До нас дошло всего пятьдесят четыре письма Лермонтова. Одинадцать из них (№ 19, 21, 23, 30, 33, 34, 37, 38, 41, 42 и 53) обнаружены в течение последних десятилетий. Довольно значительное увеличение фонда лермонтовских писем за счет находок этих лет, естественно, позволяет предположить, что 54 известных нам письма поэта – это только меньшая часть всех писем, написанных им за его короткую, но напряженную, полную впечатлений жизнь. Достаточно напомнить, что за первые 26 лет жизни Пушкина до нас дошло более двухсот писем, Белинского – около ста и более ста писем Льва Толстого. Очевидно, дальнейшие разыскания в архивах могут значительно пополнить эпистолярное наследие Лермонтова.
Дошедшие до нас письма Лермонтова носят главным образом деловой и бытовой характер, некоторые (например, письма к М. А. Лопухиной, А. М. Верещагиной, А. А. Лопухину, С. Н. Карамзиной) выдержаны в стиле задушевной дружеской беседы. Но в этих письмах, к сожалению, мы не найдем пространных политических, философских, литературных или иных идейно-теоретических рассуждений, которые так часты в письмах Белинского или Льва Толстого. Можно высказать предположение, что они содержались как раз в несохранившихся письмах Лермонтова к А. А. Краевскому, В. Ф. Одоевскому, Ю. Ф. Самарину, С. А. Раевскому, Е. П. Ростопчиной и другим друзьям-литераторам. Особенно ощутительна утрата писем Лермонтова за 1837 г., когда в беспрерывных странствованиях по Кавказу зарождался замысел «Героя нашего времени», когда поэт сдружился с А. И. Одоевским и близко общался с сосланными на Кавказ и в Закавказье декабристами и лучшими представителями грузинской, армянской и азербайджанской интеллигенции (предположения И. Андроникова о встречах Лермонтова с семьей А. Г. Чавчавадзе, с азербайджанским поэтом, драматургом и просветителем Мирза Фатали Ахундовым и другими весьма убедительны).
Известная нам часть эпистолярного наследия Лермонтова представляет большую ценность для биографа и для вдумчивого читателя. Эти письма точнее и достовернее воссоздают внутренний облик поэта и его жизнь, чем многие воспоминания современников, написанные через десятилетия и часто свидетельствующие о том, как плохо знали и понимали Лермонтова его словоохотливые мемуаристы.
Вместе с тем следует отметить, что письма Лермонтова полны намеков, содержат упоминания о лицах и событиях, которые не понятны читателям без исторического, биографического и реально-бытового комментария.
Автографы писем 1, 2, 3, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 17, 18, 27, 34, 35, 39, 50, 52, 54 хранятся в ГПБ, писем 5, 8, 15, 16, 22, 31, 40, 43, 49, 51, 53 – в ИРЛИ, писем 6, 7 – в ГИМ, писем 33, 38 – в ЦГИА СССР, писем 21, 23, 28, 37, 41, 42 – в ЦГАЛИ, письма 48 – в Тартуском государственном университете, письма 4 – в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, письма 30 – в Государственном литературном музее. Автографы писем 19, 20, 24, 25, 26, 29, 32, 36, 44 – неизвестны, 45, 46, 47 – хранятся в Париже у С. Лифаря. Известные в настоящее время письма и отрывки из писем к Лермонтову печатаются ниже (см. с. 522).
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1872, № 2, с. 293.
Первые четыре из дошедших до нас писем М. Ю. Лермонтова адресованы двоюродной тетке Марии Акимовне Шан-Гирей (1799–1845), урожденной Хастатовой. Мария Акимовна была дочерью Акима Васильевича Хастатова и Екатерины Алексеевны, урожденной Столыпиной, сестры бабушки Лермонтова, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой.
М. А. Шан-Гирей выросла в кавказском имении матери «Шелковое», или «Земной рай». В 1825 г. она, по совету Е. А. Арсеньевой, переехала в Пензенскую губернию, где в 1826 г. приобрела деревню Апалиху недалеко от Тархан. В 10-х гг. Мария Акимовна вышла замуж за Павла Петровича Шан-Гирея (1795–1864). От этого брака были дети: Аким (Еким) (1819–1883), друг детства Лермонтова, воспитывавшийся с ним вместе в Тарханах, автор воспоминаний о поэте (см.: Воспоминания, с. 31–53); Екатерина (Катюша), позже вышедшая замуж за В. П. Веселовского (р. 1823 – умерла в 80-х годах); Алексей (р. 1821) и Николай (р. 1829), которых в письме Лермонтов называет «братцами». См.: П. А. Вырыпаев . Лермонтов. Новые материалы к биографии. Саратов, 1976, с. 135–151; В. Арзамасцев и Л. Дианова . Новое о родственниках М. Ю. Лермонтова Шан-Гиреях. – В кн.: А. Н. Радищев, В. Г. Белинский, М. Ю. Лермонтов. Рязань, 1974, с. 206–214; В. Б. Сандомирская . Альбом с рисунками Лермонтова (Лермонтов и М. А. Шан-Гирей). – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. Л., 1979, с. 122.
Письмо написано Лермонтовым, вероятно, осенью 1827 г., вскоре после приезда с бабушкой в Москву, в дни, когда он уже занимался с приглашенными на дом учителями для подготовки к поступлению в Университетский благородный пансион.
Занятиями руководил Алексей Зиновьевич Зиновьев (1801–1884), занимавший в пансионе долждость надзирателя и учителя русского и латинского языков. При его содействии были приглашены и другие учителя. Занятия шли довольно успешно, и 1 сентября 1828 г. Лермонтов поступил прямо в 4-й класс Университетского пансиона полупансионером (он занимался, обедал и проводил целый день в пансионе, а ночевать возвращался домой).
Домашние уроки рисования Лермонтову давал художник Александр Степанович Солоницкий.
В письме упоминается опера «Невидимка», которую Лермонтов «видел в Москве 8 лет назад». Это свидетельство о его более раннем приезде с бабушкой в Москву.
«Князь-Невидимка, или Личарда-Волшебник, опера в четырех действиях с большим представлением, украшенная пантомимами, военными эволюциями, сражениями и семнадцатью превращениями», была написана К. А. Кавосом на слова Лифанова, который в основу либретто положил французскую пьесу-феерию М. С. Б. Апде «Князь-Невидимка, или Арлекин-Протей». Опера поставлена впервые в Москве 7 июля 1819 г., часто исполнялась в сезон 1819–1820 гг. и была возобновлена 30 августа 1827 г.
Сохранились свидетельства А. П. Шан-Гирея и М. Е. Меликова об увлечении Лермонтова в это же время театром марионеток, которых он сам изготовлял из воска (подробнее об этом см. настоящее издание, т. 3, с. 576). Любовь к театру Лермонтов пронес через всю свою жизнь. Как нам недавно стало известно, и в 1838 г. Лермонтов принимал участие в любительских спектаклях, которые ставились в дружеском кружке Карамзиных (см. с. 518).
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1872, № 2, с. 293–295.
Письмо написано около 21 декабря 1828 г., вскоре после окончания переводных испытаний в Университетском пансионе. Лермонтов выдержал их отлично, как видно из приложенной им к письму копии ведомости.
Кроме стихотворения «Поэт», приведенного в письме, Лермонтов упоминает еще о двух не дошедших до нас своих произведениях – «Геркулесе» и «Прометее», которые инспектор Михаил Григорьевич Павлов (1793–1840) хотел включить в «Каллиопу» – литературный сборник воспитанников Университетского пансиона. Такие сборники выходили в 1815, 1816, 1817 и 1820 гг., но после этого уже не возобновлялись.
Продолжались занятия рисованием с А. С. Солоницким. Современники (А. П. Шан-Гирей, А. З. Зиновьев, С. А. Раевский, Е. П. Ростопчина) неоднократно отмечали, что Лермонтов был одарен талантом живописца и графика. До нашего времени дошла лишь часть картин и рисунков Лермонтова. Известно 13 картин, написанных маслом, 44 акварели, около 400 рисунков (включая рисунки на автографах) и 4 литографии. (См.: Н. П. Пахомов . Живописное наследство Лермонтова. – «Лит. насл.», т. 45–46, 1948, с. 55 – 222; К. Н. Григорьян . Живопись Лермонтова. – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. Л., 1979, с. 271–282; Е. А. Ковалевская. Акварели и рисунки Лермонтова в альбомах Верещагиной. – Там же, с. 24–78).
Бо́льшая часть картин и рисунков Лермонтова хранится в ИРЛИ.
Юрий Петрович Лермонтов (1787–1831) приезжал в Москву из своей тульской усадьбы Кропотово, где летом 1827 г. у него гостил Михаил Юрьевич. «Дяденька», упоминаемый в приписке, – П. П. Шан-Гирей.
Стихотворение «Поэт» – см. наст. изд. т. 1, с. 12, 542.
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1886, № 5, с. 442.
Письмо написано весной 1829 г., когда Лермонтов учился в пятом классе Университетского пансиона, вероятно незадолго до весенних пасхальных каникул («вакаций»). Кроме занятий в пансионе, Лермонтов продолжал и домашние занятия, в частности, с упоминаемым в письме гувернером Жаном Пьером Келлет Жандро, который так и не оправился от болезни и 8 августа 1830 г. умер в доме Е. А. Арсеньевой.
Лермонтов продолжал усердно посещать театр. «Игрок», о котором он пишет, – популярная в то время мелодрама В. Дюканжа (1783–1833), шедшая на московской сцене с 26 января 1828 г. под названием «Тридцать лет, или Жизнь игрока» в переводе Ф. Ф. Кокошкина (1773–1838) с музыкой А. Н. Верстовского (1799–1862). Главную роль в этой пьесе исполнял П. С. Мочалов (1800–1848). Он же исполнял роль Карла Моора в «Разбойниках» Шиллера, которые шли в Москве с 1814 г. в переделке Н. Сандунова (1793). Вопрос о превосходстве П. С. Мочалова над В. А. Каратыгиным занимал видное место в идейной борьбе за передовой русский театр. Об этом писали А. И. Герцен и В. Г. Белинский. Говорят об игре Мочалова московские студенты и в драме Лермонтова «Странный человек» (см. наст. изд., т. 3, с. 212). В 1829 г. Лермонтов часто обращается к Шиллеру, переводит и переделывает ряд его стихотворений (в том числе «Три ведьмы» из «Макбета» Шекспира в переделке Шиллера).
В постскриптуме Лермонтов посылает поклон Анне Акимовне Петровой, урожденной Хастатовой (1802–1836), сестре М. А. Шан-Гирей, которая вместе с дочерьми Марией Павловной («Машей») и Екатериной Павловной (одной из «двух Катюш») гостила в это время в Апалихе. «Дяденька», которому Лермонтов свидетельствует свое почтение, – муж М. А. Шан-Гирей, а Алеша, Катюша и Еким, незадолго до этого приехавший в Москву учиться, – ее дети.
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1889, № 1, с. 165–166.
На основании фразы «В университете всё идет хорошо» это письмо обычно относят к февралю 1831 или 1832 г. (масленая неделя). Однако в 1831 г. из-за эпидемии холеры занятия в университете фактически еще не начинались, а в феврале 1832 г. дела Лермонтова в университете шли уже не совсем хорошо и назревало решение оставить университет из-за обострившихся отношений с реакционными профессорами. Возникает предположение, что «в университете» относится к Университетскому пансиону и что письмо писано в феврале 1830 г., тем более что по тону и теме оно вполне примыкает к письмам пансионского периода.
Письмо это – ответ на несохранившееся письмо М. А. Шан-Гирей, содержавшее, очевидно, критику «Гамлета».
«Гамлет» сравнительно с другими пьесами Шекспира проник на русскую сцену довольно поздно. Запрещенный во второй половине XVIII в., «Гамлет» был поставлен только 28 ноября 1810 г. в Петербурге, в бенефис А. С. Яковлева, а в 1811 г. и в Москве. Текст представлял собой переделку С. И. Висковатова, которая в свою очередь была сделана с французской перелицовки шекспировской пьесы, выполненной членом Французской академии Дюсисом (1733–1816). Первое издание 1811 г. озаглавлено: «Гамлет, трагедия в пяти действиях, в стихах. Подражание Шекспиру». Подлинный «Гамлет» в переводе Н. А. Полевого впервые был поставлен только 22 января 1837 г. при участии Мочалова.
Юный Лермонтов, вслед за Пушкиным, высоко оценил гений Шекспира, произведения которого он читал, видимо, в подлиннике. Совершенно справедливо указав на то, что в переводе Висковатова дюсисовской переделки «Гамлета» нет многих лучших мест, Лермонтов пересказывает по памяти содержание некоторых пропущенных сцен. Этим объясняется, почему Лермонтов в своем пересказе несколько изменил порядок сцен «Гамлета» и смешал Гильденстерна с Полонием.
В лермонтовском пересказе эпизода с флейтой Гамлет говорит «1 придворному» (т. е. Гильденстерну) слова, которых у Шекспира нет: «…как хотите из меня, существа, одаренного сильной волею, исторгнуть тайные мысли?».
