Онлайн чтение книги
Великорусские сказки Пермской губернии
НОВЕЛЛИСТИЧЕСКИЕ СКАЗКИ
65(С.269). ОСТАФИЙ ПЛАКИДА
Рассказал Ф. Д. Шешнев
Остафий Плакида был воин у своего короля, в нехристи. И сколько он ни воевал, — всё думал о хрестьянской вере: «Какая-та есть хрестьянская вера?!» — Ехал он с войны со своей домой. И встретился ему олень. Олень от него не отбегает — близко бежит. И явился у оленя крест на спине. — «Тебе что, Остафий Плакида, охота спознать?» — «Мне охота хрестьянскую веру спознать!» — «Ступай, — говорит, — окрестися, исповедовайся и приходи на это место». Он сходил и потом из своего королевства бежать, из нехристи. Были у него два мальчика; он с ними бежать, с женой и с мальчиками.
Башкирец едет на воде. — «Перевези меня на ту сторону, пожалуйста!» — Посадил жену, а ребятёшки тут осталися, на берегу с ним. Башкирец уплыл с женой. Он поплакал, поплакал, отправился с мальчиками идти. Подошла речка. Он подходит к этой речке. Взял мальчика одного, понёс. Принёс на тот берег, — лев-зверь прибежал, мальчика сгрёб, унёс. А другого мальчика в это время волк унёс. Хотел он с этого горя утонуть: мальчиков его унесли. — И взял вышел, пошел нанялся к богатому мужику в работники. Начал скотину пасть, пахать.
У ихнего короля силы тем времём много отбили (множенство силы). — «Разыскать этого Остафия Плакиду! Где он есть?» — говорит король, видит, что дело неминучее. Посылает двух посланников Остафия Плакиду разыскивать. Остафий Плакида пахает и заметил своих людей. — «Молодец, — говорит, — не знаешь ли, где Остафий Плакида проживает?» — «Нет, не знаю! А зайдите в деревню: может быть, вам скажут». — Те пошли, остановились ночевать в деревне. А Остафий Плакида бросил борону и соху, приходит туда же. — «Ах, — говорит, — поставь, хозяюшка, самовар, попотчуй странников!» — Стал им чай разливать, нет-нет, да и заплачет: своих людей увидал. Один из посланников узнал: «Это ты, — говорит, — Остафий Плакида!» — «Я», — говорит. — Достали ему все его галуны, одежду, надели на него. — «Кабы я знал, — говорит хозяин, — что ты этакого звания, стал бы я тебя заставлять коров пасть!» — «Это мое дело!»
Пошел Остафий Плакида к своему королю. Пошел на приступ, город взял. Король не знает, чем его наградить. Отправился еще на войну, опять город отбил и заполонил себе много русских людей. Сделал отдых. — «Ты, брат, откудова?» (спрашивает Остафий Плакида пленника одного). — «А кто знать, откудова? Отбили меня у волка, маленького, выкормили и взяли к себе в пастухи». — Другого мальчика опять у льва отняли, взяли опять хрестьяне, за своего сына в солдаты отдали. И жена Остафия Плакиды оказалась жива: башкирец утонул с лодкой, а ее выбросило на берег. Мать услыхала, что, по разговору, ее дети на-шлися; приходит к Остафию Плакиде: «Так и так, — говорит, — мои дети нашлися». — «Неужели ты моя жена?» — Он на коленки пал перед своей женой. Нашлося все семейство.
Остафий Плакида приезжает с своим семейством к королю. Король радёхонек, что города отбил и семейство его нашлося; взял, на 10-й день празднество устроил. В первый день глядит: Остафия Плакиды нету в ихней мечети. Огневался, призывает Остафия Плакиду к себе на лицо: «Почему тебя не было в мечети?» — Остафий Плакида и повинился: «Я вашим богам не верю». — «Свесть его ко львам». — Его львы не едят, а только лижут. — «Он волшебник, видно!.. Натопить свинцу и олова и сжечь их со всей семьей!» — Натопили четыре чана, покидали туда Остафия Плакиду с семьей. Приходит — явленные иконы явилися в их лик. — «Вот какой русский Бог!»
66(40). ЗАГАДКИ (Царевич-найденыш)
Рассказал Ф. Д. Шешнев
Был-жил царь. Был он слепой. А жена у него пригуливала. Гулеваны лезут по лесенке к царице; министер думает: «Кабы он зрячий был, сейчас бы ссадил его, с ружьём». — У ней во чреве ребёнок говорит: б… по б… каблук кроет!» — (Царица сердится и говорит:) «Как рожу, так потреблю этого ребёнка!»
Как родила, так и говорит: «Лакей, изжарить этого ребенка!» — Лакей понёс — «Куда ты меня понёс?» — спрашивает ребенок. — «Жарить». — «Возьми щенка, зажарь; принесешь, спотыкнись, собака подхватит… А меня к кузнецу в солому зарой!»
Зарыл лакей его в солому, щенка изжарил; несёт и спотыкнулся. — «Ай, собаке собачья и смерть!»
Кузнец стал рыть солому, чуть не запорол ребенка. Увидал и говорит: «Бог найдёныша дал!» — Взял, начал его растить. Ребенок растет не по годам, а по часам. Начал играть с товарищами. Стали играть в цари. Кузнецов сын говорит товарищам: «Кричите: воротись, река, назад! У кого воротится, тот царь будет!» — Те кричат, кричат — ничего; он скричал — и река воротилась.
Стали играть другой раз. — «Кричите: приклонись к сырой земле, лес!» — Те кричат, кричат — ничего нет; он скричал — лес приклонился. — «Ну, во второй раз я царь!»
Стали играть третий раз. — «Кричите: утишись в лесе тварь»… — «Ну, ребята, я царь! Которого удушу, так суду нет!» — говорит. — Так и расписались они.
Начали играть. Наладили коней. Один коня украл, потом другого; он его и повесил. Дошло до царя. Царь и говорит кузнецу: «Ты, — говорит, — теперя дай-ка своего сына в чистое поле погулять!»
Взял царь сына, поехал. Кузнец дал царю сначала своего сына, не найдёныша. Поехали по лесу; сын и говорит: «Устроить бы на этом поле кабан!» — Царь и догадался, что не этот сын — царский сын.
«Давай, кузнец, другого!» — Поехали с этим. Едут полем. — «Эх, кабы на этом поле с царем повоевать!» — говорит. — И узнал царь, что это царский сын.
Начинает отбивать у кузнеца сына. Даёт ему быка и говорит: «Если в такое-то время бык у тебя не отелится, я у тебя сына отберу!» — Привели быка: «На тебе, кузнец, быка!..»
А сын все воюет с мальчиками. Пришел домой. — «Что ты, тятенька, печалишься?» — «Так и так, царь тебя хочет отбить!» — «Давай, коли быка! Приедут царские посланники, ты сними штаны: притворись, что родишь!» — Приходят лакеи. — «Что? — говорят, — что это ты маешься?» — «Не могу, — говорит, — разрожаться». — «Что ты говоришь? Где видано, чтобы мужик сына родил?» — «А где вы взяли, чтобы бык телился?» — Те губу загнули, ушли. Объяснили царю. — «А это не его умысел, это сына умысел!»
«Везите, — говорит, — ему варёных яиц, чтобы в такое-то время курица цыплят насидела!» — А яйца печёные. Приносят яйца. — «Не насидит курица, отберём у тебя сына!» — Сын узнал и говорит: «Давай есть яйца!» — Съели. — «Придут царские лакеи, ты сиди, пшеницу вари!» — «На что варишь?» — «Сеять». — «Где слыхано, чтобы варёную пшеницу сеяли?» — «А вы где взяли, что печёные яйца курицы насиживают?» — Так и сделал отец. Лакеи ушли ни с чем.
В третий раз приходят. Царь велит, чтобы кузнец приехал к нему не наг, не одет; и ехал чтобы не дорогой, не стороной; вёл чтобы друга и недруга; нёс гостинец и негостинец; остановился у царя не на дворе и не на улице.
Кузнец взял с собой жену, взял собаку; сын козла поймал, на козла отца посадил, бреднем его накрыл; направил его по колеснице. Приезжает к царскому двору. Через подворотню переступил козел, остановился. (Остановился не на улице, не на дворе.) Привёз царю тетерю, отпустил — она улетела. (Гостинец и негостинец.) Собаке дал раз, хозяйке — два; хозяйка убежала; гаркал, гаркал, хозяйка не пришла (недруг). Собаке дал раз, гаркнул, она прибежала. (Это друг; хозяйка — недруг.)
Так сын и остался у кузнеца.
Задумал он жениться. Высватал женку. Та пожила, да убежала.
Пошел ее разыскивать. Взял войско (мальчишек полки) с собой. Нашел её у короля. Короля дома не было. Жена спрашивает: «Зачем сюда пришел?» — Объяснил. — «Садись в сундук пока, до моего короля!»
Пришел король. Гулеванка его села на сундук и говорит: «Я на короле сижу, на короля гляжу!» — Подсмеивается. «Что ты смеешься?» — спросил король. — «А что бы было, если бы я старого мужа теперь привела сюда?» — «Голову бы снёс ему!» — Она и выпустила.
Король хочет его убить. Царский сын говорит: «Не казни меня в дому, а при городе!» — Запрёг король коня в ходок, посадил его на козлы, а сам сел в задок с женой. Он едет да и говорит: «Ах, — говорит, — передние колёса лошадь везёт, а задние чёрт несёт! (Ему забедно, что жена его сидит с гулеваном.)
Приехал в город. Взял король повесил релец — весить. «Дай мне перед концом поиграть в рожок». — Король позволил. Заиграл царской сын, у него сила- то (войско) и зашумела, идет к нему. — «Что это у тебя?» — «Это у моего отца голубей много, летают. Дай мне еще последний раз игорнуть». — Жена и говорит: «Не давай, обманет». — «Что обмануть-то? Сейчас в петлю! В нашей воле!» — Заиграл — сила -то еще пуще зашумела. — «Что это?» — «Это голуби ближе летят».
Еще раз попросил игорнуть. Заиграл — а тем временем у короля силу всю побили. — «А, — говорит царский сын, — мои голуби всю твою пшеницу склевали!» — Сила подошла. — «Давайте, — говорит царский сын, — короля самого в петлю, а жену на лышную петлю». — И задавил. Сам стал королем вместо него.
67(53). ЗАГАДКИ
Рассказал С. К. Киселев
Один барин был. У него был лакей Алёшка. Раз барин заслушал: какая-то выходит замуж и говорит: «Если мне три загадки заганут, не отгану — так за него замуж пойду!»
Приходит он домой и кричит: «Алёшка! Вот тебе три рубля — ступай, купи мне лошадь!» — Тот получил деньги, спускается вниз: «Барин, что-то у нас не совсем!» — Побежал. Бегал, бегал, лошадей нет. Раз ведут лошадь пропащую без малого; раз он её купил. Купил за трёшницу, привёз её. «На что вы — слышь, — этаких покупаете?» — «Собак кормить!»
Он домой, кричит барину. Барин выходит и говорит: «Ну, вот лошадка так лошадка! Такую и надо! Ставь в конюшню и корми — больше ничё!»
На второй день кричит: «Алёшка! Иди-ка сюда!» — Алёшка пришел: «Что, барин угодно?» — «Вот тебе три рубля! Ступай, купи мне самого лучшего драпу — на сюртук, и на жилет, и на брюки!» — Алешка приходит в один магазин и смеется: «Чего-то, слышь, барин с ума сходит! Чего же я на три рубля куплю драпу?» — Торговый говорит: «На эти деньги рогож не купишь!» Алёшка и говорит: «Верно! — говорит, — идти рогож купить!» — Купил рогож, завернул в салфетку и несёт барину. Принёс барину, кладёт. — «Ну, вот драп так драп! Лучше этого мне и не надо!»
«Теперь найди мне портного! Был бы хороший — чтоб матерье не извёл!» — Алёшка пошел, портного хорошего привел. Сшили, принесли; он за работу тоже три рубля заплатил.
Через неделю лошадь немножко отдохнула. Одевает свое рогоженное платье, садится на лошадь, отправляется и говорит: «А ты, Алёшка, айда за мной!» — Поехали.
Пристигла ночь. Они остановились у озера ночевать. Он утром встает, пошел умываться. Умылся пеной, не водой, а утёрся — у этой лошади хвостом. Вот и говорит: «Смотри-ка, Алёшка, что я сделал! Ты за это получишь деньги!» — «Что, барин?» — «Я, — слышь, — умылся не водой и не росой, а утёрся полотенцем не тканым и не браным. Вот, — слышь, — это первая загадка! Пущай она попробует!»
Поехали вперёд. Видит: корова в хлебе ходит. — «Алешка, слышь, сорви хлеба и добром выгони её, тихонько! Теперь, — слышь, — смотри, Алёшка, не забудь: ты из добра и добром и выгнал! — Это будет у нас вторая загадка!»
Опять отправились вперёд. Видит: змея через дорогу ползёт. — «Алёшка! На-ка саблю, пересеки её напополам!)) — Алёшка взял саблю, пересек ее (змею) напополам. — «Вот, Алёшка, третья загадка: «Зело зелом убил! Пущай она попробует отгадает!»
Приезжают в тот город. Приехали, — еще очень до него человек с сотню есть: их так много набилось, все загадывают. У всех отгадывала. Он подошел. — «Ты, — слышь, — что, рогожный барин? (Он в рогоже был.) Загадывай!»
«Я у озера ночевал. Умылся утром не водою и не росою, утёрся полотенцем не тканым и не браным». — Она бегала, бегала, отгадать не могла. — «Это, — слышь, — Алёшка скажет». Он уж опять объясняет ей тихонько. Бежит. — «Отгадала! Вот так и так!» — «Нет, — слышь, — каналья! Алёшка рассказал, сто рублей получил с тебя!»
«Вторую загадывай!» — «Из добра добром и выгнал». — Бегала, бегала, отгадать тоже не могла. Алёшка ей сказал.
«Третью!» — «Зело зелом убил». — Она отгадывать по книгам, а он сделал наперёд на практике. Она вышла, говорит: «Теперь все отгадала!» — «Нет, — слышь; — если бы Алёшка не сказал, триста рублей не нажил, так тебе бы сроду не отгадать!»
В силу необходимости вышла за него замуж.
68(14). ВАСЕНЬКА ВАРЕГИН
Рассказал Л. Д. Ломтев
Был именитый купец Варегин. В Питере жил, царю помогал армию кормить. У купца Варегина был сын один. Время ему вышло жениться. Он отцу сказал: «Сватай, тятенька, а сам не оканчивай дело: я сам поеду досватывать». — Потом купец приезжает к купцу: что «я приехал за добрым словом, за сватаньем». — «С великой охотой отдаём дочь за твоего сына! Тебя и ждем!» — «Не хочу я окончить дело сам, высватать теперь, а приеду на второй раз с сыном, потом окончим дело!»
Потом приезжает с сыном. Сын приходит в купеческие палаты и говорит: «Покажи мне свою дочь! Я посмотрю, какая у тебя дочь». — Дочь собралась в светное платье, выходит, поздоровалась с Васенькой Варегиным. Он сказал купцу: «Господин купец, дозволь мне в разные комнаты с ней речи поговорить, с невестой!» — «Я тебя, — говорит, — возьму, так блуд сотвори со мной! (Что мне терпенья нет)». — Она согласилась.
Объехал он десяток купцов (и всех) и всё таким манером: обледеневонить, выйдет из комнаты и говорит: «Мне такую б…дь не надо!» — Отец на это осердился. — «Неужели купеческие дети всё б… и, — говорит, — девки? Я больше сватать, — говорит, — не поеду никуды! Мне конфуз! Сватай сам, где знаешь!»
То он вышел в лавку торговать, Васенька Варегин. Идет к нему офицерская дочь, девушка из себя хорошая. Приходит к нему она в лавку и говорит, что «мне нужно, Васенька Варегин, серёжечки». — Сказал: «Дороги ли тебе надо серёжки?» — «Не дороже того — в десять копеек покажи». — «Девушка ты хорошая, а что дешевы больно серёжки просишь? Не пойдёшь ли, умница, за меня замуж?» — (Она ему заглянулася.) — Девица на то ему сказала, что «я бедного положения, офицерская дочь; где вы меня возьмёте?» — «А если вы пойдете, я одежды нашью своей хорошей (когда у тебя одежды нет, опасаешься), только айда за меня замуж». — Девица сказала: «Иду я за тебя с великою охотой, как если не моргуешь мною, согласна».
