Онлайн чтение книги Три метра над небом. Трижды ты Tre volte te
37

Возвратившись к столу, чувствую, что мне, кажется, стало легче.

– Прекрасный вечер, не правда ли? Что скажешь, любимый?

Джин крепко сжимает мне руку, пытаясь убедиться, что я тоже испытываю восторг.

– Да, в самом деле.

– Тебе понравилось то, что мы ели?

– Очень, точнее, очень-очень. Это будет просто идеально, все очень вкусное.

Пока мы садимся в машину, она смотрит на меня искоса, а потом смеется.

– Это точно? А ты не передумал? Не бросай меня у алтаря! Мы же не будем устраивать ту странную свадьбу, когда невеста ждет жениха… Правда же?!

– Нет…

Джин, словно испугавшись, разводит руками.

– Помогите! Ты сказал «нет» как-то неуверенно. Не вполне убедительно, очень рискованное «нет»!

Я вижу, что ее мать смеется. Они сидят впереди нас; Габриэле за рулем. Они наверняка слышали.

– Да нет же…

– О Боже! А это еще хуже! Нет, нет, черт побери, ты бросишь меня у алтаря!

Она бросается ко мне, смеясь и колотя меня кулачком по спине.

– Ой-ой-ой!

– Ничего, пустяки! Может, ты и не помнишь, но я много боксировала. Я говорю серьезно, никаких шуток! Ну же? Говори!

Она поколачивает меня по бокам, но не столько бьет меня, сколько щекочет.

– Говори!

– Что я должен говорить?

– Что придешь в церковь раньше меня и не будешь устраивать никаких сюрпризов!

– Клянусь, даю слово скаута.

Я целую свои пальцы, несколько раз скрестив их около рта.

– Э, так не годится! Ты, как всегда, врешь!

– Да ладно, я пошутил. Ты считаешь, что я опоздаю? Обычно это я всегда тебя ждал!

– Да, здесь ты прав, – говорит она и становится серьезной. – Ты так долго говорил с отцом Андреа.

– Да.

– Тебе надо было столько всего сказать.

– Просто ему хотелось слушать. Мы говорили о кино.

– Послушай, ну почему ты никогда не говоришь серьезно?

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Это тайна исповеди.

– Для него! А ты можешь рассказать все!

– А вот теперь уже ты не хочешь быть серьезной.

Джин замолкает, отворачивается и смотрит в окно. Но совсем не долго. Потом она поворачивается ко мне.

– Да, правда. Ты прав. – Она опять улыбается. – Надеюсь, что, так или иначе, он был тебе полезен.

– Да, он мне нравится, очень приятный.

– Ну еще бы! Чтобы я выбрала для моей свадьбы неприятного? Смотри, он мне дал этот небольшой текст, чтобы я прочитала его на оглашении. Выберем из него, ладно?

– Ага. Так, значит, сегодня вечером мы будем молиться?

Джин мне улыбается, а потом тихо говорит:

– Ну конечно. А ты как хотел? Тут же мои родители!

– Я же не говорил, что этим надо заниматься в машине. Но вот дома…

– Дурак. Мы уже подъезжаем к твоему офису. У тебя же там мотоцикл? Возьмешь его сейчас или поедем домой, а мотоцикл заберешь завтра?

– Нет, не хочу оставлять его здесь. Заодно зайду на минутку к себе в кабинет, а то мне нужно кое-что почитать к завтрашнему дню. А потом приеду к тебе.

– Ладно.

– Вот здесь, останови здесь, Габриэле. Спасибо.

Машина сбавляет ход и останавливается. Я открываю дверцу и выхожу.

– Спасибо за все, скоро увидимся.

– Да.

Они со мной прощаются. Я целую Джин в губы и закрываю дверцу. Машина трогается, а я иду к себе в офис. В нем уже погасили свет. Вызываю лифт, поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь. Никого нет, тишина. Включаю свет и закрываю за собой дверь. Подхожу к кофеварке и включаю ее. Беру пульт от музыкального центра, включаю радио, настраиваюсь на волну радиостанции «Ram Power». Вот она, 102.7 FM, с ее слоганом «Ты это помнишь, ты этим живешь». Это кажется случайностью, но звучит песня Лучано Лигабуэ «Иногда ночью». Не думаю, чтобы это было знаком свыше. Иду к себе в кабинет. Дверь закрыта, как я ее и оставил. Вхожу, зажигаю свет. На столе лежит папка с проектом, которую я использовал для прикрытия. Подняв ее, вижу альбом: он в том же самом виде, в каком я его и оставил. Похоже, никто ничего не трогал. Возвращаюсь в коридор и делаю себе кофе. Когда он готов, снова иду к себе в кабинет, закрываю дверь и сажусь за стол. Вынимаю из кармана мобильник и кладу его рядом с альбомом. Ничего нет. Ни одного сообщения. Ни одного звонка. Так даже лучше. Я дую на горячий кофе и смотрю на лежащий передо мной закрытый альбом. Может, мне стоило бы согласиться с тем, о чем говорил отец Андреа. Но ничего не поделаешь: я не могу совладать с любопытством. Так что я делаю глоток кофе, ставлю чашку на стол, смотрю на нее и почти маниакально переставляю ее немного вправо, чтобы она заняла часть пустого пространства, поворачиваю ее ручкой к себе. И только потом открываю альбом.