Онлайн чтение книги Испытание The Testing
Глава 2

– Прячешься?

Голос брата заставляет меня вздрогнуть. Он смотрит на меня сочувствующе, и я отказываюсь от намерения отрицать очевидное. Я просто пожимаю плечами.

– После такого сумасшедшего денька захотелось немного отдышаться.

Гитары, барабаны, несколько рожков играют перед пекарней, десятки людей танцуют и хлопают в ладоши в такт мелодии. На другой стороне площади продолжают нарезать и раздавать жареное мясо. Почти вся площадь залита светом электрических фонарей и факелов, люди хохочут, распевают песни, играют в веселые шумные игры. Но я ушла в тень, куда не достает свет. Несколько часов я делала то, чего от меня ждали, – плясала и пела. Иначе бы все увидели, что я разочарована, и поняли, что я гордячка, воображающая, что достойна попасть в число избранных.

– Держи. – Зин с понимающим кивком протягивает мне кружку. – Это пойдет тебе на пользу.

Я тяну сладкий напиток с резким, горьким привкусом. Крепкий! Почти все плоды и зерно, из которых можно получать спирт, нужны для пропитания жителей Пяти Озер, поэтому на спиртное идет совсем небольшое их количество. Спиртные напитки приберегают для особых случаев. Выпускной вечер – как раз из таких. Употреблять их позволено только взрослым, но братья и раньше разрешали мне пробовать запретное питье. Мне не нравится вкус, поэтому, сделав пару маленьких глотков, я возвращаю Зину кружку.

– Тебе лучше, сестренка?

Я опускаю глаза, чтобы избежать его взгляда:

– Вообще-то, нет.

– Ясное дело… – Он приваливается спиной к толстому дубу и осушает кружку одним глотком. – Не всегда все складывается так, как мы надеемся. Выше голову! Ищи другие пути.

Его тон заставляет меня задуматься, не станет ли искать другие пути он сам. Последние пару лет Зин примеривался к вариантам за пределами Пяти Озер. Мне очень не хочется, чтобы он нас покинул. Зная, что он уходит с обидой, я бы не находила себе места.

Он угадывает мои мысли, крепко сжимает пальцами кружку и тихо отвечает на невысказанный вопрос:

– Я не шлю свое резюме в Тозу-Сити. Магистрат попросила отца изменить его сегодняшнее выступление, и он послушался. Ты меня знаешь: я повозмущаюсь несколько дней и смирюсь.

Он пожимает плечами и переводит взгляд на веселую толпу на площади. Уже поздно. Некоторые будут петь и плясать до утра, но большинство уже расходятся по домам. Праздник выпуска завершается.

Помолчав несколько минут, Зин произносит:

– А вот ты могла бы…

– Ты о чем?

– Поговори с магистратом. Отправь в Тозу свою заявку.

Какая пугающая и одновременно соблазнительная мысль! Любой колонист, желающий работать в Тозу-Сити или в другой колонии, вправе написать запрос и отправить его через канцелярию магистрата. При наличии соответствующих запросу предложений правительство Соединенного Содружества обязано с ним связаться. Но за мои шестнадцать лет только двое обратившихся таким способом добились успеха – получили предложения работы. После сегодняшнего разочарования я не уверена, что готова к переменам.

Неуверенность отчетливо проступает, наверное, на моем лице, потому что Зин кладет руку мне на плечи и легонько меня обнимает.

– Не бойся, сестренка. У тебя достаточно времени, чтобы решить, как поступить со своей жизнью.

Жаль, что мама иного мнения.

Назавтра все мы спим допоздна. Я еще не успела одеться, а мама уже торопится с предложением:

– Если ты твердо решила не работать с отцом, то подумай о бригаде Кипа Драйстена, там есть свободное место. Поговори с ним, пока место не занял кто-то из других выпускников.

Бригада Кипа Драйстена ремонтирует сельскохозяйственное оборудование. Мне нравится возиться с механизмами, но мысль о том, чтобы до конца жизни чинить сломавшиеся трактора, нагоняет на меня тоску.

Я обещаю подумать.

Мама многозначительно хмурится, поэтому я волей-неволей сажусь на велосипед и медленно еду на поиски Драйстена.

Драйстены живут в симпатичном домике на другом краю колонии. Я стучу в дверь в сильном волнении и не могу скрыть облегчения, когда жена Драйстена сообщает, что Кип рано утром уехал на ферму Эндресса и будет отсутствовать несколько дней. Мне выпала отсрочка.

