Онлайн чтение книги Ревущая труба The Roaring Trumpet
Глава 7

Подробности последующих кошмарных часов в памяти Ши практически не отложились. Да и откладываться было особо нечему, а то, что все-таки запомнилось, никак нельзя было отнести к приятным воспоминаниям. Он ничего не разглядел, кроме густой тьмы; ничего не почувствовал, кроме бешеной скорости и врезавшихся в тело пут. Голову он мог немного поворачивать, но кроме то призрачного валуна, то группки тесно растущих деревьев, на миг выхватываемых из темноты огненными глазами коней, в поле зрения ничего не попадало. И каждый раз, когда он получал представление о скорости, с которой они мчатся по изрытой, извилистой тропе, желудок его судорожно сжимался, а правая нога рефлекторно дергалась в поисках несуществующей педали тормоза.

Когда наконец рассвело, и небо приобрело свой обычный оттенок промокательной бумаги, стало немного теплее, хотя сырости не убавилось.

Однообразно сыпал мелкий противный дождик. Они очутились в краях, подобных которым Ши никогда еще не видел. Среди однообразной равнины, до самого горизонта усеянной беспорядочными нагромождениями скал и камней, там и сям высились какие-то конусы самой разнообразной величины. Некоторые из них курились дымами, а из трещин в базальте поднимались струйки пара.

Растительность здесь была представлена, в основном, скоплениями низкорослых древовидных папоротников, расположившихся в низинах.

Они чуть сбавили темп, перейдя на быструю рысь, поскольку то и дело приходилось лавировать между липкими языками застывших потоков лавы. То и дело кто-то из великанов отделялся от остальных и уносился в сторону – как видно, на разведку.

Наконец, два десятка великанов сомкнулись вокруг лошади, несущей на своей спине пленников, и все как один направили коней в сторону довольно высокого конуса, со склона которого в пропитанное влагой небо поднималось несколько струй дыма. Для Ши все огненные великаны были по-прежнему на одно лицо, но он без труда находил среди них здоровенного главаря, руководившего их поимкой.

Остановились они перед какой-то широкой трещиной, взломавшей скальный склон. Великаны спешились и один за другим завели своих скакунов внутрь.

Цоканье копыт по каменному полу звонким эхом разносилось под высокими сводами туннеля. Вскоре тот неожиданно повернул под прямым углом. Кавалькада остановилась. Ши услышал звяканье металла о металл, скрежет заржавленных петель и голос какого-то великана:

– Чаво надо?

– Свои, из Етунхейма вернулись. Поймали аса и вана. Передай владыке Сурту.

– Как оттянулись в Утгарде?

– Хреново. Приперся этот сволочной Тор, углядел как-то, паскуда такая, свой молоток и позвал к себе... Такой погром там устроил... Зуб даю – без этого хитрована Локи не обошлось!

– Чего же это стряслось с Сынами Волка? Будто они не знают, как управиться со стариной Рыжебородым.

– Эх-ма, чаво там душу травить... По мне так надо ждать Времени. Будет и в нашей хате пьянка!

Лошадей стали заводить внутрь. Когда они миновали привратника. Ши обратил внимание, что по клинку его обнаженного меча бегают желтые язычки пламени, над которыми курится жиденький дымок – словно по лезвию стекает горящее масло. Пройдя вперед и спустившись вниз, они очутились, как видно, в каком-то огромном зале – уходящие вдаль стены скрывались в полумраке своды которого поддерживало множество гигантских колонн. Желтое пламя факелов отбрасывало на пол и стены причудливые колеблющиеся тени. Воняло серой. Слышалось монотонное бряканье, словно поблизости работал какой-то механизм. Когда кони остановились за скоплением колонн, образующих следующий проход, откуда-то издалека донесся пронзительный визг: «Йи-и-и!»

– Тащи пленников сюды! – прогремел чей-то голос. – Владыка Сурт желает допросить их!

Ши почувствовал, что его сталкивают с лошади и суют под мышку, словно тюк с бельем. Подобный способ передвижения пробудил всю затихшую было боль его затекшего тела. Великан нес его лицом вниз, так что разглядеть не удалось ничего, кроме каменного пола и прыгающих по нему причудливых теней.

