предлагаются нам новостными структурами современного демократического общества.

Из приведенного выше списка заголовков только один, о людоеде, совершившем инцест, из Австралии, не требует умственных усилий.

Не исключено, что каждый из нас, в глубине души, действительно пустой и безответственный гражданин.

2.

Но, прежде чем заняться самобичеванием, представим, как бы мы повели себя в аналогичных обстоятельствах, если бы, заинтересовавшись заголовком «Мужчина в России консультируется с адвокатом», прочитали следующую статью:

Представьте, что в этот момент история бы внезапно остановилась, и нам предлагалось бы выразить заинтересованность и желание узнать побольше, хотя оставалось неясным, когда появится это «побольше». Вдруг пройдет много недель, прежде чем станут доступны еще десяток строк этой занудной истории?

Не следует надеяться, что у нас может возникнуть искренний интерес к «Анне Карениной», представленной в таком ракурсе, но привычка бросать читателей в какой-то момент в длинном повествовании, а потом вновь привлекать наше внимание к сюжету, не удосужившись объяснить более широкий контекст разворачивающихся событий, заметна во многих наиболее важных сообщениях, касающихся всего нашего общества, будь то выборы, переговоры о бюджете, инициативы в зарубежной политике или изменения в системе государственных субсидий. Не удивительно, что нам становится скучно.

3.

Мы стоим слишком близко. Если привести еще одну аналогию с искусством, представьте себе, что нас попросили открыть глаза в паре миллиметров от неровной голубовато-лиловой поверхности с редкими черными мазками. С этой удачной точки обзора мы легко можем предположить, что перед нами ландшафт Юпитера, или синяк, или отпечаток следа доисторического существа, разумеется, не претендуя на истину. Хотя на самом деле это фрагмент одного из самых психологически убедительных портретов в западном искусстве, тициановский «Портрет Джероламо Барбариго», только не с того расстояния: этот шедевр открывается во всей красе и притягивает взгляд зрителя, если тот отстоит от него как минимум на метр.

4.

Скука – это новый вызов и ответственность. На протяжении большей части человеческой истории новости уж никак не могли вызвать скуку. Вся новая информация находилась в руках малочисленного и скрытного правящего аристократического класса. Доступ к ней имел крайне ограниченный круг: король, канцлер, командующий армией и руководство торговых компаний.

Кого это волнует?

Тициан. «Портрет Джероламо Барбариго»,

1509 г.

Теперь новости доступны всем, и, однако, колеса нашего любопытства частенько буксуют в густой информационной шуге. Ситуация такова, будто каждое утро перед завтраком строгий и встревоженный слуга прибегает к нам с портфелем, битком набитым поначалу вызывающими недоумение, а под конец ту самую скуку сведениями: «По предварительным расчетам, пять больниц в конце месяца превысят кредитный лимит», «Центральный банк обеспокоен перспективами дальнейшего заимствования на рынке облигаций», «Китайский боевой корабль вышел из порта, взяв курс на Вьетнам», «Канадский премьер-министр завтра прибудет в Лондон на обед».

Что нам об этом думать? Как это должно откладываться в голове?

5.

Новостные структуры предпочитают не признавать, что каждый день предлагают нам крошечные отрывки повествований, истинная форма и логика которых становятся понятны лишь по прошествии нескольких месяцев, а то и лет, и тогда выходит, что лучше слушать эту историю главами, а не отдельными предложениями. Но новостные структуры исходят из того, что оптимальный вариант – показать размытую и ограниченную картинку в эту самую минуту, чем чуть обождать и получить более полное и объективное представление о происходящем.

Чтобы избежать путаницы в голове, нам прежде всего необходимы качественные указатели. Под заголовком «Мужчина в России консультируется с адвокатом» отрывок из романа – даже такого, как «Анна Каренина», – будет скучен. И однако, если бы нас предупредили, что мы читаем маленький, несколько монотонный фрагмент из выдающейся тысячестраничной книги, исследующей трагические обстоятельства семейной жизни, когда любовную страсть невозможно совместить с домоседством и нормами приличия, мы начинаем воспринимать прочитанное с большим интересом.

Нам нужны новостные структуры, которые будут удовлетворять наше любопытство, показывая, как их маленькие истории укладываются в некие большие картины, способные вызвать подлинный интерес. Чтобы мы обратили внимание на любое информационное сообщение, необходимо знать, куда его «пристроить», то есть как-то связать с тем, что нам уже известно. Если некий отдел человеческого мозга можно представить себе как библиотеку, то в нем информация раскладывается на полки определенных базовых категорий: новости о чьем-либо любовном романе попадают на крайне забитую полку с названием: «Человеческие взаимоотношения», история о внезапно уволенном генеральном директоре – на полку «Работа и статус».

Но с необычными или маленькими историями процесс классификации значительно усложняется. То, что в обиходе называется «заскучать», на самом деле реакция мозга, который, руководствуясь инстинктом самосохранения, отвергает информацию, если не в силах пристроить ее на какую-нибудь из полок. К примеру, можно попытаться понять, как поступить с сообщением о группе китайских чиновников, прибывших в Афганистан, чтобы обсудить безопасность границы в провинции Бадакшан, или об агитации левоцентристов за снижение налогов для фармацевтической индустрии. Но, возможно, нам понадобится помощь, чтобы определить такие вот сообщения-сиротки на те полки, где им самое место.

