Онлайн чтение книги Завещание Why Shoot a Butler?
ГЛАВА XV

Филисити, услышав новость за завтраком, сразу объявила о намерении поехать повидать Джоан еще утром. Сэр Хамфри обвинил ее в нездоровом пристрастии к ужасам, с чем она беспечно согласилась. Сам сэр Хамфри был потрясен случившимся и воздержался от выговора Фрэнку за беспокойство по ночам. Несмотря на его постоянные заявления, что вне стен суда, где он заседает, преступления его не интересуют, убийства в Аппер Неттлфоулде, принявшие уже массовый характер, заставили его тревожиться. От племянника он не узнал ничего, кроме голых фактов, но и этого было достаточно, чтобы он признался, причем несколько раз, что шокирован.

Мистер Эмберли встал из-за стола, не дослушав рассуждений сэра Хамфри о хулиганстве в «нынешние времена», и, прервав его, посоветовал послать изложение его взглядов по этому вопросу в одну из воскресных газет. Леди Мэтьюс он предупредил, чтобы к ленчу его не ждали, и вышел.

Сэр Хамфри, которого прервали в столь примитивной манере, с негодованием заговорил об отсутствии такта у молодого поколения. Жена выслушала его терпеливо, а когда он кончил, то заметила:

– Не обращай внимания, дорогой. Бедный Фрэнк! Такой озабоченный.

– Ты так считаешь, мама? – спросила Филисити, взглянув на мать.

– Да, дорогая, конечно. У него столько проблем. Сегодня я поеду с тобой.

Сэр Хамфри спросил, не овладело ли и ею нездоровое влечение к ужасам. Она с безмятежностью ответила отрицательно, сказав, что хочет просто попасть в Аппер Неттлфоулд.

– Ты не возражаешь, если на обратном пути мы заедем в особняк, мамочка?

– Нисколько, – сказала леди Мэтьюс. – Бедняга Ладлоу. Тридцать девять.

– Чего тридцать девять? – не сдержался сэр Хамфри.

– Забыла, дорогой. Думаю, что сорок. Температура, сам знаешь.

Когда Филисити села за руль, то очень удивилась, узнав, что главной целью посещения в Аппер Неттлфоулде является «Голова кабана». Ее так и подмывало расспросить мать, что она собирается там делать, но леди Мэтьюс коротко ответила, что хочет, чтобы Ширли Браун вернулась в Грейторн. Филисити никогда не думала, что ее мать способна проявить такой интерес к малознакомой скрытной Ширли. Она недовольно посмотрела на нее и упрекнула в том, что та не хочет сказать, что у нее на уме.

Леди Мэтьюс посоветовала ей внимательнее смотреть на дорогу. Филисити подчинилась, но продолжила атаку. Она прекрасно знает мать и понимает, что, несмотря на ее рассеяность, леди Мэтьюс часто бывает необычайно проницательной. Она начинает подозревать, что Фрэнк очень доверяет ей, хотя это не в его характере. Она также знает, что он относится к ней с большим уважением. Леди Мэтьюс, однако сказала, что Фрэнк ей ничего не рассказывает. Под напором дочери ее ответы стали столь невразумительны, что Филисити перестала ее мучить.

Войдя в «Голову кабана», они нашли Ширли в комнате отдыха. Филисити сразу бросилось в глаза, что девушка выглядит потрясенной и, приветствуя их, улыбается с трудом.

Леди Мэтьюс просто и добродушно сказала:

– Дорогая, здесь вам очень неудобно. Возвращайтесь в Грейторн.

Ширли покачала головой:

– Не могу. Я… благодарю вас, но думаю, мне придется вернуться в город. Право, не знаю, что делать.

Леди Мэтьюс повернулась к дочери.

– Дорогая, масло. Не могла бы ты?

– Могу, с удовольствием, – сказала Филисити, поднимаясь. – Никто не скажет, что я не понимаю намеков.