Ну и вонища!

Дверь распахнулась, и из-за нее хлынул беспорядочный гомон великаньих голосов. Ши рывком поставили на ноги. Он наверняка тут же бы свалился, но великан, который его принес, ухватил его за шиворот. Оказался он в освещенном факелами зале, где царила жуткая жара. Повсюду толпились огненные великаны, которые тыкали в них пальцами и обменивались какими-то репликами.

У многих в ручищах были чаши и кубки, к которым они то и дело прикладывались.

Но Ши не успел их как следует рассмотреть. Прямо перед его лицом, между двумя охранниками, вооруженными удивительными светящимися мечами, восседал настоящий великан из великанов – гигантский карлик. То есть, по всем габаритам это был самый натуральный великан по меньшей мере одиннадцати футов росту, но со столь непропорционально короткими и кривыми ручками и ножками, со столь огромной головой, сидевшей на плечах безо всякого посредства шеи, что и впрямь больше напоминал карлика. Свисающие вниз прямые патлы обрамляли самую мерзкую ухмылку, которую Ши когда-либо видел. Когда тот заговорил, голос его оказался не грохочущим басом, как у остальных великанов, а звучал пронзительным дурашливым фальцетом:

– Добро пожаловать в Муспелльсхейм, господин Хеймдалль. Чертовски рады вас видеть. – Он захихикал. – Правда, вот ведь неувязочка – кто же дудеть-то будет, чтобы боги с людишками объединялись? Гляди, и прохлопают момент, хи-хи-хи! Ну, ладно, выше нос! Обещаю тебе зато приют в самой нашей удобной, самой образцово-показательной тюряге. А не можешь без музыки сообразим тебе какую дудочку. Тростниковая сойдет, хи-хи-хи? Думаю, что уж такой талант, как ты, сумеет и в кулак свистнуть, чтоб во всех девяти мирах подскочили.

Он опять захихикал, крайне довольный этим образчиком собственного юмора. Хеймдалль по-прежнему держался с достоинством.

– Дерзки слова твои, Сурт, – ответствовал он. – Поглядим, не отстанут ли от них деянья твои, когда выйдешь ты на поле Вигрид. Может, и впрямь могущество мое здесь мало против тебя, в Муспелльсхейме рожденного. Но есть у меня брат по имени Фрейр, и известно, что если сойдетесь вы оба один на один, то именно он возьмет верх.

Сурт презрительно пососал два пальца.

– Хи-хи-хи! Известно также, о глупейший из божков, что Фрейр без своего меча – ноль без палочки. Не любопытно ли узнать тебе, где сейчас волшебный клинок Хундингсбана, а? Так обернись, господин Хеймдалль!

Ши проследил направление взгляда Хеймдалля. На стене и впрямь висел огромный двуручный меч, клинок которого ярко блестел в полутьме зала.

Рукоять меча была богато отделана золотом.

– Так вот, пока он там висит, о тупейший из асов, я в полной безопасности, хи-хи-хи! Удивляешься, почему твое хваленое зрение его раньше не углядело? Так ты не удивляйся – теперь тебя одурачить и малое дите сумеет. Мы тут, в Муспелльсхейме тоже не груши околачиваем – давно уже придумали чары, кои делают Хеймдалльчика нашего бессильным!

Хеймдалль и глазом не моргнул.

– Тор уже вернул свой молот, – заметил он спокойно. – Немало огненных великанов присутствовало при том событии – только, как понимаешь, далеко не все уже способны засвидетельствовать его.

Сурт нахмурился и выпятил челюсть, но его писклявый голосок звучал по-прежнему безмятежно и дурашливо.

– Вот это класс – а ты подкинул мне неплохую идейку! Спасибочки тебе, господин Хеймдалль! Это ж кому в голову придет, что у асов можно научиться чему путному? Хи-хи-хи! Скоа!

Вперед протиснулся какой-то лопоухий великан.

– Слушаю, босс!

