Онлайн чтение книги Василий Тёркин
От автора

По которой речке плыть, —

Той и славушку творить…

С первых дней годины горькой,

В тяжкий час земли родной,

Не шутя, Василий Тёркин,

Подружились мы с тобой.

Но ещё не знал я, право,

Что с печатного столбца

Всем придёшься ты по нраву,

А иным войдёшь в сердца.

До войны едва в помине

Был ты, Тёркин, на Руси.

Тёркин? Кто такой? А ныне

Тёркин – кто такой? – спроси.

– Тёркин, как же!

– Знаем.

– Дорог.

– Парень свой, как говорят.

– Словом, Тёркин, тот, который

На войне лихой солдат,

На гулянке гость не лишний,

На работе – хоть куда…

Жаль, давно его не слышно,

Может, что худое вышло?

Может, с Тёркиным беда?

– Не могло того случиться.

– Не похоже.

– Враки.

– Вздор…

– Как же, если очевидца

Подвозил один шофёр.

В том бою лежали рядом,

Тёркин будто бы привстал,

В тот же миг его снарядом

Бронебойным – наповал.

– Нет, снаряд ударил мимо.

А слыхали так, что мина…

– Пуля-дура…

– А у нас

Говорили, что фугас.

– Пуля, бомба или мина —

Всё равно, не в том вопрос.

А слова перед кончиной

Он какие произнёс?.

– Говорил насчёт победы.

Мол, вперёд. Примерно так…

– Жаль, – сказал, – что до обеда

Я убитый, натощак.

Неизвестно, мол, ребята,

Отправляясь на тот свет,

Как там, что: без аттестата

Признают нас или нет?

– Нет, иное почему-то

Слышал раненый боец.

Молвил Тёркин в ту минуту:

«Мне – конец, войне – конец».

Если так, тогда не верьте,

Разве это невдомёк:

Не подвержен Тёркин смерти,

Коль войне не вышел срок…

Шутки, слухи в этом духе

Автор слышит не впервой.

Правда правдой остаётся,

А молва себе – молвой.

Нет, товарищи, герою,

Столько лямку протащив,

Выходить теперь из строя? —

Извините! – Тёркин жив!

Жив-здоров. Бодрей, чем прежде.

Помирать? Наоборот,

Я в такой теперь надежде:

Он меня переживёт.

Всё худое он изведал,

Он терял родимый край

И одну политбеседу

Повторял:

– Не унывай!

С первых дней годины горькой

Мир слыхал сквозь грозный гром,

Повторял Василий Тёркин:

– Перетерпим. Перетрём…

Нипочём труды и муки,

Горечь бедствий и потерь.

А кому же книги в руки,

Как не Тёркину теперь?!

Рассуди-ка, друг-товарищ,

Посмотри-ка, где ты вновь

На привалах кашу варишь,

В деревнях грызёшь морковь.

Снова воду привелося

Из какой черпать реки!

Где стучат твои колёса,

Где ступают сапоги!

Оглянись, как встал с рассвета

Или ночь не спал, солдат,

Был иль не был здесь два лета,

Две зимы тому назад.

Вся она – от Подмосковья

И от Волжского верховья

До Днепра и Заднепровья —

Вдаль на запад сторона, —

Прежде отданная с кровью,

Кровью вновь возвращена.

Вновь отныне это свято:

Где ни свет, то наша хата,

Где ни дым, то наш костёр,

Где ни стук, то наш топор,

Что ни груз идёт куда-то, —

Наш маршрут и наш мотор!

И такую-то махину,

Где гони, гони машину, —

Есть где ехать вдаль и вширь,

Он пешком, не вполовину,

Всю промерил, богатырь.

Богатырь не тот, что в сказке —

Беззаботный великан,

А в походной запояске,

Человек простой закваски,

Что в бою не чужд опаски,

Коль не пьян. А он не пьян.

Но покуда вздох в запасе,

Толку нет о смертном часе.

В муках твёрд и в горе горд,

Тёркин жив и весел, чёрт!

Праздник близок, мать-Россия,

Оберни на запад взгляд:

Далеко ушёл Василий,

Вася Тёркин, твой солдат.

То серьёзный, то потешный,

Нипочём, что дождь, что снег, —

В бой, вперёд, в огонь кромешный

Он идёт, святой и грешный,

Русский чудо-человек.

Разносись, молва, по свету:

Объявился старый друг…

– Ну-ка, к свету.

– Ну-ка, вслух.