Она ушла, и леди Мэтьюс, бросив созерцательный взгляд на мужчину, читавшего газету в другом конце комнаты, сказала мягко:

– Дорогая, лучше расскажите Фрэнку. Я думаю, он все равно знает.

Ширли посмотрела на нее испуганно:

– Что вы имеете в виду?

– Все о себе. Глупо молчать, потому что он может помочь вам. Самый умный в семье.

Ширли чуть слышно сказала:

– Он не может знать. Это невозможно. Что… Что вы знаете обо мне, леди Мэтьюс?

– Не могу говорить при людях, дорогая. Так неблагоразумно. В плохих детективах они всегда говорят, а это неизбежно приводит к несчастью. Но, конечно, я сразу догадалась. Не могу представить, что вы делаете, но лучше расскажите Фрэнку. Разве вы так не думаете?

Ширли посмотрела на свои стиснутые пальцы.

– Не знаю. Если бы он не работал на полицию… Но он им помогает, и я… Думаю, что я причастна к уголовному преступлению.

Она нервно засмеялась.

– Вы очень взволнованы, – сказала леди Мэтьюс. – Я уверена, он хочет помочь. Что это значит – «причастна к уголовному преступлению»?

– Я попала в неприятное положение, – сказала Ширли, заламывая пальцы. – Думаю, я все плохо сделала. Но это было так трудно, а мой брат… от моего брата было мало толку. А теперь все так безнадежно, что мне, кажется, ничего не остается, как вернуться в город. Я подумывала о том, чтобы рассказать все вашему… вашему племяннику, но я боюсь, потому что совсем его не знаю, а он… он довольно бескомпромиссный человек, не так ли?

– Но так добр к животным, дорогая. Я скажу ему. Какая жалость, что теперь приходится все бросить.

Минуту Ширли сидела, не двигаясь и устремив застывший взгляд куда-то вдаль. Наконец она тяжело вздохнула.

– Да, я не перенесу этого. Мистер Эмберли… Не может ли он… Могли бы вы попросить его прийти повидаться со мной, как вы думаете?

– Это совсем несложно, – сказала леди Мэтьюс, улыбаясь. – Но лучше поедем в Грейторн со мной.

– Я… нет, не уговаривайте, пожалуйста. Вы думаете, что мне грозит опасность?

– В Грейторне безопасно, – сказала леди Мэтьюс. – Полно воров, но мы можем позаботиться о вас.

– Здесь я в безопасности, леди Мэтьюс. Вы заметили широколицего человека, который слоняется у входа на улице?

– Там был человек, – призналась леди Мэтьюс. – Он напомнил мне о свадьбах. Вы понимаете. Детектив, который охраняет подарки. Такой трогательный. Легко узнаваемый. Они должны чувствовать себя у всех на виду.

Ширли улыбнулась.

– Да. Так вот я – подарок. Он следит за мной. Ваш племянник прислал его сюда.

– Так на него похоже! – вздохнула леди Мэтьюс. – Очень смущает, но, возможно, так и надо. Я скажу ему, чтобы он пришел повидать вас. Этот бедняга ходит за вами весь день? Я чувствую, что мне следует дать ему булочку, или пенни, или еще что-нибудь.

– Весь день, – сказала Ширли. – Есть еще один, который сменяет его. Так что, вы видите, я в полной безопасности, если… если возникнут какие-то сложности. – Она взглянула в сторону двери. В комнату отдыха входила Филисити.

– С секретами покончено? – спросила Филисити безобидно.

– Никаких секретов, дорогая, – сказала леди Мэтьюс, вставая. – Ширли не поедет в Грейторн. Ужасно упрямая. В любое время, дорогая?

Ширли поняла этот загадочный вопрос.

– Да. И вот еще что. Сегодня днем я собираюсь пойти в Айви коттедж. Надо закончить с упаковкой вещей и все приготовить, чтобы освободить коттедж. Поэтому, если меня не будет здесь, я буду там.