То он ей сказал: «Не сотворишь ли ты сейчас со мной блуд, если я тебя возьму?» — «Ты меня хоть золотом обсыпь, не сотворю, покуль не повенчаешься!» — «Вот стало быть ты честного поведения; я тебя возьму. Дам я тебе сейчас сто рублей денег». Дал ей сукна хорошего и дал на много платьев всякого матерья. «Ты к этому воскресенью испасись: что тебе дал, все перешей, чтобы было у тебя готово. Мы поедем повенчаемся!»
Он повечеру приходит домой, отцу своему объясняет, что «я высватал невесту». — Родитель спросил: «Скажи, Васенька, где же ты высватал невесту, у какого купца?» — Сказал ему сын, что «я высватал офицерскую дочь, у офицера». — На то ему отец сказал: «Если ты привезешь ее домой, я тебя и в дом не пущу с ней!» — «Я на тебя не погляжу! Когда мне глянется человек, все-таки я возьму!» — сказал сын. — Подходит суббота. — «Что, тятенька, добровольно будешь свадьбу играть, или не будешь?» — Отец сказал, что «ты не думай! Никогда не соглашусь я офицерскую дочь взять в дом!»
Васенька отправился в лавку торговать поутру. Тогда Васенька думал мленьем. Взять надо денег немало! Может, отец меня выгонит, было бы чем жить мне с ней!» — Взял много тысяч с собой денег. Доживают до воскресенья. В воскресной день сказал сын отцу: «Дозволь мне к обедне сходить». — А отец: «Что, разве у нас лошадей нет? Кучер отвезет тебя на лошадке». — Васенька сказал отцу: «Я не хочу ехать на лошадке, а хочу пешком идти в Божий храм!»
Васенька тогда не пошел в церкву, а пошел в питейное заведение. Приходит в питейное заведение, сидят три пьянчужки, головы повесили. Купил четверть вина им; поит их водкой и говорит: «Ребята, вино пить не даром!» — «А что нужно, Варегин, тебе?» — «Вот этот будет мне крёсной, а этот — дружка, а этот — подружье! Я жениться хочу». — Пьяницы на это были согласны. — «Пейте, да не шибко, вовсе пьяные не напивайтесь! — Выводит их на рынок, купил им хорошие одежды, обрядил их как следно быть, пьяниц. Свистнул биржовщикам, биржовщики подгоняют: «Что тебе угодно?» — «Я вот на сколько время съезжу, за то заплачу». — «Садитесь». — То сели они на лошадей, подъезжают к этому офицеру к дому. Офицеру скричал Васенька Варегин: «Благословляй свою дочь замуж, выводи на улицу, пущай со мной садится! Поедем к венцу. (А в дом я нейду сам, значит.)» Дочь собралась; благословили отец с матерью; она выходит, садится с Васенькой.
Потом они приезжали в Божий храм. Обедня на отходе. Они выходят в круг. Священник подходит к ним. «Что нужно, Васенька Варегин?» — «Мне нужно венчаться». — Для богатого живо священник повернулся, венцы подтаскивал, надевал на них, начал венчать их.
Сметили купеческие дочери, что он берет офицерскую дочь. Купеческим дочерям (которых он обледевонил), сделалось обидно; докладывали они Варегину. Отец разузнал: «Сукин сын! Безо всякого благословенья… все-таки на своем постоял! Венчается!» Работникам приказал стать к воротам, взять по стягу… «Если приедет, убейте его, и сыску не будет!» — Варегин приезжает к воротам, видит: работники стоят со стяжками. — «Что это такое? Разбойство!» — «Васенька, убирайся и сюды никогда не являйся!» — Васенька Варегин с биржовщиками расплатился и пьяницам дал по рублевке; сам пошел, откупил себе квартеру.
Ночь переночевали, а поутру пошел лавку себе взял, набрал товару, начал торговать. (Даром жить нечего, а денег украл немало.) Проживается месяц и два. Люди доносят отцу, что очень молода хороша и хорошо живут. Мать его сужалела, своего сына, и говорит: «У нас один сын! Живут приказчики». (Мать так мать; мать — кривая душа.) «Нам что, что худая жена, пущай живёт с нами!» — Потом он написал сыну письмо, а лакею приказал оттащить, чтобы Васенька шел домой жить.
То письмо Васенька получил, сказал: «Старый пёс одумался, видно!» — Приходят они с женой к отцу, пали в ноги. Отец их простил. — «Вот ведь, тятенька, ты до старости дожил, а ума-то не нажил! Если бы я богачку взял, она будет черемонии вести, а я бедную взял, меня она боится, а вас вдвое!» — И стали они поживать. Пондравилась сноха, залюбил Варегин и признал ее хорошим человеком.
Тогда купеческие дочери в воскресный день в клуб съезжались погулять. То они советовали: «Давайте по сту рублей стряпки ихой отдадим, пущай она жену Васенькину уморит: тогда он котору-нибудь из нас возьмет». — Собрали они денег тысячу рублей; приходит одна к Васеньки-ной стряпке тайно: «Получи тысячу рублей, возьми зельёв, состряпай пирог, окорми ее». — Стряпка согласилась. Пошла на рынок, взяла зельёв и взяла хорошую рыбину (осетра); состряпала она пирожок особенной. Приходит на куфню молодая к ней; тогда стряпка сказала: «Послушай, молодая, нам обед достается все после! Я состряпала пирожок для тебя особенный, не угодно ли покушать сейчас?» — «Ну, давай, стряпка, поедим!» — Она живо скатерочку набросила, пирог разрезала и говорит, что «садись, давай кушать!» — Молодушка говорит, что «стряпка, садись вместе!» — «Вот у меня это не убрато; да я сейчас сяду; давай садись, кушай!» (Стряпке будто бы нашлось дело тут.)
То молодая сколько бы там поела рыбы, растянулась вдоль лавки и кончилась. Тогда стряпка убирала скоро пирог и все это, доложила большакам, что «что-то молодушке сделалось». — Приходят сверху Варегин со своей женой, смотрит, что уж она кончалась. (Не хворала, а кончалась.)
Доложили Васеньке (он был в лавке на торговле). Очень Васенька запирал лавку скоро, бежал домой. Прибегает — жена его кончилась. Вышел на дворец Васенька, заплакал об жене. Сказали ему работники: «Не плачь, Васенька; есть у нас в городе сведущая старуха: если не своей смертью она померла, она может оживить ее». — Тогда Васенька приказал кучеру: «Поезжайте за старухой! Что она возьмет, то и заплатим; вези ее домой сюды!» — Кучер приезжает к старушке. К бедному: «Куды? Чего?», а к богатому — сейчас собралась, садится с кучером. Старуха приезжает.
Васенька стал перед ней на коленки, просит старуху как можно потрудиться. Старуха сказала: «Если не своей смертию умерла, так я ее через час живую сделаю, а если своей смертию умерла, тогда ничего не поделать! Выйдите теперь вы из комнаты, а через час время я вам доложу». — Раздела она ее до нага, положила ей на сердце цветок, на лоб и на грудь — три цветочка положила. Час время только проходит, а молодая встает. Старуха снимает с нее цветки, а молодая одевается в платье — как есть по-старому.
Тогда, — знает купец, когда час время пройти, — у дверей скричали, что «можно ли в комнату зайти?» — Сказала старуха: «Можно». — Заходят в комнату все трое и спрашивали молодую: «Что сделалось над тобой?» — Молода сказала: «На что я только пирожка поела, вот меня с пирожка и взяло: слышу, что вы разговариваете, а стать не могу». — Сказал Варегин купец, что «где у тебя пирог? Покажи, чем кормила!» — А стряпка отвечает: «Она врет, я ничем ее не кормила, пирога у меня нет!» (Отпирается.) То Васенька избил, из дому вытолкал: что «не только что в дом, мимо моего дому теперь не ходи!»
После этого старушке наградил сто рублей денег и отправил ее на место. Старушка дала ему за это три цветочка на совсем: «Если что будет над вами, так вот так и делай!» (Рассказала, что «на грудь, и на лоб, и на сердце положь».)
Тогда они прожили неделю, сын стал отцу говорить: «Тятенька, мы поедем в особенные города с женой торговать! Пущай купеческие дочери эти выдут замуж, а то они и меня изведут!» Отец дал денег ему немало; он отправился на ямских в город Астрахань. Приезжают в этот город, откупили себе квартеру, начали квартеровать. Потом Васенька Варегин пошел на рынок купить себе лавку и место хорошее. Приезжает генерал из Англии в этот город, стает квартеровать к этому же купцу в дом.
А генерал был из себя молодой и холостой. Увидел он Васенькину жену, что она хорошая, стал с ней разговаривать. Сказал генерал: «Что вы — здешние или нездешние?» — Сказала она, что «мы из городу Петербургу, я Варегина сноха, Васенькина жена». — Сказал генерал: «Чья же ты дочь?» — «Дочь я офицерская». — А генерал сказал: «Когда ты офицерская дочь, военную службу очень хорошо знаешь. И вот, согласись со мной жить теперича. Своего мужа мани: поедем мы в англицкий город; твоего мужа мы там кончим, а я тебя замуж за себя возьму». — То она на это была согласна. — «Идти лучше за генерала, чем за купцом мне быть». (Охота генеральской женой еще быть!)
То Варегин повечеру приходит, она и говорит: «Мила ладушка, когда мы задумали с тобой дальше ехать, поедем еще подальше, поедем в англицкий город мы с тобой торговать!» — На то он ей сказал: «За морем коровы дёшевы, перевоз дорог! Далёко ехать». (Васенька был не согласен.) Генерал ему сказал, Варегину: «Я тебя увезу безденежно; сколь вы проживете — и назад приставлю безденежно, только айдате туды! Там вам торговля будет хорошая».
Согласился Васенька Варегин ехать. Ночь они кутили, а заутра собирались ехать. Поутру товаров нагрузили свежих, отправились в отправку в Англию. То был Васенька Варегин в гитару охотник играть. Гитару она у него запрятала (на фатере оставила). Отъехали когда, выехали на море, жена и говорит: «Все, Васенька, хорошо, только в одном я виновата: гитару я оставила, забыла». — «Вот ты подлая! Что разве корабь остановить для штуки этой?» — Варегина жена сказала генералу, что «корабь остановить: нужно обратиться за гитарой». — Остановили корабь, отхватили легкую шлюпку. Варегин сел. Она ему рассказала, где лежит; он воротился за гитарой. Прибыл на берег, побежал, может быть, улицу или две ли, коли еще там добежал, — они подняли якорь и уехали, оставили его на сухом берегу.
То он гитару нашел, прибегает на берег и видит, что они очень далёко. — «Если мне ехать в этой шлюпке, должен я в бурю утонуть, а мне уж их не догнать!» — То он сколько бы побранился после этого, пошел в питейное заведение, с горя взял себе водки выпить, Варегин. Приходит к ночи на старую фатеру, стал жить-проживаться тут. (Деньги есть с собой у него.)
То Варегин дождался: приходит на пристань корабь; он прибегает, спрашивает: «Куда пойдет в обратный путь корабь этот?» «В обратный путь отправится в город в Англию». — «Господа, возьмите меня с собой в англицкий город, я вам заплачу за это!» (На розыски охота съездить.) На будущий день также перегрузились они товарами, отправились в город Англию; сел он с ними тогда. Когда ему делать нечего, он возьмёт свою гитару, начнёт выигрывать.
Приезжают в Англию, приваливаются на пристань, а на приемку товаров приезжает генерал с его женой.
Сразу жена его признала и говорит генералу, что «мой муж прибыл сюды». — «Ладно — хорошо! Что мы будем делать с ним?» — «Что хошь!» — сказала она. Генерал сказал: «А по прибытности нет ли у вас какого музыканта с собой, в музыку поиграть?» — Сказали ему, что «есть у нас музыкант Васенька Варегин». — Васенька в музыку играл, а сам выговаривал, что «подлая жена бросила меня на чужой стороне!».
Очень генерал скоро его закликнул, что «Варегин, пособляй товары выгружать!» — Генерал вытаскивал из своего кармана тысячу рублей, положил к Васеньке в гитару. Тогда немного они поробили, генерал говорит, что «меня обокрали! Я обыск хочу по вам сделать!» — То обыск сделали — ни у кого не нашли, нашли в гитаре у Варегина тысячу рублей. Сказал генерал: «Вы этим наживаете капитал!.. Завернуть его в рогожу, завести за остров, утопить его в море!» — Солдаты живо завязали его в рогожу, завернули и связали крепко, положили на легкую шлюпку, повезли его за остров.
Сказал Васенька Варегин: «Не топите, братцы, меня! Погибает душа моя напрасно; пожалейте меня, отпустите на остров, я вам дам по сту рублей денег… Тогда я уеду на ямских домой и виду не подам, жить здесь не буду!» — Солдаты пожалели Васеньку, развязали; он дал им по сту рублей, а его на остров выпустили. На ямских он приезжает в свой опять город Петербург, Васенька.
«Что сделать? — схожу я в питейное заведение, напьюсь допьяна, тогда я пьяный лучше одумаю, что мне сделать». — Напился водки. Приходит солдат, берет тоже вина. Васенька и думает мленьем: «Говорят, что солдатам плохо жить. Солдату есть на чего и водки брать! Пойду я сам в военную службу». — Приходит он к генералу и говорит, что «я, господин генерал, желаю безо всякой засчиты в военное положение». — Генерал хорошо его знает, что он Васенька Варегин. — «Тебя, Васенька, никак нельзя забрить, покроме царя: если царь прикажет, так я забрею».
Доложили царю, что Васенька Варегин желает в военное положение безо всякой засчиты. Царь на то сказал, что «его без отца никак нельзя забрить, сын он один: отец распорядится забрить, так забрейте!» — Отец подумал так: «Стало быть, он жену потерял, желает в солдаты; забрить его без всякой засчиты (отец не научил, так пущай царь поучит!») — Забрили его.
Приказал генерал, чтобы не быть ему рядовым солдатом, а произвести в какие-нибудь офицера, и выше и выше. То, как он человек поучёный, военного службой очень хорошо занялся; заслужил себе чин офицера. Он с этого горя (как дома раньше жил) сдумал пьянствовать. Все деньги пропил и одежду с себя пропил; начал у товарищей воровать, что-нибудь да пропивать тащит. Стали солдатики генералу жаловаться, что Варегина нельзя держать с собой вместе, что начал у нас воровать кое-что. — Генерал сказал, что «не могу слушать, взять его на сокроту — не давать ему вина!»
Срядили его как есть в солдатский мундир, назначили к генералу в колидор на вести (часовым). Он стоял в колидоре; генеральская дочь малая мимо него идет; как сверталась против него, и уронила она салфетку. («Что от его будет, когда за ним воровство имеется?») Он салфетку эту прибирал, за обшлаг пихал. Генеральская дочь шла мимо него взад, ничто ему не сказала (что он прибрал; прошла и только).
С часов он сменился. Ведет его товарищ в казарму под довизором, чтобы он не мог зайти в питейное заведение, шинель пропить. Идет он дорогой и говорит: «Товарищ, я хочу немного на двор; дозволь мне сажен пять отойти от тебя!» Товарищ ему дозволил; он сажен пять отбегал, салфетку вынимал из карману, развязывал узел. В одном узлу, — видит, — завязано три золотых. (Она гостинцы ему дала.) А в другом углу — развязал, видит: записка; и он, как человек грамотный, смотрит: «Одумайся, Васенька Варегин! Не будешь ежли водку пить, будешь жить богаче домашнего».
То Варегин одумался, что «я брошу водку пить!» Надевал скоро портки, шел с товарищем в казарму. Приходит в казарму и говорит: «Ребята, дозвольте мне ведро водки взять и решетку калачей — вас попотчевать; вы меня простите — я у вас много пропил!» — Солдаты сказали, что «купи, Варегин, хорошее дело! Попотчуешь нас». — Заходит он в питейное заведение, взял ведро водки; на рынок зашел, решетку калачей скупил. Тогда напоил солдатиков; они его простили и сказали: «Непременно, подарил ему денег генерал и наставил его, видно, на путь».
Тогда он сказал: «Старший делопроизводитель, позволь мне на рынок сходить в лавку — купить сукна на мундир и сапожки как есть: у меня мундир плох, нужно мне мундир хороший завести». Купил, сшил себе мундир хороший, обрядился как следует.
