Онлайн чтение книги Год грифона Year of the Griffin
3

Слух у грифонов чрезвычайно острый. Эльда слышала все, что Коркоран сказал Вермахту. И Рёскин тоже все слышал. Длинные, волосатые уши гномов предназначены для того, чтобы помогать им находить путь в кромешной тьме, ориентируясь по отзвукам слабого эха в пещерах и гротах. А Рёскин с Эльдой рассказали остальным.

– Вот и замечательно! – Ольга потянулась, точно огромная белокурая кошка. – Выходит, мы в любой момент можем сделать так, чтобы Вермахта уволили!

– Разве это так уж замечательно? – озабоченно сказала Эльда. – А по-моему, мне – да и всем нам – давно пора научиться самим о себе заботиться. Нам следует разобраться с Вермахтом самостоятельно, не втягивая в это начальство.

Остальные сочли такую щепетильность чрезмерной и стали пытаться переубедить Эльду. Но к тому времени, как студенты донесли корзину с апельсинами и полупустую корзину с домашним угощением до концертного зала, где жила Эльда, им стало не до этого. С Фелимом явно было что-то не так. Он дрожал всем телом. Лицо его посерело, на лбу выступил пот. Он ни с кем не разговаривал и вообще слабо реагировал на происходящее.

Эльда подняла его и усадила на эстраду, которая теперь служила ей постелью.

– Фелим, в чем дело? Ты не заболел?

– Это ему, наверно, что-то из угощения не впрок пошло, – предположил Рёскин. – Похоже, это все из-за тех рулетиков с креветками. У меня от них до сих пор отрыжка.

Фелим слабо покачал головой:

– Да нет, я здоров.

Тут у него застучали зубы, и он поспешно их стиснул.

– Тогда объясни, что случилось! – сказала Клавдия. – Как знать, может быть, мы сумеем тебе помочь.

– Да и вообще, просто полезно выговориться, – сказал Лукин. – Вот я, когда, бывало, ссорился с отцом, всегда все рассказывал своей сестре, Изодели. Ты себе просто не представляешь, насколько мне становилось легче!

Фелим снова покачал головой. Он разжал зубы, выдавил:

– Мужчине надлежит хранить тревоги замкнутыми в глубинах своего сердца, – и снова умолк.

– Ох, Фелим, не дури! – воскликнула Ольга. – В тех краях, откуда я родом, люди тоже все время так говорят, и никому от этого пока что лучше не стало! Я знала одного человека, которого преследовал злой дух, а он так ничего и не сказал пользователю магии, который был у нас на… Ну, в общем, пользователь магии мог бы ему помочь.

– А потом, ты ведь не только мужчина, ты еще и наш друг! – сказала Эльда. – Что, тебя правда злой дух преследует?

– Нет, не дух, – выдохнул Фелим. – Ассасины. Раз университет разослал просьбы о пожертвовании всем родственникам, значит эмир узнал, где я, и ассасины вот-вот явятся сюда.

– Но ведь ты же вроде говорил Коркорану, что обереги университета должны тебя защитить? – спросил Рёскин.

– Ну да, говорил. Но откуда мне знать, так ли это на самом деле? Я еще слишком плохо владею магией, чтобы определить, насколько сильны эти обереги! – ответил Фелим. Он, похоже, был в отчаянии. – А ассасины и сами владеют магией. И любым оружием. Я всю неделю упражнялся с рапирой, но все равно я им не ровня. Вполне возможно, что они преодолеют обереги и проникнут сюда. Эмир обещал, что они подвергнут меня магическим пыткам, так что умирать я буду медленно, очень медленно. Что же мне делать-то?

Рёскин к этому времени побледнел почти так же сильно, как Фелим.

– А ведь кузнечные мастера тоже владеют магией! – воскликнул он. – И впрямь хотелось бы знать, насколько сильны эти обереги.

Все обернулись к Клавдии. Она подошла и положила руки на трясущиеся плечи Фелима:

– Спокойно. Никто из вас не знает каких-нибудь заклятий, позволяющих узнавать будущее?