– Очень хорошо, я не забуду, – сказала леди Мэтьюс. – Ты купила масло, дорогая? Что мы будем с ним делать? – Она направилась к выходу, бормоча: – Ириски или что другое. Почему я не сказала «апельсины»?

В особняке Нортон они сразу обратили внимание, что Джоан бледна и напугана. Коркрэн вполне наслаждался ролью защитника и объявил, что увозит ее к своим родственникам. Леди Мэтьюс это показалось прекрасной идеей. Девушка явно была в нервном возбуждении, и даже ее сводный брат – человек мало проницательный – был согласен с тем, что она выглядит нездорово и что ей стоит на время уехать из поместья. Он тоже намерен уехать отдохнуть, как только все прояснится.

Джоан не хотела возвращаться в особняк. Она не сможет выдержать здесь и дня, а ее отвращение к дому настолько велико, что она готова вообще не выходить замуж, чем идти под венец из этого ненавистного дома, о чем она заявила почти истеричным тоном.

Воспользовавшись моментом, ее жених предложил устроить бракосочетание в городе и даже выступил за то, чтобы провести его в бюро регистрации браков.

Джоан готова была согласиться на что угодно, но Фонтейн вмешался. Он согласен устроить бракосочетание в городе, но это должна быть торжественная церемония. В конце концов, приглашено много гостей, и не может быть никаких оправданий, чтобы праздновать такое событие украдкой. Разве леди Мэтьюс с ним не согласна?

Леди Мэтьюс согласилась. Она думает, что Джоан будет чувствовать себя совсем по-другому, когда покинет особняк и перестанет слышать разговоры об убийствах.

– И все таки, – сказала Филисити тоном неугомонного ребенка, – здесь никогда не было так увлекательно, как сейчас. Будет ужасно скучно, когда все закончится. Ведь только подумайте, что случилось за последние две недели! Три смерти, два ограбления. Я считаю, что это просто замечательно!

– Ограбления? Кого ограбили? – спросил Фонтейн.

– Нас, только ничего не взяли. Это было настоящее зрелище.

– Нам надо ехать, – сказала леди Мэтьюс. – Хамфри не любит, когда с ленчем запаздывают.

– Но я ничего не слышал об этом! – воскликнул Фонтейн. – Когда это произошло?

– О, первое произошло в тот день, когда папа и я приезжали к вам, чтобы поговорить о браконьерах, и он взял у вас эту… – Она поймала взгляд матери и, покраснев, замолчала.

– Взял у меня книгу? – сказал Фонтейн. – Помню. Он уже готов взять следующие тома? Разве он не говорил, что есть еще тома?

Филисити посмотрела на него.

– Вот что, – медленно проговорила она. – Это вы посылали за книгой или… или Коллинз приходил по собственной инициативе?

На минуту воцарилось молчание.

– Посылал за книгой? – повторил Фонтейн. – Коллинз?

– Я так и думала, что в этом есть что-то странное! – воскликнула Филисити. – Папе это страшно не понравилось. Коллинз пришел и сказал, что вы попросили его взять книгу назад. Вы просили?

– Нет, – сказал Фонтейн. – Конечно, нет! Он так и сказал, что я его послал? И ваш отец отдал ему книгу?

– Ну да, естественно. В ней что-то было спрятано, да?

– Дорогая, это смешно, – сказала леди Мэтьюс. – Уверена, это просто недоразумение.

– Но, мама, разве ты не понимаешь? Это очень важно! Только я совершенно уверена, что в книге ничего не было, потому что мы ее просматривали, разве не помнишь, после ограбления? И папа, должно быть, заметил это еще раньше, потому что он читал ее.

Она насупила брови, озадаченно обдумывая что-то. Улыбка исчезла с лица Фонтейна, глаза вперились в нее. Он сказал:

– Ничего не понимаю. Я, конечно, очень огорчен, что воспользовались моим именем для такого дела. Представляю, что подумал ваш отец.

– Ну, он был немного раздосадован, – согласилась Филисити. – Мистер Фонтейн, как вы думаете, мы близки к разгадке? Действительно ли в книге что-то было?