– Скачи ко вратам Асгарда. Скажи там, что этот трубач-самоучка сидит у нас и что я с великим удовольствием верну такого зануду родственникам, ежели они согласны махнуть его на тот меч, который он называет Головой. Скажи, мол, хобби у меня такое – коллекционирую мечи всяких богов. Тогда уж поглядим, господин наш Хеймдалль, как ты управишься с инеистыми великанами без этой штуки, хи-хи!

Он до ушей ухмыльнулся, а столпившиеся позади огненные великаны удовлетворенно завопили, хлопая себя по ляжкам.

– Ну босс дает!

– Вот это класс!

– Половина ихних железяк у нас будет!

– Ну, братва, мы им покажем!

Мгновенье Сурт изучал Ши с Хеймдаллем, наслаждаясь радостным ревом великанов и внезапной бледностью Хеймдалля. Затем взмахом руки показал, что все свободны.

– Уведите этих придурков и бросьте в темницу, покуда я тут не помер со смеху!

Ши почувствовал, как его опять схватили и поволокли прочь, держа все в той же постыдной позиции лицом вниз.

* * *

Все ниже, и ниже, и ниже спускались они, то и дело спотыкаясь в мрачной полутьме. Наконец впереди показался длинный проход между двумя рядами тюремных камер, из-за решеток которых на них уставились пустые глаза тех, кто имел счастье вселиться туда раньше. Вонь стала просто-таки невыносимой.

– Эй, Стегг! – прогремел главарь великанов. В нише в дальнем конце коридора произошло какое-то шевеление, и на свет божий показалось чешуйчатое существо футов пяти росту с непропорционально массивной башкой, украшенной вздернутым курносым носом и парой длинных остроконечных ушей. Волосы и бороду заменяли ему какие-то чудовищные наросты, похожие на спутанных червей, которые вдобавок еще и извивались.

– Слушаю, господина, – проквакало существо.

– Вот тебе еще парочка постояльцев, – сказал великан. – Слышь, а че тут за вонь?

– Моя объяснит, господина – узник тут померла до смерти. Уж пять ден как померла.

– Болван? Ты что, так его и оставил?

– Не было указаниев. Сногг говорила не, не будем убирать, вот пусть господина отдаст распоряжение, тады...

– Во придурок чертов. Щас же вытащи жмурика и сунь в печку! Хотя стой – займись сперва этими. Эй, кто-нибудь? Дверь там прикройте поплотнее. С этим асом никогда не знаешь, чего он еще выкинет.

Стегг с профессиональной сноровкой распутал веревки, которыми были связаны Ши с Хеймдаллем, а заодно избавил их и от одежды. Ши не ощущал особого страха. За последнее время с ним случилось столько из ряда вон выходящего, что весь ход событий казался просто дурным сном. А потом, наверняка даже и из такой ситуации можно найти выход, если хорошенько пошевелить мозгами – у него-то они посовременней, чем у остальных.

– Господина, придется сажать к мертвецу. Больше некуда. Везде переполнено.

– Ну давай, к мертвецу так к мертвецу.

Великан отвесил Ши пинка, который чуть не расплющил его в лепешку, направляя в открытую Стеггом камеру. Ши счастливо избежал столкновения с темнеющей в стороне разлагающейся массой и осмотрелся, куда бы присесть. Присесть было некуда.

Единственным предметом меблировки в камере оказалось ведро вполне очевидного назначения.

Хеймдалль последовал за ним, по-прежнему полный достоинства и невозмутимый. Стегг подхватил труп, вышел и захлопнул дверь. Великан взялся за решетку и как следует встряхнул ее. Ни замка, ни засова видно не было, но дверь, тем не менее, даже не шелохнулась.

– Ку-ку! – осклабился великан из-за прутьев решетки. – Вот щас ты мне нравишься, Вечно Бодрствующий! Погоди, вот развяжемся с остальными асами, вернемся, и такую штучку тебе покажем – животик надорвешь! А пока сами развлекайтесь. Покеда!

Попрощавшись подобным образом, великаны затопали к выходу.