Именно новостные структуры должны взять на себя часть работы библиотекарей. Именно они должны указывать большие темы, к которым относятся заметки поменьше. Допустим, материал о мелком вандализме, случившемся субботней ночью в провинциальном городке («Автобусная остановка в Бедфорде расписана граффити молодыми вандалами»), может заиграть новыми красками, если будет рассматриваться эпизодом более панорамной драмы «Проблемы, с которыми сталкивается либеральное общество, пытающееся привить нормы пристойного поведения без помощи религии». Аналогично, неудобоваримая статья об очередном случае коррупции в Демократической Республике Конго («Обвинения в откатах в ДРК») станет восприниматься с большим интересом в контексте «Противоречия между западным пониманием государства и африканской идеей клана».

Правильно идентифицированный материал, даже приведенный выше отчет об изменениях в системе государственных субсидий на оплату жилья, получит шанс на признание. В действительности сама статья соответствует заголовку – «Растет задолженность квартиросъемщиков в пилотном проекте субсидий» – в той же степени, в какой «Анна Каренина» – роман о мужчине в России, который консультируется с адвокатом. Речь в ней идет о продолжающихся попытках современного государства найти наилучший способ помощи своим самым бедным гражданам. И это часть продолжающихся уже доброе столетие дебатов, является ли пособие средством сохранения достоинства и поддержки его получателей или унижает их, потому что ввергает в зависимость. Это всего лишь эпизод повествования, включающего в себя много-много глав и достойного названия «Как дотации влияют на характер», «Психология помощи» или более звучного и абстрактного «Ответственность за нищету».

6.

К сожалению, когда речь заходит о нашей вовлеченности, большинство новостных структур исходят их того, что наиболее важный аспект журналистики – бесстрастное и нейтральное предоставление «фактов». Слоган Си-эн-эн, к примеру, «Мы доводим до вас факты». Нидерландская газета «НРК Хандельсблад» гордится тем, что «сообщает факты, не мнения». Би-би-си позиционирует себя как «самый надежный в мире источник фактов».

Проблема с фактами – не в их надежности. С этим как раз все в порядке. И не в их нехватке. Беда в другом: мы не знаем, что делать с теми, которые уже имеются в нашем распоряжении. Каждый день новости выплескивают на нас очередной их поток: мы узнаем, что международное агентство «Стэндард энд Пурз» пересматривает национальный кредитный рейтинг, государственные расходы выросли, новая конфигурация избирательных округов представлена в соответствующий парламентский комитет, и началась техническая проработка планов строительства магистрали для подвода природного газа. Но что все это в действительности означает ? Как соотносится с ключевыми вопросами политической жизни? Что эти материалы помогут нам понять?

Противоположность фактам – субъективное мнение. В серьезных журналистских кругах это очень плохой термин. Синоним злому умыслу и авторитарной попытке лишить общество права на свободу выбора.

Но, возможно, нужно с большим вниманием отнестись к субъективному мнению. В чистом виде субъективное мнение – метод оценки событий, который опирается на понятные базовые положения человеческого существования и процветания. Это пара линз, которые скользят над реальностью и, фокусируясь, дают нам более четкое представление о ней. Субъективное мнение стремится объяснить, что означают события, и представить шкалу ценностей, по которой ранжируются как идеи, так и события. Отказываться от субъективного мнения в принципе – вовсе ни к чему. Задача в том, чтобы извлечь пользу из наиболее достойных и плодотворных его образцов.

Разумеется, понятно, сколько людей, столько и мнений. И многие достойны того, чтобы использовать их в качестве линз, через которые стоило бы смотреть на мир. Мы можем, к примеру, истолковывать новости с точки зрения Уолта Уитмена и Джейн Остин, Чарльза Диккенса и Будды. Можно представить себе толкование новостей через призму психоанализа, сделав упор на чувстве вины и зависти обеих сторон арабо-израильского конфликта. Тот же психоаналитик весьма скептически отнесется к тезису, что страну охватила «депрессия», потому что валовой национальный продукт снизился на одну десятую процента, или к утверждению, что всеобщее счастье неизбежно, если экономика подросла на один и три десятых процента.

За что новостные структуры заслуживают похвалы, так это не просто за способность собирать факты, но за умение – отточенное на субъективном мнении интеллектуалов – выделять их актуальность.

7.

В основе современной политики – величественная и прекрасная идея, что каждый гражданин (в своей маленькой, но существенной роли) является правителем своего государства. Новости играют центральную роль в реализации этого обещания, потому что это тот канал связи, через который мы общаемся с нашими лидерами, судим об их способности руководить государством, вырабатываем нашу позицию по самым насущным экономическим и социальным вопросам. Новостные структуры не какие-то второстепенные составляющие современных демократий, но их гаранты.