То они во второй раз опять его поставили в дежурство к генералу в колидор. Стоял он на часах; малая дочь мимо его идет и остановилась, спрашивает: «А что, вы тот раз стояли, я салфеточку уронила — вы подымали?» — «Да, подымали». — «Это ничего, — говорит, — что вы подымали! А что в салфетке было, то видали?» — «Да, барышня, видали: в одному узлу было три золотых, а в другом — записка». — «Что же, Васенька Варегин, не будешь больше пить?» — Сказал ей, что «я горести (табачища) и матершины не могу перенести в казарме — по старой жизни, как я жил у родителя. То-то бы мне фатеру особенную, я тогда не стану и водку пить!» — На то она ему сказала: «Смотри, Васенька Варегин, если тебе дадут особенную фатеру, станут тебе завязывать глаза, садить тебя в глухую повозку, ты айда!»
Приходит она к отцу и говорит: «Тятенька, нужно дать Васеньке Варегину особенную фатеру: он в казарме не может перенести с такими людями». — Генерал написал ему записку, что «придешь в казарму, тогда разъясни своим товарищам и разыщи себе фатеру!» — То он приходит к своему дяде к Варегину (а к отцу не пошел). Приходит; дядя весьма рад, принял Васеньку Варегина в гости. — «А что нужно, племянничек?» — «Вот бы, дядя, мне нужно фатеру. я в казарме не могу проживаться», — Дядя ему сказал: «Комната тебе готова и повар готов! Ешь (потребляй) мою пищу, вычету с тебя не будет (за это я ничего не возьму с тебя)».
Он поблагодарил дядю за это, сходил в казарму, свои вещи взял и сказал солдатам, что «я буду стоять фатерой у дяди у Варегина». — Тогда стали действительно к нему ездить: что ни ночь, приезжает кучер в глухой повозке, завязывал ему глаза и возил его. (Он с генеральскою дочерью с малой живет: она залюбила его и возила его каждую ночь к себе.)
Продолжалось не меньше году это время. Потом генеральская дочь ему говорит, что «будет нам с тобой зря жить; дам я тебе сто рублей денег и золотую табатерку; поставят тебя в царский колидор на караул, а ты скажи, что не здоров, отпрашивайся у моего родителя; дай ему сто рублей денег, а если это не поможет, отдай золотую табатерку, чтобы отменили только от караулу». Васеньку Варегина назначают в царский колидор в Христовскую заутреню стоять в дежурство, и он сказал, что «я нездоров». — То сказали солдаты: «Отменить мы не можем, просись ты у генерала».
Приходит он к генералу, перед ним на колени встает и говорит, что «Ваше Высокородие, отмените меня, я нездоров; получите лучше вот с меня сто рублей денег. Я нездоров». — Генерал: «Нельзя никак тебя, — говорит, — сменить, отставить от дежурства: назначен ты царем». — После этого подал он ему золотую табатерку. — «Нельзя ли как отменить? Я шибко слаб, нездоров». — Тогда генерал взял золотую табатерку и сказал: «Смотри, Варегин, какой будет спрос, ты уж скажи, что нездоров сильно».
После этого пошел он по городу и нашел он такого человека, кто может составить паску и на аналой поставить в Христовскую заутреню. То ударили в Христовскую заутреню, является Варегин в монастырь в такой, где царь приезжает. Царю пропели паску, начинают Варегину петь; царь слушает. Заутреня отходит, начинается обедня; царю пропели паску, также и Варегину, наконец. Царь сказал, что «Варегин умел на аналой паску поставить, умей с налою ее и взять!» — Варегин стоял, отвечал: «Умел, — говорит, — Варегин поставить, умею и взять: возьму с налою, и царь не увидит».
То обедня отошла; видит царь: паски Варегина нет на аналое. Тогда царь приказал всем к Варегину на обед идти с поздравлением. То царь приказал, что с нижних чинов и до высших ему прибавлять — чин от чину. Надавали на окончание ему чин генерала: генерал напоследе шел и сказал, что «быть тебе генералом». На окончание царь сказал: «Когда он генерала мог через паску получить, потребовать на него галуны, надеть!» — Отобедали у Варегина, разъехались по местам. Варегин на окончание сходил на рынок, купил он себе сукна хорошего, нашил одежды хорошей (генералу уж нужно хорошую шинель!), сапожки получше купил себе.
Потом он жил генералом месяц — другой. Царь спохватился: «Через чего он чин скоро получил?» — Царь требует к себе его (Варегина генерала) на совет. То приезжает Варегин к царю на совет: «Зачем вы меня требуете?» — Царь сказал: «Скажи мне от чистой совести, через чего ты скоро чин получил? (На приступах ты, — говорит, — нигде не бывал!)» — Варегин царю сказал на то: «Не знаю, — говорит, — Ваше Царское Величество, то ли я с женой твоей, то ли с дочерью твоей живу!» — «Почему это ты выразил мне такие речи?» — «А потому, — говорит, — что кажной ночи возят меня в глухой повозке, завязывают мне глаза, — говорит, — ночью увозят и ночью привозят». — Царь на то сказал, что «не обходя каждую ночь тебя возят?» — «Да, кажную ночь». — «Вот я тебе дам пузырёк; ты как ляжешь с ней, на щечку капни; тогда я узнаю, с кем ты живешь». — Затем Варегин отправился домой от царя.
Ночным бытом приезжают за Варегиным, завязывают ему глаза, садят в глухую повозку. Легли они с ней в спальну, и он взял пузырёк и ей капнул на щечку; она заойкала, соскочила, смотрит в зеркало, что пятно. И сколько бы она мылом ни смывала, никак не может смыть. То рассердилась, что «мерзавец! Завязать ему глаза, свезти его на фатеру!» То поутру царь его спрашивал: «Что, Варегин, ездил к своей сударке?» — «Ездил». — «Капнул?» — «Капнул». — «Вот в таком-то часу приезжай на смотр! Записных я невест выгаркаю, и посмотрим, с кем ты живешь». — Тогда действительно царь всю свою дворню осмотрел — и жену, и детей своих — нет ни на ком. Тогда съехались купеческие дочери записные, и также и генеральские жены и дочери; то поглядел царь — ни на ком нет.
Сказал царь: «Кого еще у нас из записных невест нету?» — Сказали, что «малой генеральской дочери нету, она нездорова». Сказал царь: «Чтобы предоставить ее, хотя она и нездорова! У нас есть военные дохтура, посмотрят, чем она нездорова; пущай все-таки прибудет на смотр!» — То она приезжает. Царь смотрит: она салфеткой свои щечки завязала: — «А что у тебя, умница? Чем ты нездорова?» — «У меня, Ваше Царское Величество, зубы болят». — «Развяжи, поглядим!» Снять ей велел салфетку; усмотрел у ней тогда пятно.
Царь и сказал: «Вот, госпожа невестка, не желаешь ли идти замуж за Варегина за генерала? — «Наше дело девичье! Как он возьмет? Мало ли бы что я пошла!» — говорит. — Царь сказал: «Варегин, не желаешь ли генеральскую дочь малую замуж взять за себя?» — «С великой охотой возьму!» — Царь велел съездить повенчаться. — «Когда умел чин генерала получить, так не сменяю я тебя: оставайся генералом! Молодец! Правду сказал, не обманул царя и, что я велел, исполнил!»
Когда Васенька Варегин поехал к венцу, дяде своему наказал отца с матерью своего в гости позвать. Тогда отец с матерью к брату в гости приходят. Приезжает Васенька от венца; тогда они в ноги родителям пали, а отец его простил во всех делах. Отцу объяснил, что жена моя скрылась, и я не известен, где она живет; и я с горя пожелал на военную службу.
Завели пир; также и царя потребовали к себе на гулянку. Кутили очень долго, радовались.
С месяц другой после этого послужил в генералах с женой; потом попросился он у царя в Англию: «У меня есть задушевный товарищ; дозволь мне, Ваше Царское Величество, туда съездить, повидаться». (Охота опять к жене своей к первой явиться, к первому закону.) — Царь ему дозволил.
Взял он с собой телохранителя и отправился в Англию. Приехал в английский город; надели оба шинели солдатские: «Скажем, что мы солдаты, послаты из Петербургу сюда послужить… Ты не говори, что я генерал!» — То они являются в английский город, доложили генералу, что «мы прислаты из города Петербургу сюды послужить; примите нас, приоделите в какие полка». То определили их в полки; начинают они тут жить. То Варегина назначили к генералу на вести стоять в колидор, в дежурство.
Пошла его жена в сад в разгулку и говорит: «Солдат, сними с меня калоши: мне по саду гулять очень тяжело будет в калошах!» Тогда Варегин сказал: «Ах ты, мерзавка! Не есть с тебя калоши снять, а есть с меня, я подороже тебя! Я, по крайней мере, муж!» То она не пошла в сад в разгулку, воротилась в комнаты назад. Говорила своему гулевану генералу, что «мой муж Варегин стоит в колидоре на часах».
Генерал посмотрел на Варегина в колидоре и воротился в комнаты назад. Не через долгое время генерал собрался в гости, наказывал солдату, «чтобы никого не впущал, покуль я езжу в гости!» — Приезжает оттудова и ведет солдатов за собой, конвой уж. Генерал приходит и говорит: «А что, господин одинарец, никто у меня в комнатах не был?» — «Никого не было покроме меня!» — Заходит в комнаты полица и там смотрят: камод перебит, расшиблен и там бумажник изорват валяется середь полу. «В этом бумажнике было у меня несколько тысяч денег!» — Тогда его присудили скоро к полевому суду, к расстрелу: через шесть часов чтобы расстрелять его. (Вот и господин генерал! Добился опять.) То приказал его заковать, свести в тюремный замок.
То он приходит в тюремный замок, попросился у этих же солдатов сходить к товарищу вещи передать свои. К телохранителю приходит, говорит, что «ты возьми мои вещи. Как меня расстреляют, ты тогда ночным бытом вынь, раздень донага; есть у меня в чемодане три цветочка, положь эти три цветочка на сердце, на лоб и на грудь: через час если я живой буду, так буду, а не буду, так закопай меня опять в яму!» — Телохранитель боится ночным бытом так идти; запас себе вина, напился пьяный, потом пошел отрывать его. Отрыл его, раздел до нага, положил на грудь и на лоб и на сердце (как ему наказал).
Был он трубокур, начал трубку раскуривать; пьяной колды-то наложит, колды-то раскурит — час время проходит. Варегин встаёт, а телохранитель испужался, от его побежал. — «Не бегай, товарищ! Подай мне из чемодану белую рубашку, а что есть, себе прибери! То поживи здесь; я отправлюсь в свой город Петербург. Ты поживи здеся! Я скоро к тебе прибуду!»
То он отправился на ямских в свой город Петербург. Ладно — хорошо. Приезжает в город Питер; очень тяжело царская дочь хворает. Варегин надевал одежду дохтурскую, назвался чужестранным дохтуром; сказал слугам: «Доложьте царю, что я сызмальства этим занимаюсь; не примет ли меня царь дочь свою лечить?» — То царь приказал дохтуру этому: «Вылечишь мою дочь, большая тебе будет награда!» — Что «мне лечить не подобает самому девицу; я отдам на честные руки женщине свое лекарство. Женщине этой рассказал: «Ты раздень ее донага и положь ей на грудь, на лоб и на сердце три цветочка»… То через час время налились у царской дочери крови и через час времени сделалась всем здорова, лучше старого.
Тогда она спрашивала: «Из каких ты родов? Из каких земель явился ты, дохтур?» — «Я с измалых лет хожу, и я своего роду-племени не знаю». — Царская девица приходит к своему родителю и говорит царская дочь: «Я желаю за этого дохтура замуж идти!» Царь приказал: «Что же! Желаешь за него замуж идти — сходи повенчайся с ним!» — После этого стали они с ней поживать.
Тогда сказал Васютка Варегин: «Нет ли, тятенька, у тебя в каких городах силы мне попроведовать съездить? Не обижают солдатиков генералы?» — Назначил царь его в город (Самарканд), да не в тот. Он съездил в этот город очень скоро. Приезжает и говорит: «Тятенька, не назначишь ли меня в город Англию?» — Сказал царь, что «силы тут немного стоит». — «А я, — говорит, — слыхал: тут городок хороший». — То царь ему приказал и в Англию съездить. Тогда он поехал со своей женой (взял царскую дочь с собой).
Дали знать в Англию, что в который день наследник прибудет. То они, не доехавши одну станцию до английского города, жене он стал говорить: «Жена, ты знаешь ли, кто я есть такой?» — «Не знаю, я только то знаю, что ты мне муж». — «А ты не знавала ли Васеньку Варегина прежде?» — «Как же не знала!» — «Вот я самой и есть». — «Как же, Варегин, — говорит, — не в давнее время ты служил у нас генералом, взял генеральскую дочь малую?» — «Да и верно, — говорит, — а первого закону за мной была офицерская дочь; еду я теперь — ее хочу нарушить: она живет с генералом в Англии. Ты ночь сегодня здесь обожди, а поутру приедь; я в ночь сегодня отправлюсь в Англию вперед. Смотри, если уж ты меня нигде не можешь найти, так ищи меня в тюремном замке!» (Он начепушит опять там уж!)
То простился с царскою дочерью и отправился в ночь в Англию. Приезжает; бежит прямо в казарму. Приходит: солдаты чистят ружья и мундеры свои и сапожки, на смотр выходить подчищаются. Сказал Васенька, что «он не для этого едет, наследник, ему не нужно ваше чищенье!.. А что же я гляжу, что у вас такого-то солдатика нет. Где же он находится?» (Телохранителя своего спрашивает.) — «Он находится у генерала в банниках, в бане и спит (день и ночь проживается в бане). Уж хорошего человека спросил, самого последнего!» — «Затем, братцы, прощайте!» А мне нужно с ним повидаться».
Приходит он в баню. И он также чистит ружейцо и свой мундер; тоже на смотр подготавливается. По имени его назвал, по отчеству его величал, поздоровался с ним. Банник не может его признать. — «А что, земляк, — я тебя не признаю — ты откуль? Какой? Как тебя зовут?» — Сказал Васенька: «А прежде знавал Васеньку Варегина?» — «Как же не знал господина генерала!» — «Вот вы теперь ждёте наследника, а я теперь в наследники наступил!» — «Чего вы говорите, Варегин? Неужели, — говорит, — правда?» — Тогда он расстегнул свою шинель, казал ему нижний мундер. Потом он перед ним на коленки пал… — «Это не нужно! Сходи в питейное заведение, купи две бутылки водки, да бисерту купи; а про это нечто не говори, что у меня наследник в гости». — То притаскивает две бутылки водки и всякого бисерту. — «Мы сегодня, — говорит, — ночь пропируем, а завтра что-нибудь откроем!» — Приказал он товарищу накласть в ранец г… ен и калбушек (обрубков); «и вставай с левого флангу на край! С тебя я буду смотр делать — с краю, завиню тогда генерала».
Ночь эта проходит. Поутру рано едет царская дочь; и в барабан ударили, что едет скоро наследник, что выходить скорее на смотр! (Наследница торопится, чтобы его не убили.) То генерал скричал своим кучерам, что «подайте поскорее мне карету! Поскорее на смотр ехать!» — То генерал выходил, садился в карету со своей жёнкой. Васенька выходил из бани и сказал: «Куды ты, сволочь, садишься с генералом? Ты не генерала, а Варегина жена! Б…ина ты этакая таскущая!» (Обледевонил ее.) То генерал приказал его заковать: «Покуль смотры не отойдут, пущай он сидит в тюремном замке! (Как можешь обледевонитъ мою жену? — говорит). То повели его, заковали.
А ехала его жена, царская дочь — в повозке стояла на ногах и глядела, где несчастного поведут. То увидела наследница. Он сказал, что «мне подайте одежды и расковать меня сей минутой!» — То из экипажу тащат ему одежды. То увидал генерал, когда он снаряжался в наследницкую одежду, — тогда генерал сгорюхнулся. — «Кто мог ему сказать? Ведь и верно, что не моя жена!»
Тогда снарядился в одежду, являлся к солдатам. Поздоровался с генералом, подходил к солдатам на смотры.
А к царской дочери подходила генеральша поздороваться; за ручку взяла, а царская дочь и говорит, что «здравствуешь, офицерская дочь и Варегина сноха!» — А она говорит: «Царская дочь, я не Варегина сноха, я за генерала выходила девушкой замуж». — «Нет, не может быть! Ты меня обманываешь!»