– Если что-то и было, то я не имею ни малейшего представления об этом, – сказал Фонтейн. Он отвернулся и взял сигарету из коробки, лежавшей на столе. – Мне кажется, что это, скорее, навязчивая идея.

Филисити не была удовлетворена его ответом.

– Но кража со взломом? Библиотека, папин кабинет и гостиная. Там все было перевернуто вверх дном. Но столовую не тронули и ничего не взяли. Я уверена, Коллинз думал, что там что-то есть, понимаете? Должно быть, он ошибся книгой. Представляю, как он был раздосадован! Папа ничего в книге не обнаружил и не выпускал ее из рук почти все время, если не считать десяти минут, когда он забыл ее в «Голове кабана», где мы встречались с Ширли.

Мягким голосом леди Мэтьюс вмешалась:

– Дорогая, какое живое воображение. Но мы действительно должны уходить. Прошу вас, не огорчайтесь, мистер Фонтейн. Простое недоразумение. Я передам мужу.

– Пожалуйста, будьте так любезны, – сказал он. – Я так… расстроен. Лучше бы этого не случилось.

Он, казалось, был огорчен больше, чем случай того заслуживал, и дал волю своим чувствам, грубо закричав вошедшему дворецкому, что ему тут надо.

Джоан успокоила его. Она сказала, что звонила Бейкеру, чтобы он проводил леди Мэтьюс.

Леди Мэтьюс очень внимательно взглянула на Бейкера. Филисити же поразило то, что слуги в особняке умудряются бесшумно входить в комнату всегда в тот момент, когда говорят о чем-то важном. Уже в машине она высказала это предположение матери.

– Я думаю, мама, что он все слышал. А ты что думаешь?

– Меня это не удивляет, – сказала леди Мэтьюс. – Боюсь, дорогая, ты поступила опрометчиво. И Фрэнка не будет к ленчу.

– Я же не знала, что у них есть еще слуга, который подкрадывается и подслушивает в замочную скважину, – запротестовала Филисити.

Леди Мэтьюс погрузилась в молчание. Ее дочь удивилась, заметив на ее лице недовольное выражение, но заставить ее продолжить разговор ей не удалось.

Недовольное выражение сохранилось на лице леди Мэтьюс и во время ленча. Она была необычно встревожена и дважды пробормотала: «Почему Фрэнк не возвращается. Это невыносимо!»

Вскоре после двух часов дня зазвонил телефон. Сэр Хамфри, сидевший в библиотеке, ответил и раздраженно сказал, что мистера Эмберли нет дома и он не знает, где его можно найти. Да, конечно, он передаст ему немедленно просьбу, как только он вернется.

Леди Мэтьюс, которая во время разговора вошла в комнату, спросила, кто пытался дозвониться до Фрэнка.

– Фонтейн, – сказал сэр Хамфри. – С очень странной просьбой!

– Какой, дорогой?

– Чтобы я передал Фрэнку, что он уезжает в Лондон и вернется поздно. Фрэнк хотел с ним встретиться?

– Не знаю. Вполне возможно. Он сказал тебе о книге?

– Вообще-то это был не сам Фонтейн. Звонил дворецкий по его поручению. Сказал, что Фонтейн очень хотел, чтобы Фрэнк узнал, что он уезжает в Лондон и будет в клубе всю вторую половину дня.

Леди Мэтьюс прикрыла за собой дверь.

– Очень тревожусь, – сказала она. – Надо попытаться найти Фрэнка.

Ее муж выразил недоумение, почему это она должна тревожиться, и уселся на диване с книгой в руке. Леди Мэтьюс, вздыхая, села за стол и позвонила в управление полиции в Карчестере. Сэр Хамфри был несказанно удивлен, поскольку только в моменты сильного стресса его жена могла заставить себя воспользоваться телефоном.

Дежурный сержант не мог сообщить ей ничего конкретного. Мистер Эмберли был в Карчестере все утро, но уехал с главным констеблем. С тех пор его не видели.