И однако, новости в том виде, в каком они сейчас существуют, уделяют прискорбно мало внимания координации, очистке и лечению. Нам грозит опасность заблудиться в постоянно меняющихся темах новостей, а в итоге мы лишимся способности вырабатывать политическую позицию по тому или иному вопросу. Мы можем забыть, какое из многих злодейств вызвало у нас искреннее негодование и что нас так возмутило лишь несколькими часами раньше. В тот самый момент, когда общество достигло невероятной сложности, у нас возникло ощущение, что все важные вопросы должны стремительно ужиматься, иначе всем просто не хватит места. В сравнении с масштабом проблем, которыми потчуют нас новости, индивидуальная инициатива начинает казаться противоречащей здравому смыслу и до смешного сентиментальной. Вместо осознания нашей политической значимости общение с новостями может создать впечатление нашей ничтожности в этом невероятном и принципиально хаотичном мире.

8.

Тезис Гегеля, что ныне новости занимают в обществе то престижное место, которое раньше отводилось религии, упускает одно важное отличие между этими двумя сферами: религия традиционно уделяла особое внимание нашему сосредоточению на чем-либо. Точно так же, как и новости, религия каждый день хочет говорить с нами о важном. Но в отличие от новостей религия знает: если сказать нам слишком много, сразу и только один раз, тогда мы ничего не запомним и никак не отреагируем.

Поэтому религия следит за тем, чтобы каждый день знакомить нас с частичкой своей веры, терпеливо донося до нас несколько понятий, а потом возвращаясь к ним снова и снова. Повторяемость – ключ к педагогическим методам всех основных религий. Они знают, бессмысленно сообщать о чем-то важном в спешке и в нервной обстановке. Нас усаживают в тихом месте, успокаивают наш разум, а потом говорят с нами с достоинством и без какой бы то ни было спешки, понимая, что нам придется возвращаться к их идеям в грядущие дни и недели, если мы стремимся осознать, как думать и вести себя.

9.

Легко предположить, что главный враг демократической политики – активная цензура новостей, а следовательно, свобода говорить и публиковать все – естественный союзник цивилизации.

Но современный мир учит нас: если ставится задача лишить общество политической воли, то динамичность куда более коварна и цинична, чем цензура. Для этого надо сбить с толку, вогнать в скуку, отвлечь большинство от политики, представляя информацию бессвязно, отрывочно и с перебоями, чтобы большая часть аудитории теряла нить событий в любой отрезок времени.

Современному диктатору, желающему взять власть в свои руки, нет нужды прибегать к таким кардинальным мерам, как запрещение новостей. Ему или ей надо лишь добиться, чтобы новостные структуры передавали поток неопределенных заявлений – в большом количестве, но без объяснений содержания, причем темы должны постоянно меняться, быть никак не связаны друг с другом и не вытекать одна из другой. Ну и, конечно, все эти политические заявления должны перемежаться захватывающими подробностями о совершенных преступлениях и очередных выходках кинозвезд. Всего этого вполне достаточно, чтобы свести к минимуму способность большинства объективно оценить политическую реальность… не говоря уже о решимости не допустить перемен, которую в противном случае они могли бы проявить. Статус-кво может поддерживаться до скончания веков именно потоком новостей, а не их запрещением.

Распространенное мнение, что политические новости скучны, не такая и мелочь. Когда новости не вызывают любопытства и не удерживают внимания массовой аудитории, общество может не уловить стоящих перед ним проблем и не сумеет вовремя объединить усилия, чтобы измениться к лучшему.

Ответ не в том, чтобы принудить людей потреблять больше «серьезных» новостей. Необходимо, чтобы поставщики так называемых серьезных новостей научились представлять важную информацию, захватывая внимание аудитории. Легко заявить, что серьезные вопросы должны – или могут себе позволить – быть скучноватыми для восприятия. Проблема в том, чтобы исключить нынешнее разделение между требующими умственных усилий, но скучными материалами, с одной стороны, и сенсационными, но совершенно пустопорожними – с другой.

В идеальной новостной структуре будущего честолюбивые цели увязывания контекста с эффектной подачей материала и его популяризацией будут восприниматься столь серьезно, что материалы о выплатах пособий вызовут такой же (почти) интерес, как и истории о людоедах и совершающих инцест жителях другого полушария.

Капелька надежды

1.

В какой стране мы живем? На кого похож ее среднестатистический гражданин? Следует ли нам бояться или излучать спокойствие, гордиться или стыдиться?

Прежде всего надо признать, что мы не можем ответить на эти вопросы, исходя исключительно из собственного опыта. Это очень трудно – узнать всю страну. Даже в самых маленьких живет столько народу, что один человек может встретиться лишь с малой его частью, даже если ведет активную общественную жизнь. Далее, не так-то много у нас общественных мест, рассчитанных на большое количество людей, где граждане могут непосредственно знакомиться друг с другом. Мы нечасто заводим новых друзей в торговых центрах и не узнаем что-то удивительное от других посетителей кинотеатра. Раньше, возможно, все было проще. В древних Афинах, к примеру, благодаря хорошей погоде, небольшому и компактному центру города и культуре демократического общения (по крайней мере, для некоторых) всегда имелась возможность лично прощупать пульс общества и почувствовать градус его настроений. Мы этого лишены. У нас очень большие города, непредсказуемая погода, запутанные демократические системы, далеко отстоящие друг от друга дома.