К счастью, было достаточно тепло, так что Ши особо не задевала потеря меховых одеяний – по крайней мере, с температурной точки зрения. В темнице царила полная тишина. Только где-то размеренно капала вода и ворочался время от времени кто-нибудь из обитателей соседних камер. На противоположной от Ши стороне послышалось звяканье кандалов. Некая изможденная фигура с дико всклокоченной бородой прошаркала к решетке, выкрикнула в коридор странную фразу «Ингви – гнида!» и вновь проковыляла на место.

– Что он этим хочет сказать? – вслух поинтересовался Хеймдалль.

Справа донесся приглушенный ответ:

– А хрен его знает. Он каждый час так орет. Он просто спятил. Вы тоже скоро такие будете.

– Веселенькое местечко, – заметил Ши.

– Разве нет? – с готовностью согласился Хеймдалль. – Видывал я и похуже – правда, к счастью, сам не сидел. Должен сказать, что для смертного держишься ты прилично. По нраву мне твой настрой.

– Спасибо. – Хоть Ши и не избавился до конца от раздражения, которое вызывали у него покровительственные манеры Хеймдалля, Вечно Бодрствующий все равно вызывал у него куда больший интерес, нежели холерик и тугодум Тор или ехидный Локи. – Если вас особо не задевают мои вопросы, Златорогий, то почему бы вам попросту не продемонстрировать свое могущество и не выбраться отсюда?

– Всему на свете есть свой предел, – ответствовал Хеймдалль, – величию, могуществу, существованию. Долго живут боги – куда дольше, чем даже тысяча слабых созданий, подобных тебе, живи они по очереди друг за другом. Но даже боги стареют и умирают. Равно как огненные великаны и предводитель их Сурт, отвратительнейшее из созданий. Сила моя здесь не так велика. Вот будь здесь братец мой Фрейр или окажись мы среди инеистых великанов, сумел бы я разрушить чары этой двери.

– То есть?

– Здесь нет замка. Но распахнется она лишь тогда, когда толкнет ее тот, кто имеет на это право, и толкнет с намерением открыть. Вот смотри... – Хеймдалль безо всякого результата потряс прутья решетки. – А теперь, если не будешь ты отвлекать меня, попробую я рассмотреть, как можно выйти отсюда.

Вечно Бодрствующий прислонился к стене, без устали двигая глазами во все стороны. Несмотря на столь расслабленную позицию, весь он аж подрагивал от напряжения.

– Видать не очень-то ясно, – объявил он через несколько минут. – Столько вокруг чар и колдовства – огненного колдовства, силы зла запутаны в коем столь причудливо, что непостижимы порой и, для самих великанов – что голова моя не выдерживает. Но кое-что вижу я отчетливо: вокруг нас скала, и нет другого выхода, кроме того, откуда мы пришли. За ним пролегает ход, который охраняют тролли. Тьфу, до чего же мерзкие твари!

Золотоволосого бога даже передернуло от отвращения.

– А дальше ничего не видать? – спросил Ши.

– Очень немногое. За троллями – уступ нависает над расплавленной лавой у входа в кузницу, где куют огненные мечи, а за ним... за ним... – Он наморщил лоб, едва заметно шевеля губами. – Подле уступа сидит великан. Дальше уже не вижу.

Хеймдалль погрузился в угрюмое молчание. Ши испытывал к нему глубокое уважение и даже нечто вроде симпатии, но не так-то легко водить дружбу с богами, пусть даже в тюремной камере. До чего же не хватало ему сейчас жизнерадостной человеческой теплоты Тьяльви!

В камеру опять зачем-то заглянул Стегг. Кто-то из узников попытался воззвать к его чувствам:

– Добрый Стегг, принеси немножко водицы – помираю я от жажды!

Стегг едва повернул башку.

– Скоро обед, отродье.

Узник испустил гневный вопль и честил тролля на все корки, пока тот с просто-таки завидной невозмутимостью ковылял обратно в свою нишу. Там он взгромоздился на поломанный табурет, уронил подбородок на грудь, и, судя по всему, погрузился в дремоту.

– Любезный малый, ничего не скажешь, – пробормотал Ши.

Узник из камеры напротив приблизился к решетке и опять выкрикнул свое «Ингви – гнида!»