После продолжительного молчания Лукин наконец ответил:

– Кажется, мы должны проходить что-то в этом роде в следующем семестре…

– Поздновато, – сказала Клавдия. – Ну ладно. Значит, мы не сможем узнать, сумеют ли здешние обереги его защитить…

– Только никому не говорите, пожалуйста! – взмолился Фелим. – Я не переживу такого позора!

– Ладно, ладно, – сказала Клавдия. – Но знаешь, ведь нам ничего не стоит самим наложить на тебя защитные чары. Главное – выяснить, как это сделать. В библиотеке наверняка есть книги, где об этом говорится. Пойдем поищем.

– Кхм… Мне не хочется об этом напоминать, – вмешался Лукин, – но сейчас нам надо идти к Вермахту, на лекцию по травам. На самом деле мы и так уже на пять минут опаздываем.

– Ну, значит, пойдем в библиотеку сразу после лекции! – решила Эльда. – Держись в середине, Фелим, – в случае чего, если появятся ассасины, мы тебя защитим. Я могу быть очень грозной, если захочу!

– Я в этом не сомневаюсь! – слабо улыбнулся Фелим.

Когда наши друзья на цыпочках вошли в Северную лабораторию, Вермахт уже диктовал студентам и целителям свойства черной чемерицы. Впрочем, грозный преподаватель явно притих. Завидев шестерых опоздавших, он только подергал бородку и буркнул себе под нос что-то вроде: «Лучше поздно, чем никогда!» И даже когда Эльда опрокинула парту, оттого что слишком старалась быть незаметной, он ничего не сказал – только насмешливо приподнял бровь. Он, казалось, не замечал, что Фелим не записывает свойства черной чемерицы, а потом чемерицы вонючей, а просто сидит над тетрадью, почти не слушая лекцию.

– Хорошо-то как! – воскликнула Клавдия, когда они выскочили из лаборатории, таща за собой Фелима. – Ну, теперь в библиотеку!

Они бросились к высокому, величественному Дому заклинателей на противоположной стороне двора. Одна из бесчисленных бумажек, выданных студентам по прибытии, поведала им о том, что Дом заклинателей – древнейшее из зданий университета, построенное самим волшебником Поликантом, чья статуя возвышается посреди двора. Когда-то в этом строении помещался весь университет. Ну а теперь на первом этаже Дома заклинателей находились зал совета, главная аудитория и университетская канцелярия, всё древние каменные залы, где немало поколений будущих волшебников зубрили свои заклинания. А на втором этаже теперь располагались комнаты бессемейных магов, проживающих при университете, да еще библиотека. Эльда стремительно взбежала впереди всех по широкой каменной лестнице, совершенно не задумываясь о том, что ее когти царапают те самые ступени, по которым некогда восходили тысячи знаменитых волшебников. В другое время этот факт исполнил бы ее благоговением, но сейчас юной грифонше было не до того.

Библиотекарша немного поморщилась, когда распахнулись двери и в них ворвалась Эльда, а за ней – толпа молодых людей и гном. Она поспешно подновила стабилизирующие чары. Для людей библиотека с ее высоким сводчатым потолком, расчерченным нервюрами, и стрельчатыми окнами была достаточно просторна, но массивные дубовые шкафы были расставлены с тем расчетом, чтобы между ними могли свободно разойтись два волшебника в широких одеяниях. А Эльда еле протискивалась в эти проходы, и кончики ее крыльев задевали мраморные бюсты волшебников, стоявшие в конце каждого ряда. Так что библиотекарша не без тревоги наблюдала, как дружная компания направилась к каталогу.