Поэтому формировать наше впечатление об обществе мы можем только опосредствованно, через наше воображение, а не напрямую, что мы и проделываем главным образом с помощью двух инструментов.

2.

Первый из них – архитектура. Своим видом улицы, дома, административные здания и парки создают психологический портрет их создателей и наследников.

Пытаясь понять характер современных Нидерландов и оказавшись в доках на востоке Амстердама, мы, опираясь только на архитектуру, можем прийти к выводу, что голландцы устремлены в будущее, веселые, мирные, ориентированные на семью люди, которых хочется узнать лучше, а их существование – источник надежды и спокойствия.

Наглядный пример отличия «других».

Доки Амстердама (вверху), лондонские доки (внизу).

Совсем иначе выглядит послание, исходящее от прибрежного строительного проекта в другом городе. Речь о «Пиэр парад» в лондонском Норт-Вулвиче. Старые, в потеках воды и трещинах бетонные здания наводят тоску и указывают, что здесь лучший способ разрешить спор – орать или стрелять. Смех и искренность тут не приветствуются.

Мы, разумеется, не всегда должны исходить из этих архитектурных посылов. В амстердамских доках могут встретиться разъяренные и печальные, а в «Пиэр Парад» – веселые и всем довольные. Но с меньшей вероятностью.

3.

Второй инструмент, с помощью которого мы можем узнать характер других, естественно, новости. Именно новости знакомят нас с более широким спектром человеческих существ, со многими из тех, кого мы никогда бы не встретили в реальной жизни, и со временем, через сюжеты и комментарии к ним, формируют у нас в головах представление, в какой стране мы живем.

А потому ежедневно, следя за новостями, мы можем рассчитывать на то, что узнаем новые ужасы о людях, которые нас окружают:

4.

Эти истории оказывают на нас больше влияния, чем кажется. Их каждый день прочитывают миллионы. Они куда интереснее большинства романов и даже некоторых из наших друзей. И пусть мы этого не подозреваем, они просачиваются в наше сознание и формируют наши взгляды о незнакомых нам людях. После чтения таких историй многое усложняется.

5.

Если спросить, зачем нам все это рассказывают и в результате не в такой уж малой степени приближают к черте, за которой лежит безумие, новости резонно ответят, что у них нет выбора. Это их обязанность – «говорить правду». Не им решать : что происходит в стране. Эти истории – не выдумки. Отец действительно убил своего одиннадцатимесячного ребенка. Прикованный к инвалидному креслу консультант подготовил все к тому, чтобы заняться сексом с пятилетней девочкой и ее матерью в Трейвлодж. Скрывать все это от широкой общественности – предательство журналистского долга. Журналисты обязаны рассказывать правду о стране столь же откровенно и без всякой брезгливости, как врач сообщает об ужасном диагнозе.

6.

Это правда, но не вся. В любой стране в каждый отдельный момент информация о происходящем в ней весьма противоречива. Да, несколько педофилов-убийц творят свое черное дело, но при этом есть десятки миллионов, которые крайне отрицательно относятся к жестокому обращению с детьми, не говоря уже об их убийстве. Отдельные личности за измену готовы зарубить партнершу по сексу мясницким тесаком, но большинство ограничивается злобными криками, может быть, парой оплеух. Есть люди, которые впадают в глубокую депрессию из-за экономических неурядиц, но очень и очень многие держат удар, не впадая в прострацию. Некоторые будут орать и блевать на улицах, круша витрины и убегая с награбленным, но большинство предпочитают ухаживать за цветами в саду и поддерживать идеальный порядок на кухне. Кое-кто постоянно посещает гламурные вечеринки, но многих вполне устраивают радости, достоинство и свобода обыденной жизни. Легко, конечно, расстроиться из-за того, что тело стареет, но впечатление можно произвести не только стройностью ног.

Странное дело, но светлая сторона медали никогда не попадает в новости. Ниже приведены заголовки, которые тоже полностью соответствуют действительности, но при этом не появятся в новостях:

Версий «действительности» так много, что нет никакой возможности говорить о стране как о чем-то едином, сущность которого может быть отражена решительно настроенными новостными структурами. Новости могут представляться авторитетным портретистом действительности. Могут заявлять, что у них есть ответы на все вопросы о происходящем, но способности всесторонне описать эту самую действительность у новостных структур нет. Они избирательно формируют действительность, делая выбор, какие истории достойны внимания широкой общественности, а о каких можно никому ничего не говорить.

В этом дремлет огромная и по большей части недооцененная сила: именно она складывает картинку, в которой каждый гражданин видит других, диктует, каким должно быть наше представление о посторонних людях, создает образ нации в нашем воображении.