Варегин приходит с левого флангу к солдатику и говорит: «Ну-ка, солдатик, хороши ли тебе выдает генерал вещи? Покажи, что у тебя в ранце в солдатском!» — Развязал он ранец, оказалось у него в ранце г…ы и калбушки: — «Разве я на смех приехал?» — скричал наследник: «Ранцы бросить за фрунт, чтобы не за одним не было! Не смеяться надо мной, господин генерал!.. С генерала галуны долой! Оборвать с него галуны, надеть на банника! А тебе быть не генералом, а быть тебе в банниках!» — С генерала галуны оборвали, надели на банника.
После этого подходит к первой своей жене, к офицерской дочери, и говорит: «Что, ты признаешь меня мужем, что я Варегин Васенька?» — Она говорит: «Я не признаю!» — «Когда ты меня не признаешь, я могу с тобой иначе распорядиться теперь!» Привязать приказал ее к столбу и расстрелять из шести ружей ее и зарыть ее в яму. («Она меня, — говорит, — расстреляла и топила!») Тогда жену его расстреляли и зарыли.
Товарищу своему наказал: «Служи и правь этим городом! Я к тебе буду приезжать почаще, навещать тебя». — А жене своей сказал, царской дочери, что «ты отцу своему не выражай те речи, что я Варегин! Мы так с тобой и изживем век». — И стал он с царской дочерью жить.
69(66). СМЕХ И ГОРЕ [30]Эта сказка (единственная из моих записей в настоящем сборнике) печатается по записи, сделанной не под диктовку рассказчика, а по памяти.
Рассказал А. П. Цыплятников
Дело было в старые времена, при Николае Первом. Железных дорог еще не было, и новобранцам приходилось трудно — на место назначения нужно было являться по способу пешего хождения.
Крестьянин Рязанской губернии Спасского уезда Козодаевской волости, деревни Окомёловки, Василий Иваныч Курилов, попал на службу в Петербург. Служба солдатская, ружейные приемы и особенно словесность ему совсем не давалась. Много попадало ему в ус да в рыло от взводных.
Видит Курилов, что служба тяжела и что другие молодые солдаты берут медицинское свидетельство и уходят на год домой на поправку, задумал и он также сходить на поправку домой. Приходит к доктору: «Так и так». — Тот повернул его, ударил по спине и говорит: «Здоров, детина, совсем! Иди служи!»
Наступил государский военный смотр. Курилову, как и всем солдатам, выдали первосрочную (первосортную) амуницию, подучили ружейным приемам. Приехал государь император, поздоровался с войсками; пропустил мимо себя войска церемониальным маршем: «Спасибо, братцы!»
Потом поротно стал опрашивать допрос претензий: «Не имеет ли кто-нибудь из вас претензии?» — Курилов первый выискался в своей роте: «Я имею претензию, Ваше Императорское Величество!» — «Какую?» — «Отпустите меня на год домой на поправку: отец и мать у меня старые и больные».
Государь был в веселом расположении духа. — «А что ты мне привезешь оттуда?» — «А привезу я смех и горе, Ваше Императорское Величество!» — «Ну, хорошо, отпускаю; только привези мне смех и горе!» — И государь записал о том в свою памятную книжку.
Кончился смотр. С Курилова сняли новую амуницию, выдали ему рваные шароваришки и заплатную шинель, старые казенные сапоги, и дали годовичное отпускное свидетельство с правом на год на родину.
А Курилов незадолго перед тем нашел на улице пустой купеческий портмонет. Положил он в него свидетельство, десятикопеечную азбуку и три двугривенных — все, что у него было; да еще в грязный мешок наклал три фунта черных солдатских сухарей — и пошел пешечком в Рязанскую губернию, в Спасский уезд, в деревню Окомёловку.
Приходит он в город Владимир; спрашивает городового: «Где здесь хорошие номера для проезжающих?» — Городовой показывает ему. Приходит туда Курилов: «Есть свободные номера?» — «Точно так!» — «Сколько стоит?» — «Два рубли в сутки». — Курилов взял номер, заказал ужин в полтора рубля и полбутылки коньяку. — А в кармане у него всего навсего три несчастных двугривенных.
Хозяин спрашивает его: «Кто вы будете? Нам надо записать вас на меловую доску». — «Я генерал-майор из Сан-города-Петербурга, Василий Иванович Курилов». — Хозяин посмотрел на его рваную солдатскую шинелишку, но ничего не сказал: только бы получить деньги.
Немного погодя в те же номера приезжает на тройке своих лошадей с кучером генерал-лейтенант из города Москвы. Берет номер и спрашивает хозяина гостиницы: «Нет ли у вас кого-нибудь из военных? Скучно мне одному в городе». — «Есть, Ваше Превосходительство, генерал-майор из Сан-города-Петербурга, Василий Иванович Курилов». — «Пришлите его ко мне!»
Хозяин гостиницы идет в номер к Курилову, а тот лежит на койке, азбуку свою разбирает. — «Так и так, Ваше Превосходительство! Приехал генерал-лейтенант из города Москвы, просит вас к себе в номер переночевать». — «Позовите его сюда!» — Приходит генерал-лейтенант, рекомендуется: «Я такой-то генерал…» «А я, — отвечает Курилов, — такой-то генерал». — Лейтенант первым долгом заказывает бутылку коньяку и отличный ужин.
Выпили и закусили. Лейтенант предлагает поиграть в карты на деньги. Курилов сперва отказывался, но потом согласился. Играют. Генерал-лейтенант наиграл на Курилова 50 рублей и просит деньги. — «Давай играть на сотню!» — Стали играть еще. Курилову повезло. Отыграл от генерал-лейтенанта свои 50 рублей и наиграл на него еще 20 тысяч.
У генерал-лейтенанта нет больше наличных денег, а отыграться хочется. — «Ставлю за 500 рублей своих лошадей с кучером и экипажем!» — Курилов: «Надо посмотреть лошадей». — Посмотрели: все блестит, а толку никакого в лошадях Курилов не знает. Согласились. Играют. Курилову опять повезло: отыграл у генерал-лейтенанта его лошадей и экипаж.
У генерала одна надёжа — на свою одёжу. Снимает генерал лейтенант с себя генеральскую фуражку, эполеты, мундир, шаровары с лампасами и лакированные сапоги. — «Ставлю всю свою эту амуницию за 50 рублей». — Курилов согласился и отыграл у генерала его амуницию. Отдал ему свою рваную шинель и сапоги, надел на себя полную генеральскую амуницию — и в самом деле стал похож на генерала.
Проигравшийся генерал-лейтенант спит мертвецким сном (после выпитого коньяку), а у Курилова и хмель прошел от привалившего счастья. Призвал первым долгом своего нового кучера: — «Как тебя зовут?» — «Иван». — «Известно тебе, что я отыграл у твоего барина его лошадей и экипаж? Ты теперь должен меня слушать во всем так же, как своего прежнего барина!» «Слушаю, Ваше Высокопревосходительство!» — «Так вот, завтра в 5 часов утра подай мне лошадей и поедем в Рязанскую губернию!»
Курилов начал еще раз пересчитывать свои деньги. Ночь скоро прошла, и кучер подал лошадей. Проигравшийся генерал-лейтенант все еще спит. Взял Курилов десятирублевую бумажку, засунул ему за голенище: «Пускай, дескать, хоть за номер расплатится!» — Сел в коляску и уехал.
Приезжает он в город Николаевск. Въехали в город. Генерал Курилов подзывает к себе пальцем первого попавшегося городового. Тот на цыпочках бежит. — «Где здесь самонаилучшие номера?» — «А вот там на пригорке держит самонаилучшие номера граф». — «Кучер, поезжай туда!»
А граф в это время сидел со своею единственною дочерью (он был вдовец), красавицею Катей, на террасе, и пили чай. Дочь и говорит графу: «Папаша, смотри! какой-то молодой офицер едет — наверно, к нам!» — Граф взял бинокль, посмотрел: «Молодой-то молодой, да еще и генерал!» — У Курилова генеральская шинель была накинута на плечи, и красная подкладка виднелась. — «Вот бы жених-от?» — подумала про себя графская дочь: лет было ей уже немало, а хорошие женихи все не приезжали.
Курилов въезжает прямо во двор графского дома. Выбегает швейцар. — «Есть свободные номера?» — «Точно так, Ваше Высокопревосходительство!» — «Сколько стоят?» — «С конями 10 рублей в сутки». — «Хорошо!»
Курилов остановился в графских номерах. Графская дочь идет к нему в номер и спрашивает: кто он и откуда? (чтобы записать на меловой доске). — «Я генерал-лейтенант из Сан-города-Петербурга, Василий Иванович Курилов! Еду в кратковременный отпуск к себе на родину. Папаша и мамаша у меня при смерти, а дома — пятнадцать домов и пятнадцать магазинов: приказчики и доверенные разворуют». — «А с чем магазины?» — «С золотыми и серебряными вещами».
«А вы кто будете — замужняя или девочка?» — «Я еще барышня». — «Что же взамуж нейдёте?» (Курилов к тонкому обращению не привык.) — «Да женихов по мысли нет. Сватался студент да подпоручик, не захотелось идти за них». — «А я вам ндравлюсь?» Графская дочь покраснела и ничего не сказала. — «Ну, если ндравлюсь, так выходите за меня замуж: предлагаю вам свою руку на бракосочинение». — «Я должна сначала переговорить с папашей». Идет к графу и рассказывает ему: «15 домов и 15 магазинов!.. просит руки»… — «Благородное дело! — говорит граф, — если хочешь, иди замуж, воли с тебя не снимаю». — Графская дочь идет опять в номер к Курилову и подает ему, в знак своего согласия на брак, руку.
Скоро молодые перевенчались. Живет Курилов у графам молодой женой месяц, другой и третий. Скучно ему стало по деревне. — «Так и так, — говорит он своей жене, — 15 моих домов и 15 моих магазинов приказчики и доверенные, пожалуй, разворуют; надо мне ехать на родину, а тебя я боюсь брать с собою: дороги, может быть, плохи. Приеду станцию — две и пошлю тебе депешу: ехать или не ехать». — Графская дочь советуется с отцом: «Вася едет домой; мне хочет прислать депешу с первой или со второй станции: хороши ли дороги». — «Благородное дело! — говорит граф, — пусть едет!»
Приехал Василий Иванович в Рязанскую губернию, но еще не в Спасский уезд. Остановился кормить лошадей. Дело было в селе; номеров там нет и пришлось остановиться в корчме. А в корчму незадолго перед тем прибыл военный писарёк из заштатных — пробирался в Петербург искать писарской вакансии. Слово за словом, разговорился Курилов с писарьком; и задумали они играть в карты на деньги. Плохо пришлось Курилову; отыграл у него писарь и все деньги (20 тысяч), и лошадей с экипажем, и генеральскую одёжу. Отдал ему, из сожаления, писарь свой верхний плащ, чтобы было в чем идти домой.
Прежде, чем идти, Курилов попросил хозяина корчмы написать ему письмо к жене. Тот согласился. В письме Курилов писал, что он проиграл все свои деньги, лошадей и одёжу писарю; сознался, что он обманул невесту: назвался генералом. «Если, — говорит, — хотите знать, кто я, то посмотрите в спальне нашей под периной». — А там оставил Курилов свой находный купеческий портмонет и грязный солдатский мешок с сухарями — графская дочь не заметила еще того.
Отдал это письмо Курилов своему бывшему кучеру Ивану: «Отдай, — говорит, — его графской дочери, а писаря непременно завези к графу в номера переночевать!» — Кучер все так и сделал.
Пьет граф с дочерью чай на террасе. Дочь и говорит: «Смотри, папаша: Вася едет!» — Граф взял бинокль, смотрит: лошади Васины, а в коляске сидит не он.
Между тем Иван привез писаря на двор к графу, и тот остановился в номере.
Прочитала графская дочь письмо, пошла скорее в спальну; нашла портмонет, прочитала свидетельство Курилова и горько заплакала: «Что я наделала? Вышла за молодого солдата!» — Идет к отцу-графу. — «Ну, что пишет Вася?» — «Зовет меня ехать; он остановился на второй станции; а этого человека Иван довез к нам по пути… Отпускаешь ли меня, папаша, к мужу?» — «Благородное дело!» — говорит граф. Открыл кассу: «Возьми, — говорит, — сколько тебе надо на поездку денег и поезжай!» — Та взяла денег, а сама думает: «Надо как-нибудь изворотиться, выручить мужа!»
Идет в номер к писарю и предлагает ему играть в карты. Тот согласился. Счастье привезло графской дочери: отыграла она у писаря все то, что он выиграл у Курилова, взяла у него генеральскую одёжу и выгнала из номера. Села в коляску и поехала с Иваном в Рязанскую губернию, в деревню Окомёловку, разыскивать своего Васю.
А Курилов пешком пришел в свою родную деревню и молотит там хлеб с отцом.
Приехала графская дочь в Окомёловку. На краю деревни стоит трактир. Широкобородый здоровый парень-трактирщик стоит в красной рубахе на крыльце трактира, ухмыляется. — «Где здесь живет Василий Иванович Курилов?» — «Василия Ивановича я не знаю, а Васька Курилов есть, недавно со службы пришел. Вон его хата с краю — давно бы надо сломать на дрова, а то в ветреную погоду может кого-нибудь задавить».
Подъезжает к избушке Курилова. В избе сидит одна старуха (мать Василия Иваныча). — «Здесь живет Василий Иванович?» — «Здесь». — «А где он?» — «На гумне с отцом молотит». — «Как бы его нам увидать?» — «Давайте я вас провожу». — «Нет, — говорит графская дочь, — покажите лишь мне дорогу, а я найду сама!» — Та показала тропу.
Пошла графская дочь по тропке, приходит на гумно. Там молотят два мужика. Графская дочь с трудом узнала Васю: босые ноги грязны, штаны засучены до колен, рукава рубахи — до локтей; сам весь грязный, одёжа рваная; волосы у него подросли, и отец подровнял ему их — заступами — топором на полене.
«Здравствуй, Вася!» — говорит графская дочь. — «Здравствуй, женушка!» — Отец Курилова испугался: «Приехала, — говорит, — царская дочь, а он ее зовет женой». — «Я, — говорит, — за тобой приехала: пойдем со мной!» — Пошли. Обезумевший отец-старик смотрит им в след и не надивится.
А графская дочь спрашивает: «Есть ли у вас в деревне баня и цирюльник?» — «Баня есть у попа, а за цирюльника ответит солдат Мохов». — «На вот тебе рубль — остригись у солдата да сходи вымойся в баню, а потом поедем к нам домой». — Курилов остригся и вымылся кое-как в бане, а графская дочь велела кучеру подать лошадей к бане. Одела его опять в генеральскую одёжу и привезла к себе домой.
«Ну, как съездила? Что выездили?» — встречает ее граф. — «А 15 домов и магазинов Вася продал». — «А деньги куды?» — «А деньги в банк положил». — «Благородное дело!» — отвечает граф.
Живет опять Курилов у графа месяц, живет другой. Приходит срок воротиться ему на службу в Петербург, говорит он о том жене. Та графу: «Так и так, приходит Васе срок ехать в Петербург на службу». — «Да, — говорит граф, — надо торопиться, а то может выговор от командующего войсками получить. Возьми, сколько надо денег!» — Графская дочь взяла денег и поехала в Петербург. Приехали в Петербург. Взяла графская дочь самонаилучший номер, за 25 рублей в сутки. Остановились.
Идет Курилов на толчок, купил себе старую шинель, сапоги казенные, фуражку; приходит на другой день в роту. — «Васька Курилов приехал! Васька Курилов приехал!» — кричат солдаты. — А у Васьки Курилова на руке три золотых кольца. — «Украл, видно?» — «Какое украл! Женился, братцы, на графской дочери». Смеются солдаты: «Где тебе на графской дочери жениться?»
Взводный кричит: «Васька Курилов! Принеси из цейхгауза винтовку, вычисти: она вся заржавела, а скоро будет государев смотр!» — Принес Курилов винтовку, а чистить ее ему неохота. — «Братцы! Кто вычистит за рубль мою винтовку?» — «Какой у тебя рубль! У тебя и копейки-то нет!» — смеются солдаты. — Курилов вынимает из кармана пять рублей. — «Кто вдвоем вычистит мою винтовку за пять рублей?» — Все наперерыв кричат: «Я! Я! Я!» — Взял двоих, отдал им винтовку: «Вычистите и принесите завтра в такие-то номера!» — А сам ушел домой.
