Онлайн чтение книги Сверстники The Yearling
Глава двадцать первая

Две недели Пенни был всецело занят спасением урожая, вернее, того, что ещё можно было спасти. Сладкий картофель ещё не поспел, его полагалось выкапывать только через два месяца. Но он гнил и пропал бы целиком, если бы его оставили в земле. Долгие часы проводил Джоди на картофельном поле. Работа требовала осмотрительности: надо было достаточно глубоко вгонять вилы в землю и в то же время держаться подальше от середины грядки. Затем, медленно поднимая куст, вынимать картофелины, не повредив их. Выкопанный картофель матушка Бэкстер высыпала на заднем крыльце и тщательно просушивала. Затем его приходилось перебирать, и в результате половина выбрасывалась. Загнившие верхушки отрезались и откладывались вместе с гнилушками на корм свиньям.

Сахарный тростник полёг. Его пришлось оставить как есть, потому что он ещё не созрел и с ним нечего было делать. Он уже пускал корни из стеблей, но немного погодя его можно будет подрезать и собрать.

Коровий горох погиб. Он должен был вот-вот созреть, и после недели вымокания он гниющей массой остался на земле. Спасти удалось только то, что они тогда налущили. Спустя три недели после наводнения – всё это время стояли погожие солнечные дни – Пенни отправился с косой в Прерию Кефали (так он теперь её называл), накосил там болотной травы и оставил её подсыхать.

– Добрый корм для скота в худые времена, – сказал он.

Вода в прерии схлынула, и от рыбы не осталось никаких следов, кроме вони. Даже Джоди, который хорошо переносил любые запахи, поташнивало. Запах смерти стоял повсюду.

– Неладно дело, – с тревогой говорил Пенни. – Этой вони уже не должно бы быть. Животные ещё умирают.

Месяц спустя после наводнения, в октябре, он вместе с Джоди отправился в повозке в Прерию Кефали за скошенным сеном. Рвун и Джулия бежали за повозкой. Пенни разрешил взять с собою Флажка: он начал не на шутку возмущать спокойствие дома, когда его оставляли взаперти в сарае.

Флажок бежал то впереди Цезаря, то – когда дорога была достаточно широка – бок о бок с ним. Время от времени он отставал и играл с собаками. Он уже научился есть зелень и то и дело останавливался ущипнуть нежный початок или росток.

– Посмотри на него, па, он срывает початки так, будто он уже взрослый, – сказал Джоди.

– Да, таких оленят ещё свет не видывал, – улыбнулся Пенни.

Внезапно Джулия подала голос и бросилась в кусты направо. Рвун устремился за ней, и Пенни остановил повозку.

– Джоди, поди посмотри, за кем там гоняются эти дурачки.

Джоди соскочил с повозки и побежал за собаками. Через несколько ярдов он разобрал след.

– Дикая кошка, только и всего! – крикнул он.

Пенни поднял охотничий рожок, собираясь позвать собак обратно, как услышал лай Джулии. Он слез с повозки и углубился в чащобу. Собаки наскакивали на дикую кошку, но драки не было. Он подошёл к ним. Джоди озадаченно стоял на месте. Кошка лежала на боку, целая и невредимая. Джулия и Рвун кружили вокруг, кусая её, но отпора не получали. Кошка скалила зубы и била хвостом, но не шевелилась. Она была слабая и изможденная.

– Она при смерти, – сказал Пенни. – Оставим её.

Он подозвал собак и вернулся к повозке.

– Отчего она умирает, па? – спросил Джоди.

– Как тебе сказать? Звери умирают так же, как и мы, люди. Те из них, кого не убивают враги. Должно быть, она старая и не могла никого поймать.

– Её зубы не стерты, как у старого зверя.

Пенни взглянул на него.

– Ты становишься приметлив, мальчуган. Меня это радует.

Всё же объяснения, почему так ослабла дикая кошка, не находилось. Они добрались до прерии и нагрузили повозку сеном. Пенни прикинул, что придётся сделать ещё три ездки. Болотное сено было грубое и волокнистое, но когда наступят заморозки и проволочная трава станет резкая и сухая, Цезарь, Трикси и тёлка будут рады и такому. Они не спеша тронулись домой. Затем Цезарь ускорил шаг, а Джулия убежала вперёд. Миновав тропу, ведущую к провалу, у угла первой изгороди она подняла нос и подала голос.

– Не может там быть никого сейчас, среди бела дня, – сказал Пенни.

Джулия упорно продолжала лаять, затем перепрыгнула через изгородь и остановилась. Её лай перешёл в пронзительное тявканье. Рвун с бульдожьей неуклюжестью перевалился через изгородь, которую гончая взяла так легко, и тоже зашёлся неистовым лаем.

– Ну, не мне сомневаться в разумности доброй собаки, – сказал Пенни, остановил повозку, взял ружьё и вместе с Джоди перебрался через изгородь к собакам.

В углу лежал олень-самец. Он тряс головой, делая угрожающие движения рогами. Пенни поднял ружьё, но тут же опустил.

– Этот бык тоже больной.

Он подошёл поближе. Олень не пошевелился. Его язык вывалился изо рта. Джулия и Рвун неистовствовали. Они не могли понять, почему живой зверь отказывается бежать или защищаться.

– Не стоит тратить заряд.

Он вынул из ножен нож, подошёл к оленю и перерезал ему глотку. Олень умер со спокойствием животного, для которого смерть – лишь один короткий шаг за пределы мучительного существования. Пенни отогнал собак и внимательно осмотрел оленя. У него был чёрный, распухший язык, красные, слезящиеся глаза. Он был такой же тощий, как та умирающая дикая кошка.

– Дело обстоит хуже, чем я думал, – сказал Пенни. – Среди диких зверей чума. Чёрная смерть.

Джоди слышал о чуме среди людей. Однако дикие животные всегда казались ему как бы заколдованными, не подвластными людским напастям. Животное в его представлении могло умереть либо на гоньбе, либо когда другое, более сильное животное совершало свой смертоносный бросок. Смерть в зарослях была чиста и жестока, она никогда не принимала вид продолжительной болезни, прозябания. Джоди долго не отрываясь смотрел на мёртвого оленя и наконец спросил:

– Мы не будем его есть?

Пенни отрицательно покачал головой;

– Его мясо не годится для еды.

Собаки, принюхиваясь, пошли дальше вдоль изгороди. Джулия снова взлаяла. Пенни взглянул в её сторону. Там грудой лежали ещё трупы – два старых быка и годовалый оленёнок, умершие вместе. Джоди не часто видел у отца такое серьёзное лицо. Пенни осмотрел мёртвых оленей и молча отвернулся. Казалось, смерть появляется повсеместно прямо из воздуха.

– Отчего это, па? Отчего они умерли?

Пенни снова покачал головой.

– Я не знаю, отчего бывает чёрная смерть. Быть может, оттого, что в воде полно мёртвых животных и она стала заразной.

Джоди вдруг пронизал страх, словно раскалённый нож вошёл в его тело.

– Па… Флажок. Он не заразится?

– Я сказал тебе все, что я знаю, сын.

Они вернулись к повозке, проехали на скотный двор и сгрузили сено. Джоди чувствовал слабость и дурноту. Флажок заблеял. Джоди подошёл к нему, обнял его за шею и крепко прижал к себе, так что оленёнку стало трудно дышать, и он вырвался.

– Только не болей, – шептал Джоди. – Только не болей, ладно?

Матушка Бэкстер встретила новость равнодушно. Она отплакала, откричала своё, когда погиб урожай. Смерть, взяв стольких её детей, иссушила её сердце, и гибель диких животных теперь была для неё чем-то таким, о чём и горевать-то не стоило.

– Поите скотину из верхнего лотка и не подпускайте её к луже на дне, – только и сказала она.

Джоди увидел проблеск надежды для Флажка. Он будет кормить его только тем, что ест сам, не будет подпускать его к зачумленной траве, поить будет только той водой, которую пьют они сами. Если Флажку суждено умереть, с горестным удовлетворением думал он, они умрут вместе.

– А эта чёрная смерть бывает у людей? – спросил он.

– Нет, только у зверей.

Он крепко-накрепко привязал Флажка в сарае, когда они снова отправились за сеном. Пенни привязал собак. Джоди без конца задавал вопросы. Заразно ли сено? Кончится ли когда-нибудь чума? Останется ли после неё какая-нибудь дичь?

На все эти вопросы Пенни, который, как казалось Джоди, знал всё, – на все эти вопросы Пенни только качал головой: не знаю.

– Помолчи, бога ради, мальчуган. Случилось такое, чего ещё никогда не случалось. Откуда же человеку знать ответы?

Отец оставил его собирать и грузить сено, а сам отпряг Цезаря и отправился к Форрестерам за новостями. Джоди было боязно и неприютно одному на краю болота. Мир казался пустым. Лишь над зарослями кружили канюки, высматривая добычу. Он быстро управился с работой, забрался на верх воза, лёг на спину и стал глядеть в небо. Ему пришло на мысль, что мир, в котором он живёт, очень странное место. В нём случаются вещи бесцельные и бессмысленные, вредные, как медведи и пантеры, но, в отличие от последних, не оправдываемые голодом. Он этого не одобрял.

Противовесом неутешительной, тревожной действительности был Флажок. И, конечно, отец. Разве что Флажок жил в заветном уголке его сердца, которое так долго тосковало и было пусто. Если Флажок не умрёт от чумы, наводнение всё же будет интересным событием, решил он. Если ему, Джоди, суждено прожить столько же, сколько прожил отец, матушка Хутто или его мать, он всегда будет помнить страх и очарование бури, её нескончаемых дней и ночей. Вот только он не знает, умирают ли от чумы перепела? Через месяц, сказал ему отец, можно будет сделать из веток ловушку и ловить их, чтобы есть. Дробь слишком дорога, чтобы тратить её на такие ничтожные количества пищи. Отец не разрешал ловить перепелов до тех пор, пока птенцы не станут взрослыми, и настаивал на том, чтобы каждый год оставлять на развод две-три пары самцов и самок. А индюшки, белки, волки, медведи, пантеры – неужели они тоже перемрут?

Он всецело погрузился в размышления.

Когда приглушенный звук вдали обернулся топотом копыт старого Цезаря, Джоди забыл про свою тревогу. Хотя отец был всё так же серьезен, разговор с Форрестерами облегчил и подбодрил его. С дичью вырисовывалась та же картина, какую они видели два дня назад. Ни одна порода животных не была пощажена, рассказывали они. Им попадались хищники, умершие или умирающие рядом со своею добычей, наконец-то уравненные с нею в правах; слабые и сильные, острозубые и беззубые, с когтями и без когтей – все были одинаково повержены наземь.

– Неужели все звери умрут? – спросил Джоди.

Голос Пенни звучал резко:

– Говорю тебе в последний раз: не задавай мне таких вопросов. Жди, как я, и примечай.