Взгляд на «Гамлета» как на трагедию «рефлексии» и «безволия» («гамлетизм») еще не был тогда так распространен, как это произошло позднее; медлительность Гамлета часто рассматривалась как следствие сознания им своей высокой ответственности и тем самым – как проявление силы.
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1875, № 9, с. 59.
Письмо представляет собой приписку, сделанную рукой Лермонтова на письме его друга Владимира Александровича Шеншина, которому посвящено стихотворение «К другу В. Ш.» (см. наст. изд., т. 1, с. 183, 564). В. А. Шеншин писал Н. И. Поливанову:
Любезный друг. Первый мой тебе реприманд: зачем ты по-французски письмо написал, разве ты хотел придать более меланхолии [твоему письму, то] это было совсем некстати. Мне здесь очень душно, и только один Лермонтов, с которым я уже 5 дней не видался (он был в вашем соседстве у Ивановых), меня утешает своею беседою. Николай в деревне. Закревский избаловался. Других <два слова вымараны> я не вижу, – не полагая довольного удовольствия с ними быть в компании. Пиши к нам со всякой оказией, ты ничего не делаешь, да притом, верно, нам не откажешь в малом удовольствии нас повеселить твоими письмами, следуя параллельной системе, да, пожалоста, пиши поострее, кажется, у тебя мысли просвежились от деревенского воздуха. Твое нынешнее письмо доказывает, что ты силишься придать меланхолический оборот твоему характеру, но ты знаешь, что я откровенен, и потому прими мой совет, следуй Шпигельбергу <один из персонажей трагедии Шиллера «Разбойники»>, а не Лермонтову, которого ты безжалостно изувечил, подражая ему на французском языке. Adieu, guten Tag, vale, Fare thee well <прощай, добрый день, будь здоров, до свиданья – на французском, немецком, латинском и английском языках>. Прощай. Верный твой друг, хотя тебя и уверяет твой папенька, что мы пострелы, негодяи – но, пожалоста, не верь, впрочем, сам знаешь, – действуй по сердцу. В. Шеншин. Москва. 7-го июня 1831.
Николай Иванович Поливанов (1814–1874), которому адресованы письмо Шеншина и приписка Лермонтова, – один из ближайших товарищей Лермонтова, впоследствии вместе с поэтом учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где был известен под прозвищем «Лафа». К нему обращено стихотворение Лермонтова «Послушай! Вспомни обо мне» (см. наст. изд., т. 1, с. 166, 562). Поливановы жили в Москве на Молчановке, рядом с домом, где жила с внуком Е. А. Арсеньева. Поливановы и Шеншины были в родстве с Лужиными. Семен Николаевич Шеншин (ум. в 1849 г.) был женат на Анне Дмитриевне Лужиной (ум. в 1862 г.). Их сын Николай (1813–1835) упоминается в письме В. А. Шеншина. О какой именно «кузине Лужиной» говорит Лермонтов, не установлено.
Тяжелое состояние духа, на которое жалуется Лермонтов, связано с его увлечением Натальей Федоровной Ивановой (1813–1875), дочерью драматурга Федора Федоровича Иванова. Ей Лермонтов посвятил большой цикл стихов (скрыв ее имя под буквами «Н. Ф. И.»). В драме «Странный человек» Н. Ф. Иванова выведена под именем Натальи Федоровны Загорскиной. Слова Лермонтова о проклятье всем свадебным пирам, болезни и слезах вызваны тем, что Н. Ф. Иванова не ответила на его чувства. Позже она вышла замуж за Н. М. Обрескова (1802–1866). О Н. Ф. Ивановой см.: И. Андроников . Лермонтов. Исследования и находки, с. 124–152.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1, 1873, с. 382, с пропусками имен и фамилий. Полностью – там же, в издании 1887 г., т. 1, с. 436.
Письмо послано Лермонтовым в июле – начале августа 1832 г. из Твери, где он был вместе с бабушкой проездом из Москвы в Петербург.
Софья Александровна Бахметева (род. в 1800 г.) воспитывалась в доме Е. А. Арсеньевой. Лето 1830 г. она вместе с двумя своими сестрами и Лермонтовым провела в Середникове (или Средникове) под Москвой, имении Екатерины Аркадьевны Столыпиной, вдовы Дмитрия Алексеевича Столыпина, невестки Е. А. Арсеньевой. Поэтому Лермонтов называет в письме Е. А. Столыпину «тетенькой», а ее племянницу Александру Михайловну Верещагину – «благоверной кузиной».
С. А. Бахметева, по свидетельству А. П. Шан-Гирея, была «веселая, увлекающаяся сама», она увлекла и Лермонтова, но не надолго. Поэт называл ее «легкой, как пух». Взяв пушинку в присутствии Софьи Александровны, Лермонтов дул на нее, говоря: «Это вы – ваше Атмосфераторство!» (Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 6. 1891, с. 270). В 1832 г. осенью С. А. Бахметева уехала в Воронеж.
Письмо подписано: М. Lerma (М. Лерма). Такую подпись Лермонтов в эти годы часто ставил под своими письмами к друзьям, полагая, что его предки со стороны отца были выходцами из Испании и носили фамилию Лерма.
Отрывки из письма впервые опубликованы в «Современнике», 1854, № 1, с. 5–7. Полностью – в «Русском архиве», 1864, № 10, стлб. 1089–1090.
Письмо датируется августом 1832 г. и, так же как и три следующие, написанные вскоре после приезда в Петербург перед поступлением в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, вводит нас во внутренний мир Лермонтова в переломный момент его жизни.
Наряду с первыми петербургскими впечатлениями о «прекрасном», но пустом доме, в который они с бабушкой въехали (как утверждал А. П. Шан-Гирей, он находился на Мойке), о поездке на дачу к Вере Николаевне Столыпиной (1790–1834) – вдове Аркадия Алексеевича Столыпина, большое место в письме занимают воспоминания о московских приятельницах и дальних родственницах: Александре Михайловне Верещагиной, Елизавете Александровне Лопухиной (род. в 1809 г.) и Марии Александровне Лопухиной; последняя в то время собиралась выйти замуж. В этом кругу молодежи в Середникове летом 1829, 1830 и 1831 гг. Лермонтов проводил свои каникулы.
Лермонтов подписал свое письмо: «член вашей bande joyeuse» т. е. «веселой шайки»; так С. А. Бахметева называла Лермонтова и его московских приятелей Н. И. Поливанова, В. А. и Н. С. Шеншиных, А. Д. Закревского и А. А. Лопухина. «Bande joyeuse» упоминается в «Княгине Лиговской» (см. с. 139).
В Москве же, видимо, познакомился Лермонтов и с офицером лейб-гвардии Измайловского полка Павлом Александровичем Евреиновым (ум. 5 июля 1857 г.), но «короче сошелся» с ним уже в Петербурге. П. А. Евреинов приходился Лермонтову двоюродным дядей, так как был сыном Александры Алексеевны Евреиновой, урожденной Столыпиной (род. в 1777 г.), сестры Е. А. Арсеньевой.
Упоминаемые в письме «тетушки» – Екатерина Аркадьевна Столыпина, владелица Середникова, ее сестра Елизавета Аркадьевна Верещагина и Екатерина Петровна Лопухина. В доме Лопухиных жил слуга, арап «Achille» (Ахилл), акварельный портрет которого Лермонтов написал в альбоме А. М. Верещагиной. Об этом портрете см. в статье Е. А. Ковалевской «Акварели к рисункам Лермонтова из альбомов А. М. Верещагиной» (в кн.: М. Ю. Лермонтов.
Исследования и материалы, с. 59–61; там же см. воспроизведение упомянутой акварели). Этот арап упоминается в поэме «Сашка» (см. наст. изд., т. 2, с. 316, 555).
Стихотворение «Я жить хочу! Хочу печали» – см. наст. изд., т. 1, с. 331, 583.
Отрывки из письма, впервые опубликованы в «Современнике», 1854, № 1, с. 5–7. Полностью – в «Русской старине», 1873, № 3, с. 402–403.
Письмо это, наполненное петербургскими впечатлениями, написано, вероятно, вскоре после двух предыдущих и было послано С. А. Бахметевой через П. А. Евреинова, вместе с не дошедшим до нас письмом к М. А. Лопухиной, о котором известно из упоминания в письме Лермонтова к ней от 2 сентября 1832 г.
Стихотворение «Примите дивное посланье» – см. наст. изд., т. 1, с. 342, 585. Стихи
И наконец я видел море,
Но кто поэта обманул?..
Я в роковом его просторе
Великих дум не почерпнул…
являются иронической перефразировкой строк Н. М. Языкова из стихотворения «Пловец» (1829):
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено.
Стихотворение «По произволу дивной власти» представляет собой раннюю редакцию стихотворения «Челнок» (см. наст. изд., т. 1, с. 343, 585).
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 3, стлб. 265–267.
Мария Александровна Лопухина (1802–1877) – старшая сестра Елизаветы, Варвары и Алексея Лопухиных. С семьей Лопухиных Лермонтов сдружился, еще будучи в Университетском пансионе. Лермонтов не скрывал от Марии Александровны своего глубокого, но неразделенного чувства к ее сестре В. А. Лопухиной. По словам первого биографа поэта – П. А. Висковатова, «Мария Александровна… уничтожала всё, где в письмах к ней Лермонтов говорил о сестре ее Вареньке… Даже в дошедших до нас немногих листах, касающихся Вареньки и любви к ней Лермонтова, строки вырваны» (Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 6, 1891, с. 279). Сохранилось одно письмо М. А. Лопухиной к Лермонтову (см. с. 522). Летом 1832 г. М. А. Лопухина собиралась выйти замуж, но, как видно из письма, этот брак расстроился.
К моменту написания настоящего письма, 28 августа 1832 г., Лермонтов прожил в Петербурге уже около месяца и мог подвести некоторые итоги своим первым петербургским впечатлениям. Его слова об «образчиках здешнего общества» – одна из наиболее интересных в письмах Лермонтова характеристик петербургского светского общества, предвосхищающая сатирические образы «Маскарада» и «Княгини Лиговской».
Интересовался в это время Лермонтов также и темой петербургского наводнения. Осенью 1832 г. в Петербурге несколько раз наблюдался обычный в это время подъем воды в Неве и каналах, о чем и упоминает Лермонтов в своем письме, но это не было сколько-нибудь значительное наводнение, подобное наводнению 1824 г., описанному Пушкиным в «Медном всаднике». Однако это само по себе незначительное событие вызвало к жизни не только приведенное в письме стихотворение, но и, как рассказывал в своих «Воспоминаниях» В. А. Соллогуб, несколько интересных рисунков. Говоря о том, что существует предсказание о гибели Петербурга от воды, он писал: «Лермонтов, одаренный большими самородными способностями к живописи, как и к поэзии, любил чертить пером и даже кистью вид разъяренного моря, из-за которого подымалась оконечность Александровской колонны с венчающим ее ангелом» ( В. А. Соллогуб . Воспоминания, 1931, с. 183).
В словах Лермонтова о романе, который «становится произведением, полным отчаяния», речь идет, по-видимому, о каком-то не дошедшем до нас произведении.
Стихотворение «Да чего я не родился» – см. наст. изд., т. 1, с. 346, 586.
Стихотворение «Конец! Как звучно это слово» – вариант второй части стихотворения «Что толку жить!.. Без приключений» (см. там же, с. 344, 585).
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 421–423, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1, 1882, с. 515–518.
Это письмо, написанное 2 сентября 1832 г., т. е. через четыре дня после предыдущего, проникнуто тем же угнетенным состоянием духа. Лермонтов опять вспоминает Москву, друзей, радуется встрече с приехавшей из Москвы Натальей Алексеевной Столыпиной (1786–1851), сестрой Е. А. Арсеньевой, вдовой пензенского предводителя дворянства Григория Даниловича Столыпина, их дальнего родственника и однофамильца. В письме также упоминается дочь Столыпиных Аннет – Анна Григорьевна (1815–1892), вышедшая в 1834 г. замуж за А. И. Философова. «Знаменитая голова» – картина, написанная для приятеля Лермонтова А. А. Лопухина в 1832–1833 г. На полотне изображен знатный испанец с орденом Золотого руна. Картина известна под названием «Герцог Лерма» или «Предок Лерма». Оба эти названия не принадлежат Лермонтову, но восходят к семейному преданию о происхождении рода Лермонтовых от испанского герцога Лермы. Картина является повторением случайно поврежденного рисунка, выполненного в 1830–1831 гг. углем на оштукатуренной стене в доме Лопухиных. Сын А. А. Лопухина подарил этот портрет в 1886 г. бывшему Лермонтовскому музею при Николаевском кавалерийском училище. В сопроводительном письме он сообщил, что, по словам его отца, товарища Лермонтова, на полотне и на стене изображен человек, которого Лермонтов увидел во сне (см.: Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома. М. Ю. Лермонтов, вып. II. 1953, с. 110). В настоящее время она хранится в музее ИРЛИ.
«Кузина», о которой говорится в конце письма, – А. М. Верещагина.
В постскриптуме Лермонтов намекает на то, что хотел бы получить какие-либо известия о В. А. Лопухиной. Не получив ответа на этот осторожный вопрос, Лермонтов в не дошедшем до нас письме от 3 октября, очевидно, напомнил о нем еще раз, судя по ответному письму Лопухиной от 12 октября 1832 г. (см. с. 524).