На другой день несут два солдатика ему винтовку в номер; входят, а у двери висит генеральская шинель на красной подкладке: Курилов, как приехал в Петербург, тут ее оставил. Испугались солдатики, драло домой. Курилов вышел на стук; «Эй, братцы!» — А те давай Бог ноги, и винтовку его бросили на дороге.
На другой день Курилов явился в новой солдатской амуниции на государев смотр. Стали в ряды. Большого начальства еще не было, одни поручики. Приезжает графская дочь в коляске на тройке на Марсово поле; подходит к офицерам: «Можно ли мне, — спрашивает, — пройтись по фронту?» — «Для чего?» — «У меня муж в строю». — «Пока большого начальства нет, можно».
Пошла графская дочь по фронту. Курилов говорит своему соседу-солдатику: «Это моя жена!» — Тот толкнул его в бок: «Что ты, дурак? Какая тебе жена? Это генеральская дочь!» — А графская дочь идет мимо Курилова и усмехнулась. Курилов на это заржал (громко засмеялся). Все солдаты удивились: «Что-нибудь да между ними есть!» — Приезжают ротные командиры. Поручики просят графскую дочь: «Сейчас приедет командующий; отойдите, пожалуйста, к своей коляске: он у нас человек строгий!» — Та отходит.
Приезжает командующий войсками Петербургского округа; подходит к офицерам, говорит им: «Замечаю я, господа, что на смотрах около вас все увиваются какие-то б…ищи; впредь чтоб этого не было!» — Графская дочь услышала это, подходит к командующему и говорит ему: «Какое вы имеете право оскорблять меня?» — «А вы кто такая?» — «А вы кто такой?» — «Я командующий войсками Петербургского округа!»
Графская дочь поехала к государю во дворец. (А граф был родня государю императору.) Приезжает: государю уже поданы лошади. Встречает графская дочь его на лестнице (он едет на смотр), падает ему в ноги: «Прости, отец!» — «В чем ты виновата, дочь моя?» — «Я вышла замуж за рядового». — «Благородное дело, дочь моя! Я сам ходил рядовым, а теперь управляю престолом». — «Оскорбил меня публично площадными словами командующий войсками».
«Послать за ним тюремную повозку: пусть привезут его сюда в тюремной повозке!» — Привезли. — «На 22 в ряды!»
«А кто твой муж?» — «Василий Иванович Курилов». — «Послать за ним моих лошадей!» — Привезли. — «Это ты тот солдатик, который просился у меня на год на поправку и обещал привезти мне смех и горе?» — «Точно так, Ваше Императорское Величество!» «Ну, хорошо, хорошо! Привез ты мне радость: племянница моя вышла за рядового, — и горе: командующего войсками разжаловал в рядовые. Жалую тебя чинами и орденами. Завтра сделай смотр моим войскам, вместо меня!» И сделал его командующим войсками Петербургского округа.
70(17). ВОЛОДЬКА КУПЕЧЕСКИЙ СЫН
Рассказал А. Д / Ломтев
Было это в городе Петербурге. Жил купец. У него было в банке 40 тысяч, лежало у этого купца. Сын был у него Володька. Купцу и этих денег недовольно; он нашел таких людей (деньги работать еще), которые деньги работали; в порожнее время могли они подкоп копать в порожнюю избу дальше, чтобы уйти этим подкопом. Потом жил у него годовой работник. Отжил год, они его не славно рассчитали. А работник сказал: «За это я вам покажу вошь в голову!») — пошел и сказал.
Потом он приходит в полицейское правление, работник; заявляет, что деньги работает недействительные. А деньги они делали — в чужие земли отправляли; деньги в однем слове не сходятся с действительными деньгами. То полицейские говорят: «Можешь ты нам показать?» — «Я могу поутру застать на деле, кто деньги работает!»
До утра доживают. Собралась полиция, взяли этого работника, поехали к хозяину. Полиция приезжает, хозяину говорит, что «пущай нас во двор!» Приходит во двор. «Хозяин, давай нам обыск! Где вы деньги работаете? Отворяй давай подвал нам!» К подвалу подходят, а Володька рабочих спрашивает: «Сёднишную ночь сколько денег вы наработали?» — «Сорок тысяч только сёдни, поленились», — говорит.
Начали кладову только отпирать, эти рабочие в нору убежали, которые готовили; остаётся сын Володька только тут. Володьки спросили: «Что ты делаешь?» — «Деньги работаю». — «С кем ты работаешь?» — «Я один работаю, никого больше нет!» — Полица приказала его заковать, в тюремный замок свести. Что денег наработано, все взяли. Посадили его в тюремной замок.
Он сидел цельной год. Дело было в праздник. Генеральская дочь приносила решётку калачей в тюремный замок, разносила по несчастным. До Володьки дошла и ему подаёт. Она раньше знала его и сказала: «Володька, знать, напрасно сидишь?» — «Что поделаешь, барышня? Участь така довела!» — Она ему ничто не сказала.
Домой приходит, объясняет родителю: «Родитель, вот у меня теперь нанятой ученик, платим мы ему 30 рублей в месяц. Чем нам платить 30 рублей в месяц, выпустить купеческого сына Володьку; он разучёный очень, на семь грамот, он будет меня обучать даром. Человек он молодой, ему скучно очень в тюремном замке сидеть; пожалей, родитель, его!» — сказала дочь. (А сама залюбила его уж.) А Володька из себя был красивый и кудрявый (волосы у него кудрявы были). — «Ну, ладно, мила дочь! Я утром схожу, выпущу его». — Генерал поутру приходит в тюремный замок, приказал его расковать. Приводит в свой дом, говорит: «Вот, ты учи мою дочь Палашу!»
Он начинает её учить; задаёт строчку, она отвечает пять да шесть. Наука пошла хорошая ей. День она с ним посидела и говорит: «Вот, родитель, тот меня учил неделю, а этот один день — я больше поняла в день в один!» — Сказал генерал Володьке, что «ты приучай мою дочь, постарайся! Я походатайствую, может быть, не выпустят ли тебя из тюремного замку?» — То генерал с генеральшей уезжали в гости, а они оставались в комнатах одни. То Палаша заводит его в свою спальну и говорит: «Володька, сотвори со мной блуд, а если этого не будет, то — вынула леворьверт — в тебя пулю выпущу, а потом сама застрелюсь!» — «Чем погибать, — говорит, — так лучше согласиться».
Потом они проживали с ней, этим манером, этак с полгода. Генерал стал замечать; говорит генеральше: «Мать, я вижу: дочь у нас едва ли не обрюхатела». — Генеральша на то сказала, что «сами свели! До следствия время теперь уж молчать доводится». — То во второй раз генерал опять уезжал в гости. Володя стал своей Палаше говорить: «Палаша, дело неладно! Родители узнали, что мы с тобой живём. Пойдём мы с тобой на пристань, сядем на корабь, уедем в чужие земли, и вот там мы с тобой обвенчаемся, проживём — никто и не узнает!» — Палаша узнала, что дело неладно; взяла денег у родителя немало, пошли с ним на пристань. Попутчиков ехать им никого не оказалось тут — ехать не на чем.
Володька говорит, что «я, Палаша, покупаюся!» — «Володя, ты потонешь!» — «Нет, я плавать мастер, я никогда не потону!» — Снимал с себя одежду, также рубашку и подштанники, пал в море. И вот он курнулся и поплыл. Не меньше глядела она с час время и плакала, что он потонул: не видит его. Он был плавать мастер: захочет отдохнуть, лягет на спину, потом опять плывёт, а виду не подавал, чтобы она не видела. Тогда она отправилась домой, Палаша.
Приходит домой. Как родители ее приезжают, она на коленки встаёт и плачет. — «Что же ты, мила дочь Палаша, плачешь? Об чём больше? Скажи!» — Я перед вами, родитель, неладно сделала». «Скажи ты нам, чего ты сделала?» — «Попросился Володя купаться на море, я никак не могла его отговорить; и вот он как пал в море, и утонул». — Генерал на то сказал: «Ну, так что же что утонул? Мы сделаем мершую бумагу, скажем, что он кончился, больше и ничего!»
Володька плыл морем, натакался на кит-рыбу. А кит-рыба хочет его съесть, а он ей не дается: где под брюхо, где на нее налезет. Потом кит-рыба всплыла наверх, как пластина. Володька залез на ней и сидит. По его счастью, ехали из иных земель на корабле — увидели человека и говорят: «Это непременно, ребята, чудовище морское, надо отворотить от него!» — То сверстались против него, скричали: «Что ты, человек или нет?» — «Я человек крещеный; не можете ли вы взять меня с собой?» — То скричали из кораблей: «Если можешь к нам плыть, к кораблю, так подплывай ближе!» — Тогда он соскочил с кит-рыбы, подплыл к ихому судну. То они подхватили его, посадили в корабль; поплыл он тогда с ними.
Прибыли они в королевство: привалились на пристань. Тотчас королю доложили, что «мы нашли на море человека; куды его дозволишь девать?» — То король приказал: «Приведите его в мои палаты; я погляжу, что за человек». Они его обрядили как следует, одели с рук и до ног. Приходит он к королю в дом. Королю он сразу пондравился: лицом красивый и кудрявый. Сказал: «Молодец, откуль? Из каких земель?» — «Зовут меня Володькой; сызмалетства я с родителем рыбачил; судно наше расшибло, я потонул на море. Не примешь ли, Ваше Королевское Величество, меня к себе на место дитя? Я служить буду Вам по смерть свою!» Король сказал: «У меня сына нет; всё равно! Будет он сначалу служить у меня в доме половым». — И он стал половым служить; королю очень заглянулся, а дворному генералу еще пуще того.
Пожил он месяц-другой; сказал генералу, что «мне эта служба недовольна, половым быть. По крайней мере, вы мне службу дали бы в Сеноте писарем быть», — генерал королю сказал: «Переведём его в Сеноте писарем быть». — Генерал королю сказал: «Переведем его в Сеноте писарем и зададим ему просьбу: какую он просьбу может составить?» — Перевели его в Сенот, задали ему просьбу; составил он просьбу очень хорошо, просьба заглянуласъ королю. Король сказал, что «не быть ему младшим писарем, а быть ему старшим писарем, чтобы он мог всем Сенотом править!» — Пожил Володька с годик; дело правил очень хорошо в Сеноте.
Наконец, король что-то захворал и поскорости помер. У короля не было братовьёв, также и племянников, наследников никаких. То сходились и советовались: «Кого поставить в короли королевством править? В короли всякому охота, а давайте зададимте задачи: по три книги кто может списать в трои сутки — со старых книг на свежи — того и в короли». — Все сидели старались день и ночь, что списывали, а Володька ходит день и ночь, сутки, не занимается. Дворный генерал сказал: «Что же ты, Володька, не занимаешься?» — «Я человек чужестранный, где же меня поставят в короли?» — «Ну так что же? Мы тебя приняли за своего; занимайся все-таки; напишешь, так поставим!»
На третий день Володька занялся и рано покончил, списал. То приходит на четвёртые сутки в Сенот. — «Что, ребята, у кого готово?» — То сказали, что на сутки, у другого на полторы — у всех не готово, только очудилось готово у Володьки у одного. — «Быть ему королём!»
То он королевством с год правил. Наконец сказал: «Господа, я желаю к русскому государю; у меня есть дело с царем поговорить». — «Тебя унять нельзя; можешь ты заутра ехать». — Он приказал корабь припасти к утрому. До утра доживает, на корабь садится и отправляется. Приезжает в русское государство, приваливается на пристань. Дело было к ночи. Он снимает с себя королевскую одежду, надевает на себя купеческую простую одежду. Ту одежду в сундук запирал; товарищам сказал, что «я, господа, схожу один; хотя и ночь прохожу всю, вы, господа, с корабля не уходите, дожидайтесь меня!»
Идёт он по городу; видит двухэтажной домик, заходит в него. А в этом домике живут шайка разбойников. Заходит он в дом, они сидят за столом водку распивают. Атаман-разбойник взглянул на него — одежда на нем хорошая. — «Господа, убить этого человека!» — А он говорит: «Не бейте! Вырвался я сам из тюремного замку, желаю с вами вместе разбойничать; примите меня в свою шайку! Если вы не верите, глядите на моих руках: вот у меня и клеимы есть, что я несчастный».
Они были согласны; приняли его в свои товарищи: «Садись, брат, с нами за стол кушать!» Кушанье закушивали, также и водку выпивали. Наконец, атамана спросили: «А сегодня какого велишь нам купца позорить?» — Атаман сказал: «Ступайте вот к такому-то, к Андрею купцу, который деньги работал; ворвитесь к нему в кладовую!» — То Володька понял, что к его отцу посылают; пошел в разную комнату скорее: приходит, живо вынимает бумагу и карандаш, сучинил записку, положил её в карман. (Им не объясняет ничего уж.)
Подходит дело к полночи. Посылает их атаман разбойничать. Запрягали они этипаж, ехали на охоту. Подъезжают к этому Андрею к дому, начали работать, врываются в кладовую. Разломали, как человеку лезть. Володька и говорит: «Давай, братцы, я залезу живо, буду вам подавать, вы только принимайте!» — Володька залез; хотя он подает, а в стену чем-нибудь пуще колотит, чтобы слыхали домашние. Услыхали домашные, что кто-то в кладовой шебарчит (стукается), выбегали, увидели этих самых разбойников. Тогда они закричали: «Володька, вылезай!» — А он не вылезает. Они сели да угнали.
Работники заходят в кладовую, увидели Володьку, не рассмотрели, что хозяин, давай его бить. Володька не отвечал, что «я хозяин» ли, что ли; а до того его добили, что он ничем не мог владать. Сказал отец (хозяин), что «оставьте, не убивайте, оставьте до свету! Я спрошу, кто такой?» — У Володьки была сестра; запросилась: «Дозволь мне, тятенька, сходить посмотреть этого разбойника». — Отец хотя ее и не пущал, она со слезми просится: «Дозволь поглядеть; сердце не терпит, схожу я погляжу». — Она фонарь зажигала (как народ тут его караулил), приходит в кладовую, смотрит на его кудри. То сестра смотрит и плачет, сужалела: «По кудрям словно как наш братчик Володька, а лицо избито всё, в крови».
То он услыхал от сестры речи, засовался в карманах, нашел записку, выбрасывает сестре под ноги. Сестра: «Что такое?» Подняла записку, читает, что «прими от меня, сестра, записку!» — Сестра заплакала, пошла в свои покои, в избу, подает записку родителю. Записку родитель рассмотрел, заплакал, приказал принести его в комнаты свои. Приносят, лицо его умывают, работника живо послали за дохтуром. К богатому в полночь — это не что, живо дохтур собирался, набирал всяких лекарствов. Дохтур намазал хорошею мазью, завязал. Тогда родитель сказал: «Что ты, милый сын, не мог скричать? Неужели ли бы я приказал тебя бить?»
Дело доходит до утра. Володька и говорит: «Родитель, прикажи кучеру запрекчи в карету, а съезжу на пристань — у меня есть товарищи там!» — Приезжает на пристань, сундук отворяет, надевает на себя мундер как следует, что подобается королю надеть. Оставил одного караульного, а тут забрал всех к себе на обед; привозит к родителю в дом.
Тогда на обряд смотрел его родитель: «Неужели ты, Володька, доступил, что служишь королем?» — «Да, тятенька, я служу вот в такой-то державе королем. Съезди ты, родитель, или покажи кучеру, скажи, чтобы привез вот такого генерала и с женой, и с дочерью с Палашей!» — Послал Андрей к этому генералу — привезти самого и жёнку и дочь. То приезжают к купцу. Купец Андрей принял их, начал угощать. Сидели они, а Володька был в разной комнате, с сестрой сидели. (Они еще не здоровались.)
Тогда Володька сестре говорит: «Поди, сестра, приведи с собой в комнату Палашу; скажи, что мое дело девичье, мы будем там с тобой угощаться». (Ему уж охота невесту-то скорее повидать, затем и приехал.) Приходит и говорит: «Господин генерал, дозволь мне свою дочь в разную комнату, мы будем там угощаться: наше дело девичье!» — Палаша приходит в комнату, а Володька стал против нее на ноги и здоровается с ней. Палаша обробела. — «Неужели, Володька, я тебя вижу?» — «Да и верно, Палаша, что я!» — «Я по тебе милостину всегда обношу (подаю), считаю, что ты покоен, а ты жив образовался!»