– Тролль не спит, – подал голос Хеймдалль. – Слышу я его мысли, ибо из тех он, кто не может думать, не шевеля губами. Но никак не понять мне их значенья. Харальд, зришь ты необычайное: ас признает свое поражение! И ужас положения нашего в том, что дни, кои проведем мы здесь, черными станут днями для богов и людей.

– Это почему?

– Почти равны сейчас силы богов и великанов, и исход того, что случится с наступлением Времени, висит буквально на волоске. Если опоздаем мы на поле сраженья, то без сомнения будем разбиты. Великаны числом нас задавят. И в такое-то время я сижу здесь – в проклятой этой темнице – и пропадает чудесное мое искусство видеть и слышать все, что творится вокруг! Я сижу здесь, а Гьяллархорн, ревущая труба, что созовет богов и героев на битву, осталась в дома Сверра!

Ши спросил:

– А почему бы асам первыми не напасть на великанов, пока те не успели подготовиться? Ведь известно, что война так и так будет?

Хеймдалль уставился на него изумленным взором.

– И верно, не знаешь ты Закона Девяти Миров, Харальд. Мы, асы, права не имеем нападать на великанов все вместе до прихода Времени. Люди и боги живут по закону – лишь великанам, увы, закон не писан.

Нахмурив лоб, он принялся быстро расхаживать взад и вперед. Ши заметил, что даже в такой момент Вечно Бодрствующий не забывал помещать одну ступню строго на одной линии с другой, дабы наглядней проявлялась знаменитая легкость его поступи.

– Вас, конечно, будет здорово не хватать, – подал голос Ши. – Но разве нельзя, ну, там, в разведку кого послать, чтобы засечь, когда соберутся великаны, или... – закончил он, запнувшись при виде вспыхнувших вдруг глаз Хеймдалля, – или еще чего?

– Рассуждения смертного! Эх! – Хеймдалль горько хохотнул. Разведку, говоришь? Туда послать, сюда послать... Слушай же, Харальд-Репка, Харальд-дурачок! Из всех асов лишь Фрейр способен устоять перед Суртом с оружием в руках. Но так уж устроены наши миры, и никто не в силах переделать их, что опасаться должен он другого великаньего рода. Против инеистых великанов бессилен Фрейр. Только лишь я, я и меч мой Голова способны их одолеть. И если не будет меня там, дабы стать во главе войска, что противостоять будет инеистым великанам, жить нам осталось куда меньше, чем на роду предначертано.

– Прошу прощения... сэр, – пролепетал Ши.

– Да ладно. Не бери в голову. Давай сыграем-ка лучше в вопросы и ответы, как в тот раз, помнишь? Скудны и печальны мысли, рождаемые томительной тишиной!

* * *

Несколько часов они убили, бомбардируя друг друга вопросами о мирах, которые каждый из них представлял. Впрочем, за временем в этом зловещем заведении можно было следить разве что по наступлению часа кормежки и периодическим «Ингви – гнида!» из соседней камеры. Где-то после восьмого такого вопля Стегг очнулся от дремоты, куда-то сходил и вернулся со стопкой мисок. Миски он расставил перед дверями камер в коридоре. В каждой имелась ложка; предполагалось, что узники должны есть через решетку. Ставя миску перед камерой Ши, он величественно заметил:

– Король смотреть, как подданные кушать!

То, что он туда навалил, представляло собой нечто вроде овсянки с крохотными кусочками рыбы, довольно кислой на вкус. Ши не в чем было обвинить своих товарищей по несчастью, когда они разразились громкими жалобами на качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не обратил ни малейшего внимания. Он безмятежно клевал носом на своей табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.

Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг, а какой-то другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал в красоте своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную равноправную часть лица, у этого, наоборот, казалось, что именно нос и является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа – торчал он на добрых восемнадцать дюймов. Двигался новый тюремщик проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели почем зря, теперь попритихли.

Он напористо ворвался в камеру.

– Новенькие? – рявкнул он. – Я – Сногг. Ваша вести себя хорошо никто вашу не трогать. Вести себя плохо – сразу вж-жик!

Он чиркнул себя пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет выглядеть в случае чего этот самый «вж-жик», и, развернувшись к ним спиной, направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.

Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому он был крайне удивлен, когда по прошествии неопределенного промежутка времени проснулся и обнаружил, что это ему удалось – с теми, правда, последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.

Потягиваясь, он поднялся на ноги.

– Долго я спал? – поинтересовался он у Хеймдалля.

– Не могу сказать. Собрат наш по несчастью, который недолюбливает некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.

Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько одуревши со сна. Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:

– Эй, ты, с носом! Скоро ли зав...

Тролль обернулся, как ужаленный.

– Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я... вж-жик!

Он бросился в нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с полным ведром воды и вы плеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.

– Сын невенчанных родителей! – бушевал тролль. – Моя жарить твою на медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!

Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.

– Теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять душ, – пробурчал Ши. – По-моему, нос у нашего друга Сногга – крайне больное место.

– Вне всяких сомнений, – согласился Хеймдалль. – Эх! Насколько проще была бы жизнь у отпрысков человечьих, владей они искусством богов читать мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад – не меньше, чем от половины бед избавились бы.

– Кстати о закладах, – осенило вдруг Ши. – По-моему, я придумал, как нам убить тут время – устроим гонки!

– Клетка сия не отличается простором, – возразил Хеймдалль. – Э, что ты там делаешь? Зачем тараканы? Не собираешься же ты соревноваться, кто быстрее их съест?

– Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот – ваш. У него ус сломан, так что легко отличить.

– М-да, скакун кровей не царских, – заметил Хеймдалль, осторожно принимая насекомое. – Ну да ладно – назову его Золотой Челкой в честь коня своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?

– Своему я дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем мире.

Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг себя круг.

– Ну вот, – пояснил он, – ставим лошадок в центре, отпускаем, и какая первой доползет до линии – та и выиграла.

– Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?

– Поскольку денег у нас все равно нету, – рассудил Ши, – то почему бы маленько не погусарствовать? Давайте пятьдесят, а?

– Да хоть пятьсот.

Первый заезд выиграл Вояка. Сногг, заслышав, что обитатели камеры подозрительно активизировались, тут же возник рядом.

– Чем это ваша там заниматься? – рявкнул он требовательно. Ши объяснил.

– Ого, – удивился тролль. – Ладно, ваша может продолжать. Если ваша шуметь, моя сразу пресекать.

Он величаво удалился, но очень скоро вновь появился у двери, дабы поглядеть на состязания. Во втором заезде победил Золотая Челка, в третьем и четвертом – Вояка. Ши, подняв глаза, едва удержался от побуждения как следует дернуть за безразмерный шнобель, высовывающийся из-за решетки.

Через некоторое время Сногг удалился, передав дежурство Стеггу, который даже не заметил, что в одной из камер проводятся тараканьи бега. Как только тот взгромоздился на свой табурет, Ши попросил его принести какую-нибудь коробочку или корзинку.

– Это зачем? – удивился Стегг.

Ши объяснил, что им некуда посадить скаковых тараканов.

Стегг поднял брови.

– Моя уже вырастать из такие штучки! – заметил он гордо и на дальнейшие обращения уже не реагировал.

Так что тараканов пришлось выпустить – не держать же их целый день в кулаке. Правда, Ши оставил от завтрака несколько крошек и, применив их в качестве приманки, потом они выловили другую пару тараканов.

На сей раз после нескольких побед Ши таракан Хеймдалля принялся выигрывать один заезд за другим. К тому времени, как из камеры напротив донесся уже четвертый выкрик «Ингви – гнида!» – Ши обнаружила что должен Хеймдаллю около тридцати миллионов крон. Это зародило в нем определенные подозрения. Внимательно понаблюдав за поведением Златорогого в ходе очередного заездам он взорвался:

– Алле, это нечестно! Так вот, оказывается, с чего вы так уставились на моего таракана – не даете ему бежать как следует своим пронзительным взглядом!

– Что ты сказала смертный?! Ужель осмелишься ты обвинить аса в жульничестве?

– Вы чертовски правы, еще как осмелюсь! Если вы и дальше собираетесь пользоваться своими особыми способностями, я больше не играю!

По физиономии Хеймдалля нерешительно расплылась улыбка.