Стихотворение «Белеет парус одинокой» – см. «Парус» (наст. изд., т. 1, с. 347, 586).
Впервые опубликовано с пропусками в «Русском архиве», 1863, № 4, стлб. 292–293. Полностью – в издании: Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова в пяти томах, под ред. Д. И. Абрамовича, изд. Академической библиотеки русских писателей, т. 4. 1911, с. 316–317.
Точная датировка этого письма затруднительна вследствие некоторых противоречий. С одной стороны, слова Лермонтова «послезавтра я держу экзамен» могут служить основанием для датировки письма 2 ноября 1832 г. (экзамен был 4 ноября); с другой стороны, слова в письме «Не могу еще представить себе, какое впечатление произведет на вас такое важное известие обо мне» и т. д. свидетельствуют о том, что письмо М. А. Лопухиной от 12 октября 1832 г. (см. с. 522) еще не дошло до Лермонтова. Вряд ли задержка в доставке могла быть столь длительной. Возможно, что экзамен был отложен или что экзамен по математике был до 4 ноября, а 4 ноября был другой экзамен (ср. слова в этом же письме: «…через несколько дней экзамен»).
Весь тон письма и слова о «преграде из двух печальных и тягостных лет» свидетельствуют о том, что вынужденный уход из Московского университета и отказ от мысли продолжать университетское образование в Петербурге не легко дались Лермонтову и что, связывая свою судьбу с военной службой, он понимал, насколько это решение коренным образом изменит его жизнь.
В этот момент Лермонтову особенно была нужна поддержка друзей. Поэтому он так упорно просит писать ему и жалуется на С. А. Бахметеву, говоря: «…не воронежский ли угодник посоветовал ей позабыть меня?» Дело в том, что 6 августа в Воронеже были открыты мощи святого Митрофания, а С. А. Бахметева уехала в Воронеж как раз около этого времени. Лермонтов употребил здесь слово «угодник» в каламбурном значении, подразумевая, очевидно, кого-то из поклонников С. А. Бахметевой.
Примечательно, что за короткий срок Лермонтов переменил мнение о П. А. Евреинове, о котором еще в августе писал, что «у него есть душа в душе» (см. с. 364).
Стихотворение «Он был рожден для счастья, для надежд» – см. наст. изд., т. 1, с. 348, 586.
Впервые частично опубликовано в «Русской мысли», 1883, кн. 4, с. 83. Полностью – в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 389–391.
Письмо написано в конце октября 1832 г., когда Лермонтов готовился к вступительному экзамену в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Экзамен он держал 4 ноября, а 10 ноября приказом по школе был уже зачислен «на службу в лейб-гвардии Гусарский полк» кандидатом.
Настоящее письмо является ответом на письмо А. М. Верещагиной от 13 октября (см. с. 525).
Александра Михайловна Верещагина (1810–1873) была племянницей Екатерины Аркадьевны Столыпиной, невестки Е. А. Арсеньевой; поэтому Лермонтов называет ее «кузиной». Когда Лермонтов учился в Московском университетском пансионе, а потом в университете, он постоянно бывал у А. М. Верещагиной, которая жила с матерью, и сопровождал ее и Е. А. Сушкову на гулянья и вечера. После отъезда Лермонтова в Петербург он в течение нескольких лет переписывался с А. М. Верещагиной. Из этой оживленной переписки до нас дошли только два письма Лермонтова и отрывки из трех писем А. М. Верещагиной (см. с. 525, 528, 529). Как нам известно, многие письма Лермонтова к А. М. Верещагиной были позже уничтожены ее матерью, так как они «были крайне саркастичны и задевали многих» (Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 6, 1891, с. 205).
В 1836 г. А. М. Верещагина уехала за границу, а в 1837 г. вышла замуж за дипломата Вюртембергского королевства барона Карла фон Хюгеля. Ей посвящена шутливая «Баллада» («До рассвета поднявшись, перо очинил») (см. наст. изд., т. 1, с. 521, 622). У А. М. Верещагиной были альбомы со стихами и рисунками поэта. Эти альбомы после смерти А. М. Верещагиной-Хюгель перешли к ее дочери графине Берольдинген, жившей около Штутгарта в поместье Хохберг. В настоящее время альбомы находятся в США, в библиотеке Колумбийского университета в Нью-Йорке и в замке Вартхаузен, в архиве семьи фон Кениг, ФРГ (см.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы, с. 7 – 121).
В письме говорится об уходе Лермонтова из Московского университета. Этот уход, оформленный как добровольный, всё же был вынужденным, ибо после столкновения с реакционными профессорами правление Московского университета «посоветовало» ему покинуть университет. 1 июня 1832 г. Лермонтов подал прошение об увольнении его «по домашним обстоятельствам» и просил снабдить его «надлежащим свидетельством для перевода в имп. Санкт-петербургский университет». Свидетельство было выдано, но в Петербургском университете в это время был введен новый учебный план, рассчитанный на четыре года, и Лермонтову отказались зачесть предметы, прослушанные в Московском университете. Начинать университетский курс заново Лермонтов не захотел и после длительной внутренней борьбы в октябре 1832 г. решил поступить в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 417–418, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1, 1882, с. 522–524.
Письмо написано 19 июня 1833 г. Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Лермонтов посещал в течение первого учебного года только два месяца из-за повреждения ноги при падении с лошади в манеже. Это, однако, не помешало ему успешно заниматься, что сулило скорое «освобождение», т. е. окончание школы. Вместе с тем Лермонтов испытывал в это время довольно сильное влияние окружавшей его военной среды, сказавшееся и на его настроении. Он больше не жалуется на нездоровье, охотно обсуждает светские и семейные новости, говоря о них без того сарказма, который мы видели в письмах 1832 г. Упоминая о женитьбе князя, Лермонтов имеет в виду сватовство кн. Николая Николаевича Трубецкого (сына Николая Сергеевича Трубецкого и Екатерины Петровны, урожденной Мещерской), который сделал предложение сестре М. А. Лопухиной – Елизавете Александровне.
Такой же светской новостью явилась и просьба передать «кузине», т. е. А. М. Верещагиной, что у «нее будет любезный» кавалер И. Я. Вадковский (дальний родственник Лермонтова). Полковник полка, в который был зачислен Вадковский, женился на его двоюродной сестре Прасковье Александровне Воейковой. П. А. Воейкова приходилась двоюродной сестрой и А. М. Верещагиной.
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 416–420, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1. 1882, с. 525–528.
В этом письме от 4 августа 1833 г. еще сильнее, чем в предыдущем, видны перемены, происшедшие в Лермонтове после поступления в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. А. П. Шан-Гирей вспоминал: «Нравственно Мишель в школе переменился не менее, как и физически, следы домашнего воспитания и женского общества исчезли; в то время в школе царствовал дух какого-то разгула, кутежа, бамбошерства; по счастию, Мишель поступил туда не ранее девятнадцати лет и пробыл там не более двух; по выпуске в офицеры все это пропало, как с гуся вода» (Воспоминания, с. 39). Здесь надо отметить, что Лермонтов поступил в школу не 19, а 18 лет.
О свадьбе кн. Трубецкого см. в предыдущем письме.
Письмо впервые опубликовано в «Известиях Лермонтовского и Исторического музеев Николаевского кавалерийского училища», 1916, № 1, с. 72–73.
Письмо адресовано Марии Львовне Симанской (ум. 30 декабря 1878 г.) – дочери псковского помещика, действительного статского советника Льва Александровича Симанского. М. Л. Симанская приходилась Лермонтову дальней родственницей, почему он и называет ее кузиной.
Письмо вызвано следующими обстоятельствами: 17 февраля 1834 г. умер двоюродный брат Лермонтова Михаил Григорьевич Столыпин; его похороны 20 февраля совпали с днем именин Л. А. Симанского.
Записка впервые опубликована в «Известиях Лермонтовского и Исторического музеев Николаевского кавалерийского училища», 1916, № 1, с. 72–73.
Адресована, как и предыдущее письмо, Марии Львовне Симанской. Датируется между приездом Лермонтова в Петербург и свадьбой М. Л. Симанской. В 1839 г. она вышла замуж за гвардейского офицера, а впоследствии генерал-лейтенанта корпуса жандармов Д. Н. Дурново (ум. 10 мая 1888 г.).
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 424–426, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1, 1887, с. 456–460.
Письмо написано Лермонтовым 23 декабря 1834 г., через месяц после окончания Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, из которой он был выпущен в лейб-гвардии Гусарский полк 22 ноября 1834 г. Полк стоял в Софии, предместье Царского Села, по службе Лермонтов часто бывал в Царском Селе, но большую часть времени всё же проводил в Петербурге.
Судя по «Запискам» Е. А. Сушковой, она впервые после трехлетнего перерыва встретилась с Лермонтовым 4 декабря 1834 г. А. А. Лопухин, который в то время считался женихом Е. А. Сушковой, приехал в Царское Село, по всей видимости, 21 декабря.
Впервые частично опубликовано в «Русском вестнике», 1882, № 3, с. 337, 339–342. Полностью – в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 405–408.
Письмо написано весной 1835 г., вскоре после получения Лермонтовым известия о предстоящей свадьбе В. А. Лопухиной («m-lle Barbe») с Н. Ф. Бахметевым. По свидетельству А. П. Шан-Гирея, «чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно… в начале своем оно возбудило взаимность», но «впоследствии, в Петербуге, в гвардейской школе временно заглушено было новою обстановкой и шумною жизнью юнкеров тогдашней школы, по вступлении в свет новыми успехами в обществе и литературе; но мгновенно и сильно пробудилось оно при неожиданном известии о замужестве любимой женщины». А. П. Шан-Гирей присутствовал весной 1835 г. при получении Лермонтовым известия о том, что Лопухина выходит замуж за Н. Ф. Бахметева: «Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг изменился в лице и побледнел; я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: „вот новость – прочти“, и вышел из комнаты» (Воспоминания, с. 36, 41–42).
Свадьба Варвары Александровны (состоявшаяся в мае 1835 г. в Москве) не прервала ее дружбы с Лермонтовым. В конце 1835 г. он, проездом из Петербурга в Тарханы, останавливался в Москве и, по всей вероятности, виделся с В. А. Бахметевой.
Лермонтов сделал для нее акварельный автопортрет в бурке на фоне кавказских гор. В 1838 г., проездом за границу, В. А. Бахметева остановилась с мужем в Петербурге. «Лермонтов был в Царском, я послал к нему нарочного, а сам поскакал к ней, – пишет А. П. Шан-Гирей, приводя свой разговор с Бахметевой. – „Ну, как вы здесь живете?“ – „Почему же это вы?“ – „Потому, что я спрашиваю про двоих“. – „Живем как бог послал, а думаем и чувствуем как в старину. Впрочем, другой ответ будет из Царского через два часа“. – Это была наша последняя встреча; ни ему, ни мне не суждено было ее больше видеть» (Воспоминания, с. 44). 8 сентября 1838 г. Лермонтов послал Варваре Александровне авторизованный список «Демона» (редакция, писанная им на Кавказе и оконченная в Петербурге).
В. А. Бахметева была несчастлива в браке. Умерла она 9 августа 1851 г. Родственники Варвары Александровны, и в особенности Н. Ф. Бахметев (ум. в 1884 г.), уничтожили ее переписку с Лермонтовым и сделали все возможное для того, чтобы не оставить каких бы то ни было следов этой многолетней привязанности. До 1890 г. имя Лопухиной даже не появлялось в печати. Опубликование воспоминаний А. П. Шан-Гирея задержалось потому, что в этих воспоминаниях сообщалось об исключительной роли В. А. Лопухиной в жизни и творчестве Лермонтова. (Подробно об этом см.: Н. П. Пахомов . Подруга юных дней. Варенька Лопухина. М., 1975).
Содержащийся в настоящем, как и в предыдущем, письме рассказ Лермонтова о его отношениях с Е. А. Сушковой подтверждает рассказ в ее воспоминаниях (см. Е. А. Сушкова-Хвостова . Записки. 1928. Л., с. 201–218; ср. в «Княгине Лиговской»).
Недавно на эту тему появилась новая работа: А. Глассе . Лермонтов и Е. А. Сушкова (в кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы, с. 80).
Впервые опубликовано в «Литературной газете», 1940, 15 мая, № 27.
На письме имеется помета: «31 декабря», сделанная, очевидно, в Дирекции императорских театров по получении письма, но написано оно, надо полагать, ранее, около 20 декабря 1835 г., так как 20 декабря Лермонтов получил отпуск «по домашним обстоятельствам в Тульскую и Пензенскую губернии на шесть недель» и уехал из Петербурга.