Палаша ему объяснила: «Я от тебя теперь никак не останусь! От тебя родился сын, у меня растет». — Володька сказал: «Затем я и с королевства обратился — тебя в жёнки взять и с собой увезти! А сын будет у нас впоследствии время наследник… Можно теперь обратиться нам к родителям».
Приходят в комнату к родителям. Выходили из той комнаты все трое, здоровались с генералом; и генерал обробевши смотрел на Володю. «Неужели ты это самой и есть, Володя? Доступился до этой степени, что получил теперь чин короля?» — «Да, Ваше Превосходительство, я служу в такой-то державе королем. Я обратился из королевства: ты выдай свою дочь мне в жёны!» — «Бог благословит! Сейчас сходите к венцу, и будем мы потом пировать».
Съездили, повенчались, кутили более недели; наконец, он отправился в королевство. Распростился с отцом-матерью; прощался, говорит: «И рад бы я дома остаться, нельзя никак закон переменить!» — Увёз Палашу с сыном в королевство.
71(26) ИВАН-ДУРАК
Рассказал А. Д. Ломтев
Жил-был мужичок. У мужичка был сын Иван-дурак. И он, этот старичок, отдавал замуж свою дочь. И пошла она на озеро за водой. Приходит на плот и плачет. Потом посылали Ивана-дурака за ней: что она долго нейдёт? — Иван-дурак заходит к сестре на плот. — «Отчего ты, сестра, плачешь?» — «Как мне не плакать?! Принесу я сына Ивана, а сын Иван у меня умрёт!» — Сказал Иван-дурак: «Вот какие есть дураки! Меня считают дураком, а еще хуже меня? Пойду я по селенью: если дурнее их найду, то дело будет так!»…
Идет по деревне, а мужик садит корову на баню. — «Что ты, мужик, делаешь?» — «Вот корм пропадает даром; хочу корове вытравить, засадить корову». «Что ты дашь — я вытравлю корове». — Мужик говорит: «Я тебе три рубли дам, только вытрави корм!» — Иван-дурак приказал литовку принести, выкосил, помаленьку бросал корове, корова съедала корм. Стравил этот корм, получил три рубли денег, отправился опять селеньем.
Идет он селеньем, а богатый мужик направил дышло и хомут — загоняет лошадь в дышлы. Иван-дурак приходит. — «Что вы делаете?» — «Да вот нужно лошадь нам загнать, и в дышло запряглась чтобы лошадь». — Иван-дурак говорит: «Что заплатите — я запрягу?» — «Сто рублей». — Он узду на нее надел, надел хомут и запряг в дышло. Получил сто рублей, отправился в город.
Идет городом, заходит в царской во дворец. Забился в ясли и лежит. Приходит конюх и приходит к нему стряпка, и он сдумал с ней блуд творить. Он (Иван-дурак) ему кричит: «Конюх, неладно делаешь: оттого кони портятся!» — Кучер соскочил, везде поискал, нигде не мог найти… Во второй раз Иван-дурак пуще скричал. Услыхал он его голос, начал его в яслях искать. Конюх приводит его к царю: что «вот я вора поймал: забрался он к нам в ясли, хочет, видно, жеребца украсть царского». — Царь его спросил: «К чему ты, молодец, сегодня в ясли забрался?» — «Ваше Царское Величество, я хвастать не люблю, а я правильно говорить хочу с тобой. Поглядеть захотелось мне, как ваши конюха ходят за конями. А ваш конюх приходит, и стряпка за ним тут пришла к нему… Оттого, Ваше Царское Величество, жеребцы портятся. Я ему и скричал».
Царю сделалось любопытно. — «Вот так это будет верный слуга!» — «Наймись ко мне, Иван-дурак, табун пасти конный». — Тогда ему препоручил своего жеребца Любимца царь. Выпустил он маток и сел — Иван-дурак — на коня, поехал, в поле табун погнал.
Приезжает из иных земель король к царю на совет. И кое об чём поговорили; наконец, выхвастался царь, что «есть у меня в поле такой пастух — не за какие тысячи не продаст без моего веленья он моего жеребца Любимца!» — Король на то сказал: «Я у него поеду и скуплю жеребца!» — Царь: «Если ты скупишь жеребца, я тебе даю три тысячи денег и жеребец будет твой».
То приезжает король домой, ходит день и два и три — тужит об этом деле. Старшая дочь королевская и говорит королю: «Об чем же ты, тятенька, больше тужишь?» — «Был я на совете у русского государя; был у нас уговор такой, что если я Любимца жеребца уторгую у пастуха в поле, так получаю три тысячи рублей».
Дочь отцу сказала: «Дай мне сто рублей денег, хорошую узду — и я поеду и скуплю у него». — То она приезжает в поле, в табун к нему, и говорит: «Здравствуешь, господин пастух!» Пастух малахай снимал, с ней здоровался. — «Что тебе нужно, княгиня?» — сказал он. — «Продай ты мне царского жеребца Любимца!» — На то он ей сказал: «Сотвори со мной блуд, дай сто рублей денег; привяжу я к тебе жеребца к задку; с тем вместе — если я свистну, удержишь, будет твой, а не удержишь, будет мой: во второй раз чтобы не ворочаться!» — То она согласилась… Пошел он в табун, поймал жеребца, привязал к задку (к повозке); она повела. Потом она отъехала. — «Али она уведет?» — сказал пастух. — Свистнул, жеребец взыграл, канат оторвал.
То она приезжает без жеребца; говорит: «Тятенька, скупила я жеребца; с тем уговор был, что — оторвется, второй раз не ловить. Плох дали канат!»
Середняя дочь на другой день и говорит отцу: «Дай, тятенька, мне сто рублей денег, узду покрепше; я поеду, сторгую у него». — Также приезжает в царские луга, приезжает к табуну, с пастухом здоровается. — «Здравствуешь, барыня, что вам угодно? «Не продашь ли ты мне царского жеребца Любимца?» — «Дай мне сто рублей денег, блуд сотворить; и с тем вместе — жеребца я привяжу: удержишь, твой, а не удержишь, мой: во второй раз я не буду ловить!» — Согласилась… Пошел он в табун, жеребца поймал, привязал его к повозке к ей. Отвела она очень дивно. Тогда он как свистнул, жеребец взыграл, и повод лопнул. Жеребец убежал опять в табун.
Тогда она приезжает без жеребца; сказывает родителю: «Жеребца я купила, да был уговор: второй раз не ловить. На что такой гнилой повод привязали к узде?»
На третий день король пуще того затужил об этом деле. Малая его дочь говорит: «Не тужи, тятенька! Я поеду, жеребца сторгую и знаю, что приведу его домой. Дай мне сто рублей денег». — Дал ей сто рублей и канат крепкий, и поехала она в царские луга. То приезжает в табун, поздоровалась с пастухом. Пастух говорит: «Что тебе нужно? — «Продай мне царского Любимца жеребца, господин пастух!» — «Если дашь мне сто рублей денег и блуд сотворишь со мной, — жеребца продам; с тем вместе: жеребца я привяжу — удержишь, твой, а не удержишь, мой: во второй раз я не буду ловить!» — Согласилась… Пошел, жеребца привязал к ней к повозке. Отвела она немного; он как свистнул, жеребец взыграл и повод оборвал опять у этой.
Потом она воротилась, со слезами стала пастуха упрашивать. Пастух ее пожалел… Во второй раз привязал ей жеребца, и она увела этого жеребца.
Иван-дурак сел на лужок и задумался. — «Теперь непременно царь мне за этого жеребца голову сказнит. А подумать мне не с кем. Я поговорю со своим малахаем: что мне малахай посоветует?» — То поставил палку, малахай повесил на палку, а сам сел на коня. Разъехались на коне, подогнал к своему малахаю; то сказал: «Тпру! Здравствуешь, господин хозяин!» А хозяин отвечал: «Здорово, господин пастух! Здорова ли у тебя, господин пастух, скотинушка?» — А я скажу, что «не шибко: жеребец Любимец в болоте утонул». — А он бы мне на это сказал: «Дурак! Ты должон ухо отрезать, должон вид привезти!» — «Ах, каналья, я неладно выдумал!»
Во второй раз разъехались; подгоняет к малахаю: «Тпру! Здорово ли, хозяин?» — «Здравствуй, здравствуй, господин пастух! Здорова ли у тебя скотинушка?» — «Не шибко, Ваше Царское Величество! Любимца жеребца королевской дочери продал, сто рублей получил». — «Ха-ха-ха!» — хозяин сказал: «Какими неправдами продал?» — «Так и скажу! Хорошо, — говорит, — я теперь выдумал!» — То он свой табун оставил в лугах, а сам пригоняет к царю.
То прибыл к нему король за деньгами: «Жеребца скупил, отдай мне три тысячи денег!» — То как раз приезжает этот самый пастух домой. Подъезжает к поратному крыльцу и говорит: «Тпру! Здорово ли живешь, господин хозяин?» — «Здравствуешь, господин пастух! Здорова ли скотинушка?» — «Не шибко, Ваше Царское Величество! Продал королевской дочери твоего Любимца жеребца: сто рублей получил и с ней блуд сотворил».
«Ха-ха-ха! Какими неправдами ты скупил у моего пастуха коня!» То царь сказал: «Отдай ты мне три тысячи рублей денег! Отдай ты мне моего Любимца жеребца, приведи его в табун: неправдами ты его скупил! А пастух у меня все-таки сказал верно, не потаил!» — То царь его наградил деньгами, что «верный ты у меня слуга! Служи во дворце, а табун пасти я другого заставлю».
У царя была хорошая свинка, хороших родов. И Иван-дурак за этой свиньёй всё ухаживал, кормил ее все кажновременно. Выходит царь во дворец; он (Иван) взял, свинку эту пнул, она рюхнула хорошо. Царь и говорит, что «Иван-дурак, али она у тебя разговор понимает?» — «Как же! — говорит, — у меня у родителя свадьба, она велит проситься у тебя на свадьбу». — Тогда царь приказал: «Запряги карету, съезди!»
Тогда он запрёг карету, а свинью свою опять под бок ногой пнул. Она рюхнула опять. Царь сказал: «Что она с тобой говорит?» — «Да велит в карету подушек попросить хороших. Нет ли подушек?» (Может, у сестры сидеть не на чем.) — То царь приказал подушки ему выдать.
После этого он свинью опять ногой пнул. А царь сказал: «Это что, она опять с тобой разговаривает?» — «Попроси и меня в гости! — говорит». — То царь велел посадить и свинку с собой в карету. То он посадил свинку с собой, сел в карету, распростился с царём; поехал домой на свадьбу.
Приехал, привозит денег; приказал заколоть свинку: «Вот вам и мяса будет!» — Тогда пиры хорошие были у них: денег довольно привёз.
72(54). ЛОВКИЙ ВОР
Рассказал С. К. Киселев
Был один купец. У этого купца только был один сын. А он (купец) такой был богач, что на пять лавок торговал: в четырех приказчики, а в пятой сын сидел.
Вечером деньги приносят ему приказчики и сын; вот он сидит, подсчитывает, а сын все сидит. Сидит и говорит: «Что за оказия! Где это тятька столь денег набрал? Если бы он работал, так у него бы ноги болели; а если бы воровал, так, наверно, бы под судом находился!» — А ему хочется самому такой капитал составить. — «Где, слышь, — достану?»
Думал, думал и придумал: «Лучше ходить воровать! Как если я пойду воровать, ну, попаду под суд — тятька богатый, выкупит!»
Утром выходит на рынок, пошел по лавкам — у того деньги украдет и у другого. Попал он под суд. Отец его выкупил. Ну, так и на следующий раз попал под суд — отец опять его выкупил. В третий раз попал, отец его выкупил и прогнал.
Ну, пошел и ушел в другой город. Приходит в город к вечеру, стоит на мосту. Враз бежит — опоздал — солдат за мясом. Он говорит: «Ты, солдатик, куда?» — «Побежал, — слышь, за мясом». — «Не пустишь ли меня переночевать?» — «Так что? — слышь: — Милости просим!» —
Пришли, сделали пельмени, стали ужинать. Купеческий сын купил винишка. Поужинали, выпили ладом. — «Ну, теперь надо спать!»
Он проснулся ночью и говорит: «Хозяин, вставай!» — Хозяин встал. — «Сказывай, здесь у кого больше денег?» — «У нашего государя денег много в кладовой, только у него есть такой человек: кто — слышь — иголку украдет, он и то узнает!» — «Ничего, — слышь, — пойдем!»
Пошли. Стену проломали, бочонок с золотом утащили. Государь поутру встает: — «Все ли у нас сохранно?» — «Никак нет! В кладовую стену проломали, бочонок с золотом утащили». — «Как же?.. Кто?» — «Это неизвестно! Знахарь еще лучше меня!»
«Надо думу думать!» — И придумали: поставить чашу, в нее налить смолы, под нее накласть жару и стены не закладывать, будто как не догадались. — Так и сделали.
На вторую ночь они опять пошли. Хозяину и сделалось интересно бочонок с золотом утащить. Когда подошли, — «Я, — слышь, вчерась лазал (купеческий сын говорит), а сегодня, солдат, ты полезай!» — Полез; руки у него сорвались, он упал, в этот чан прямо и попал.
Тот подождал, подождал — нет его долго. Потом посмотрел, что тот упал, он вытащил, отсек ему голову, а тулово опять спустил в чан. Приходит домой. — «Ну, — слышь, — хозяйка! Вот тебе от мужа голова. Пойдешь на меня просить, ничего тебе не будет; а станешь жить как следует, то мы с тобой поправимся!» — Она ничего не сказала.
Утром там встают, говорят: «Ну, что? — Попал!» — слышь. Пришли; вытащили руки и ноги и туловищо, а головы нет. — «Если бы голова-то была, так мы бы и узнали; а головы-то нет, так мы и не знаем, кто такой!.. Что же теперь станем делать?» — «Взять солдат да отправить его на площадь: кто не станет ли из родных реветь. Мы его узнаем». — Так и сделали.
Этот самый мошенник-от, он утром встает, на площадь выезжает, смотрит: вот он. Поехал дальше. Назад приехал: «Господа, это что у вас такое?» — Солдаты ему обсказали. — «Эх, какое тиранство! У нас, — слышь, — нет этого, в нашей державе!.. Вот вам, бедняги, нате на бутылочку! Сходите, выпейте!» — В другой раз заехал, опять им дал на водку.
Они, конечно, напилися. А он в этот момент успел съездить в монастырь и украл у двух монахов платье, а у игуменьши тоже. Солдаты, конечно, напились пьяные и уснули; приезжает — они спят. Он взял, с них все снял, на одного надел монашеское платье, на другого тоже, а на третьего игуменьшино надел. А этого туловище украл и увез домой. Привез, положили в гроб; с его женой и похоронили.
Утром просыпается один солдат и говорит: «Это ты, брат? Вставай! С нами монашка спит!» — «Сам-то ты монашка!» — Чё делать? — Надо пойти, дескать, к государю! — А государь любил до смерти монашек и игуменьш. Идут; государь на балконе стоит. Они идут, — государь и кланяется: «Пожалуйте! Пожалуйте!» — Они подошли и стали на колени. — «Это что такое?» — Выслать узнать. Думали: что случилось в монастыре; спросили. — «Так и так». — Он велел их отправить в острог.
Потом призывает своего губернатора: «Чего станем делать?» «У нас денег много; давай увешаем козла всего в золотые!» — Дали двух солдат и офицера — гонять его по городу: «Если он (вор) увидит, деньги станет брать; мы его поймаем!»
Потом они (солдаты) озябли и зашли в гостиницу. Солдаты остались внизу козла караулить, а постарше ушел вверх — чай пить. В этот момент и он (вор) приехал; забежал прямо кверху, попросил стакан чаю. Потом и спрашивает: «Нет ли, хозяин, с кем-нибудь в деньги поиграть?» — Этот и выискался, старший-от. Он с ним стал играть и понемножку проигрывать; а сам то и дело вниз, а там все солдатам давал на бутылочку. Солдаты, конечно, спилися. Он в этот момент сгреб козла и уехал с ним. Тот схватился — те пьяны, а козла нету. — С объяснениями к государю. Государь велел их посадить.
«Ну, теперь, — слышь, — чё делать?» — Опять призвал того. — «Надо по городу ходить и нюхать: где козел не жарится ли?» — Один (солдат) забежал как раз к этому (к вору): козёл у него жарится. Он (вор) в этот момент спал на полатях. Солдат посмотрел, побежал сказывать, что вот тут козел жарится, а на воротах написал, что вот тут «козёл жареный».
