Онлайн чтение книги Вам письмо
3

Вообще-то Тоська была молодец. Мать всегда хвалилась ею перед соседками: Тоська, мол, не пропадет, она у меня человек самостоятельный. Это была правда. Тоська умела делать по хозяйству все, что надо. Ну, уж про обеды и говорить нечего, это она освоила в совершенстве – от простых щей до хрупчатого, маслянистого хвороста и слоеного – пальчики оближешь! – пирога. Еще Тоська умела вязать кофточки из шерсти, шить себе платья и даже плести кружева. Еще умела она выращивать цветы, очень любила их, и на грядке перед деревянным домом, где в одной половине жили они с матерью, а в другой – Федоровы, рос у нее замечательный черный гладиолус по имени «Поль Робсон». Гладиолусов на этой грядке было много – розовых, красных, белых, а черный был всего один, и Тоська очень гордилась им и ждала, когда он расцветет.

Яшка Федоров, сосед, все покушался на него, хотел отнести какой-то там своей крале, когда он расцветет, но крали у Яшки менялись чуть не каждый день, а «Поль Робсон» был один, и Тоська очень берегла его.

Словом, Тоська умела многое, и мать часто, разговаривая с Федорихой, говорила: «Вот кому-то хозяйка достанется!» – видно, чтобы успокоить и утешить Тоську. Но что тут утешать, если в свои уже двадцать лет Тоська даже рядом не прошлась ни с одним парнем и – какое там! – ни с кем ни разу не поцеловалась. Даже знакомых ребят, кроме Яшки, у нее не было. Но Яшка – что, сосед, только и знает зубы скалить. И как такого девчонки любят! А других парней Тоська не знала. Те, с которыми училась до восьмого класса, теперь выросли, стали совсем взрослыми, и, встретив Тоську на улице, не узнавали ее. Конечно, будь Тоська покрасивее – узнали бы.

Так что все ее хозяйские дарования были Тоське просто ни к чему. Да и мать теперь получала пенсию, сидела дома и все обеды, все Тоськины платья и кофточки – все делала сама, а Тоська только все умела, но ничего не делала. Разве что к цветам мать не прикасалась.

Каждый вечер Тоська поливала свои гладиолусы, а потом присаживалась на завалинке полюбоваться на красивые, словно из воска вылепленные цветы. Солнце садилось за улицу и своими боковыми лучами насквозь просвечивало разноцветные колокольцы.

Иногда посидеть на завалинку выходил и Яшка. Это бывало редко, когда у него не собирались ребята со стройки, где он работал на кране, или когда не было назначено свидание.

Яшка любил поболтать, а мать и отец Федоровы ну просто не выносили, когда он болтал, и сами были молчуны. А вообще-то все они страшно походили друг на друга. И мать, и отец, и Яшка – все черные как грачи. Волосы черные, глаза черные, брови и ресницы будто углем подведены.

Вечерами, когда Яшка, надев черный парадный костюм и черные ботинки, клянчит у Тоськи «Поля Робсона», она кричит ему: «Кыш, грач, кыш!»

А вообще-то Яшка на серьезного ухажера ничуть не походит. Волосы как проволока, челкой на один глаз вечно падают. Сам какой-то вихлявый и хвастун.

Как выйдет на завалинку, так давай Тоське хвастать про свои вечерние победы.

– Вчера на танцах такую девулю оторвал! И-и-эх, закачаешься! Нацеловали-ись!

Яшка, конечно, врет, просто треплется. Не может быть, чтоб вот так, сразу, девчонки с ним целоваться шли.

Яшка закатывает глаза и дурашливо качает головой.

– Фу, дуралей! – говорит Тоська. – Так я тебе и поверила.

Но однажды вечером Тоська отправилась за печеньем к чаю, а когда вышла из магазина – ахнула. По тротуару шел, как грач, Яшка, волосы у него блестели, а белая рубашка будто светилась изнутри. За руку он держал девчонку. Беленькую, в красивых туфлях на тонких каблучках, высокую, чуть пониже Яшки.

Тоська вылупила глаза на эту парочку, а Яшка будто и не заметил ее, он что-то говорил девчонке, и та смеялась, глядя на него влюбленными глазами.

Яшка прошел мимо Тоськи, легонечко толкнул ее локтем, потом обернулся и подмигнул.

Тоська шла домой и зло думала: «Дуры, дуры вы все, девки! Вон вас как обманывают, а вы…»

На другой день вечером Яшка вышел на завалинку, и Тоська спросила, с кем это он вчера был.

– Не знаю, – сказал Яшка, – Люся какая-то. На танцах познакомились.

– Целовались? – с замирающим сердцем спросила Тоська.

– Конечно, – ответил Яшка. – А еще чего ж?