Директор имп. с. – петербургских театров Александр Михайлович Гедеонов (1791–1887) пользовался большим влиянием, но был далек от истинного понимания искусства. М. И. Глинка в одном из писем упоминал, что «искусства для Гедеонова не существует». Знакомство Лермонтова с А. М. Гедеоновым произошло через С. А. Раевского и А. Д. Киреева, который служил управляющим в Дирекции имп. театров в Петербурге и был двоюродным братом С. А. Раевского. Впоследствии Киреев был издателем «Героя нашего времени» и «Стихотворений М. Лермонтова». В «Описи письмам и бумагам л. – гв. Гусарского полка корнета Лермантова» упоминается «Письмо известного Раевского к Лермантову, в котором первый поздравляет его с счастливым успехом написанной пиесы и приглашает его к Кирееву, который предполагал представить Лермантова к г. Гедеонову» ( М. Ю. Лермонтов . Сочинения в шести томах, изд. Академии наук СССР, т. VI, 1957, с. 473). Это письмо не сохранилось. Не исключено, что при встрече Лермонтова с Гедеоновым речь шла о постановке «Маскарада». Под «успехом пиесы» возможно надо понимать успех ее во время предварительного чтения в узком кругу избранных лиц.
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1884, № 5, с. 389–390, с пропусками. Полностью – в издании: М. Ю. Лермонтов , Полное собрание сочинений в пяти томах, под ред. Б. М. Эйхенбаума. Изд. «Academia», т. 5. 1937, с. 387–388.
Святослав (Святополк) Афанасьевич Раевский (1808–1876) – ближайший друг Лермонтова. Он был крестником Е. А. Арсеньевой и в детстве долго жил в Тарханах вместе с Лермонтовым. В 1823 г. Раевский поступил в Московский университет, где в течение пяти лет слушал лекции на Нравственно-политическом, Словесном и Физико-математическом отделениях. По окончании университета С. А. Раевский приехал в Петербург и в 1831 г. поступил на службу в Министерство финансов. После переезда Е. А. Арсеньевой с Лермонтовым в Петербург, по словам Раевского, в ее доме ему «предложены были… стол и квартира». Лермонтов имел «особую склонность к музыке, живописи и поэзии», поэтому у обоих свободные «от службы часы проходили в сих занятиях» («Объяснение губернского секретаря Раевского о связи его с Лермонтовым и о происхождении стихов на смерть Пушкина»: П. Е. Щеголев . Книга о Лермонтове, вып. I. Л., 1929, с. 262–265). Раевский был близок к литературным кругам и сам печатался в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду», которые издавал его товарищ по университету А. А. Краевский. По утверждению А. П. Шан-Гирея, Лермонтов познакомился с Краевским через С. А. Раевского. 21 февраля 1837 г. Раевский был арестован по распоряжению дежурного генерала Главного штаба гр. П. А. Клейнмихеля за распространение стихов Лермонтова «Смерть Поэта» (см. с. 500). О С. А. Раевском см. статью Н. Бродского «Святослав Раевский, друг Лермонтова» (Лит. насл., т. 45–46, 1948, с. 301–322).
Уволенный «в отпуск по домашним обстоятельствам» Лермонтов оставил при отъезде из Петербурга в декабре 1835 г. С. А. Раевскому ряд хозяйственных и литературных поручений. Среди них были хлопоты о получении цензурного разрешения на вторую редакцию «Маскарада», названного в письме Лермонтова «Арбенин». В письме директору императорских с. – петербургских театров А. М. Гедеонову (см. предыдущее письмо) Лермонтов писал, что пьеса «Маскарад» «подарена» им Раевскому. Тем самым С. А. Раевский получал возможность вести переговоры с Дирекцией имп. театров о постановке пьесы в отсутствие Лермонтова.
В словах о новой драме, «взятой из происшествия, случившегося со мною в Москве», Лермонтов подразумевает пьесу «Два брата» (см. наст. изд., т. 3). «Происшествие» – встреча с В. А. Лопухиной, незадолго до того, в мае 1835 г., вышедшей замуж за Н. Ф. Бахметева.
После двух лет засухи, во время которой Е. А. Арсеньева, как и все пензенские помещики, испытывала недостаток в деньгах, в 1835 г. в связи с хорошим урожаем ее материальное положение улучшилось. Это дало ей возможность, как и пишет Лермонтов, весной 1836 г. переехать из Тархан, где она жила с 25 июля 1835 г., в Петербург.
Впервые опубликовано в «Огоньке», 1949, № 42, с. 15.
Это письмо, как и два следующих, написано Лермонтовым весной 1836 г., после возвращения в Петербург из Тархан, во второй половине марта. Все три письма, посвященные семейным и хозяйственным делам, адресованы им Е. А. Арсеньевой, которая приехала в Петербург вслед за внуком в мае 1836 г.
Елизавета Алексеевна Арсеньева (1773–1845) – дочь богатого помещика Алексея Емельяновича Столыпина, упрочившего свое состояние винными откупами. В 1794 г. Елизавета Алексеевна вышла замуж за гвардии поручика Михаила Васильевича Арсеньева (1768–1810). В ноябре того же года Арсеньевы купили у И. А. Нарышкина село Тарханы (ныне Лермонтово) в Пензенской губернии, в 14 верстах от Чембара, и поселились там. В 1795 г. у Арсеньевых родилась дочь Мария. Потеряв в 1810 г. мужа, а в 1817 г. дочь, Е. А. Арсеньева всю любовь перенесла на внука, М. Ю. Лермонтова, и много сделала для того, чтобы дать ему отличное воспитание и образование. Елизавета Алексеевна впервые рассталась с внуком весной 1835 г., когда хозяйственные заботы потребовали ее присутствия в Тарханах. Лермонтов, приехав под новый, 1836-й год в отпуск к Е. А. Арсеньевой, уговорил ее возвратиться в Петербург и в связи с этим тотчас по приезде в столицу начал подыскивать подходящую квартиру. В отсутствие Е. А. Арсеньевой Лермонтов снимал в Петербурге квартиру на Владимирском проспекте в доме Обрезкова; значительную часть времени он проводил в полку под Царским Селом.
Лермонтов собирался снять квартиру, которую занимала П. Н. Ахвердова на углу Кирочной и Таврической улиц, в доме Ильина (Лермонтов ошибочно полагал, что этот дом принадлежал П. Н. Ахвердовой).
Прасковья Николаевна Ахвердова с 1815 по 1830 г. жила в Тифлисе, где сблизилась о грузинской интеллигенцией и особенно подружилась с известным поэтом А. Г. Чавчавадзе. Она воспитывала его дочь Нину Александровну, ставшую впоследствии женой А. С. Грибоедова; была дружна с Кюхельбекером и Грибоедовым, знакома с Пушкиным. В 1830 г. П. Н. Ахвердова переселилась в Петербург, где с 1832 г. постоянно встречалась с Е. А. Арсеньевой. В одной из тетрадей Лермонтова записан ее петербургский адрес (см. с. 354).
В этом и двух следующих письмах неоднократно упоминается переписка, которую вел Лермонтов с Григорием Васильевичем Арсеньевым (1777–1850), родным братом деда поэта. Г. В. Арсеньев был ближайшим поверенным в хозяйственных делах Лермонтова, и ему была выдана 22 января 1836 г. доверенность на оформление раздела сельца Кропотово, Тульской губ., между Лермонтовым и его тетками, сестрами Юрия Петровича. Переписка с Г. В. Арсеньевым продолжалась до окончания раздела в июле 1837 г. Письма эти не разысканы.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1. 1882, с. 540.
Письмо написано во второй половине апреля, возможно 25 апреля 1836 г., в то время, когда Лермонтов, ожидая возвращения бабушки в Петербург, подыскивал квартиру и был занят устройством разных хозяйственных дел (см. письма 21 и 23). Из слов П. К. Мартьянова известно, что Лермонтов купил у генерала М. Г. Хомутова коня «Парадёра», который считался одним из лучших в Гусарском полку.
В письме речь идет об отъезде домой в Апалиху Марии Акимовны Шан-Гирей, которая гостила в Петербурге в течение четырех или пяти месяцев. Сообщается о предстоящем отъезде за границу Елизаветы Аркадьевны Верещагиной (матери приятельницы Лермонтова – Александры Михайловны Верещагиной), которая собиралась ехать вместе с Натальей Алексеевной Столыпиной. О предполагаемой поездке Н. А. Столыпиной за границу Лермонтов писал А. М. Верещагиной еще за год до этого, весной 1835 г. (см. с. 392, 394); Н. А. Столыпина это свое намерение осуществила лишь в 1836 г. вместе с Е. А. и А. М. Верещагиными.
О переписке с Г. В. Арсеньевым по поводу раздела Кропотова см. примечания к предыдущему письму.
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», т. 19–21, 1935, с. 511.
Датируется концом апреля – началом мая 1836 г.
Письма Лермонтова к бабушке и ее ответные письма этого периода полностью не сохранились. Настоящее письмо было, вероятно, последним перед приездом Е. А. Арсеньевой в Петербург.
Упоминаемый в письме Андрей Иванович Соколов (1795–1875), камердинер Лермонтова, был женат на Дарье Куртиной, тарханской ключнице Е. А. Арсеньевой. О Соколове и его жене говорится в письме Е. А. Арсеньевой к Лермонтову от 18 октября 1835 г. (см. с. 530).
Квартира, которую нанял Лермонтов для бабушки, находилась на Садовой улице (ныне дом 61) против пожарной каланчи. Этот дом сохранился и сейчас, но он перестроен.
Об отношениях Лермонтова с вел. кн. Михаилом Павловичем см. ниже (с. 512).
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 413.
Написано вскоре после 27 февраля 1837 г., в день, когда Лермонтов был отпущен домой после ареста за стихотворение «Смерть Поэта».
Широкое распространение в списках стихотворения Лермонтова «Смерть Поэта» вызвало строгое расследование. 20 февраля 1837 г. у Лермонтова и С. А. Раевского был произведен обыск. В описи бумаг, обнаруженных у Раевского, под первым номером значится: «Записка журналиста Краевского, от 17-го сего февраля, следующего содержания: „Скажи мне, что сталось с Л-р-вым? Правда ли, что он жил или живет еще теперь не дома? Неужели еще жертва, заклаемая в память усопшему? Господи, когда всё это кончится!..“» (Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, т. 6, Приложение, с. 14).
Таким образом, уже 17 февраля ходили слухи об аресте Лермонтова, и вполне вероятно, что он действительно в это время находился «не дома».
21 февраля 1837 г. по распоряжению гр. П. А. Клейнмихеля (1793–1869) С. А. Раевский был арестован по делу «О непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии Гусарского полка Лермантовым, и о распространении оных губернским секретарем Раевским». Он был допрошен в этот же день. Черновик своего объяснения С. А. Раевский через одного из сторожей переслал камердинеру Лермонтова А. И. Соколову со следующей запиской: «Против 3 Адмиралтейской части в доме кн. Шаховского – Андрею Иванову. Андрей Иванович! Передай тихонько эту записку и бумаги Мишелю. Я подал эту записку министру. Надобно, чтобы он <Лермонтов> отвечал согласно с нею, и тогда дело кончится ничем. А если он станет говорить иначе, то может быть хуже. Если сам не можешь завтра же поутру передать, то через Афанасия Алексеевича <Столыпина>. И потом непременно сжечь ее» ( М. Ю. Лермонтов . Сочинения в шести томах, т. VI. Изд. Академии наук СССР, 1957, с. 773).
Пакет был перехвачен, а эта записка только увеличила вину Раевского.
На другой день был допрошен Лермонтов. При сличении показаний Лермонтова и Раевского были обнаружены разногласия, из которых наиболее существенными явились различные объяснения по поводу распространения стихов. Лермонтов, не зная содержания показаний Раевского, в своих объяснениях писал: «Когда я написал стихи мои на смерть Пушкина (что, к несчастию, я сделал слишком скоро), то один мой хороший приятель, Раевский, слышавший, как и я, многие неправильные обвинения и, по необдуманности, не видя в стихах моих противного законам, просил у меня их списать; вероятно, он показал их, как новость, другому, – и таким образом они разошлись…» ( П. Е. Щеголев . Книга о Лермонтове, вып. I. Л., 1929, с. 266–267). Раевский же в своих показаниях отметил широкую популярность стихов, о которой Лермонтов знал, и стремление поэта к их распространению. Пытаясь защитить своего друга, Раевский объяснил поведение Лермонтова желанием «через сие приобресть себе славу» ( М. Ю. Лермонтов . Сочинения в шести томах, т. VI. Изд. Академии наук СССР, 1957, с. 773).
25 февраля 1837 г. последовало «высочайшее повеление», присланное шефу жандармов Бенкендорфу: «Л.-гв. Гусарского полка корнета Лермантова, за сочинение известных вашему сиятельству стихов, перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк; а губернского секретаря Раевского, за распространение сих стихов, и в особенности за намерение тайно доставить сведение корнету Лермантову о сделанном им показании, выдержать под арестом в течение одного месяца, – а потом отправить в Олонецкую губернию, для употребления на службу, – по усмотрению тамошнего гражданского губернатора» (там же, с. 773–774).
Раевский понес более строгое и более продолжительное наказание, чем Лермонтов: приказ о возвращении Лермонтова последовал 11 октября 1837 г., а Раевский был прощен только 7 декабря 1838 г.