Тот (вор) выскочил за вороты, побежал по всей улице, стал писать: «Козёл жареный», «Козёл жареный», «Козёл жареный», на всех домах и написал. Они збулгачься, прибежали в ту улицу смотреть; на всех воротах: «Козёл жареный». — Опять не могли найти его.
Потом опять советуют: «Чё станем делать?» — «Давай, — слышь, — бал!» — Собрали когда бал, они взяли, да золотых по полу-то и насыпали: «Кто станет нагибаться-та, того мы и поймаем! Наверно уж он: больше никто не станет!»
Когда он (вор) приехал, увидал — взял, подошвы варом намазал и по комнате ходил. Сколько золотых налипнет, он выйдет, обдерет, да опять варом натрет. Ну, и так вот все собрал; никто не нагибался — и золотых не стало.
«Ну, теперь что станем делать?» — «Надо ужином откормить да спать дома положить!» — Спать легли; все уснули. Они пошли со свечкой смотреть по ногам; у него на одном подборе остался золотой, и вар не успел стереть.
Стоят и думают: «Если его разбудить, все соскочут, взбулгачут — он опять убежит!» — Взяли у него один подбор оторвали. Он услыхал, проснулся. Они ушли, — он взял, у всех по одному подбору оторвал.
Утром все стали и в претензии: «Для того нас оставляли, чтобы подбор оторвать?» — Им всем приделали новые подборы.
Опять начали советовать: «Что нам с ним делать? — Опять надо бал делать!» — Сделали опять бал. В особенную комнату в угол насыпали золота. Внизу кладовая была, а сверху взяли западню такую сделали — вроде ловушки: как он туда пойдет, так и упадет.
Он как приехал, деньги увидал — немножко погодя и отправился. Как пошел там, повернулся, туда и упал. Чё ему делать? «Ох, — слышь, — упал!» — Потом закричал (вор): «На пожар! На пожар!» — Народ бросился туда в комнату бежать, один по одному все и слетели.
Пошли выпускать. — Который (вор)? — Опять неизвестно!
Потом (хозяин) завел всех обратно. — «Господа, кто из вас мошенник? Винитесь! За того отдам свою дочь!» — Он (вор) в артели скричал: «Распишись!» Ну, он расписался. Так на его дочери и обвенчался. И капитал весь возвратил ему. И сейчас живут.
73(50). ВОР ВАНЬКА
Рассказал М. О. Глухов
У крестьянина сын был. Исполнилось ему 15 лет, отец и говорит матери: «Надо Ваньку привести в город, отдать кому-нибудь в ученье!» — Привел, сдал его сапожнику в строк, на год. Парень живо все перенял, стал работать, как следует.
Однажды сшили купцу лакированные сапоги, посылают: «Ну-ка, Ванька, снеси вон к тому купцу эти сапоги, получи деньги!» — Ванька шел, шел: «Дай-ка я их примеряю: не в самый ли раз мне? После сошью себе такие же!» — Примерил — в самый раз. — «Да что, — говорит, — к нему идти? Пойду домой, обману отца: что он меня избил да прогнал».
Приходит к отцу. — «Ты что, Ванька, рано? Строк ведь не кончился?» — «Да что, тятька! Он день и ночь пьет, меня бьет. Бил, бил; вот сколько служил, выгнал — сапоги только и дал мне лакированные».
«Ну, так что ж? Давай пойдем к портному!» — Привел к портному, сдал его опять в строк, на год. Прожил у него три дня. Как раз шили тройку купцу из хорошего материя. — «Айда-ка, Ванька, снеси вон в тот дом эту тройку, получи деньги!» — Ванька зашел за угол, примерял эту тройку, на себя все надел — подошлась тройка. — «Дай убегу опять к отцу!»
Приходит, тот удивился. — «Ты что, Ванька, пришел опять?» «Что, тятька! Хозяин шибко хорошой был, да третьего дня внезапно и умер. Мне хозяйка взяла да тройку-ту и подарила: «Айда, — говорит, — Ваня, с Богом, домой!» — Я ушел.
«Куда же я сейчас тебя, Ваня?» — А у Ваньки был дядя вор. — «Отдай меня, тятька, к дяде воровать учиться!» — «Что ты за дурак? Нет, не отдам!» — Так и не отдал.
Через неделю отец и мать у него захворали и умерли. Он к дяде пошел. Приходит. — «Здорово, дядя! Возьми меня с собой воровать учиться!» — «Ладно! Парень шустрый, ничего, пойдем!» — Подрылись под магазин к купцу и стали потаскивать у него казну.
Воруют; казна убывает. Не могут догадаться: как чего? Откуда чего? И нашли эту лазейку. Взяли, чан со смолой нагрели да и спустили, где им лазать.
Вот, подошли ночью дядя с Ванькой. Дядя был пьяный. Ванька учуял смолу. — «Ну, дядя, полезай!» — Дядя полез и попал в смолу, и захлебнулся; умер. Ванька его потащил за ноги, оторвал ему голову. Утром пришли, нашли как раз: лежит человек — и без головы. Ну, хорошо. Взяли его выбросили без головы. И прямо с головой (не заметили голову в чану) чан вылили.
И повезли по селу дядю этого, покойника: не признают ли кто? Ванька и говорит тетке: «Тетка, дядя ведь вот в чан упал, его сейчас повезут по селу. Тебе охота пореветь? Возьми кринку с молоком, сравняйся с ним, разбей кринку и реви-причитай, чё тебе угодно!» — Сравнялась она с ним, хлоп кринку и давай реветь: «Милый ты мой кормилец, драгоценный! Как я без тебя буду жить-то?..» Ее и спрашивают: «Ето, тетка, разве твой муж?» — «Нет! Что вы? Я об молоке реву: вот молоко пролила, а купить больше не на что!..» — Наревелась и пошла домой.
Ванька стал опять эту казну воровать ходить. Как вора поймать, не знают. Сдогадались: взяли выставили на дворе чан с вином; вор придет: обязательно уж он дух услышит винной; все-таки выпьет, напьется, свалится — вот мы его и поймаем.
Пошел Ванька в эту ночь воровать. Набрал сколько надо денег; пошел обратно, слушает: что-то вином пахнет. Нюхает, нюхает, унюхал, подошел к чану, выпил стакан (ковш был), другой и третий; опьянел, свалился и уснул. Приходит сторож. «А! Попался, голубчик!» — думает в себе. А Ванька был здоровенный ростом. Думает (сторож): «Не унесть мне ведь одному-то его! Дай пойду еще кого-нибудь скричу!» — Взял да ему пол бороды и отстригнул: «Если проснется, пойдет, так мы все равно его без бороды-то все узнаем!»
Как раз Ванька вскоре и проснулся. Хвать, уж бело на дворе-то. Поймался за бороду, щупает: полбороды нет. — «Ох, чёрт тебя побрал! Что я буду теперь делать?.. Бежать!» — Выбежал на большую дорогу; идет навстречу мужик с большой бородой. Схватил его за бороду, оторвал ему полбороды. Отбежал, идет второй; схватил и того, у того полбороды. Так их много он нарвал. Ну, и убрался.
Стали искать по селу: которого ни схватят, у каждого полбороды нет. — Как вора найти?
А Ванька взял подровнял себе бороду, обстриг (выровнял). Думает: «Будет воровать, стану обманом деньги наживать». — Собрался, пошел в другое село. Смотрит: баба холсты разостлала сушить. Только ушла, Ванька подходит и снял эти холсты, и снёс в овин — спрятал. Идет опять в село.
По времю баба знает, что холсты высохли; идет снимать. Смотрит: холстов нет, и давай реветь. Ванька подходит и спрашивает ее: «Ты чего, тетка, орёшь!» — «Что ты, батюшка? Холсты кто-то украл!» — «Пойдем, тетка, в избу, сейчас ворожить станем!» — Зашли в избу. — «Давай, тетка, ковш воды!» — Глядел, глядел и говорит ей: «Ну, тетка, на той неделе ты ругалась — вон в том доме баба есть, — ты с ней поругалась, вот она у тебя их сняла, да в овин и снесла. Айда беги сейчас; в овине они лежат! А то утащит!»
Побежала баба, нашла холсты. — Как в руку положил! — Пришла, в ноги ему: «Батюшка, чем же с тобой расплачиваться?» «Ну, есть деньги, так деньгами давай! а то — маслом, яйцами беру!» — Дала рупь денег, яйца пол-лукошка. Распростился Ванька, пошел.
А баба эта побежала к той суседке, на которую он показал, и давай ругаться: «Ты воровка! Така-сяка! Холсты утащила!» — Ну и разодрались.
А Ванька идет своей дорогой. Подходит к купеческому дому. Смотрит: тройка лошадей. Схватил их и в лес; привязал в малинник, в кусты, и ходит по этому же селу. Хватился купец, лошадей нет! Вот беда! Туда сюда искать, — нету! Провалились лошади, нигде найти не могут.
Как раз и приходит та баба, у которой холсты терялись, в лавку купить мыла. — «Об чем это вы тужите?» — спрашивает она у купца. — «Да что ты, Ермолаевна? Да я тройку лошадей потерял! Вот всего через час стояли тут! — Нету!» — «Батюшка, Евсей Поликарпыч! У нас ведь по селу колдун ходит! Всю подноготную, батюшка, знает!» — А как раз Ванька мимо и идет. — «Вот он! Вот он!»
Купец живо кричит: «Ей, детинушка! Зайди-ка сюда!» — Заходит Ванька и говорит: «Знаю, купец, чего ты хошь спрашивать! У тебя потерялась тройка лошадей?.. Давай ковш воды! Сейчас посмотрим, кто украл». — Смотрел, смотрел и говорит: «Твоих лошадей украл — прошлом годе мужику посеять ты не дал пшеницы — вот тот и украл! Беги, вот они за 12 каких-нибудь шагов в талиннике привязаны! До ночи бы простояли, — он их у тебя бы и угнал!»
Побежали, ведут лошадей. Купец и спрашивает: «Ну, господин колдун, чего тебе за труды?» — «Ну, рубликов 50, и будет? У тебя тройка ведь дорого стоит!» — Дал ему купец и проводил с почетом.
И пошла про Ваньку слава. Как раз в этом королевстве, где Ванька жил, у короля и потерялось кольцо венчальное. Вот призвали мудрецов разных, ворожей — ничё не могут угадать.
Этот купец, у которого потерялась тройка, и приехал в этот город. И как раз на постоялом разговор и ведут: «Вот у короля потерялось кольцо! Беда теперь всем будет!»
Заходит Ванька. Купец его сразу узнал. Виду ему не показал, что узнал его; побежал этот купец прямо к королю: «Доложьте, пожалуйста: я желаю кое-что королю рассказать!» — Выходит король, спрашивает его: «Что тебе, молодец, нужно?» — «Я слышал, Ваше Королевское Величество, у вас потерялось кольцо. Дак я и пришел вам сказать, что у вас, в вашем городе, на постоялом остановился колдун; вот он-то вам все и расскажет, куды и кольцо девалось». — «Ну, хорошо, спасибо!.. Запереть его в тюрьму (купца)! Если колдун выворожит, то я тебя награжу, а если ничё не придётся, так обеих велю повесить!»
Побежали за Ванькой. Привели. Заходит, кланяется. — «Ну, что! Ты можешь ворожить?» — спрашивает король. — «Маракую, Ваше Королевское Величество!» — «Ну, так вот! Выворожишь, награжу, а обманешь, соврешь, велю повесить!» — «Хорошо! Дайте мне сроку на три дня и на три ночи!» — Заперли его в комнату.
И думает Ванька, сидит: «Попал, я голубчик! Чего я буду говорить ему, когда я ничего не знаю?.. Э! Да дождусь третьих петухов: как пропоют, разбегусь и в окно: хоть и убьюсь, так все-таки не повешенной буду!»
А это кольцо украли повар, конюх и дворецкий. Они — ну, колдун известной, слава идет, ведь он сейчас узнает — трясутся. — «Айда-ка, — посылают повар конюха послушать: «Чё он там ворожить?» — Только подошел к двери, пропели первые петухи. Ванька говорит: «Слава Богу! Один есть!» — Тот и бежит обратно, сказывать: «Ну, ребята! Только к двери подошел, ухо наложил, он и говорит: «Слава Богу, один есть!» — Меня, стало быть, узнал!»
Посылают второго: «Ну-ка, ты айда слушай!» — Только второй подошел, вторые петухи пропели; Ванька и говорит: «Слава Богу! Два есть!» — Тот и бежит: «Ну, ребятушки, и меня узнал!»
Посылают третьего: «Ну, если тебя узнает, бросимся к нему в ноги! Станем просить прощенья, и кольцо отдадим!» — Только подходит, третьи петухи. — «Слава Богу, три есть!» — Ванька говорит и бросился бежать к двери. Подбегает, а они бух ему все трое в ноги: «Батюшка колдун, спаси нас, не рассказывай! Мы ведь кольцо-то украли!»
«Я как зашел, так вас сразу заметил! Знаю, что вы!.. Ну, да что с вами поделаешь? Давайте, выворачивайте половицу живо!» — Выворотили половицу; взял у них Ванька кольцо и бросил в подпол. — «Давайте на место половицу! Дак чтобы плотно она не была, оставьте — как кольцу пролезть такую щелку!.. Ну, теперь отправляйтесь!»
Сам закричал: «Эй, докладывайте королю! Выворожил!» — Бежит король: «Ну, что, колдун? Как дела?» — «Для меня ведь, Ваше Королевское Величество, хитрости нет! У вас его никто не воровал! Горничная сметала с окошка и смела на пол; вон в ту вон щель и провалился». — Живо отворотили половицу, смотрят: кольцо там.
«Ну, детинушка, молодец! Пойдем-ка со мной в сад!» — Пошли с королем Ванька в сад. — «А что колдун, глубока ли земля?» — спрашивает король у Ваньки. — «Вот у меня 190 лет тому назад умер дед и захотел назад с того свету воротиться: идет, идет и сейчас не может выйти».
«А сколько на небе звезд?» — «Давайте, Ваше Королевское Величество, мне булавочку да листик бумажки!» — Подал ему лист бумаги и булавку. Он всю ее истыкал в дырочки, весь лист. — «Вот сосчитайте-ка, Ваше Королевское Величество, сколько тут дырочек!» — Тот считал, считал, все метлесит, не может сосчитать. — «Что ты за дурак, да где же тут сосчитать?» — Ванька: «Ну, также и звезды: сколько ни считаешь, все метлесят да сверкают! Где же их сосчитаешь?»
Отошли немного. Король поймал в руку майского жучка. (А Ваньку ругали в деревне: «Жучок»). Король и спрашивает: «А вот что, колдун! Отгадай, что у меня в руке?» — Ванька и говорит ему как будто про себя: «Ну, попался Жучок королю в руки!» — «Ну, молодец, колдун! Теперь испытывать тебя не буду!»
Наградил Ваньку, отправил с почетом. Выпустил купца и того наградил.
Сейчас денег много (у Ваньки). — «Пойти надо на родину, жить себе припеваючи!» — Идет дорогой, застигла его ночь в лесу. Думает: «Эх, попутчиков нет! Тоскливо идти одному!» — Только передумал, как раз двое идут навстречу. — «Здорово, братцы! Куда пробираетесь?» — «Да вот до деревнюшки бы надо добраться, да с дороги сбились!» — «Идем, я дорогу найду! Вы неладно пошли, пойдемте попутно!»
Шли, шли, устали: все не могут найти дорогу, которую им надо. Сели отдохнуть. У Ванькиных товарищев есть котелок, есть и на кашу пшено. Схватились, у всех троих спичек нет — развести огня. Ванька сглянул в сторону, смотрит: огонек. — «Ну-ка, товарищ, сходи-ка! Там кто-то ночует, возьми-ка огонька!»
Тот пошел; приходит, смотрит, сидит престарый-старый старичище и варит точно кашу. — «Бог помочь, дедушка!» — «Какой тебе Бог? Сказывай прямо, зачем пришел!» — «Дай, пожалуйста, нам огонька!» — «А скажи мне небылицу, дам огня! А скажешь быль, — из спины ремень вырежу, а из пяток по пряжке!» — Тот чё ни скажет, все быль. Вырезал ему из спины ремень, из пяток по пряжке, проводил без огня.
Тот идет и думает: «Чё же, неужели мне им сказывать, чего со мной было? — Нет, не скажу! Дай обману!» — «Ну! Ты чё там ходил? Да чё-то и без огня?» — «Да подошел — теплилась головешка; подошел — и потухла».