Леди Мэтьюс, все еще тяжело вздыхая, позвонила полковнику Уотсону домой. Полковник отсутствовал.

– Иногда, – сказала леди Мэтьюс, – невольно поверишь в злое провидение.

Когда Эмберли не вернулся и в четыре часа, она сказала, что он весь в отца. Это замечание пробудило в Филисити все ее любопытство, поскольку дела были, видимо, действительно серьезные, коль мать заговорила так. Леди Мэтьюс не стала делиться своими соображениями ни с мужем, ни с дочерью. Когда она с отсутствующим видом отказалась сначала от лепешек, затем от бутерброда и, наконец, от кекса, ее родные не на шутку встревожились и с большим облегчением приветствовали появление Эмберли в четверть шестого.

– Слава Богу, что ты приехал! – воскликнула Филисити. – Где ты пропадал?

Он равнодушно посмотрел на нее.

– Расследовал ночное убийство. Откуда такая необычная потребность в моей компании? Тетя Марион, можно мне чаю?

Его тетя с большой тщательностью выбирала два кусочка сахара из сахарницы и, не отрываясь от столь непростого занятия, проговорила:

– Два сообщения, Фрэнк, тяготят мою душу. Та девушка хочет встретиться с тобой. Либо в «Голове кабана», либо в коттедже. Такое неприятное место.

Эмберли взглянул на нее с любопытством и улыбнулся.

– Хотел бы я знать, сама ли она решилась на это? Хорошо.

Леди Мэтьюс пододвинула молочник.

– Тот дворецкий. Из особняка.

Улыбка исчезла с его лица. Мистер Эмберли вперил в нее глаза:

– Да?

– Передал просьбу от Бэзила Фонтейна. Он уехал в город.

– Когда?

– Около двух часов, дорогой.

– Кто передал его просьбу?

– Дворецкий. Разве я не сказала? Будет в клубе всю вторую половину дня.

Эмберли, казалось, что-то соображал, посматривая на часы.

– Понимаю. В таком случае я не буду пить чай.

– Да, мой мальчик, – согласилась его тетя. – Так разумнее. Кое-что интересное надо сказать тебе. Так глупо со стороны Хамфри! Та книга. Ты был в недоумении.

– В полном. Ну так?..

– Хамфри по ошибке оставил ее в «Голове кабана». Он и Филисити, ты знаешь, навещали Ширли. Забыл книгу.

Эмберли резко повернулся к дяде.

– Вы забыли ее там? – набросился он на него. – Она была у нее?

– Теперь я припоминаю. Я забыл ее, – сказал сэр Хамфри. – Мы немедленно вернулись, однако. Мисс Браун тотчас мне ее отдала.

– Какого черта вы не сказали мне об этом раньше? – спросил Эмберли. – Когда вы вспомнили? Кто знает об этом?

– Филисити, дорогой. Рассказала Бэзилу Фонтейну. Многие знают: Джоан и этот симпатичный молодой человек, и я, и дворецкий.

Филисити вся сжалась от взгляда кузена.

– Я очень сожалею, если вмешалась не в свое дело, но откуда мне было знать, что нельзя упоминать об этом?

– Ты чертовски глупа! – сказал мистер Эмберли с обидной выразительностью и вышел из комнаты, пока она обдумывала достойный ответ.

Минуту спустя они услышали рокот мотора «бентли». Машина с ревом проскочила мимо окон.

Сэр Хамфри, придя в себя от грубости племянника, воскликнул:

– Господи, прости мою душу! Я действительно понятия не имел, что это так важно. Теперь это меня очень тревожит.

Леди Мэтьюс посмотрела в сторону буфета.

– Почему никто мне не предложит что-нибудь поесть? – спросила она грусто. – Я ужасно голодна.

– Ты от всего отказалась, – напомнила ей Филисити.

– Глупости, дорогая. Дай мне лепешку, пожалуйста, – сказала леди Мэтьюс, как всегда, спокойно.