День после выпуска обычно выходной. Большинство лавок закрыто, семьи продолжают празднование дома. Мама устраивает званый ужин, на который пригласила нескольких моих подруг, и мне бы лучше вернуться домой и помочь ей. Но вместо этого я, доехав до центра, слезаю с велосипеда.

Прислонив велосипед к дереву, сажусь у фонтана. Несколько человек приветственно машут мне на ходу, но не останавливаются, чтобы поболтать. Мне тоже болтовня ни к чему. Подперев кулаками подбородок, я смотрю на бурлящую в фонтане воду, стараясь не обращать внимания на пустоту, образовавшуюся у меня внутри после вчерашней церемонии. Вот я и взрослая. В детстве, глядя на родителей и на других взрослых, я мечтала о том дне, когда сравняюсь с ними, стану такой же, как они, – уверенной и сильной. Этот день настал, но никогда еще я не испытывала такой неуверенности!

Часы на доме магистрата бьют три раза. Пора домой, в три часа мама наверняка начнет за меня беспокоиться. На полпути я вижу своего брата Харта, спешащего мне навстречу. Ну и дела! Если мама послала его за мной, то мне не поздоровится.

Но меня разыскивает не она.

– Как только ты ушла, магистрат Оуэнс прислала отцу радиограмму. Тебе надо явиться к ней ровно в четыре для обсуждения планов на будущее. Ты долго не возвращалась, вот мать и разослала нас в разные стороны, чтобы тебя отыскать. Лучше поспеши, – заканчивает Харт с усмешкой, – иначе опоздаешь.

Он прав. Я возвращаюсь на площадь вся в поту, растрепанная и перепуганная. Отца и братьев уже вызывали к магистрату для обсуждения их проектов, а со мной это в первый раз. Мои планы на будущее? Не могу отделаться от подозрения, что этот вызов связан с беспокойством матери. Вдруг это она обратилась к магистрату и попросила ее помочь? Или моя бесперспективность всем бросается в глаза? От мысли, что мое разочарование заметили не только родные, мне делается очень стыдно.

Готовясь выслушать строгую отповедь, я кое-как приглаживаю волосы, поправляю белую блузку с короткими рукавами и серые брюки, а потом стучусь в дверь магистрата.

– Молодец, вовремя. – Магистрат Оуэнс улыбается одними губами, глаза сохраняют суровость. – Входи, Сия. Все остальные уже собрались.

Все остальные?

Магистрат Оуэнс ведет меня в просторную, устланную коврами гостиную, где нас ждут четверо. Троих я знаю: сероглазый красавчик Томас Эндресс, робкий, но милый Малахия Рурк, красотка-художница Зандри Хикс. Они мои недавние одноклассники, я знакома с ними почти всю жизнь. А вот четвертый мне неизвестен.

Томас жестом приглашает меня сесть с ним рядом, от улыбки у него на лице появляются ямочки, на эту улыбку невозможно не ответить такой же или хотя бы постараться.

Магистрат Оуэнс пересекает комнату, останавливается перед незнакомцем и говорит:

– Спасибо, что так быстро примчались на зов. Простите, что оторвала вас от семейных торжеств, но иначе было нельзя. – Она обводит нас взглядом. – Это чиновник из Тозу-Сити Майкл Галлен. Он собирался присутствовать на вчерашнем выпуске, но опоздал по независящим от него причинам.

Тозу-Сити!

Я обмираю, глядя, как чиновник Галлен встает и вынимает из кармана свернутый лист бумаги. Он старше нас, но ненамного, примерно ровесник Зина. Косматый долговязый шатен, да еще неуклюжий – совсем не похож на важную столичную шишку!

Его темные глаза смотрят серьезно. Он начинает зачитывать по своей бумаге:

– Каждый год Соединенное Содружество изучает достижения выпускников всех восемнадцати колоний. Лучшие среди всех выпускников приглашаются в Тозу-Сити на Испытание для зачисления в Университет. Попасть в число отобранных – большая честь. Выпускники Университета – наша величайшая надежда, от них все мы ждем помощи в возрождении Земли и в улучшении качества нашей жизни. Они – будущие ученые, врачи, преподаватели, управленцы. – Опустив бумагу, он улыбается нам. – Вы – четверка, отобранная для участия в Испытании.

Я не могу скрыть радостного волнения. Оглядываюсь, чтобы убедиться, что не ослышалась. Томас улыбается до ушей. Он в нашем классе самый умный – неудивительно, что на него пал выбор. Если верить этому чиновнику из Тозу, я тоже избранница. Нас таких четверо. Это правда! Мне не придется возиться с тракторами. Меня выбрали для Испытания. Я победила!

– Вы уезжаете на Испытание завтра.