«Ну-ка, иди второй! Ты не счастливый ли?» — Второй подошел, и с ним то же случилось, что и с первым.
«У, чёрт вас побрал! Да что такое? Дай-ка я сам пойду!» — Подходит. — «Здорово, дед! Ты чего же нам огонька-то не даешь?» — «А вот скажешь небылицу, дак дам огня! А не скажешь, — из спины ремень, из пяток по пряжке!» — «Идет, старина! Только с уговором: если перешибешь мою речь, то у тебя — из спины ремень, из пяток по пряжке!» — «Ну, давай рассказывай!»
Начинает Ванька рассказывать: «Жили мы с отцом не бедно, не богато. Ну и услыхали, что за морем на мух скота меняют. Вот мы с отцом вышли на улицу с двумя мешками, давай ловить мух. Полнешеньки мешки оба наловили каких-нибудь минуты в две. — На чем ехать? Корабля нет! — Сели в старое корыто, в бездонное, поехали. Приехали за море, давай менять: на каждую муху по быку дали нам. — Как их перевозить? — Я и придумал: схвачу быка, размотаю, перешвырну на тот берег, откудова приехали. Всех перешвырял.
Остался один бык Бурище. Посадил батьку на спину, кричу: «Держись за рога!» — Схватил за хвост, мотал, мотал, а из рук не выпустил; он с нами и перелетел. Вот и давай с батькой их всех прикалывать. Закололи, у нас мяса-то никто и не берет.
У меня триста лет тому назад дядя умер. С того свету мне записочку и прислал: «Милый племянничек, все мы босиком на том свете ходим — кожи нет!» — Запрягли с батькой лошаденку, наклали кожи, поехали на тот свет. Приехали, кожи с барышом все продали; одна только с дыркой осталась, не взяли.
Батьку там оставил журавлей пасти, а сам стал слушаться на землю. — А как, думаешь, слушался? — Взял да кожу-то на ремешки и изрезал. Стал спускаться. Ну, версты три эдак и не хватило ремешка до земли. Я так три года и висел.
По моему счастью, мужик пшеницу веет: мякина кверху и летит. Я стал ловить да веревку вить. Свил, стал по этой веревке спускаться. Веревка оборвалась, я бултых в болото, по самую шею и увяз. Опять пять лет в болоте-то и сидел.
Утка на моей голове гнездо свила и сидит, цыплят выводит. Подбежал волк, хвать утку. Я изловчился, да его за хвост. Как ухнул, он меня и вытащил из болота. Я его хлоп! Убил. Разрезал брюхо, в нем громаднейший ящик. Открыл его, в нем шкатулка. Я и шкатулочку открыл, там записочка лежит; в ней написано, что будто бы твой дед моему деду должен вечно оброки платить».
Старик соскочил: «Стой! Врешь!» — «А, старина! Попался! На что же ты речь-то мою перешиб?» — Вырезал ему из спины ремень, из пяток по пряжке. Взял огня, стал варить кашу.
74(71). СКАЗКА О ДЕВКЕ (Разбойники и девица)
Записал М. Аликин
Жил-был старик со старухой. Однажды они уехали в гости, а девку оставили дома. Она сходила по свою подружку. Когда они стали прясть, у одной веретено пало в голбец. Она пошла в голбец по веретено и увидала: там лежит мужик с ножом. Она испугалась, ничего не сказала подружке.
Вдруг наехали разбойники. Они взяли косы. Разбойники стали набиваться в окна, а они их и косят — кому отчекут ногу, кому руку, кому ухо, кому голову. Победа стала на разбойниках. Они тотчас склали умерших и уехали домой.
Через несколько дней приехали старик со старухой. Они все рассказали.
Через несколько дней приехали свататься эту девку. Старик и старуха согласились скоро, потому что они (сваты) шибко богаты. Они ее и увезли домой.
Привезли домой и посадили их за стол вместе с женихом. Она хлебнула щи — ей попала человеческая рука; она ее бросила под стол, а кошки ее и съели.
Вышли из-за стола. Время было к вечеру. Они легли спать. А девка говорит: «У меня брюхо болит». — Жених привязал ее за веревку, она спустилась под окно. А под окном лежали козы. Она связала козе за рога, а жених и дергает за веревку; а коза и говорит: «Не я».
А девка легла в озеро и в рот взяла дудку. Потом, через несколько дней, она убежала домой и полезла на вышку.
Разбойники говорят: «Хоть она и не попала, то мы поедем, созовем их на пир». — Приехали разбойники и кланиваются девкиному отцу и матери.
Девкина мать пошла на вышку по одежду и увидала в куделе свою дочь. А дочь и говорит: «Родимая моя мать! Почто вы меня отдали к разбойникам?» — Девкина мать ушла в деревню и известила соседям: «Идите бить разбойников!»
Идут мужики в избу к ним — кто с топором, кто с веревкой. А жених их и спрашивает: «Куда вы? На жениха поглядеть?» — Когда разбойники вышли из-за стола, то мужики связали их веревками и повезли их туда, где у них дом. А дом-то у них был на острове.
Подъезжая к ихому дому, из дома стали убегать — кто куда может, и все разбежались в разные стороны. Только остался один их атаман; у него глаза были — один медный, а другой оловянный.
Они посадили этого атамана на ворота и стали стрелять в него. В первый раз стрелили и попали атаману в медный глаз. А во второй — попали и в оловянный. И расстреляли его в хохолки.
А деньги — сколь могли увезти, увезли, а дом сожгли. И теперь живут очень зажиточно.
75(37). МЕДВЕДКО, ИЛИ ПОСТОЯЛЫЙ МЕДВЕДЬ
Рассказал Е. С. Саврулин
В дальних Сибирских краях, в темных лесах дремучих (было в старину это) селения были очень редко. В одном месте станция была 80 верст. Было трудно проезжать ямщикам эту станцию.
Один старичок со старушкой задумали выстроить дом на середине в восьмидесяти верстах. Старик изобрал удобное место, начал строить дом на речке. Только успел поставить небольшую избу, ямщики приезжают. — «Пусти, брат, дедушка, нас покормить». — «Да ведь у нас еще, брат, и припасов-то никаких нету: только начинаем строить!»
Начинает жить. Год от году начинает богатеть. Семейство у него было только — старик да старуха; им уже было лет 60 от роду. И разбогател он сильно от постоялова.
Зазнали об этом разбойники, шайка; задумали ограбить старика. — «Как приловчимся к старику? У него постоянно народ!» «Да нужно так сделать нам: купить обмундированье станового пристава, всей полной стражи генерала-губернатора, подобрать такую шайку человек 12; объяснить старику: изобрать ловкое время к ночи».
Вдруг пых становой пристав в квартеру старика. Ямщиков было полно. Заезжает на двор на тройке, заходит и в избу. «Здравствуйте, старики!» — «Милости просим, Ваше Благородие». — «А кто хозяин дому?» — «А я, батюшка!» — «Вы грамотные?» — «Никак нет!» — «Дак вот вам я привез бланку, дайте прочитать ямщикам!» — «Да потрудитесь сами, Ваше Благородие! Вы ведь люди-то благородны и не обманете!» — «Да, да, дедушка! Я назначаю вам число — через трои сутки — очистить комнаты, чтобы не было никого. Проезжает губернатор, и была бы ему квартера!» — «Батюшка, ведь мы и готовить-то не умеем!» — «А ничего ему не нужно — один самовар!»
Уезжает пристав. Старик делать обиход. На третьи сутки утром пригоняет становой: «В 9 часов вечера губернатор, знать, приедет!» — Старик со старухой проводили пристава. Старуха веником в избе, а старик с метлой на дворе метут и убирают; а ямщики просятся у окна. — «Батюшка, нельзя: только-только вот гляди, губернатор раз и пых. В двух верстах тут вот речка, поезжайте на нее! Дам вам хлеба, дам и вари, и ночуйте вы там!»
После этого враз скоро идет медведчик с медведем. Видит, что ворота полы; он подходит ко двору: «Пустите ночевать!» — А хозяин говорит: «Нельзя, брат, пустить никого!» — «А почему нельзя?» — «Да потому что губернатор приедет; ишь везде у меня чистота!» — «А мне с медведем комната не нужна, и в конюшне можно ночевать; только на поле нельзя!» — Старик подумал. — «Старуха! Он говорит, что в конюшне можно ночевать!» — Старик говорит: «Заходи!»
Медведчик медведя ведет, а медведь в вороты нейдет; он подергал его за цепь, а медведь дурным голосом ревет, а на двор нейдет. — «Вот что, хозяин! У тебя что-нибудь случится сёдни!» — «А что, батюшка?» — «Медведь причину знает. Тащи хлеба кусок, хлеба и соли, поклонись медведю в ноги!» — Принес старик кусок хлеба и соли, кувыркнулся, — медведь пошел, с ревом он на двор. Завел медведя в конюшню, напоил и накормил. Медведь — трахнулся он спать. А медведчик сам лег в ясли; медведчик — сильно он уснул, от усталости своей.
Вдруг что слышит: на дворе шум. И пригнал тут губернатор. Старик ходит с фонарем: на дворе встречает он гостей, а старуха с сальной свечкой встречает на крыльце. Враз заходит вся и свита; полна комната набита. — «Дай-ка, бабка, самовар!» — Подала старуха самовар. Вынимают большую бутыль и с горелкою вина. — «Пейте, братцы, веселее, да живите посмелее!» — губернатор говорит.
Выпили по стакану, — речь пошла тут грубо. — «А где, старик, у тебя деньги?» — «Какие, батюшка, деньги? Все в расходе!» Один из стражников, усастый, вынимает большой нож: «Вот, старик, тебе! деньги, сказывай, где?» — Старик с этого испугу отвязывал с пояска ключ с себя, отворяет им сундук. — «Вот, батюшки, деньги все!» — Сот пяток они достали. — «А еще, старуха, есть?» — «Нету, батюшки!» — «Врешь, старая чертовка!»
Старухе в это время пала мысля про медведчика: «У нас ведь медведчик на дворе еще! и побегу я поскорее!..» «Есть, батюшка, в мешке еще!» — «А где они?» — «А сейчас пойду принесу». — «Ну-ка иди, тащи!» — Старуха выскочила: «Батюшка медведчик, ведь у нас беда! Ведь старика-то навряд ли уж не зарезали!» — «Постой, старуха, не ходи! Маленько погоди, и пойдем вместе со мной!..» «Ну-ка, Михаил о Иваныч, вставай! Пойдем, брат, с нами! Я тебя хлебом накормлю и вином-то напою: пособи нам со старухой!»
Медведь круто он поднялся, а медведчик за цепь скоро взялся. — «Ты, хозяюшка, вперед, а я иду за тобой!» — Медведчик медведя ведет, цепь у него и брякает — как будто медны деньги в мешке. Отворяет старуха дверь. Разбойники пых ко двери. — «Что, старуха? Несешь?» — Медведь живо в избу забегает и начинает разбойников ловить; как которого схватит в лапу, повалит на пол; шестерых убил до смерти, а шестерых забрал под себя; они из-под него хочут вылезать, а он лапой их бьет.
Старик пал на пару лошадей и погнал на речку к ямщикам. — «Вот, батюшки, грабеж!» — Ямщики сели к нему в карету, пригоняют к нему в дом. Нужно следство навести. Пригоняет становой, делает допрос. И старик со старухой — напились они вина и сделались совершенно без ума.
76(61). БЕССТРАШНЫЙ СОЛДАТ
Рассказал Д. Е. Лёзин
Солдат говорит: «Дайте мне какой-нибудь чин!» — «Какой же чин?» — «Да хоть какой-нибудь!.. Дайте мне название: «Бесстрашный атаман». — Государь ему говорит: «Ну, будь ты бесстрашный атаман, коли так». — «Когда дали имя «бесстрашный атаман», дак дайте мне какого-нибудь слугу!» — «Какого слугу?» — А у него был любимый товарищ, Мартышка служивый, солдатик. — «Дайте мне Мартышку служивого!» — Дали ему. Он отправляется совсем домой, с Мартышкой со слугой.
Идут дорогой. Вёрст этак с 20 или с 30 отошли. Враз такая лужаечка является, бугорок. Мартышка и говорит: «Давай по этой лужаечке погуляем!» — Ходят и цветочки рвут всякие.
Враз едет барыня на тройке с колокольцами. Подъезжает к этому месту: «Кучер, стой, остановися! Пойди спроси: что этот народ делает? Чего сбирают?» — Кучер подходит: «Вы что здесь делаете?» — «А вот мы доктора, сбираем цветки на лекарство; из этих цветков мы всякие лекарства делаем».
Кучер подходит к барыне. — «Пойдём с тобой!»… «Эти цветы к каким лекарствам идут?» — Бесстрашный атаман начал высказывать барыне: «Это вот от обжоги, это вот от простуды; вот — твар, змея окусит какого человека — можно излечать».
«Давай порвем мы с тобой этих цветов!» — барыня говорит кучеру. — Бесстрашный атаман мигнул своему слуге Мартышке: «Иди ближе к коням!» — А барыня ходит вместе с кучером, сбирают они. — Подошли к коням, сели на коней и живо марш. Угнали.
Ехали, ехали, доехали до кладбища; заезжают на кладбище. «Мартышка, отрывай три могилы, свежие которые!» — Мартышка отрыл три могилы, вытащил трёх покойников. — «Клади, Мартышка, их в повозку!» — Мартышка их положил в повозку, и поехали опять своей путей-дорогой.
Смотрят: в лесу дом стоит двухэтажный. — «Слуга Мартышка! Вороти к этому дому!» — Подъехали, смотрят: в одной половине огонь. Стукнулись в вороты — вороты были отворены. Заехали во двор. В дверь в сенную начали стучаться, она была заперта. Изломали дверь, заходят в комнату. В этой комнате одна старуха.
Бесстрашный атаман спрашивает: «Кто здесь проживает?» — «Такие-то люди, 12 человек, разбойники». — «Где они у тебя?» — «Уехали на охоту, скоро явятся». — «У тебя, старая чертовка, где-нибудь деньги есть?» — «Нет, Ваше Благородие!» — Живо в комод; нашел денег тут сот до пяти рублей. — «Что, старый дьявол, говоришь, что денег нет? Ведь это деньги!» — Берёт их, кладёт в карман.
«Давай нам что-нибудь поесть!» — «Ничего нету!» — «Врешь!» Живо сам в печь. Там было мясо нажарено; вытащил все, сели с Мартышкой за стол; винишка достали бутылку. — «Ну, теперь, Мартышка, айда на полати залезем спать!» — Залезли.
Только легли, самые разбойники едут, 12 человек, с песнями, со свистом. Старуха им жалуется: «Такие-то люди заехали ко мне… Сами теперь лежат на полатях». «Сейчас мы с ними рассчитаемся! Давай нам закусить кое-чего сперва!»
Стали обедать. Бесстрашный атаман открыл занавеску, глядит с полатей. — «Здравствуйте, братцы!» — «Здравствуй! Сейчас мы поужинаем да рассчитаемся с вами!» — «Чего, — говорит, — со мной рассчитываться? Я сам сейчас слезу, с вами поговорю!» — Слезает с полатей, садится с ними; берёт ложку и начинает тоже с ними мясо есть.
Те смотрят на него. — «Что ты? — говорят, — у нас у самих мало! Ты до нас ел!..» «Постойте, у меня свое есть!»
«Мартышка-слуга! Тащи-ка мне одного-то удавленника сюда! Я поем немного. Есть шибко хочу!» — Мартышка живо побежал, тащит мертвеца из повозки. — «Извольте, бесстрашный атаман! Ешьте!» — Он припал к уху, взял его за ухо, потеребил, потеребил: — «Что ты, — говорит, — Мартышка? Ведь ты его проквасил!» — Эти разбойники все смотрят: что такое?
Бросил его середь полу. — «Поди, тащи другого!» — Мартышка побежал за другим. Тащит. Он другого тоже за ухо. — «Что ты, дурак! Ты и этого проквасил!.. Тащи последнего! Может, тот не проквашенный?» — Притащил. Припал к третьему, попробовал, попробовал. «Хм, с…н сын! И этого проквасил!»
Потом взглянул на них. — «Давай-ка мне, — говорит, — вот этого с краю-то!» — Мартышка живо схватил этого крайного разбойника. Оставшие выскочили и живо из стола бежать. Все разбежалися.
Имущество забрали, сели со слугой Мартышкой и уехали.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления