Онлайн чтение книги Взгляни на меня Look At Me
Глава 24 - Считая дни

Тосон опустил глаза, встревоженный, и тихо прошептал:

— Простите меня. Я должен попросить вас отнестись к этому с пониманием. Обычно я не из тех, кто нервничает, когда дело касается большинства вещей. Можно сказать, что у меня стальные нервы.

Хеерак прищурился. Он только что услышал нечто очень странное: этот человек выглядел так, словно каждый день страдал от нервозности. Однако он сказал, что у него стальные нервы; это было очень странно.

— Но я… буду таким только перед вами, — Тосон посмотрел на него прямым взглядом.

Хеерак почувствовал неожиданную боль. Его сердце словно разорвалось.

— Я уже говорил вам, что смертельно нервничаю только в вашем присутствии.

Хеерак уставился на собеседника, завороженный его взглядом.

Только в моем присутствии. Вот что только что сказал этот человек.

Он задрожал. Чувство, переполнявшее его сердце, было очень похоже на то, когда он впервые подумал о том, чтобы завязать узел и пометить Тосона. Хотя всего несколько мгновений назад он не мог сдержать раздражения.

Не выдержав, он бросился прямо к Тосону.

Негативные эмоции, которые будоражили его внутренности и бурно перемешивались в его сердце, полностью исчезли — все из-за одного слова Тосона. Ярость, гнев и все виды неприятных чувств полностью исчезли, а на смену им пришли переполняющие сердце чувства.

— Я не знаю, что делать с собой, когда я нахожусь перед вами. Я уже говорил вам, но мой разум полностью перестает работать. Дело не в том, что я не улыбаюсь, а в том, что я не могу. В итоге я просто отвечаю на ваши вопросы и что-то говорю. Это все, что я могу делать. Я не могу думать ни о чем другом, я все забываю.

Разум Хеерака казался далеким. Он испытывал такую огромную радость и восторг, что его почти тошнило.

— Интересно, почему? — Тосон наклонил голову.

Хеерак неуловимо улыбнулся и повторил слова Тосона.

— Интересно, почему?

Глаза Тосона прояснились. Голос и глаза Хеерака — Тосон увидел, что другой человек вернулся в нормальное состояние, и, казалось, почувствовал облегчение. Маленькая улыбка на его губах была встречена серией из нескольких легких поцелуев.

Хеерак прошептал низким голосом:

— На этот раз обними меня, Тосон.

Губы встретились и снова слегка отстранились друг от друга.

— Директор…

— Обними меня крепче.

Тосон почувствовал, как оба больших пальца Хеерака погладили его щеки. Тосон медленно закрыл глаза. Они чувствовали дыхание друг друга все ближе. Они вдыхали тепло.

Две нерешительные руки Тосона очень медленно обхватили Хеерака и притянули его к себе.

Тосон крепко прижал его к себе.

Акт 4

Его губы онемели.

Тосон провел пальцем по нижней губе. Кончиками пальцев он ощущал форму своих распухших губ. Вероятно, потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя после губ, которые кусали и сосали до самого рассвета.

Хотя его губы были парализованы, на ощупь они не казались шершавыми. Теперь, когда он подумал об этом, он вспомнил, как Хеерак старательно намазывал его чем-то. Он был в полуобморочном состоянии, но отчетливо помнил, как Хеерак усмехался, что он не чувствует своих губ.

С прошлой недели его рабочее время сменилось с ночного на дневное. Это произошло по воле Хеерака. Хотя перейти с дневной смены на ночную было легко, обратное было сложно, поэтому Тосон не питал больших надежд, когда писал заявление. Он и представить себе не мог, что разрешение будет получено в течение одного-двух часов после того, как он подаст свою форму. После долгих раздумий Тосон спросил Хеерака, имеет ли он право голоса, на что тот лишь улыбнулся.

Тосон осторожно затронул эту тему. Ему едва удалось самым окольным путем донести, что чем больше директор занимается подобными вещами, тем больше Тосон чувствует себя неловко и не в своей тарелке. Тосону пришлось собрать все свое мужество, потому что он ненавидел говорить Хеераку негативные вещи, но Тосон не мог всегда пропускать такие вещи мимо ушей.

Когда Тосон заговорил об этом, Хеерак тут же попытался его переубедить.

— Разве ты не можешь сдаться и просто привыкнуть к этому? Думаю, так будет быстрее. Я уже запутался. Я из тех, кому нужно делать что-то по мере возможности, чтобы чувствовать себя лучше.

Тосон долго думал. Как он мог изменить мнение Хеерака? Тосон смотрел прямо перед собой, погрузившись в размышления. Он чувствовал, как из другого человека сочится депрессия. Хеерак поглядывал на Тосона, время от времени проверяя его настроение по удрученному лицу.

Тосон решил немедленно прекратить размышления.

Он не хотел видеть такое лицо у Хеерака. Ему было неприятно видеть, как всегда уверенный и жизнерадостный директор опускает плечи из-за Тосона. Тосон считал, что Хеерак наиболее красив и великолепен, когда улыбается, а лучезарное лицо Хеерака лучше всего подходит для улыбки.

Каждый такой момент приводил Тосона к одному и тому же выводу.

Об этом ему постоянно напоминал каждый миг, проведенный вместе.

Время, в течение которого он мог наблюдать за Хеераком с такого близкого расстояния, было ограничено. Кроме того, время, в течение которого он получал столько внимания, скоро закончится. Хотя он чувствовал себя неловко и смущенно от такой щедрости, мысль о том, что и этому придет конец, облегчила его плечи. Кроме того, для душевного здоровья Тосона было лучше позволить Хеераку пока делать то, что он хочет. В любом случае, он не хотел видеть удрученное лицо Хеерака. У него не было столько дней, чтобы даже в памяти всплыло улыбающееся лицо Хеерака.

Он не мог назвать это спором, но у них был еще один спор, похожий на обмен мнениями, вне рабочего времени Тосона. Это было вызвано беспокойством Тосона, о котором он вскользь упомянул секретарю Хеерака, Сокчхану. Когда он упомянул об этом, Сокчхан выглядел серьезным и задумчивым. Очевидно, он рассказал об этом Хеераку. Благодаря этому Тосон мог спокойно говорить о том, о чем раньше не мог сказать, потому что не было возможности.

Альфы и омеги. Тосон, живший в мире, далеком от этих двух категорий, был поражен степенью влияния феромонов супердоминирующих альф на их окружение. Тосон и представить себе не мог, что настанет день, когда он сможет испытать это на себе. Это было похоже на то, когда слышишь об убийстве, произошедшем по соседству, близко к дому, а не на другом конце света. То, что он считал чужой реальностью, в один прекрасный день стало его собственной, вызывало недоумение.

— Ты чувствуешь себя неловко, когда тебя окутывают мои феромоны?

Тосон решил попросить Хеерака сдержать себя, на что Хеерак сделал серьезное лицо и холодно ответил. У Тосона разболелась голова. Неужели все альфы были такими? Почему Хеераку пришло в голову спросить об этом, когда Тосон попросил Хеерака сдерживать себя? Тосон не понимал. Даже если бы он попытался, он не думал, что это возможно понять.

По логике Тосона, если сильные феромоны супердоминанта заставляют других чувствовать себя некомфортно, то выход — прекратить. Вот и все. Тосон путался, но изо всех сил старался донести свои мысли до Хеерака с каменным лицом. Это было нелегко. Чем больше он волновался, тем холоднее становились глаза Хеерака. Сколько бы он ни ломал голову, он не мог придумать, как сказать это по-другому. В качестве последнего средства Тосону не оставалось ничего другого, как прибегнуть к жалобе, которую он очень не хотел использовать.

Тосон сказал, что он всегда чувствовал тревогу, потому что ощущал на себе встревоженные взгляды, куда бы он ни пошел, что, когда люди вскакивали от удивления и тут же отступали, все его тело замирало и становилось напряженным, как будто он совершил преступление.

Он сказал это, не ожидая ничего особенного. Он лишь хотел, чтобы Хеерак знал о его нынешних обстоятельствах.

Однако это оказалось удивительно эффективным. Хеерак, который спокойно слушал, протянул руки и обхватил ими Тосона, как только услышал слово «преступление». Глаза Тосона расширились от извинения, произнесенного ему на ухо. Хеерак прошептал, что, клянется, что у него не было ни малейшего намерения вызвать у Тосона такие чувства. Он сказал, что поступил опрометчиво. Он считал себя недальновидным и продолжал бормотать, что ему очень жаль.