Я уже не сияю, слова чиновника из Тозу-Сити возвращают меня с седьмого неба на землю. Завтра отъезд?!

– Почему так скоро? – удивляется магистрат Оуэнс. – Раньше, помнится, между отбором и самим Испытанием проходило больше времени.

– С тех пор как ваша колония в последний раз отправляла своего кандидата на Испытание, многое изменилось, – объясняет чиновник, не скрывая нетерпения. – Кандидаты приступают к процессу Испытания на этой неделе. Думаю, вы согласитесь, что у них будет больше шансов пройти его, если они прибудут вовремя.

– А если мы откажемся?

Все оборачиваются к Зандри. Лицо у нее почти такое же алое, как одежда. Сначала я думаю, что это от смущения, но потом она вскидывает голову, сверкает голубыми глазами, и я понимаю, что она злится. То, что для Испытания отобрали сразу четверых, невероятно, но еще удивительнее то, что в четверку вошла Зандри. Не хочу сказать, что она глупа, вовсе нет, но многие согласились бы, что главное для нее – увлечение живописью, а потом уже школьная успеваемость. Во время учебы она преуспела разве что в создании новых красок. Но, хотя она никогда не проявляла желания продолжать образование, ее вопрос меня удивил. Кому придет в голову отвергнуть такую честь – быть отобранным для Испытания?

Чиновник из Тозу-Сити улыбается, и я ежусь: в улыбке нет ни малейшего тепла.

– У тебя нет выбора. Закон гласит, что всякий гражданин Соединенного Содружества, прошедший отбор, должен явиться на Испытание, иначе он или она подвергнется наказанию.

– Какому наказанию? – Зандри косится на магистрата Оуэнс, та – на приезжего чиновника. Отвечает магистрат:

– По закону неявка на Испытание равносильна измене.

А измена чаще всего карается смертью.

Кто-то – возможно, Малахия – шепчет себе под нос слова возмущения. У меня такое ощущение, будто мне заломили руки за спину. Вся радость от того, что меня выбрали, прошла, сменившись ледяным страхом. Хотя чего бояться? Я ведь хочу пройти Испытание. Мне наказание не грозит.

Как, впрочем, и троим моим одноклассникам. При слове «измена» Зандри забывает о недавней воинственности.

Видя, как мы потрясены, магистрат Оуэнс объясняет, что закон о наказании за отказ от участия в Испытании был принят еще на заре существования Соединенного Содружества. Не признававшие никаких законов группировки пытались свергнуть правительство и уговаривали кандидатов на Испытание взбунтоваться. Говорят, закон могут изменить, но это требует определенного времени.

Я чувствую некоторое облегчение, понимая, что закон не применяется уже много десятилетий, угасшее было радостное возбуждение понемногу возвращается. Магистрат объясняет, что нам брать с собой. Кандидатам на Испытание разрешено взять две смены повседневной одежды, две смены нижнего белья, одну пижаму, две пары обуви, два личных предмета. Книги и любые бумаги под запретом, как и все прочее, способное обеспечить одному кандидату преимущество перед другим. Все надо уложить в рюкзаки, которые мы получим при выходе отсюда. Сбор на площади завтра на рассвете, с собранными рюкзаками. Чиновник из Тозу-Сити Майкл Галлен отвезет нас в Испытательный центр.

Потом магистрат говорит, что гордится нашими достижениями и что мы обязательно пройдем Испытание. Я знаю, что она кривит душой. Моя мать улыбается так же безоблачно и так же неискренне, когда огорчена. Магистрат Оуэнс не очень-то верит в наш успех. Может, боится, что наша неудача повредит колонии Пять Озер?

Я продолжаю ломать над этим голову, когда нас ведут к выходу.

Двери распахиваются, нас встречает яркий солнечный свет. Я последней в четверке беру у магистрата Оуэнс темно-коричневый рюкзак с красно-пурпурной эмблемой Соединенного Содружества. Перебрасывая через плечо широкую лямку, я вспоминаю о званом ужине, который так тщательно готовила моя мама: его придется сделать совсем коротким, иначе я не успею собраться и подготовиться к завтрашнему дню – что бы он ни сулил.

Когда я выхожу на площадь, Зандри уже исчезла, но Томас и Малахия не спешат уходить. Мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Томас первый, к кому возвращается дар речи, что неудивительно. Со своей широкой улыбкой, от которой замирает сердце, он смотрит мне в глаза и произносит:

– Наверное, нам пора по домам. Завтра важный день.

Знаю, он прав. Пора поторопиться, чтобы сообщить родным, что утром я покину отчий дом и уже не вернусь.