Раевский ни в чем не упрекал и даже решительно оправдывал своего друга. Уже много лет спустя, 8 мая 1860 г., в письме к А. П. Шан-Гирею С. А. Раевский объяснял свой арест политической аттестацией, которую ему давали некоторые сослуживцы, и ненавистью к нему одного из «служащих лиц» («Русское обозрение», 1890, № 8, с. 742–743). По-видимому, он имел в виду своего начальника – директора Департамента военных поселений, гр. П. А. Клейнмихеля, который и распорядился об аресте Раевского. Одновременно генерал-адъютант П. А. Клейнмихель был дежурным генералом Главного штаба, где Лермонтов находился под арестом и где велось следствие по делу «О непозволительных стихах…».
В письме Лермонтова упомянут начальник штаба жандармского корпуса Л. В. Дубельт (1792–1862). Он был женат на двоюродной тетке А. А. Столыпина-Монго и бывал в доме Мордвиновых. Через них Лермонтов и мог узнавать подробности о ходе судебного дела Раевского.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5, 1891, с. 414.
Письмо написано в первых числах марта 1837 г., когда после окончания дела «О непозволительных стихах…» на смерть Пушкина Лермонтов был переведен из здания Главного штаба, где содержался под арестом, на квартиру Е. А. Арсеньевой и там еще несколько дней находился под домашним арестом (почему он и пишет: «Как только позволят мне выезжать»).
Впервые опубликовано в «Русской старине», 1884, № 5, с. 390.
Настоящее письмо написано незадолго до 19 марта 1837 г., когда Лермонтов выехал из Петербурга, направляясь на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк.
Письмо Лермонтова является ответом на не дошедшее до нас письмо С. А. Раевского, в котором он, судя по его письму к А. П. Шан-Гирею, писал Лермонтову о том, что не считает его виновником своей ссылки. Кроме того, по-видимому, Раевский надеялся на смягчение наказания, а может быть, и на прощение, о чем хлопотала Е. А. Арсеньева, воспользовавшись своим знакомством с Дубельтом. Лермонтов хотел перед отъездом проститься с С. А. Раевским, о чем уже и раньше просил коменданта (см. предыдущее письмо), но его задерживало отсутствие нового мундира. Появляться в городе в форме лейб-гвардии Гусарского полка Лермонтов уже не мог. Первым, к кому Лермонтов должен был явиться в новой форме, был дежурный генерал Главного штаба гр. П. А. Клейнмихель: как директор Департамента военных поселений он же был и начальником Раевского.
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 428–429, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1, 1887, с. 465–466.
Лермонтов выехал из Москвы 10 апреля 1837 г. По дороге он простудился и, прибыв в Ставрополь, поступил в госпиталь, откуда был переведен «весь в ревматизмах» (см. письмо 29, с. 403) в Пятигорский военный госпиталь «для пользования минеральными водами». Письмо к М. А. Лопухиной написано 31 мая 1837 г., вскоре после приезда в Пятигорск. Поселился Лермонтов в доме полковницы Тарановской (ныне дом 16 по Лермонтовской ул.), рядом с домом В. И. Чилаева (ныне Государственный музей-заповедник М. Ю. Лермонтова), в котором поэт жил летом 1841 г.
После летней экспедиции 1837 г. на Кубань предполагалась «осенняя экспедиция» на побережье Черного моря (в ней Лермонтов и думал принять участие), но она была отменена по случаю поездки Николая I по Закавказью и Кавказу.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1. 1882, стр. 540–541.
Письмо послано Лермонтовым из Пятигорска, где Лермонтов лечился на водах.
Предполагалось, как пишет Лермонтов, что Николай I во время своей инспекционной поездки по Кавказу будет производить в Анапе смотр эскадрона Нижегородского драгунского полка, к которому Лермонтов был причислен по распоряжению барона Г. В. Розена, командира Отдельного кавказского корпуса, главнокомандующего Грузией с 1831 по 1837 г. (см.: Лит. насл., т. 45–46, 1948, с. 746–749). Там же должен был находиться отряд генерал-лейтенанта А. А. Вельяминова (1785–1838), командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории. В дальнейшем этот план был изменен. Николай I произвел 10 октября 1837 г. на Дидубийском поле под Тифлисом смотр частям Кавказского корпуса, среди которых были четыре эскадрона Нижегородского драгунского полка, найденные царем в отличном состоянии.
В это же время на Кавказе находился близкий друг Лермонтова, его двоюродный дядя Алексей Аркадьевич Столыпин (1816–1858), по прозвищу Монго. Он изображен Лермонтовым в поэме «Монго» (см. наст. изд., т. 2, с. 326). В 1837 г. А. А. Столыпин был офицером лейб-гвардии Гусарского полка и поехал на Кавказ «охотником» (так назывались солдаты и офицеры, добровольно вызвавшиеся на какое-либо дело, требующее отваги и риска). На Кавказ ежегодно «охотниками» отправлялось по два офицера от каждого гвардейского полка.
Впервые опубликовано в «Русском обозрении», 1890, № 8, с. 741–742.
В первой половине сентября Лермонтов уехал с Кавказских минеральных вод и через Ставрополь и укрепление Ольгинское прибыл в Тамань для дальнейшего следования в Анапу или Геленджик, где находился отряд генерала Вельяминова, готовившийся к встрече Николая I. После некоторой задержки в Тамани Лермонтов вынужден был вернуться 29 сентября в Ольгинское. Принять участие в военных действиях ему не пришлось, так как первая экспедиция 1837 г. против горцев к этому времени уже окончилась, и с 29 сентября военные действия, по случаю приезда царя, были временно прекращены. В тот же день Лермонтов получил приказ отправиться в свой полк в Закавказье. Когда именно Лермонтов прибыл в полк и каков был его маршрут летом и осенью 1837 г., до сих пор точно не установлено. По его собственным словам, он изъездил Кавказскую линию, образуемую цепью укрепленных казачьих станиц, степных крепостей и казачьих постов, которая проходила от Каспийского моря по Тереку и затем по Кубани до Черного моря. Лермонтов пишет, что он странствовал, «одетый по-черкесски»; речь идет о походной форме нижегородских драгун – черкеске с газырями на груди и бурке. Поездка и пребывание Лермонтова «в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии» возможно связаны с кубинским восстанием, поднятым сторонниками Шамиля в сентябре 1837 г. Для ликвидации восстания из Кахетии (из местечка Караагач) были отправлены в Кубу два эскадрона Нижегородского драгунского полка. До Кубы «нижегородцы» не дошли – восстание было уже подавлено – и остановились в Шемахе, где, очевидно, и догнал их Лермонтов, следовавший в полк из Тифлиса. Здесь, вероятно, и произошла та стычка с лезгинами, о которой он пишет. Как попал Лермонтов в Шушу, которая находится ближе к южной границе Закавказья, не ясно. Возможно, что А. П. Шан-Гирей, публикуя текст письма, автограф которого не сохранился, ошибочно прочел «Шуша» вместо «Нуха», через которую Лермонтов не мог не проехать, следуя из Шемахи в Кахетию (об этом подробнее см.: И. Андроников . Исследования и находки, с. 264–269).
Во время пребывания в Грузии Лермонтов в полку был занят мало, так как строевую службу, которую он называет «фронтом», кавказские войска не несли. К этому периоду и относятся новые знакомства поэта с людьми «очень порядочными». Нам известно, что Лермонтов в Грузии встречался с начальником штаба Отдельного кавказского корпуса В. Д. Вольховским, бывшим лицейским приятелем Пушкина, удаленным на Кавказ за связь с декабристами, подружился с поэтом-декабристом А. И. Одоевским. Можно предположить, что Лермонтов был знаком и с представителями грузинской интеллигенции – с поэтом А. Г. Чавчавадзе, его дочерью Н. А. Грибоедовой и их друзьями, а уроки азербайджанского («татарского») языка брал у известного азербайджанского поэта, драматурга и философа Мирза Фатали Ахундова (об этом см. в упомянутой выше книге И. Андроникова).
Произведенный Николаем I смотр четырем эскадронам Нижегородского драгунского полка косвенно повлиял на судьбу Лермонтова. 11 октября 1837 г., на другой день после смотра, в высочайшем приказе по кавалерии было объявлено о переводе «Нижегородского драгунского полка прапорщика Лермантова лейб-гвардии в Гродненский гусарский полк корнетом». Приказ был опубликован только 1 ноября 1837 г. в «Русском инвалиде» (№ 273). До Караагача, штаб-квартиры Нижегородского драгунского полка, этот приказ дошел только в начале 20-х чисел ноября; Лермонтов был выключен из списков полка 25 ноября.
Перевод в Гродненский гусарский полк, расквартированный в Селищенских казармах, в районе аракчеевских военных поселений под Новгородом, не радовал Лермонтова. Но в Гродненском гусарском полку Лермонтов пробыл недолго; уже 9 апреля 1838 г. был опубликован приказ о его переводе обратно в лейб-гвардии Гусарский полк, стоявший в Царском Селе.
Сомнения по поводу предстоящей судьбы и вызвали у Лермонтова впервые здесь высказанную мысль об отставке или попытке добиться разрешения участвовать в хивинских походах под начальством командира Отдельного оренбургского корпуса генерал-адъютанта гр. В. А. Перовского (1794–1857). Эти походы состоялись в 1839–1840 гг. и окончились полной неудачей.
Лермонтов выехал из Тифлиса на север по Военно-Грузинской дороге в первых числах декабря. Письмо написано, вероятно, незадолго до отъезда.
Впервые опубликовано в «Литературном сборнике» (I, Кострома, 1928, с. 1).
На письме приписка Е. А. Арсеньевой:
Не нахожу слов, любезнейший Павел Иванович, благодарить вас за любовь вашу к Мишеньке, и чувства благодарности навсегда останутся в душе моей. Приезд его подкрепил слабые мои силы. Лета и горести совершенно изнурили меня, а Гродненский полк не успокоит. Не вздумаете ли в Петербург побывать, чего бы очень желала. Милых детей целую и остаюсь готовая к услугам Елизавета Арсеньева. 1838 года 1 февраля.
В конце письма приписка на французском языке М. А. Шан-Гирей:
Прихожу к тете и застаю ее за письмом к вам, дорогой брат. Уверена, что несколько слов от меня не будут для вас излишни. В Петербурге я веду себя плохо, так как постоянно больна. Сегодня второй день как я выхожу. Знаю, что вас ждут сюда, и мне будет очень досадно, если это не случится во время моего пребывания здесь. Ради бога, не помещай детей в Москве, прошу тебя об этом как о милости. Мои очень выросли, особенно Алексей. Я опять беру Катиш, она очень хорошая девочка, и я надеюсь, что с божьей помощью она будет моей радостью и моим другом. Целую детей. Молю бога сохранить вас и остаюсь любящим другом вашим.
Павел Иванович Петров (1790–1871) около 1820 г. женился на Анне Акимовне Хастатовой, дочери родной сестры Е. А. Арсеньевой – Екатерины Алексеевны Хастатовой. С 1834 до конца 1837 г. он был начальником Штаба войск по Кавказской линии и в Черномории. В 1837 г., когда Лермонтов встречался с ним на Кавказе, П. И. Петров был уже вдовцом; его жена умерла в 1836 г. У Петрова было четверо детей: Екатерина (род. в 1820 г.) и Мария (род. в 1822 г.), которых Лермонтов называет в письме «милыми кузинами», сын Аркадий (1825–1895) и младшая Варвара. В детский альбом Аркадия Лермонтов в 1837 г. написал стихотворение «Ну что скажу тебе я спросту?» (см. наст. изд., т. 1, с. 389, 596–597). Сохранились следы и более поздних взаимоотношений Лермонтова с семьей П. И. Петрова. В 1840 г. Лермонтов прислал Павлу Ивановичу автограф «Последнего новоселья». В записной книжке, подаренной Лермонтову В. Ф. Одоевским в 1841 г., рукою Лермонтова записано: «Семен Осипович Жигимонд» (см. с. 354) – имя мужа Екатерины Павловны, дочери П. И. Петрова (о Петровых см.: «Литературный сборник», I. Кострома, 1928, с. 3 – 10).
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 430–432, с пропусками. Полностью – в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1. 1887, с. 468–471.
По дороге с Кавказа Лермонтов приехал в Москву 3 января 1838 г. В Москве он и встречался с А. А. Лопухиным. Во второй половине января Лермонтов уже был в Петербурге, где ему разрешили задержаться для свидания с бабушкой. К этому времени относится знакомство Лермонтова с В. А. Жуковским (1783–1852) и П. А. Вяземским (1792–1878), которые после смерти Пушкина вместе с П. А. Плетневым редактировали «Современник»; в этом журнале вскоре и была напечатана «Тамбовская казначейша» (1838, № 3, с. 149–178). Поэма появилась под названием «Казначейша» с большими цензурными урезками и с заменой в тексте слова «Тамбов» буквой «Т».
В середине февраля Лермонтов выехал в Новгородскую губернию, в первый округ военных поселений, где был расквартирован лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. Письмо написано незадолго до отъезда.
«Молитва странника» – см. стихотворение «Молитва» (см.: наст. изд., т. 1, с. 380, 594–595).
Отрывок из письма впервые опубликован в «Русском вестнике», 1882, № 3, стр. 346. Полностью – в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5, 1891, стр. 420–421.