Каталог сам по себе был одним из чудес университета. Выглядел он как конторка, над которой возвышались ряды маленьких ящичков. Пользовались им так: надо было взять специальное перо из чернильницы, вделанной в конторку, – это приводило чары в действие, – и написать на пергаменте, прикрепленном к конторке, имя автора, или название книги, или просто интересующую вас тему. После этого из каталога доносилась незамысловатая мелодия, и один или несколько ящичков открывались. На каждом из ящичков было написано имя одного из волшебников, чьи бюсты стояли в конце рядов, а внутри лежала карточка с написанным на ней именем автора, названием книги и номером полки, на которой ее надо искать. Вся беда в том, что бюсты волшебников были не подписаны, и для того, чтобы отыскать нужную книгу, надо было знать их всех в лицо.

Библиотекарша нервничала все сильнее, наблюдая, как студенты строчат на конторке и ящички открываются один за другим. К несчастью, из шестерых первокурсников лучше всех знала волшебников в лицо именно грифонша. Она хватала карточку за карточкой, подцепляла ее когтем, на трех лапах неслась к нужному шкафу, ныряла в проход и вскоре выбиралась оттуда задом, таща нужную книгу. Временами она заходила не с той стороны, и ей приходилось выбираться обратно несолоно хлебавши и заходить в соседний проход, но в любом случае бюсты, стоявшие на шкафах, угрожающе громыхали и шатались.

Тем временем шепот у каталога делался все оживленнее. Студенты то и дело поглядывали в сторону библиотекарши. В конце концов гном гулким шепотом заявил:

– Ну что ж, тогда я пойду и спрошу!

И направился к столу библиотекарши. Он выставил бороду поверх стола и довольно вежливо осведомился:

– Скажите, пожалуйста, а «Философия магии» Поликанта у вас есть? Я никак не могу найти ее в каталоге.

– Вы ее там и не найдете, – объяснила библиотекарша. – Это старая книга. Мы их в открытом доступе не держим.

– И еще, – гном выложил на стол помятый список и заглянул в него, – я не могу найти «Алую книгу Костамары», «Циклину о тропизме» и «Тангенциальную магию». Их тоже нет в открытом доступе?

– Конечно, – кивнула библиотекарша. – Нам совершенно незачем загромождать полки – в наше время никто из наставников не задает читать эти книги. Преподаватели предпочитают не вдаваться в теорию больше необходимого.

– Но это же глупо! – пророкотал Рёскин.

– Тсс! – прошипела библиотекарша. – Люди же занимаются!

И в самом деле, большинство студентов, сидевших за столами в центре библиотеки, подняли голову и негодующе оглянулись на гнома. Рёскин взглянул на них исподлобья. Однако его задачей было отвлечь библиотекаря, а не устраивать скандал. Поэтому он продолжал хриплым громким шепотом:

– Но почему же они не вдаются в теорию? И что, значит, вы мне этих книг не выдадите?

– Они вам и не понадобятся, – терпеливо сказала библиотекарша. – Вы еще первокурсник. Вам и без этого хватит зубрежки и приобретения простейших навыков.

– Ничего подобного!

Рёскин пристукнул ладонью по своему списку, разложенному на столе. Стол содрогнулся. Библиотекарша взглянула на него с опаской.

– Я – гном! Простейшими навыками мы все и так владеем. А у меня пытливый ум. Я хочу знать все остальное: чтойность и какойность, вкус и цвет этоса, запах запредельности. Заниматься магией, не зная всего этого, означает водружать свою наковальню на скользкой глине. Запрещая мне читать эти книги, вы вынуждаете меня строить кузню на зыбкой трясине!

– Да ничего я вам не запрещаю! – поспешно возразила библиотекарша. – Я только объясняю, почему их нет на этих полках. Просто скажите, какие книги вам нужны, и я их для вас вызову. Вы сказали, «Философия магии» Поликанта?

Рёскин кивнул, и косточки, вплетенные в его бороду, застучали о стол.

– И еще «Алую книгу Костамары», – добавил он, решив не терять времени даром.

– Ну хорошо.

Библиотекарша неодобрительно покачала головой и привела в действие какое-то замысловатое заклятие.

Рёскин следил за ней очень внимательно, но понял только, что заклятие очень сложное и самому ему его воспроизвести не удастся. Там использовались какие-то коды, формулы и непонятные символы. Гном разочарованно вздохнул: от идеи пробраться сюда ночью и хорошенько порыться в университетских тайнах придется отказаться. И вот прямо у него на глазах воздух между руками библиотекарши задрожал, потом запульсировал, и наконец на столе откуда ни возьмись возникли два тома в кожаных переплетах. Они божественно благоухали пылью и старыми перчатками.

– Спасибо! – прогудел Рёскин.

Он стрельнул глазами в сторону каталога. Труды его товарищей были далеки от завершения. Эльда как раз поскакала к полкам, неся в когтях еще три карточки. Он снова взялся за свой список.

– И еще «Циклину о тропизме», «Тангенциальную магию», «Прикладную парафизику», «Теорему мысли», «Дисфункции реальности», «Универса квалитатива» и… э-э… «Многообразие перемен», – зачитал он раскатистым басом.

– Что, все?! – воскликнула библиотекарша.

– Все до единой, если можно, – хрипло подтвердил Рёскин. – И если у вас есть что-нибудь еще на ту же тему…

– Студентам больше девяти книг на руки не выдают! – отрезала библиотекарша и снова принялась совершать магические пассы.

К тому времени, как на столе появилась высоченная стопка книг («Тангенциальная магия» оказалась громадной, а еще пара-тройка изданий была немногим меньше), остальные студенты тоже потянулись к столу. И каждый нес по стопке книг, хотя и потоньше, чем у Рёскина. Библиотекарша сосчитала книги – их оказалось сорок пять – и заявила:

– Мне придется сообщить об этом вашему наставнику.

Студенты с трудом удержались от того, чтобы обменяться встревоженными взглядами. Клавдия, твердо глядя в глаза библиотекарше, спросила:

– А зачем?

– Это ненормально, чтобы студенты столько читали, – ответила та.

– Ну, вообще-то, да, – нашлась Ольга. – Коркоран так и сказал, что вы, возможно, удивитесь. Но он хочет приучить нас работать с несколькими источниками одновременно.

Она ткнула в бок Эльду, но Эльда в понуканиях не нуждалась.

– Коркоран такой приятный преподаватель! – пропела она. – Даже его идеи и те ужасно интересные!

Грифонша говорила так искренне, что библиотекарша только пожала плечами, проворчала: «Что ж, ладно!», вздохнула и проштамповала все сорок пять книг.

Студенты забрали свою добычу и заторопились в концертный зал Эльды. Рёскина было почти не видно под его томами. В зале они разложили книги прямо на полу и принялись просматривать их на предмет того, что может пригодиться. Особенно хорошо это удавалось Лукину. Он брал книги одну за другой, пролистывал их и сразу определял, о чем они. Фелим ничего не делал, только сидел и дрожал посреди книг, как будто они сами по себе могли его защитить. От Рёскина проку было еще меньше. Он уселся, скрестив ноги, на кровати Эльды, разложил на коленях «Алую книгу Костамары» и принялся читать взахлеб. Время от времени он зачитывал вслух сентенции вроде: «Чтобы стать волшебником, необходимо мыслить глубже прочих людей обо всем, как возможном, так и невозможном».

– Очень верная мысль. А теперь заткнись, пожалуйста, – сказала Ольга. – Вот, эта нам наверняка пригодится. Тут столько схем!

– Тогда клади ее вон в ту кучу, – распорядился Лукин.

В конце концов у них получилось три стопки. Одна, самая маленькая, состояла из книг, в которых, как оказалось, речь шла почти исключительно о вызывании демонов. Все сошлись на том, что это им не понадобится.

– Папа однажды вызвал демона, еще когда был студентом, – сообщила Эльда. – А потом никак не мог заставить его убраться прочь. Демон может оказаться еще страшнее ассасинов.

Оставшиеся две стопки предназначались, по выражению Лукина, для проведения наступательной и оборонительной кампании: шесть книг были посвящены защитным чарам и тридцать шесть – магическим ловушкам, предупреждающим сигналам, охранным лабиринтам и тому подобному. Клавдия стояла на коленях между двумя стопками книг. Ее мокрые на вид волосы растрепались, лицо было измазано пылью.

– У нас в запасе около трех часов до ужина, – сказала она. – Я так думаю, что сперва нам следует создать вокруг него защитные чары, а потом расставить столько ловушек, сколько успеем. С чего надо начинать, Лукин?

Лукин взял первую книгу из средней стопки.

– Вот! – прогудел Рёскин. – «Ищите пути в запредельные царства! Они повсюду, их тьмы и тьмы».

Но к этому времени на гнома уже никто внимания не обращал.

– Практически все заклятия начинаются с того, что заклинаемого следует поместить в центр пентаграммы, – сказал Лукин, стремительно пролистав одну из книг. – В некоторых говорится, что нужно также начертить пентаграммы на лбу, подошвах и ладонях заклинаемого.

– Так и сделаем, – решила Клавдия. – Фелим, снимай туфли.

– А какого цвета должны быть пентаграммы? – осведомилась Эльда, склонившись над Фелимом с коробочкой цветных мелков.

Лукин зашелестел страницами. Ольга заглядывала ему через плечо.

– Тут везде говорится разное, – сказал Лукин. – Зеленые, синие, черные, красные. А вот тут вообще написано – фиолетовые.

– Нарисуй по одной каждого цвета, Эльда, – распорядилась Клавдия.

– Еще нужны свечи, – продолжал Лукин. – Свечи тоже везде упоминаются. Самое большее – двенадцать.

Ольга вскочила и убежала в ближайшую лабораторию за свечами, а Эльда деловито принялась рисовать на лбу у Фелима фиолетовую пятиконечную звезду. Лукин еще раз пролистал все шесть книг и сказал:

– Про то, какого цвета должна быть пентаграмма вокруг заклинаемого, нигде не говорится. Написано только, что ее надо начертить на полу.

– Но тут же везде ковер! – возразила Эльда, рисуя зеленую звездочку на правой подошве Фелима. – Фелим, не крутись, сиди спокойно!

– Щекотно же! – пожаловался Фелим.

– Да нарисуй ты ее сверху, на подъеме стопы! – посоветовала Клавдия. – А что, разве на ковре нельзя рисовать мелом?

– Можно, но ковер жалко, – ответила Эльда.

– «Способ создания чар, – прогудел Рёскин с эстрады, – отнюдь не неизменен, подобно закону природы, но, напротив, изменчив, подобно духу. Думай и размышляй, о маг, и не делай ничего только потому, что так делалось испокон веков».

– Ну вот, хоть один полезный совет, для разнообразия! – заметила Эльда.

Она закончила разрисовывать Фелима, убрала мелки и разложила тридцать шесть книг из «наступательной» стопки в виде пентаграммы вокруг Фелима. Трудилась она так сосредоточенно, что даже время от времени высовывала узкий золотистый язычок.

– Вот, пожалуйста! И ковер мой цел остался.

– «К природной материи, – читал Рёскин, – надлежит относиться с почтением, и тогда она с готовностью откликнется на телесные заклятия».

– Он все еще читает? О боги! – воскликнула Ольга, вернувшаяся с мешком свечей – она позаимствовала их из шкафа в лаборатории Вермахта. – Рёскин, ну заткнись же, добром тебя прошу!

– Да, Рёскин, иди-ка сюда, – сказал Лукин, вставая на ноги. – Пора браться за работу. В пентаграмме пять концов, и нас тоже пятеро, не считая Фелима, так что без тебя нам никак не обойтись.

Рёскин вздохнул и бережно снял с колен «Алую книгу Костамары».

– Наконец-то! – сказал он. – Эта книга – именно такая, какой я всегда представлял себе книгу по магии. Ну, то есть пока не приехал сюда и не познакомился с Вермахтом. А что надо делать?

– Я думаю, все, что написано в этих шести книгах, – сказал Лукин. – Если мы пустим в ход все заклятия сразу, защита должна получиться несокрушимой. А, Фелим?

– Будем надеяться… – откликнулся тот слабым голосом.

Они начали с того, что расставили свечи вокруг книжной пентаграммы – получился круг из девяноста девяти свечей (все, что были в мешке). Вызывать огонь пока что никто не умел, поэтому Рёскин попросту воспользовался своей кремневой зажигалкой. Потом все пятеро встали у пяти концов пентаграммы и, передавая книги из рук в руки (или из рук в лапы), принялись читать заклинания, возглашать волшебные слова и пытаться воспроизвести описанные там пассы. Для одного из заклинаний Эльде пришлось сбегать за своим зеркальцем. Зеркальце пошло по кругу, обращенное вовне, чтобы отразить от Фелима любые вражеские атаки. В перерывах между заклинаниями все с опаской поглядывали на Фелима. Но молодой человек стоически восседал посреди пентаграммы, и не похоже было, чтобы заклятия причинили ему какой-то вред.

– Ты ведь скажешь, если тебе станет больно или что-нибудь в этом духе, верно? – то и дело спрашивал кто-нибудь.

– Да нет, пока что мне совсем не больно – только довольно жарко становится время от времени, – отвечал Фелим.

Начинающие маги добросовестно прошерстили все шесть книг. На это ушло меньше часа: многие заклятия повторялись в нескольких книгах, а некоторые, например заклятие с зеркалом, встречались во всех. Тем не менее под конец все внезапно обнаружили, что смертельно устали. Эльда, едва успев дочитать последнее заклинание, бессильно осела на задние лапы. А прочие так просто рухнули, где стояли, и остались сидеть на ковре, тяжело дыша.

И тут произошло нечто воистину удивительное. Все девяносто девять свечей догорели одновременно, потухнув в лужицах воска. Эльда уныло разглядывала испорченный ковер, когда заметила краем глаза, что Фелим вроде как светится. Она развернулась и уставилась на него в упор – но нет, Фелим выглядел совершенно как обычно. Однако когда Эльда снова повернула голову и посмотрела на него боковым зрением, то опять увидела, что Фелим весь светится, прямо-таки сияет изнутри, точно огромный фонарь. Ярче всего сиял алый пояс юноши и еще глаза.

Все прочие, кто сидел вокруг пентаграммы, обнаружили то же самое. Они было решили, что им мерещится, и поначалу молчали, боясь, что их поднимут на смех, но наконец Ольга осторожно спросила:

– Скажите, кто-нибудь еще видит то, что вижу я?

– Да, – ответила Клавдия. – Сдается мне, мы обрели магическое зрение. Фелим, тебе видно, что ты светишься?

– У меня магическое зрение было с детства, – ответил Фелим. – Но, надеюсь, этот эффект долго не продержится. А то я себя чувствую каким-то маяком. Можно, я теперь смою пентаграммы?

Однако смывать пентаграммы не пришлось: они исчезли сами собой. Фелим показал товарищам свои ладони.

– Подействовало! – Лукин восторженно хлопнул себя по колену. – Ребята, у нас все получилось! Мы молодцы!

Студенты так обрадовались, что даже забыли об усталости. Фелим, с трудом разогнув затекшие ноги, выбрался из пентаграммы, и они отпраздновали успех, съев по нескольку апельсинов и доев пирожки из другой корзины. А потом, не успев дожевать, разобрали книги из пентаграммы, чтобы найти способы подкараулить и перехватить ассасинов до того, как те подберутся близко к Фелиму.

– Мой брат Кит сказал бы, что это перебор, – заметила Эльда.

– В таком деле лучше перебрать, чем недобрать, – ответил Лукин, раскладывая перед собой сразу несколько томов. – Нам нужна максимальная защита. У-у! Это проблема… Почти половина этих заклятий может сработать только один раз, в определенное время. Значит, нужно рассчитать время так, чтобы они сработали именно тогда, когда ассасины будут здесь.

