Онлайн чтение книги Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921
Стихотворения, не вошедшие в основное собрание (1909–1921)

Я прихожу к тебе не дважды,

И нет, и нет возврата мне.

Но можешь видеть вечер каждый

Меня в долинах на коне.

· · · · · · · · · ·

Иль я забыт, и длинный свиток

Моих страстей, моих тревог

Прибьет отец небесных пыток

На перекрестке трех дорог?

Хрустальный твой бокал — и буря

За чернотой глухих портьер.

И вся дрожишь, глаза сощуря,

Ты, соплеменница пантер.

Пускай за шелковым корсажем

Две розы смятые дрожат, —

Мы из презрения не скажем

Тех слов, что вечно говорят.

Как из сумрачной гавани,

От родимой земли

В кругосветное плаванье

Отошли корабли, —

Так и вы, мои —

Золотые года —

В невозвратное

Отошли навсегда.

Тихая белая горница,

Тихой лампады лучи!

Ночь приняла, как любовница,

Все излиянья мои.

Голубые ходят ночи,

Голубой струится дым,

Дышит море голубым, —

Голубые светят очи!

Люблю я страсти легкий пламень

Средь наших мелочных забот, —

Он — как в кольце бесценный камень,

Как древа жизни дивный плод…

Леса вдали виднее,

Синее небеса,

Заметней и чернее

На пашне полоса,

И детские звончее

Над лугом голоса.

Весна идет сторонкой,

Да где ж сама она?

Чу, слышен голос звонкий,

Не это ли весна?

Нет, это звонко, тонко

В ручье журчит волна…

Вот ворона на крыше покатой

Так с зимы и осталась лохматой…

А уж в воздухе — вешние звоны,

Даже дух занялся у вороны…

Вдруг запрыгала вбок глупым скоком,

Вниз на землю глядит она боком:

Что белеет под нежною травкой?

Вон желтеют под серою лавкой

Прошлогодние мокрые стружки…

Это всё у вороны — игрушки,

И уж так-то ворона довольна,

Что весна, и дышать ей привольно!..

Бушевали ночные метели,

Заметали лесные пути,

И гудели мохнатые ели,

И у ангелов не было силы

Звездный свет до земли донести.

Но полночные силы устали

В небе черные тучи клубить,

И деревья стонать перестали,

И у ангелов силы хватило

Звездным светом леса озарить.

И деревья торжественным строем

Перед ясным лицом тишины

Убеляются снежным покоем,

Исполняются светлою силой

Ледяной и немой белизны.

Чье там брежжит лазурное око?

Как поляна из звезд — небеса.

В тишине голубой и глубокой

С дивной ратью своей многокрылой

Бог идет сквозь ночные леса.

Ризу накрест обвязав,

Свечку к палке привязав,

Реет ангел невелик,

Реет лесом, светлолик.

В снежно-белой тишине

От сосны порхнет к сосне,

Тронет свечкою сучок —

Треснет, вспыхнет огонек,

Округлится, задрожит,

Как по нитке, побежит

Там и сям, и тут, и здесь…

Зимний лес сияет весь!

Так легко, как снежный пух,

Рождества крылатый дух

Озаряет небеса,

Сводит праздник на леса,

Чтоб от неба и земли

Светы встретиться могли,

Чтоб меж небом и землей

Загорелся луч иной,

Чтоб от света малых свеч

Длинный луч, как острый меч,

Сердце светом пронизал,

Путь неложный указал.

Я помню нежность ваших плеч —

Они застенчивы и чутки.

И лаской прерванную речь,

Вдруг, после болтовни и шутки.

Волос червонную руду

И голоса грудные звуки.

Сирени темной в час разлуки

Пятиконечную звезду.

И то, что больше и странней:

Из вихря музыки и света —

Взор, полный долгого привета,

И тайна верности… твоей.

Распушилась, раскачнулась

  Под окном ветла.

Божья матерь улыбнулась

  С красного угла.

Отложила молодица

  Зимнюю кудель…

Поглядеть, как веселится

  В улице апрель!

Раскрутился над рекою

  Красный сарафан,

Счастьем, удалью, тоскою

  Задышал туман.

И под ветром заметались

  Кончики платка,

А прохожим примечтались

  Алых два цветка.

И кто шел путем-дорогой

  С дальнего села,

Стал просить весны у бога,

  И весна пришла.

Милая девушка, что́ ты колдуешь

  Черным зрачком и плечом?

Так и меня ты, пожалуй, взволнуешь,

  Только — я здесь ни при чем.

Знаю, что этой игрою опасной

  Будешь ты многих пленять,

Что превратишься из женщины страстной

  В умную нежную мать.

Но, испытавши судьбы перемены, —

  Сколько блаженств и потерь! —

Вновь ты родишься из розовой пены

  Точно такой, как теперь.

От знающего почерк ясный

Руки прилежной и прекрасной,

На память вечную о том

Лишь двум сердцам знакомом мире,

Который вспыхнул за окном

Зимой, над Ponte del Sospiri… [10]Мост Вздохов (итал.). — Ред.

В своих мы прихотях невольны,

Невольны мы в своей крови.

Дитя, нам горестно и больно

Всходить по лестнице любви.

Сребристый месяц, лед хрустящий,

Окно в вечерней вышине,

И верь душе, и верь звенящей,

И верь натянутой струне.

Женщина, безумная гордячка!

Мне понятен каждый ваш намек,

Белая весенняя горячка

Всеми гневами звенящих строк!

Все слова — как ненависти жала,

Все слова — как колющая сталь!

Ядом напоенного кинжала

Лезвее целую, глядя в даль…

Но в дали я вижу — море, море,

Исполинский очерк новых стран,

Голос ваш не слышу в грозном хоре,

Где гудит и воет ураган!

Страшно, сладко, неизбежно, надо

Мне — бросаться в многопенный вал,

Вам — зеленоглазою наядой

Петь, плескаться у ирландских скал.

Высоко — над нами — над волнами, —

Как заря над черными скалами —

Веет знамя — Интернацьонал!

…Древний образ в темной раке,

Перед ним подлец во фраке,

В лентах, звездах и крестах…

Воз скрипит по колее,

Поп идет по солее…

Три… в автомобиле…

Есть одно, что в ней скончалось

Безвозвратно,

Но нельзя его оплакать

И нельзя его почтить,

Потому что там и тут

В кучу сбившиеся тупо

Толстопузые мещане

Злобно чтут

Дорогую память трупа —

Там и тут,

там и тут…

Так звени стрелой в тумане,

Гневный стих и гневный вздох.

Плач заказан, снов не свяжешь

Бредовым…

Вы жизнь по-прежнему нисколько

Не знаете. Сменилась полька

У них печальным кикапу…

И что Вам, умной, за охота

Швырять в них солью анекдота,

В них видеть только шантрапу?

      Идут века…

      Бежит река…

Земля тяжка, черна, пусты поля…

      Шумят пиры…

      Трещат костры…

Гудит вдали, кружит в пыли, дрожит земля…

      И жар костров

      В разгар пиров —

И дальний зов — на бой — на бой — рази врагов!

В лязге сабель, в ржанье ко́ней, в блеске брони

За сраженным, за смятенным — в погоню, в погоню, в погоню!

  Мечи стрелу в ночную мглу!..

  Добей врага, гони, лети, скачи!..

  Рази, руби, коли, стегай, хлещи!..

Я живу в отдаленном скиту

В дни, когда опадают листы.

Выхожу — и стою на мосту

И смотрю на речные цветы.

И смотрю за туманы и гарь,

Как из той из туманной дали́

Чередой потянулись, как встарь,

Гуси, лебеди, да журавли…

Дайте вольные крылья свои,

Гуси, лебеди, да журавли…

Ах, когда на призывы мои

Он вернется из дальней дали?

Боже, в черные ночи и дни

Ты храни жениха моего,

Упаси ты от вражьей стрелы,

Сохрани ты от сабли его…

Яблони сада вырваны,

Дети у женщины взяты,

Песню не взять, не вырвать,

Сладостна боль ее.

Вы предназначены не мне.

Зачем я видел Вас во сне?

Бывает сон — всю ночь один:

Так видит Даму паладин,

Так раненому снится враг,

Изгнаннику — родной очаг,

И капитану — океан,

И деве — розовый туман…

Но сон мой был иным, иным,

Неизъясним, неповторим,

И если он приснится вновь,

Не возвратится к сердцу кровь…

И сам не знаю, для чего

Сна не скрываю моего,

И слов, и строк, ненужных Вам,

Как мне, — забвенью не предам.

Едва в глубоких снах мне снова

Начнет былое воскресать, —

Рука уж вывести готова

Слова, которых не сказать…

Но я руке не позволяю

Писать про виденные сны,

И только книжку посылаю

Царице песен и весны…

В моей душе, как келья, душной

Все эти песни родились.

Я их любил. И равнодушно

Их отпустил. И понеслись…

Неситесь! Буря и тревога

Вам дали легкие крыла,

Но нежной прихоти немного

Иным из вас она дала…

Имя Пушкинского Дома

  В Академии Наук!

Звук понятный и знакомый,

  Не пустой для сердца звук!

Это — звоны ледохода

  На торжественной реке,

Перекличка парохода

  С пароходом вдалеке.

Это — древний Сфинкс, глядящий

  Вслед медлительной волне,

Всадник бронзовый, летящий

  На недвижном скакуне.

Наши страстные печали

  Над таинственной Невой,

Как мы черный день встречали

  Белой ночью огневой.

Что́ за пламенные дали

  Открывала нам река!

Но не эти дни мы звали,

  А грядущие века.

Пропуская дней гнетущих

  Кратковременный обман,

Прозревали дней грядущих

  Сине-розовый туман.

Пушкин! Тайную свободу

  Пели мы вослед тебе!

Дай нам руку в непогоду,

  Помоги в немой борьбе!

Не твоих ли звуков сладость

  Вдохновляла в те года?

Не твоя ли, Пушкин, радость

  Окрыляла нас тогда?

Вот зачем такой знакомый

  И родной для сердца звук —

Имя Пушкинского Дома

  В Академии Наук.

Вот зачем, в часы заката

  Уходя в ночную тьму,

С белой площади Сената

  Тихо кланяюсь ему.