– Мой юный Харальд, дерзости не занимать тебе, но, как и раньше замечал я, показываешь ты и проблески разума. И верно придерживал я твоего скакуна – не след, чтоб ас пораженье терпел от смертного, пусть даже и в такой малости. Но так и быть – этих давай отпустим и начнем по новой с другими конями, ибо опасаюсь я, что в звере твоем уж не будет прежней резвости.

Наловить новых тараканов было несложно.

– Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, – объявил Хеймдалль. – Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?

– Нет, но у меня был автомобиль... ну, такая повозка на четырех колесах, и ее звали... – начал было Ши и примолк. Как же называлась машина?

Он попытался воспроизвести отдельные слоги: нирос... нет, нилос... нет, это вообще не то – порос, неврос... И вдруг что-то со щелчком стало на место у него в голове, словно недостающая фишка детской головоломки.

– Хеймдалль! – неожиданно заорал он. – По-моему, я знаю, как отсюда выбраться!

– Было бы это лучшим из известий, – проговорил Хеймдалль довольно скептически, – если б деянья всегда были подобны задумкам. Но я еще раз глубоко и внимательно просмотрел все кругом и не вижу, как проделать это без помощи извне. Вряд ли можно рассчитывать, что кто-то из великанов решится помочь нам, когда Время столь близко.

– А за кого будут тролли?

– Скорее всего, держаться будут они в стороне. Но вряд ли сумеем мы, пусть даже хитростью, заставить какую-нибудь из этих злобных тварей помогать нам.

– Но, тем не менее, ваши недавние слова навели меня на одну мысль. Помните – что-то там насчет искусства богов читать мысли, которые кроются в движениях губ?

– Было такое.

– Так вот, я являюсь... то есть был – представителем профессии, смысл которой заключается в том, чтобы вызнавать мысли других людей, задавая им всевозможные вопросы, и на основе того, что они думают сегодня, предсказывать, что они будут думать завтра при совершенно других обстоятельствах. Даже более того – самому заставлять их думать тем или иным образом.

– Что ж, вполне возможно такое. Необычно искусство это, смертный, и великого уменья требует, но вполне такое возможно. И что с того?

– А с того... Вот Стегг этот – по-моему, от него нам проку мало. Я уже встречал таких, как он. Он, э-э... забыл, как это называется, но, в общем, из тех, кто живет в мире, созданном его собственным воображением, где он король, а все остальные – его слуги. А, вспомнил – параноик. С такими практически невозможно наладить контакт.

– Весьма справедливо и вполне обоснованно подмечено, Харальд. Из того, что уловить мне удалось в его мыслях, и впрямь подобный вывод проистекает.

– А вот Сногг – совсем другой. На него мы наверняка сумеем повлиять.

– Хоть и сладостны речи твои, заклинаю тебя не тонуть в океане надежды. Сногг еще даже более враждебен к нам, чем неприветливый его братец.

Ши ухмыльнулся. Вот и настала пора применить здесь свои специальные знания.

– Это только на первый взгляд. Я уже с кучей таких, как он, работал. И зацепить Сногга мы сможем на том, что у него... чувство неполноценности – у нас это называется комплекс – связанный с его носом. Если кому-то удастся его убедить, что он чертовски красив...

– Сногг – красив? Ха-ха-ха! Шуточка прямо-таки для острого язычка Локи!

– Ш-ш-ш! Потише, господин Хеймдалль. По-моему, единственное его желание – это прилично выглядеть. И если мы... если мы сделаем вид, будто заколдовали ему нос, и начнем уверять, что тот уменьшился, да еще остальных арестантов подговорим...

– Разумен план сей! Сразу видно, с чего это сошелся ты с Дядюшкой Лисом! Однако не след делить нам шкуру медведя, который еще не убит. Вот когда и впрямь удастся тебе залучить на нашу сторону Сногга, тогда и ясно станет, обострило ли заточенье твой разум или же замутило окончательно. Но, послушай, малыш, – а что помешает Сноггу ощупать свой носище и распознать обман?

– Ну не можем же мы гарантировать, что уберем его совсем! Он и за пару дюймов будет по гроб жизни благодарен.