– Это не беда, – ответила Клавдия, чистя шестой апельсин. – Знаешь, Эльда, мне так нравятся апельсины! Даже у Тита их столько не бывает. Так вот, мы ведь можем рассчитать, когда они сюда доберутся. Фелим, сколько времени у тебя ушло на дорогу?

Фелим улыбнулся. Окружавшее его сияние постепенно угасало, но уверенность юноши, казалось, росла по мере того, как оно затухало.

– Почти три недели. Но у меня был плохой конь, и ехал я окольными тропами, стараясь остаться незамеченным. А ассасины поедут на хороших лошадях по большой дороге. Ну, положим, неделя.

– Неделя с тех пор, как в Эмиратах получили письмо из университета… Эльда, а когда твой отец получил письмо?

– Он не говорил, – ответила Эльда. – Но если письмо отправили с одним из его разумных голубей, то отсюда до Деркхольма такой голубь долетает за полдня, а до Эмиратов – дня за полтора-два.

– Допустим, письмо отправили в первый день семестра, – принялась считать Ольга. – Значит, всего дней восемь-девять: полтора-два на голубя и семь на дорогу ассасинам. Скорее всего, они явятся послезавтра. Но тут достаточно заклятий, чтобы их хватило на несколько суток, начиная с завтрашнего дня. Идет?

– Да, но при этом большую часть лучше все же назначить на послезавтра, – сказала Клавдия. – Так и сделаем.

– Ну что ж, за работу! – вскочил Рёскин.

На этот раз и сам Фелим смог поучаствовать. Они поделили книги между собой, на каждого по шесть, и все принялись работать над ними, каждый на свой лад. Фелим трудился медленно, время от времени расплываясь в кровожадной улыбке. Для своих заклятий он то и дело пускал в ход Эльдины нож и вилку. Рёскин работал методично, используя полоски апельсиновой кожуры и непрерывно что-то бормоча себе под нос. Время от времени он обращался к «Алой книге Костамары» и применял какие-то из приведенных там советов. Эльда с Ольгой взялись за работу не сразу – они сперва отобрали нужные заклятия, время от времени произнося что-нибудь вроде: «Нет-нет, терпеть не могу слизи!» или: «А-а, вот это хитро придумано!» А решив, что` именно они будут делать, они работали очень быстро. Делали они при этом абсолютно разные вещи, судя по тому, что Ольга накрошила целую груду желтого мела, а Эльда выложила замысловатые узоры из апельсиновой кожуры. Лукин действовал стремительнее всех: пролистывал книгу за книгой, выкладывал узоры из крошек или апельсиновых зернышек, вязал узелки на нитках, выдранных из Эльдиных занавесок, или просто что-то шептал. Клавдия же, напротив, оказалась самой медлительной. Для начала она некоторое время сидела с закрытыми глазами – видимо, решала, что делать, – потом открывала книгу, долго и напряженно размышляла над тем, что там написано, и наконец, много минут спустя, выдергивала у себя волосок или аккуратно соскребала немного пыли с ковра. Один раз она вышла на улицу, сорвала травинку и спалила ее на зажигалке Рёскина, потом подошла к двери и сдула пепел наружу.

Всем им время от времени попадались заклинания, которые явно не срабатывали. При попытке пустить их в ход тут же наваливалась вязкая тяжесть, как будто вся вселенная сопротивлялась тому, что они пытались сделать. Но никого это особенно не тревожило. Молодые маги просто тут же переходили к следующему заклятию. Всего они использовали по меньшей мере шесть десятков заклятий. К тому времени как зазвонил колокол столовой, созывая к ужину, Эльдин концертный зал был изрядно разукрашен странными узорами и завален книгами, а все шестеро окончательно выдохлись.

– Будешь тут ходить – гляди под ноги! – предупредил Лукин Эльду.

– Ну так ведь это всего на несколько дней! – беспечно сказала Эльда. – Я оставлю записку уборщицам, чтобы они тут не подметали. Главное, чтобы с Фелимом ничего не случилось.

– Спасибо вам! – сказал Фелим. – Я вам чрезвычайно признателен.