За распространение стихотворения Лермонтова «Смерть Поэта» С. А. Раевский по высочайшему повелению выехал 5 апреля 1837 г. в ссылку из Петербурга в Олонецкую губернию. В Петрозаводске Раевский служил в качестве чиновника особых поручений при губернаторе. 29 мая 1838 г. Раевскому был разрешен «отпуск в Петербург и к водам морским в Эстландии». 7 декабря 1838 г. Раевский окончательно прощен, и ему дозволено продолжать службу «на общих основаниях». Однако в Петербурге он не устроился и в июне 1839 г. уехал на Кавказ, где поступил на службу в канцелярию кавказского гражданского губернатора в Ставрополе.
Предыдущие письма Раевского и Лермонтова до нас не дошли, но соображения Раевского по поводу отзыва, данного ему Клейнмихелем и имевшего большое значение в его дальнейшей судьбе, нам известны из его письма к А. П. Шан-Гирею («Русское обозрение», 1890, № 8, с. 742–743).
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», т. 45–46, 1948, с. 30–31.
Письмо адресовано Алексею Илларионовичу Философову (1800–1874) – адъютанту вел. кн. Михаила Павловича, с 1838 г. генералу, воспитателю сыновей Николая I. А. И. Философов был женат на племяннице Е. А. Арсеньевой, Анне Григорьевне Столыпиной, почему Лермонтов и называет его «дорогим дядей». Принимая участие в судьбе поэта, Философов высоко ценил Лермонтова и неоднократно хлопотал за него, используя свои связи с двором.
Письмо написано в 1838 г. (на автографе есть карандашная помета с этой датой). 22 сентября по приказанию вел. кн. Михаила Павловича за очередную гусарскую шалость (появление на параде со слишком короткой саблей) Лермонтова посадили под арест на Царскосельскую гауптвахту на 21 день.
Узнав об аресте внука, Е. А. Арсеньева заболела, а Лермонтов просил освободить его на один день для свидания с ней, опасаясь рокового исхода. Философов сообщил это вел. кн. Михаилу Павловичу, и свидание состоялось (см. И. А. Гладыш и Т. Г. Динесман . Архив А. М. Верещагиной. – Зап. отд. ркп. Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина, вып. 26. М., 1963, с. 45; ср.: Лермонтов в переписке Карамзиных. – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы, с. 348–354).
Впервые опубликовано И. Л. Андрониковым в статье «Сокровища замка „Хохберг“» (Известия, 1962, 15 декабря); то же в его книге 1964 г. «Лермонтов. Исследования и находки» (с. 219).
Представляет собою приписку в письме Елизаветы Аркадьевны Верещагиной от 16 (28) ноября 1838 г. к дочери, А. М. Верещагиной, жившей в это время в Париже, где ее муж, К. Хюгель, служил в Вюртембергском посольстве. В своем письме Е. А. Верещагина сообщает дочери петербургские новости: Е. А. Сушкова вышла замуж за родственника Лермонтова дипломата А. В. Хвостова, Лермонтов присутствовал на свадьбе, обещает дать списать для А. М. Верещагиной новые стихи и т. д.
Впервые опубликовано в «Русском архиве», 1863, № 5–6, стлб. 433–435.
Письмо написано в конце 1838 г. и представляет собой яркую характеристику великосветского общества. В словах Лермонтова о стихах, в которых он оскорблял «весь этот свет», подразумеваются заключительные строки стихотворения «Смерть Поэта».
О попытках получить отпуск Лермонтов писал также брату Марии Александровны – А. А. Лопухину (см. с. 415).
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5, 1891, с. 424–425. По утверждению П. А. Висковатова, последняя часть письма оторвана, автограф не сохранился.
Алексей Александрович Лопухин (1813–1872) – сын Александра Николаевича Лопухина и Екатерины Петровны, урожденной Верещагиной. С Лопухиными Лермонтов познакомился еще в детстве, как только приехал в Москву для подготовки в Московский университетский благородный пансион. А. А. Лопухин был одним из ближайших друзей поэта. Они одновременно учились в Московском университете и расстались только в 1832 г., когда Лермонтов уехал в Петербург. В это время Лопухин пережил серьезное увлечение Е. А. Сушковой.
В течение ряда лет Лермонтов и Лопухин переписывались. В «Описи письмам и бумагам л. – гв. Гусарского полка корнета Лермантова», составленной в 1837 г. при обыске в квартире Лермонтова, между прочим упоминаются и письма, писанные Лермонтову «некоим Лопухиным». Эти письма позже хранились у С. А. Раевского. До нас дошли только несколько выписок, сделанных В. Х. Хохряковым (см. с. 525–528).
В 1838 г. А. А. Лопухин женился на княжне Варваре Александровне Оболенской (1820–1873). А. А. Лопухин служил в Московской синодальной конторе.
Письмо датируется концом февраля – первой половиной марта 1839 г. на основании помещенного в нем стихотворения, посвященного сыну А. А. Лопухина Александру, который родился 13 февраля 1839 г.
Стихотворение «Ребенка милого рожденье» – см. наст. изд., т. 1, с. 409, 600.
Впервые опубликовано в журнале «Огонек», 1939, № 25–26, с. 7.
Александр Иванович Тургенев (1784–1845) – брат декабриста Н. И. Тургенева, друг Пушкина, Жуковского, Вяземского. С Лермонтовым А. И. Тургенев познакомился впервые как с автором стихотворения «Смерть Поэта». 2 февраля 1837 г. он записал в своем дневнике: «Стихи Лермонтова прекрасные» ( П. Е. Щеголев . Книга о Лермонтове, вып. I. Л., 1929, с. 256). После возвращения Лермонтова из ссылки Тургенев познакомился с ним лично и часто встречался у общих знакомых, в особенности у Карамзиных.
Данное письмо Лермонтова А. И. Тургеневу, написанное в декабре 1839 г., связано с обострением отношений поэта с сыном французского посланника Эрнестом де Барантом и является ответом на запрос Тургенева о тексте стихотворения «Смерть Поэта».
8 апреля 1840 г. А. И. Тургенев писал по этому поводу П. А. Вяземскому: «Дело вот как было: барон Д’Андре, помнится, на вечеринке у Гогенлоге, спрашивает меня, правда ли, что Лермонтов в известной строфе своей бранит французов вообще или только одного убийцу Пушкина, что Барант желал бы знать от меня правду… На другой же день встретил я Лермонтова и на третий получил от него копию со строфы; через день или два, кажется, на вечеринке или на бале уже у самого Баранта, я хотел показать эту строфу Андре; но он прежде сам подошел ко мне и сказал, что дело уже сделано, что Барант позвал на бал Лермонтова, убедившись, что он не думал поносить французскую нацию» (Остафьевский архив, т. IV, 1899, с. 112–113). Бал должен был состояться во французском посольстве 2 января 1840 г. (см.: Лит. насл., т. 45–46, 1848, с. 410).
Приведенный в письме отрывок из стихотворения «Смерть Поэта» цитируется Лермонтовым с небольшими разночтениями по сравнению с окончательным текстом (ср. наст. изд., т. 1, с. 372–374, 591–593).
Впервые, в виде факсимиле, воспроизведено в «Литературном наследстве», т. 58, 1952, с. 485.
С графом Андреем Павловичем Шуваловым (1816–1876) Лермонтов служил в лейб-гвардии Гусарском полку. Записка датируется временем между весной 1838 г., когда Шувалов вернулся из ссылки с Кавказа, где он служил в войсках Кавказского корпуса, и 10 марта 1840 г., когда Лермонтов был арестован за дуэль с де Барантом и затем переведен в Тенгинский полк на Кавказ.
Шувалов был участником так называемого «Кружка шестнадцати»; в этот кружок входил также Алексей Аркадьевич Столыпин, которому, как вспоминал М. Н. Лонгинов, принадлежала собака с кличкой Монго (Воспоминания, с. 155). По-видимому, в этом письме речь идет именно об этой собаке, переданной или проданной А. П. Шувалову.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения Лермонтова в двух томах, под ред. П. А. Ефремова, т. 1. 1887, с. 475.
На автографе рукою К. Ф. Опочинина поставлена дата «1840, апреля 3», но, вероятно, записка написана раньше, так как 3 апреля 1840 г. Лермонтов находился под арестом за дуэль с де Барантом и не мог нести караула и выехать из Петербурга. Предположение, что Лермонтов этой запиской в иносказательной форме прощается с Опочининым перед ссылкой на Кавказ, опровергается тем, что приказ о переводе его в Тенгинский пехотный полк состоялся только 13 апреля.
Записка эта, адресованная штабс-ротмистру лейб-гвардии Конного полка, флигель-адъютанту Константину Федоровичу Опочинину (1808–1848), вероятно, была просто шуткой. Лермонтов бывал у Опочинина и играл с ним в шахматы. По-видимому, неожиданный приказ помешал одному из таких визитов. Лермонтов решил пошутить. Первая часть записки кончается как бы угрозой: «…je ne serai plus…» («меня уже не будет…»), которая, если перевернуть лист, объясняется просто: «à Pétersbourg» («в Петербурге»).
Впервые опубликовано в журнале «Век», 1862, № 3, с. 57–58, с искажениями. Полностью – в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5, 1891, с. 426–427.
Письмо адресовано командиру лейб-гвардии Гусарского полка Николаю Федоровичу Плаутину (1794–1866), непосредственному начальнику Лермонтова по службе, и содержит объяснение по поводу происшедшей 18 февраля 1840 г. дуэли Лермонтова с сыном французского посланника Эрнестом де Барантом.
По свидетельству А. П. Шан-Гирея, зимой 1839/40 г. Лермонтов был увлечен княгиней М. А. Щербатовой, урожденной Штерич, которой он посвятил стихотворение «На светские цепи» (см. наст. изд., т. 1, с. 428, 603). За М. А. Щербатовой ухаживал и де Барант. В феврале 1840 г. враги Лермонтова передали де Баранту эпиграмму, якобы сочиненную Лермонтовым на него и М. А. Щербатову. На самом деле была использована подошедшая к случаю старая эпиграмма, написанная поэтом еще в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
В письме А. И. Тургенева к П. А. Вяземскому от 8 апреля 1840 г. (см.: Остафьевский архив, т. IV, 1899, с. 112–113) есть указание на то, что в столкновении между Лермонтовым и де Барантом в какой-то степени сказалась позиция Лермонтова в дни гибели Пушкина и его отношение к «сотням беглецов», авантюристам, делавшим карьеру в николаевской России. Хотя истолкование стихотворения «Смерть Поэта», как задевающего честь французской нации, было опровергнуто еще в конце декабря 1839 г., но, как свидетельствует письмо Лермонтова к Н. Ф. Плаутину, национальный мотив всё же имел место в столкновении поэта с де Барантом. Е. П. Ростопчина в своих воспоминаниях также причиной столкновения называет «спор о смерти Пушкина» (Воспоминания, с. 284). Высказывалось мнение, что какую-то роль в возникновении ссоры, приведшей к дуэли, сыграли интриги жены русского консула в Гамбурге Терезы фон Бахерахт (см.: Лит. насл., т. 45–46, 1948, с. 28–29, 389–432).
Ссора Лермонтова с де Барантом произошла 16 февраля 1840 г. на балу в доме И. С. Лаваля (1761–1846), французского эмигранта. Секундантом Лермонтова был А. А. Столыпин (Монго). Лермонтов, конечно, хорошо знал имя и секунданта своего противника, которым был граф Рауль д’Англес, но в письме к Плаутину сознательно уклонился от выдачи секундантов, как не упомянул имени Щербатовой и истинной причины дуэли.
Письмо датируется началом марта, так как Николаю I стало известно о дуэли лишь около 1 марта, после чего командир полка и потребовал от Лермонтова объяснения.
Материалы судебного дела о дуэли см.: П. Е. Щеголев . Книга о Лермонтове, вып. II. Л., 1929, с. 30–61.
Впервые (в русском переводе) опубликовано во вступительной статье А. К. Виноградова к «Герою нашего времени», изданному в серии «История молодого человека XIX столетия» (М., 1932, с. 19).
Сергей Александрович Соболевский (1803–1870) был одним из ближайших друзей Пушкина. В июне 1837 г. Соболевский, вернувшись из второго заграничного путешествия, основал в Петербурге бумагопрядильную фабрику. Известный библиофил и библиограф Соболевский обладал прекрасной библиотекой и охотно снабжал книгами своих друзей.
Записка датируется серединой марта 1840 г., когда Лермонтов был только что арестован за дуэль с де Барантом, именно это он и имеет в виду, говоря о своем «теперешнем положении».
Впервые опубликовано в книге: А. К. Виноградов . Мериме в письмах к Соболевскому. М., 1928, с. 72.
Записка Лермонтова С. А. Соболевскому с просьбой прислать ему двухтомный роман французского писателя Альфонса Kappa (1808–1890) «Sous les tilleuls» («Под липами») написана им в конце марта – первой половине апреля 1840 г.
Арестованный 10 марта 1840 г. по делу о поединке с де Барантом, Лермонтов был заключен в Петербургском ордонанс-гаузе. 17 марта его перевели на Арсенальную гауптвахту. В конце месяца он снова был препровожден в ордонанс-гауз, но помещен уже не в комнате караульного офицера, где находился прежде, а в особой комнате, устроенной для подсудимых офицеров. Здесь Лермонтов и написал записку Соболевскому.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5, 1891, с. 427–428.