Тосон покачал головой в теплых объятиях Хеерака. Слушая, как голос Хеерака постепенно становится все более подавленным, Тосон почувствовал себя ничтожеством.

По словам Хеерака, когда он кончал внутрь, феромоны сохранялись сильнее и дольше. До сих пор, даже когда презервативы лежали на виду, ими почти всегда не пользовались. Однако после того как Тосон сказал, что чувствует себя виновным преступником, Хеерак непременно использовал презервативы. Кроме того, каждый раз, когда Тосон собирался уходить, Хеерак старательно распылял дезодорант с феромонами.

Странно было видеть, как Хеерак берет презервативы, лежащие на тумбочке, и при этом сильно кусает губы. Еще более странным было то, что Тосон чувствовал себя очень неуютно каждый раз, когда его обрызгивали дезодорантом с ног до головы; ему было интересно, к чему он привыкнет в первую очередь. Возможно, день, когда он привыкнет к этому, никогда не наступит. Возможно, он не наступит до того дня, когда отношения между ним и Хеераком закончатся.

Вместо привычки он чувствовал себя более комфортно в незнакомой обстановке.

Когда Тосон снова оказался в обычной повседневной жизни, он легко понял, что забудет в первую очередь.

В наше время границы между отдаленностью и близостью были очень слабыми. Так было всегда, когда речь шла о Хеераке. От секса, который случался раз в два-три дня, до его прикосновений, взгляда, температуры и голоса — все, что раньше было таким далеким, вскоре превратилось в обыденность. Тосон понял, что относится к этим уходящим дням благодушно, и каждый раз, когда он это осознавал, ему становилось страшно.

Сегодня, в конце концов, он произнес имя исполнительного директора.

Тосон пообещал, что «в следующий раз» он будет называть исполнительного директора по имени, а не по должности. И если кто-нибудь спрашивал, сдержал ли он это обещание, ответ был один — не сдержал. Хеерак ныл с красным лицом, что Тосон лжец, но Тосон не мог заставить себя произнести имя Хеерака вслух. Хеерак выглядел весьма разочарованным, но в итоге он улыбнулся и позволил этому случиться, сказав, что ничего не поделаешь.

Каждый случай разочарованного взгляда Хеерака наслаивался друг на друга. На этот раз настала очередь Тосона уступить. Когда Хеерак сжал их руки, находясь внутири, как обычно, Тосон назвал имя Хеерака, глядя на лицо мужчины. Голос Тосона был совсем тихим. Это был голос, размытый и размазанный его горячими стонами и слезами.

Хеерак выглядел чрезвычайно тронутым, и его глаза превратились в полумесяцы, когда он радостно улыбнулся.

Тосон завороженно смотрел на это лицо. Он почти забыл о покалывании в нижней части тела. Он смотрел бесконечно, все его тело было парализовано улыбающимся лицом.

Это было неубедительно, но в уголке его глаза появилась слеза. Он внутренне пожалел, только ради этого лица ему стоило сказать об этом раньше.

В любом случае.

Глаза Тосона были широко открыты, но он долгое время не мог пошевелить ни одним пальцем. Он не мог оттолкнуть руки, обхватившие его спину. Ему казалось, что он разбудит Хеерака, если попытается пошевелиться, когда их тела так тесно прижаты друг к другу. Он осторожно приподнял голову.

Тосон резко сглотнул. Лицо Хеерака было прямо перед его глазами. Несмотря на полумрак комнаты, он мог удивительно четко различить все черты лица Хеерака. От аккуратно подстриженных бровей до четко очерченных губ — ни в чем из этого не было недостатка.

Время от времени в разговоре с Хеераком случались моменты, когда Тосону приходилось говорить Хеераку, что у него красивые черты лица или что он выглядит поразительно. Например, когда Тосон смотрел на Хеерака, а тот чувствовал его взгляд, он спрашивал:

— Я довольно симпатичный, да?

Бывали дни, когда Хеерак первым делом спрашивал:

— Как я сегодня выгляжу?