Сила эта столь существенна, потому что сюжеты в новостях обретают кумулятивный эффект. Если нам постоянно твердят, что многие наши сограждане безумцы и насильники, мы проникнемся страхом и будем испытывать неуверенность всякий раз, когда возникает необходимость выйти на улицу. Если нам то и дело прозрачно намекают, что деньги и статус превыше всего, мы начинаем ощущать себя униженными обыденной жизнью. Если нас убеждают, что все политики лгут, мы тихонько отбросим идеализм и наивность и начнем высмеивать все планы и заявления. И если нам сказали, что экономика – самый важный индикатор процветания, а как минимум через десятилетие нас ждет катастрофа, мы уже не сможем с прежней уверенностью воспринимать реальность.

7.

Прежде чем впадать в отчаяние от бед, которые, кажется, окружают нас со всех сторон, надо вспомнить, что новости в конечном счете всего лишь набор историй о том, что происходит вокруг, не больше и не меньше.

Наша страна – не только отрубленная рука, изувеченная старушка, три мертвые девочки в подвале, неловкая ситуация для министра, миллионые долги, двойное самоубийство на железнодорожной станции и фатальное столкновение пяти машин на прибрежной автостраде.

Она также и облако, проплывающее над церковным шпилем, и мысль – не причини сильную боль – доктора, подносящего шприц к руке пациента, и полевая мышь у живой изгороди, и маленькая девочка, стучащая ложкой по скорлупе только что сваренного яйца под любящим взглядом матери, и атомная субмарина, решительно и смело патрулирующая морские границы, и завод, производящий новый тип двигателя, и супруг, который, несмотря на постоянные провокации и грубые слова, находит все новые резервы выдержки и прощения.

Это тоже действительность. Новости, которые сообщают нам о стране, это не страна .

8.

Почему новостные структуры так сосредоточены на мрачном? Почему так много жестокого и так мало надежды? Может, они думают, что их аудитория по своей природе чересчур наивна, укрыта от потрясений и довольна собой, а потому в немалой степени нуждается в том, чтобы узнать негативные стороны действительности, переосмыслить свои ожидания относительно других и принять все необходимые меры предосторожности. Идея в том, что без темного реализма новостей в стране возникнет опасная тенденция видеть все в розовом свете и чувствовать глупую удовлетворенность происходящим вокруг.

Если даже оставить в стороне логику этого тезиса, можно, во всяком случае, представить себе, как новостные структуры должны подбирать содержимое своих программ. Располагая бесконечным выбором потенциальных сюжетов, им следует останавливаться на тех, которые, по их мнению, в наибольшей степени отвечают потребностям страны, и ей необходимо узнавать о них в любой конкретный момент, чтобы компенсировать свои слабости и становиться еще более сильной. Именно на таком фундаменте должен строиться процесс отбора новостей.

Эта логика не чужда и нынешним новостным структурам. Что вызывает вопросы, так это верность их суждения о национальных потребностях. Большинство стран, видящих свое будущее в мрачном свете, разуверившихся во всем и ощущающих беспочвенные надежды, проделывают все с точностью до наоборот. Они в опасности по причинам, далеким от тех, которые в настоящий момент нащупаны средствами массовой информации. Они упускают свои шансы из-за чрезмерного страха, озабоченности и уныния. Они слишком хорошо знакомы с длинным перечнем стоящих перед ними проблем и, однако, чувствуют себя такими маленькими, беззащитными и слабыми перед их лицом. Они не видят другого пути, кроме скатывания в пропасть к распадающимся семейным взаимоотношениям, неконтролируемым подросткам, озабоченности статусом, физической уязвимости и экономической разрухе.

Вот тут и возникает стоящая перед новостями задача: не только рассказывать о самом худшем, творящемся в обществе, но также – иногда – примерами напоминать о его гордости, выдержке, надеждах. Падение нации может быть ускорено не только – и не сколько – необоснованным оптимизмом, но созданной средствами массовой информации атмосферой депрессии.

9.

Архитектура предлагает примеры того, как положительное служит обществу. Члены команды, которой поручили проектирование велодрома для Олимпийских игр 2012 г. (менее чем в миле от Норт-Вулвича), прекрасно знали о стоявших перед Британией проблемах: классовое разделение, экономическое неравенство, провалы в образовании, нехватка жилья, большое число разводов, деградация поведения и морали… но решили в данном конкретном случае не заморачиваться этим.

Возможно, это то, какими «другие» смогут стать в Британии: предложение от Олимпийского велодрома, Лондон, 2012 г.

Наоборот, они поставили перед собой задачу создать сооружение, которое красноречиво выразит вежливость, современность, классовую гармонию и воссоединение с природой, в надежде, что все эти качества лучше представят страну в целом языком велосипедного трека, обрамленного стеклом, сталью и западным красным кедром. Здание стало чем-то вроде лести. Оно намекает, что желаемые качества уже широко представлены в стране, хотя на самом деле они только нарождаются или проявляются время от времени.

Мы привыкли думать о лести как о чем-то сентиментальном и опасном, как об уходе от реальности, но это лишь недооценка того, какой может стать действительность. Ребенку, которого хвалят за первые проявления доброты (когда он делится игрушкой с соседским мальчиком или девочкой) и называют молодцом, показывают, в какую сторону двигаться. И предположение, что он вырастет таким вот добрым, конечно же, лесть, но идет она только на пользу.

В этом смысле с новостями та же история, что и с архитектурой. Помимо привычной сосредоточенности на катастрофах и зле, новостям следует иногда выполнять и важнейшую функцию: раздувать искру надежды, которая необходима стране, чтобы проложить правильный курс в море стоящих перед ней проблем. Помогая обществу вскрывать дурные поступки и честно рассказывая о недугах, новости не должны пренебрегать не менее важной задачей: показывать воображаемое общество, достаточно благое, прощающее и здравомыслящее, в построение которого каждому захочется внести свою лепту.

Страх и злость

1.

Страх и злость – две эмоции, с которыми мы все более ассоциируем новости.

Новости не оставляют никаких сомнений в том, что в мире полным-полно причин для страха: объекты внеземного происхождения, мутирующие вирусы, офисная мебель… К этим и многим другим напастям новости формируют у нас определенное отношение: мы должны ощущать робость, панику, уязвимость. Наши шансы пережить трудности, с которыми сталкивается человечество, представляются крайне сомнительными… однако они слегка возрастают, если мы по привычке продолжаем следить за заголовками.

2.

В разжигании страхов новости беспощадно эксплуатируют нашу слабость по части перспективы.

В изобразительном искусстве чувство перспективы означает способность увидеть разные предметы в их истинном относительном положении в пространстве: далекое выглядит маленьким и смутным, близкое – большим и четким. Для художника это на удивление трудно: научиться переносить перспективу на холст… а это означает, что и в других сферах нашей деятельности с чувством перспективы та же история.

ДЕРЕВНЯ ЭВАКУИРОВАНА В РЕЗУЛЬТАТЕ ОБРУШИВШЕГОСЯ НА БРИТАНИЮ НАВОДНЕНИЯ

Уоллингтон стал одним из многих затопленных районов Британии, автомобилисты попадали в ловушку на дорогах, машины уходили под воду, если их не смывало с асфальта.

Касательно новостей чувство перспективы предполагает способность сравнить некое ужасное событие в настоящем с аналогичными ситуациями из прошлого – с тем чтобы определить уровень внимания и страха, которое событие это должно вызывать.

Держа в уме перспективу, мы скоро осознаем – в отличие от расписываемого в новостях, – что совершенно новое случается крайне редко, по-настоящему удивительного совсем мало, а абсолютно ужасного и того меньше. Революция не означает конца истории, это всего лишь перемена очень многого, как в большом, так и в малом. Экономические индексы не радуют, но в прошлом столетии мы неоднократно попадали в такие же ситуации, и даже самые худшие сценарии предрекают возвращение к жизненным стандартам, на которые мы выходили несколько десятилетий назад, когда считалось, что жить еще можно. Ужасный птичий грипп может внести сумятицу в международные пассажирские перевозки и какое-то время брать верх над известными лекарствами, но исследовательские лаборатории поймут, с чем имеют дело, и справятся с ним. Наводнения – это кошмар, но затрагивают они лишь небольшую часть населения, а вода достаточно быстро сходит. У рака и сердечных заболеваний множество причин, которые до конца так и не удастся понять, но вечная жизнь никогда не стояла на повестке дня. Рим пал, но через шестьсот лет все опять пришло в норму.

Наша способность к спокойствию целиком и полностью зависит от нашего уровня ожиданий: если мы исходим из того, что многое, если не все, обычно хоть в чем-то разочаровывает (но это нормально), что изменения происходят медленно (зато жизнь длинная), что большинство людей не такие уж хорошие, но и не совсем плохие (включая нас самих), что человечество постоянно сталкивается с кризисами (но как-то выбирается из них)… если мы удержим в голове эти совершенно очевидные, но так легко ускользающие мысли, тогда кому-то придется сильно постараться, чтобы нагнать на нас в панику.

Но нас не должно удивлять, что новости всеми силами пытаются лишить нас этого стоицизма: эффективная игра на нашей уязвимости расширяет аудиторию и является прямым экономическим стимулом. Мы очень нужны новостям возбужденными, испуганными, встревоженными… поэтому наша прямая обязанность – сохранять спокойствие.

3.

Если новости нас не пугают, то стараются разъярить. Публикация комментариев после онлайновых новостных сюжетов призвана показывать невообразимый уровень злости населения в целом. Если судить по этим комментариям, большинство из нас постоянно пребывает в ярости:

Под яростью ощущается трогательная вера в принципиальную возможность решения мировых проблем. Просто берутся за них недостаточно быстро и решительно, и по той простой причине – каждый новый день приносит тому доказательства, – что правят нами шарлатаны и идиоты . Решения, безусловно, есть, да только знают их совсем не те люди, которые принимают решения. В этом и кроется главный парадокс новостей: нам дают инструмент, чтобы составить мнение о серьезных и важных решениях, которые оказывают непосредственное влияние на нашу жизнь. Нас зовут на конференции и в парламент, нам представляют ключевых игроков, а потом рассказывают о необъяснимых задержках, странных компромиссах, сводящих с ума отговорках. И возникает ощущение, что нас каждый день приглашают беспомощно наблюдать, как за прозрачной перегородкой тонет близкий друг.

Новости привычно дразнят нас обещаниями радикальных изменений или улучшений. Они назначают определенных политиков провидцами и выражают уверенность, что те смогут фундаментально трансформировать страну буквально за несколько месяцев пребывания в должности. Затаив дыхание, они ожидают прибытия нового главы центрального банка, который сможет высвободить стреноженную силу капитализма. Они ведут нас с собой на конгрессы и убеждают поверить, что за три дня политического торга делегаты смогут решить некоторые из главных мировых проблем, имеющих отношение к экономике, африканской нищете и повышению температуры атмосферы.

Потом все разваливается. Политик на поверку оказывается дураком и отметается, как самодовольная пустышка, новый глава центрального банка в качестве оснований для осторожности приводит поведение рынка облигаций, на конгрессах одни препираются с другими, а дело не сдвигается с мертвой точки, да к тому же выясняется, что один или два делегата мухлевали со счетами на проживание в отеле.

Если после той или иной статьи мы и пытались оставить комментарий с ненормативной лексикой, причина, возможно, в том, что у новостей нет желания представить нам достаточно полное описание проблем, на которых завязаны рассматриваемые вопросы. Наиболее логичные решения обычно выглядят так, будто их игнорируют исключительно по глупости . Мы спрашиваем с вполне понятным нетерпением и разгорающейся яростью: «Почему они просто не?..» И этот уместный вопрос, если не впадать в фатализм и доверчивую покорность, должен заставить нас насторожиться. Он должен стать ниточкой к целому спектру серьезных вопросов, а не нести в себе исключительно риторическую нагрузку. Новости предпочитают не упоминать о том, почему плохое не меняется, почему сила и ресурсы не могут одним ударом разрешить наши трудности. Они не знакомят нас с истинными причинами, почему решение называют «трудным». Вместо этого они оставляют нас с ощущением – которое, конечно же, вызывает нарастающую ярость, – что каждая вновь возникающая проблема является результатом лени, глупости или злого умысла и может быть решена достаточно решительными и простыми средствами умным и нестандартно мыслящим человеком (возможно, самим журналистом).

Наша ярость могла бы значительно поутихнуть, если бы нас познакомили со спектром проблем, которые остаются за кадром, потому что ни одна из сторон не хочет привлекать к ним внимание, если бы нам подсказали, что так называемое решение может вызвать вторую волну проблем, если бы нам дали почувствовать, какое напряжение царит за столом переговоров, перед каким сложным выбором стоят их участники и сколь многое зависит от доброй воли и доверия, если бы мы в полной мере ощутили, почему трудные решения – трудные.

4.

Хотя злость – пессимистичная реакция на ситуацию, она также и симптом надежды – надежды, что мир станет лучше. Мужчина, который кричит всякий раз, когда теряет ключи от дома, предает прекрасную, но опрометчивую веру во вселенную, где ключи никогда не теряются. Женщина, которая приходит в ярость всякий раз, когда политик нарушает предвыборные обещания, демонстрирует необоснованную утопичную веру в выборы, свободные от элемента обмана.

Новости не должны исключать сердитых откликов, но должны помогать нам злиться по надлежащему поводу, в надлежащей степени и надлежащий период времени… да и еще в рамках конструктивного диалога.

А если такое невозможно, новости должны помогать нам, скорбя об извращенной природе человека и примиряя нас с тем, что мы уже способны представить себе, каково оно, совершенство, но не знаем, как его добиться… из-за глупых, но тем не менее непреодолимых причин.

Новости упорно отказываются предлагать нам единственную и наиболее успокаивающую реакцию, которую должны вызывать определенные проблемы: убеждать, что проблемы эти нормальны и должны возникать у существ, которые по природе своей (а не в редких случаях) несовершенны. В погоне за нездоровым интересом и экономическими выгодами новости грубо игнорируют возможности утешения.

Самый существенный факт политической жизни, который не решаются признавать практически все новостные структуры – потому что он одним махом перечеркнет половину домыслов и разочарований, – состоит в том, что в некоторых ключевых областях политики ничего нельзя добиться очень быстро усилиями одного человека или одной партии , никто не сможет – не только этот дурак или та компания кретинов – что-то менять со скоростью, соответствующей ожиданиям новостных структур, и по части некоторых проблем единственных так называемых «решений» придется ждать сотню лет или других сопутствующих изменений, а не мессианского лидера, международной конференции или быстрой войны.

5.

В своем неуместном оптимизме новости – разочарованный потомок просвещения. Отказываясь приспосабливаться к человеческой природе, они позволяют нашим надеждам раз за разом разбиваться о те же подводные камни, они приветствуют каждый день с фальшивой невинностью младенца только для того, чтобы к вечеру накопить в нас ярость и разочарование. Они исходят из потенциального существования идеального мира, который всегда на расстоянии вытянутой руки, да только странным образом ускользает при каждом шаге политического процесса. Они не позволяют нам признать, что по многим позициям мы фундаментально – а отнюдь не случайно – неисправимые существа, и в ключевые моменты нам хватит мудрости отказаться от истерического раздражения в пользу глубокой и спокойной меланхолии.

Плохиши и плохое

1.

Некоторые из величайших триумфов журналистики связаны с разоблачением влиятельных лиц, что зачастую приводило к крушению их карьеры и даже к реальным срокам тюремного заключения.

Идея, что одни только слова и фотографии могут инициировать отставку, а то привести к приговору, у журналистов в большом почете, многие из них по-прежнему считают Уотергейтское расследование источником вдохновения и путеводной звездой своей профессиональной деятельности.

Когда журналистов просят объяснить, в чем они наиболее полезны обществу, они склонны выделять одно направление журналистики среди всех прочих: говорят, что их первейший долг – удерживать власть имущих в рамках закона.

2.

Журналисты утверждают, что власть имущих необходимо удерживать в рамках закона, потому что им свойственно стремление нарушать законы своей страны и считать себя неприкасаемыми: они крадут деньги, скрывают доходы от налогообложения, обходят закон с помощью взяток, нарушают правила приема на работу и охраны окружающей среды, сексуально домогаются беззащитных.

Журналистика, согласно этому тезису, прежде всего одно из подразделений полиции, а также налогового ведомства и различных групп потребителей. Журналисты первыми находят и помогают наказывать нарушителей закона, которые, если бы не их бдительность, не привлекли бы к себе внимания, и таким образом оберегают интересы обычных, не имеющих голоса граждан.

3.

Кульминационный момент: арест влиятельного человека дома после журналистского расследования можно превратить в запоминающийся спектакль. Полиция, действующая синхронно с новостными структурами, прибывает рано. Злодея или злодейку фотографируют в пижаме: незваные гости явились, прервав процесс поглощения гренка или овсянки. Иногда на заднем плане мелькают супруг/супруга и плачущий ребенок. Сцена эта, наблюдаемая на экране телевизора, может вызывать разные чувства: несправедливости, унижения, но в основном глубокого удовлетворения тем, что отныне управление миром не оставят в руках людей некомпетентных, да еще и мошенников.

Мир стал безопаснее: британский политик Эрик Иллсли направляется в тюрьму после журналистского расследования, выявившего фальсифицированные данные о расходах. Уотергейтский подход в действии.

Показывая нам преступника перед тем, как его отвезут в полицейский участок на заднем сиденье патрульного автомобиля, новости вселяют надежду, что на наших глазах опознали и успешно нейтрализовали источник множества недугов, как наших собственных, так и всего нашего общества.

4.

Хотя многие влиятельные люди попадают в тюрьму или лишаются должностей благодаря новостям, разнообразные проблемы, с которыми приходится сталкиваться любой из стран, далеко не всегда проистекают из действий плохишей. Честный аудит самых сложных проблем, стоящих перед этими странами, показывает, что их спектр гораздо шире, чем коррупция на самом верху.

К примеру, на удивление трудно найти недорогой и приятный глазу район для жилья, но это, похоже, не может быть «виной» одного из тех, кого можно отправить в тюрьму. Слишком многие работы оплачиваются плохо, они неинтересны, не дают статуса, людьми, которые их выполняют, управляют малоприятные менеджеры и боссы, но трудно представить себе, как подать эти проблемы языком новостного скандала. Множество коммерческих товаров никому не нужны, безвкусны, требуют немалых ресурсов для своего производства, навязчиво рекламируются – но и здесь злодеев трудно найти и осудить.

Арест нарушителя закона может послужить началом периода глубокой удовлетворенности, но надежды, которые он порождает, могут оказаться ложными. Даже когда последний аморальный плутократ или влиятельный министр окажется за решеткой, перед народами разных стран все равно останется масса проблем. Вполне вероятно, что мы упускаем много очень важного, если продолжаем искать только плохишей, которых умеют выявлять журналисты, освоившие методы Уотергейтского расследования. Мы упустим шанс проанализировать более системные, обезличенные, но ничуть не менее губительные виды зла, которые относятся к нарушению закона точно так же, как пассивная агрессия к домашнему насилию: поведение и оценки, которые уничтожают жизнь и ввергают в уныние, но не оставляют внешних следов и проскальзывают сквозь сеть законодательства.

В настоящее время новостные структуры устроены так, что не «видят» застройщика жилых домов, который обрекает тысячи людей на жизнь в непотребных условиях окружающей среды, но при этом не нарушает законов и не крадет денег. Даже самый усердный репортер, специализирующийся на разных видах мошенничества, не сможет найти заслуживающего уголовного преследования ответственного за коммерческую рекламу, которая тонко разрушает достоинство и разумность общественной жизни, или указать на человека, которого нужно арестовать как приложившего руку к исчезновению вежливости или уважения из отношений между полами.

Осмысленное журналистское расследование должно начинаться с рассмотрения полного спектра факторов, которые вредят существованию человека и общества. Оно, помимо прочего, займется исследованием психического здоровья, архитектуры, досуга, семейного устройства, отношений между людьми, стилей управления бизнесом, образовательными программами, статусной иерархией, ибо эти факторы оказывают на нашу жизнь ничуть не меньшее влияние, чем происходящее в коридорах власти.