Ниже приводится текст чернового автографа этого письма, впервые опубликованного в «Русской старине», 1872, № 2, с. 295–296:
Ваше императорское высочество!
Выписанный по приговору военного суда тем же чином в армию, неся гнев государя императора и ваш, я с благоговением покоряюсь судьбе моей, ценя в полной мере вину мою и справедливость заслуженного наказания. Я был ободрен до сих пор надеждой иметь возможность усердною и ревностною службой загладить мой проступок, но, получив приказание явиться к господину генерал-адъютанту графу Бенкендорфу, я из слов его сиятельства увидел, к неописанной моей горести, что на мне лежит не одно обвинение за дуэль с господином Барантом и за приглашение его на гауптвахту, но еще самое тяжкое, какому может подвергнуться человек, дорожащий своею честию, офицер, имевший счастие служить под высоким начальством вашего императорского высочества. Граф Бенкендорф изволил предложить мне написать письмо господину Баранту, в котором я бы просил у него извинения в ложном моем показании насчет моего выстрела.
Ваше императорское высочество! Хотя не имею более счастия служить под командой вашею, но ныне осмеливаюсь прибегнуть к высокой вашей защите. Великодушное сердце ваше позволит мне сказать вам со всею откровенностию: могла быть ошибка или недоразумение в словах моих или моего секунданта, личного объяснения у меня при суде с господином Барантом не было, но никогда я не унижался до обмана и лжи.
Вашему императорскому высочеству осмеливаюсь повторить сказанное мною в суде: я не имел намерения стрелять в господина Баранта, не метил в него, выстрелил в сторону, и это готов подтвердить честью моею. В доказательство намерения моего не стрелять в господина Баранта служит то, что когда секундант мой Столыпин подал мне пистолет, я ему сказал по-французски: «je tirerai en l’air <я выстрелю в воздух>».
Чувствуя в полной мере дерзновение мое, я, однако, осмеливаюсь надеяться, что ваше императорское высочество соблаговолите взойти в мое трудное положение и защитить меня от незаслуженного обвинения.
С благоговейною преданностию имею счастие пребыть вашего императорского высочества всепреданнейший
Письмо написано в то время, когда дело о дуэли Лермонтова с де Барантом было уже закончено и 13 апреля 1840 г. последовала резолюция царя: «Поручика Лермантова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином» ( П. Е. Щеголев . Книга о Лермонтове, вып. II. Л., 1929, с. 53). Эта резолюция противоречила предложению генерал-аудиториата выдержать Лермонтова три месяца в крепости и только после этого выписать в один из пехотных полков. Впредь до выяснения этого противоречия с 13 по 19 апреля Лермонтов продолжал оставаться под арестом. 19 апреля последовало разъяснение военного министра гр. А. И. Чернышева, что царь желал «ограничить» наказание переводом Лермонтова в Тенгинский полк.
После того, как Лермонтов был 20 апреля 1840 г. освобожден из-под ареста и ему была объявлена «высочайшая конфирмация» о переводе на Кавказ, он был вызван к шефу жандармов, главному начальнику III Отделения гр. А. Х. Бенкендорфу (1783–1844), который потребовал от него написать письмо к де Баранту и признать в нем ложность показания на суде о выстреле «на воздух». Лермонтов, при посредстве А. И. Философова, решил прибегнуть к защите командира Гвардейского корпуса вел. кн. Михаила Павловича, который знал Лермонтова по службе уже несколько лет и относился к нему доброжелательно. Немалую роль, например, сыграло в конце марта – начале апреля 1840 г. ходатайство Михаила Павловича о смягчении приговора, вынесенного Лермонтову по делу о дуэли с де Барантом.
Получив настоящее письмо, Михаил Павлович направил его на рассмотрение Николая I, о чем на автографе имеются пометки, сделанные начальником штаба жандармского корпуса генералом Дубельтом: «Государь изволил читать», «К делу, 29 апреля 1840». Резолюции царя на это письмо не последовало, но Бенкендорф отказался от своих требований, оскорбительных для Лермонтова.
Из Петербурга на Кавказ Лермонтов выехал между 3 и 5 мая.
Впервые опубликовано в издании: Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова в пяти томах, под ред. Д. И. Абрамовича, изд. Академической библиотеки русских писателей, т. 5. 1913, с. 40.
Александра Александровна Вадковская (1817–1884) – дочь кн. Александра Сергеевича Меншикова, с 1836 г. управлявшего Морским министерством.
Иван Яковлевич Вадковский (ум. в 1865 г.) – муж Александры Александровны, был сыном генерал-майора Я. Е. Вадковского и Е. П. Вадковской, урожденной Елагиной. Родители И. Я. Вадковского жили вместе с сыном в Москве и в 1827–1830 гг. постоянно бывали у Е. А. Арсеньевой. И. Я. Вадковский учился одновременно с Лермонтовым в Московском университете. Лермонтов упоминает о нем в письме от 19 июня 1833 г. к М. А. Лопухиной (см. с. 379).
Настоящая записка датируется предположительно 1838–1840 г. – временем, когда Вадковская гостила у отца. В пользу этого предположения говорит то, что записка обнаружена в архиве А. С. Меншикова; он жил в Петербурге на Галерной ул. в доме Морского министра.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 428–429.
В начале июня 1840 г. по пути на Кавказ Лермонтов остановился в Новочеркасске у начальника штаба Войска Донского Михаила Григорьевича Хомутова (1795–1864), который до 1839 г. был командиром лейб-гвардии Гусарского полка.
В Ставрополь, где находилась главная квартира командующего Кавказской линией, Лермонтов прибыл 10 июня, а 18 июня был «командирован на левый фланг Кавказской линии для участвования в экспедиции, в отряде под начальством генерал-лейтенанта Галафеева» (см.: Л. П. Семенов . Новые документы о Лермонтове. – Горская мысль, 1922, кн. 3, стр. 39).
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 430–431.
В июне – августе Лермонтов находился в экспедиции против горцев в составе отряда генерала Галафеева. В письме описывается дело 11 июля 1840 г. на реке Валерик (см. стихотворение «Я к вам пишу случайно; право», наст. изд. т. I, с. 451–457, 608–610).
Впервые частично опубликовано в «Русской старине», 1884, № 1, с. 86. Полностью – в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова в шести томах, т. 5, 1891, с. 431–432.
Письмо написано между 16 и 26 октября 1840 г. в крепости Грозной (ныне г. Грозный) на Тереке.
Во время «20-дневной экспедиции в Чечне» отряд генерал-лейтенанта А. В. Галафеева действовал в районе Шали. В этой экспедиции участвовал отряд «охотников» (т. е. добровольцев), вызвавшихся выполнять самые сложные и опасные поручения. Командовал этим отрядом юнкер Руфин Иванович Дорохов (1801–1852) – сын героя Отечественной войны И. С. Дорохова. Р. И. Дорохов служил на Кавказе в Нижегородском драгунском и Навагинском пехотном полках и в линейном казачьем войске; за разные проделки был несколько раз разжалован в рядовые.
10 октября 1840 г. Р. И. Дорохов был ранен, и командование его отрядом было поручено Лермонтову, который, по отзыву начальства, «везде первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы».
Лермонтов командовал дороховским отрядом с 10 по 15 октября, а затем вместе с тем же отрядом принимал участие во второй осенней экспедиции в Малую Чечню с 27 октября по 6 ноября. За участие в экспедициях Лермонтов в конце года был представлен к награждению золотой саблей с надписью «За храбрость». В этой награде Николай I ему отказал (ср. следующее письмо).
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 432–433.
Письмо адресовано Александру Ивановичу Бибикову (ум. в 1856 г.), родственнику Лермонтова по Арсеньевым. Кроме того, А. И. Бибиков был связан близким родством с Карамзиными, поэтом И. П. Мятлевым, Кушниковыми, т. е. с тем кругом, который Лермонтов особенно охотно посещал в 1838–1841 гг. Как видно из письма, Лермонтов был знаком и с семьей А. И. Бибикова. После выпуска в 1837 г. из Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров А. И. Бибиков был откомандирован на Кавказ, где в 1840–1841 гг. встречался с Лермонтовым и был с ним дружен. Имеются сведения, что одно из стихотворений
1841 г. Лермонтов вписал в альбом А. И. Бибикова. Оно дошло до нас только в немецком переводе Ф. Боденштедта (см.: Стихотворения М. Ю. Лермонтова, не вошедшие в последнее издание его сочинений. Изд. Ф. Шнейдера, Берлин, 1862, с. VI–VII).
Лермонтов предполагал встретиться с А. И. Бибиковым по возвращении на Кавказ, чем и объясняются его просьба не продавать ни «удивительного лова <черкесскую лошадь>, ни кровати, ни седел» и сообщение о покупке для общего обихода множества книг, в том числе Лафатера и Галля. Здесь Лермонтов имеет в виду труды знаменитых френологов – «Искусство познавать людей по чертам лица» (L’Art de connaître les hommes par la physionomie. Paris, 1820) Жана-Каспара Лафатера и «Анатомию и физиологию нервной системы вообще и мозга в частности» (Anatomie et physiologie du système nerveux en général et du cerveux en particulier, vol. 1–4. Paris, 1810–1820) Франса-Жозефа Галля. Галль полагал, что индивидуальные свойства человека определяются строением его черепа.
Лермонтов давно интересовался подобными вопросами; так, в «Княгине Лиговской» мы находим ссылку на того же Лафатера (см. с. 112), френология упоминается и в «Герое нашего времени» (см. с. 243).
В письме упоминается о предполагаемом приезде в Ставрополь Мещеринова – очевидно, Дмитрия, в прошлом однополчанина Лермонтова, офицера лейб-гвардии Гусарского полка, окончившего Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров вместе с М. П. Глебовым, Д. А. Столыпиным и Д. Д. Оболенским.
Письмо написано Лермонтовым во второй половине февраля 1841 г., во время последнего приезда в Петербург в отпуск, который был ему разрешен по настойчивому ходатайству бабушки для свидания с ней.
Лермонтов приехал в Петербург, как он пишет, «на половине масленицы», т. е. около 5–6 февраля. На другой день он был приглашен на бал к Александре Кирилловне Воронцовой-Дашковой, урожденной Нарышкиной (1818–1856), которой еще в 1840 г. посвятил стихотворение «К портрету» (см. наст. изд., т. 1, с. 449).
Появление опального офицера на балу, где среди гостей находился вел. кн. Михаил Павлович, привело в негодование дежурного генерала Главного штаба гр. П. А. Клейнмихеля. Но так как сам Михаил Павлович молчал (о чем его просила хозяйка дома – А. К. Воронцова-Дашкова), то было неудобно привлечь Лермонтова к ответственности. Чтобы избежать неприятных объяснений с начальством, хозяйка через внутренние комнаты вывела Лермонтова из залы. Недовольство властей появлением Лермонтова на балу у Воронцовой-Дашковой осложнило его положение и заставило отказаться от намерения немедленно выйти в отставку.
В это же время Лермонтов узнал, что его вычеркнули из «Валерикского представления». За отличие в сражении при реке Валерик в Чечне 11 июля 1840 г. Лермонтов был представлен командующим отрядом на левом фланге Кавказской линии генерал-лейтенантом А. В. Галафеевым к награде орденом св. Владимира 4-й степени с бантом, но, согласно мнению начальника штаба и отметке корпусного командира, испрашиваемая награда была снижена до ордена св. Станислава 3-й степени (к этому ордену и полагалась красная ленточка с белой каймой). Впоследствии командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адъютант П. Х. Граббе в рапорте от 3 февраля 1841 г. снова представил Лермонтова «к золотой полусабле», но и в этой награде, уже после смерти Лермонтова, было отказано.
Когда отпуск у Лермонтова подошел к концу, бабушка и друзья стали хлопотать об отсрочке. Особенно старались помочь А. О. Смирнова (Россет) и Е. П. Ростопчина. Можно предположить, что в словах Лермонтова о завязке «новой драмы» содержится намек на отношения с Е. П. Ростопчиной.
Вел. кн. Михаил Павлович оказал содействие, и отсрочка была разрешена, но в апреле 1841 г. Лермонтову неожиданно сообщили приказ П. А. Клейнмихеля покинуть Петербург в 48 часов и ехать на Кавказ в Тенгинский пехотный полк. Это было сделано по настоянию Бенкендорфа, которому не нравились хлопоты о прощении Лермонтова и о выходе его в отставку.
Из Петербурга Лермонтов уехал 14 апреля.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 6. 1891, с. 362.
Ольга Степановна Одоевская (1797–1872) – жена В. Ф. Одоевского.
Записка написана на титульном листе книги «Герой нашего времени» (Сочинение М. Лермонтова, часть первая. В типографии Ильи Глазунова и K°, СПб., 1840). Лермонтов использовал заголовок «Герой нашего времени» и чернилами приписал несколько слов, как бы продолжая его.
В этой шутливой записке интересно предложение Лермонтова видеть в «Герое», т. е. Печорине, его самого, что сделано не без иронии, – ср. замечание в предисловии к роману о читателях, которые «очень тонко замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых» (см. с. 183).
На обороте переплета книги экслибрис В. Ф. Одоевского: «Bibliothèque du prince W. F. Odoiefcki» (о нем см. следующее письмо).
Впервые опубликовано в издании: Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова, под ред. Арс. И. Введенского, в четырех томах, т. 4. 1891, с. 280, с искажениями.
Андрей Александрович Краевский (1810–1889) – редактор «Литературных прибавлений к Русскому инвалиду» и журнала «Отечественные записки» – изданий, где главным образом печатались произведения Лермонтова.
У Владимира Федоровича Одоевского (1803–1869) – писателя, литературного и музыкального критика, который также принимал близкое участие в издании журнала «Отечественные записки», Лермонтов был 13 апреля 1841 г., накануне отъезда. В это последнее свидание Одоевский подарил Лермонтову записную книжку-альбом (см. с. 481). Лермонтов вписал в подаренную ему записную книжку ряд своих лучших последних стихотворений.
На следующий день после этого свидания Лермонтов уезжал на Кавказ. Проводить его пришел А. П. Шан-Гирей. «Пока закладывали лошадей, – вспоминал он потом, – Лермонтов давал мне различные поручения к В. А. Жуковскому и А. А. Краевскому, говорил довольно долго…» (Воспоминания, с. 50). Среди этих поручений и была, видимо, просьба к Краевскому о передаче А. П. Шан-Гирею двух билетов на право получения «Отечественных записок» для себя и для Е. А. Арсеньевой.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 433–434.
Лермонтов проездом на Кавказ прибыл в Москву 17 апреля 1841 г. и остановился в семье своего товарища и бывшего однополчанина Дмитрия Григорьевича Розена (род. в 1815 г., ум. после 1885 г.).
А. А. Столыпин уехал из Москвы на Кавказ 22 апреля, а Лермонтов 23 апреля и нагнал его в Туле. Дальше они ехали вместе.
Впервые опубликовано в «Отчете имп. Публичной библиотеки за 1875 год», с. 107–108.
Лермонтов приехал в Ставрополь 9 мая 1841 г. Свое намерение ехать дальше в крепость Темир-Хан-Шуру (ныне г. Буйнакск) он не осуществил. Вместе с А. А. Столыпиным Лермонтов 20 мая прибыл в Пятигорск.
А. П. Шан-Гирей приехал на Кавказ уже после смерти Лермонтова и Е. А. Арсеньевой. В Пятигорске он познакомился с Эмилией Александровной Клингенберг (1815–1891) и женился на ней около 1852–1853 гг. Всю вторую половину жизни А. П. Шан-Гирей прожил на Кавказе и в Закавказье. Умер А. П. Шан-Гирей в Тифлисе 8 декабря 1883 г. и погребен в Пятигорске 21 декабря 1883 г. Воспоминания А. П. Шан-Гирея о Лермонтове, законченные 10 мая 1860 г., во время его поездки в Чембар Пензенской губернии, напечатаны только после его смерти в «Русском обозрении» (Воспоминания, с. 31–53).
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», т. 19–21, 1935, с. 514.
Письмо адресовано Софье Николаевне Карамзиной (1802–1865), дочери писателя и историографа Н. М. Карамзина, умной, образованной женщине, хозяйке известного литературного салона. В доме Карамзиных бывало много талантливых людей, связанных между собой узами родства, дружбы и общностью эстетических вкусов. Постоянными посетителями их «красной гостиной» были Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев, поэтесса Ростопчина. До самой смерти очень часто у Карамзиных бывал Пушкин.
О знакомстве Лермонтова с Карамзиными ранее было известно очень мало. В настоящее время мы располагаем перепиской С. Н. Карамзиной и Е. Н. Мещерской за 1838–1839 гг. Ниже приводится несколько фактов, извлеченных из этих писем (см.: Лермонтов в переписке Карамзиных. – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы, с. 323–369).
Лермонтов впервые был представлен Карамзиным в конце августа 1838 г. и почти сразу стал одним из ближайших друзей этого дома. Он бывал у Карамзиных как во время больших «парадных» приемов, так и очень часто в будни или к «обеду», когда собирался только узкий круг родственников и немногих друзей. Лермонтов был непременным участником балов, любительских спектаклей и других увеселений, которые затевались у Карамзиных. Так, Лермонтов репетировал роль Джоната в пьесе-водевиле Скриба и Мазера «Карантин» («Quarantain»). Одновременно он репетировал также главную роль еще в одной пьесе (название ее нам не известно) и готовился к выступлению в паре с Елизаветой Николаевной Карамзиной в конно-спортивной игре «Карусель», которая должна была разыгрываться парами в манеже Царского Села. Принять участие в генеральной репетиции и спектакле Лермонтову не пришлось, так как он по распоряжению вел. кн. Михаила Павловича был арестован на двадцать один день за появление на параде с «слишком короткой саблей» (см. письмо к А. И. Философову 1838 г., № 33).
Вечера у Карамзиных часто имели литературный характер. Так, однажды Лермонтов присутствовал на «обеде», посвященном чтению Ф. Ф. Вигелем (1786–1856) своих «Записок». В другой раз сам Лермонтов читал только что оконченную новую редакцию «Демона».
Одной из постоянных посетительниц Карамзиных была Александра Осиповна Смирнова, урожденная Россет (1809–1882), которая упоминается в письме. А. О. Смирнова была другом Жуковского, А. И. Тургенева, Вяземского, Пушкина, Гоголя. В 1838–1841 гг. она часто встречалась с Лермонтовым, который посвятил ей стихотворение (см. наст. изд., т. 1, с. 448, 607).
В последний приезд в Петербург в начале 1841 г. Лермонтов также часто бывал у Карамзиных. 12 апреля у них состоялся прощальный вечер перед возвращением его на Кавказ. На следующий день, во время прощания с кн. Одоевским, Лермонтов и получил в подарок записную книжку, о которой он упоминает в письме.
Стихотворение «L’attente» – см. наст. над, т. 1, с. 478, 616.
Впервые опубликовано в издании: Сочинения М. Ю. Лермонтова под ред. П. А. Висковатова, в шести томах, т. 5. 1891, с. 429–430.
Письмо написано 28 июня 1841 г. в Пятигорске и является последним по времени из всех дошедших до нас писем Лермонтова.
Лермонтов не предполагал первоначально ехать в Пятигорск. Письма к нему адресовались в Ставрополь, в штаб генерала П. Х. Граббе. Потом эти письма были ему пересланы в Пятигорск, чем и объясняются слова Лермонтова о получении им сразу трех писем Е. А. Арсеньевой и деловой бумаги от Степана Ивановича Рыбакова, управляющего из Тархан.
С В. А. Жуковским Лермонтов познакомился в 1838 г. и продолжал встречаться до последнего отъезда из Петербурга в апреле 1841 г. В письме имеются в виду «Стихотворения В. Жуковского (в семи томах). Издание четвертое, исправленное и умноженное, СПб., 1835. Издание книгопродавца Александра Смирдина». В 1839 г. были изданы дополнительно еще два тома.
С Евдокией Петровной Ростопчиной, урожденной Сушковой, Лермонтов был знаком еще в студенческие годы в Москве, когда посвятил ей стихотворение «Додо» (см. наст. изд., т. 1, с. 238, 573), но настоящая дружба между ними завязалась во время последнего приезда Лермонтова в Петербург в начале 1841 г. В этот период написано стихотворение «Графине Ростопчиной» (см. наст. изд., т. 1, с. 470, 614). В письме Лермонтов просит переслать подаренный ему сборник «Стихотворения графини Евдокии Петровны Ростопчиной» (СПб., 1841), на титульном листе которого она сделала надпись: «Михаилу Юрьевичу Лермонтову в знак удивления к его таланту и дружбы искренней к нему самому. Петербург, 20-е апреля 1841» (см.: М. И. Гиллельсон . Последний приезд Лермонтова в Петербург. – Звезда, 1977, № 3, с. 190). Книга была надписана уже после отъезда Лермонтова из Петербурга и, вероятно, вручена Е. А. Арсеньевой для пересылки на Кавказ.
В 1858 г. Е. П. Ростопчина в виде письма к Александру Дюма-отцу написала воспоминания о знакомстве с Лермонтовым. Эти воспоминания вошли в книгу: Alex. Dumas. Le Caucase. Nouvelles impressions de voyage. Bruxelles, 1859, p. 252–260 (русский перевод см.: П. Роборовский . Кавказ. Путешествия Александра Дюма. Тифлис, 1861, с. 451–461); ср.: Воспоминания, с. 280–286.
В Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде хранится принадлежавший Лермонтову альбом. На голубом бархатном переплете серебром вышита монограмма «ML», a на задней стороне – «1826». В альбом вписаны тексты «Бахчисарайского фонтана» Пушкина и «Шильонского узника» Байрона в переводе Жуковского. Перед заглавием «Разные сочинения принадлежат М. Л. 1827 года 6-го ноября» в альбом вклеено несколько листков чуть меньшего формата, на которых неизвестным почерком записаны французские стихи и отрывки из французских писем.
Можно предположить, что это копии с не дошедших до нас писем Лермонтова разных годов – судя по бумаге, чернилам и почерку они сняты вскоре после его смерти.
Мы имеем только отрывки из писем, не содержащие ни одной даты и ни одного имени, поэтому комментировать их весьма трудно.
Впервые опубликовано в издании: Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова под ред. и с примеч. проф. Д. И. Абрамовича, в пяти томах, т. 5. 1913, с. 33–34, с искажениями. Полностью – в «Литературном наследстве», т. 45–46, 1948, с. 49–52.
1. «Охотно извиняю вас…». По-видимому, письмо написано в январе – начале марта 1840 г., когда Лермонтов жил в Царском Селе и постоянно приезжал в Петербург («в город»). Слова «что касается меня, который появится в сопровождении меня самого» и о двуликом Янусе, то, по всей вероятности, они относятся к «Герою нашего времени», который в это время готовился к изданию. Упоминание о «старом знакомом, приятеле», в беседе с которым невозможно сказать друг другу ничего нового, весьма похоже на тот отрывок из «Героя нашего времени», в котором дана характеристика отношений между доктором Вернером и Печориным (см. наст. том, с. 244). Лермонтов мог, конечно в шутливом тоне, предложить адресату увидеть в Печорине собственное изображение. Напомним, что вскоре он послал О. С Одоевской свой роман тоже с шутливой запиской на титульном листе, где прямо уподоблял себя Печорину (см. с. 424).
В 1840 г. в России входили в моду издания in quarto (в четверть листа). В этом году был задуман сборник «Наши, списанные с натуры русскими», богато иллюстрированный политипажами. По цензурным причинам он вышел только в 1841 г., а второй выпуск, для которого Лермонтов написал очерк «Кавказец», вообще не увидел света. В том же 1840 г. вышли в «Отечественных Записках» (т. XII) первые семь глав повести В. А. Соллогуба «Тарантас» и предполагалось вскоре издать ее всю с рисунками Г. Г. Гагарина (вышла она только в 1845 г.).
По всей вероятности, в своем письме Лермонтов имел в виду именно эти две книги, изданные впоследствии in quarto.
2. «Как раз вчера я купил четырех лошадей…». – Это отрывок из письма, написанного в Петербурге или Царском Селе в 1835–1841 гг., когда Лермонтов держал выездных лошадей.
3. «Милостивый государь, – сказал он мне довольно громко…».
Предполагается, что в этом отрывке Лермонтов рассказывает о столкновении с Руфином Ивановичем Дороховым в начале их знакомства летом 1840 г. на Кавказе. Сам Дорохов (в передаче А. В. Дружинина) так говорил об этом эпизоде: «На каком-то увеселительном вечере мы чуть с ним не посчитались очень крупно, – мне показалось, что Лермонтов трезвее всех нас, ничего не пьет и смотрит на меня насмешливо. То, что он был трезвее меня, – совершенная правда, но он вовсе не глядел на меня косо и пил, сколько следует, только, как впоследствии оказалось, – на его натуру, совсем не богатырскую, вино почти не производило никакого действия. Этим качеством Лермонтов много гордился, потому что и по годам, и по многому другому он был порядочным ребенком» (см.: Лит. насл., т. 67, 1959, с. 643; ср.: Э. Герштейн . Судьба Лермонтова. М., 1964, с. 145, 472–473). Действительно Дорохов был старше Лермонтова на 8 лет и прославился на Кавказе беззаветной храбростью в боях, а кроме того буйством и многочисленными поединками, за которые не раз был разжалован в рядовые. Вскоре они с Лермонтовым подружились. «В одной из экспедиций, куда пошли мы с ним вместе, случай сблизил нас окончательно: обоих нас татары чуть не изрубили, и только неожиданная выручка спасла нас», – рассказывал Дорохов.
Письмо, видимо, написано Лермонтовым между июнем 1840 г. и июлем 1841 г. Адресат письма нам не известен.
4. «Желаю вам приятного путешествия…».
Лермонтов многих своих родственниц называл кузинами; многие ездили по России и за границу. К сожалению, отрывок настолько незначителен, что не представляется возможным установить, какие две кузины упомянуты в письме. Предположение, что здесь говорится о А. М. Верещагиной, Е. А. или М. А. Лопухиной, ничем реально не подкрепляется. Нет никаких оснований и для датировки письма.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления