Онлайн чтение книги За век до встречи Before I Met You
13

Вечером, прежде чем отправиться спать, Бетти вышла на пожарную лестницу, чтобы выкурить сигаретку на сон грядущий. Время приближалось к полуночи, и свет в окнах Дома Джонса был пригашен. Звон посуды и столовых приборов, доносившийся из ресторана, был Бетти уже хорошо знаком; привычный фоновый звук ее не только не раздражал, но, напротив, – действовал успокаивающе. Ну, почти успокаивающе.

Бетти закурила, затянулась – и тут ее внимание привлекло какое-то движение. Вскинув взгляд, она увидела в окне напротив мужчину, который пытался обеими руками поднять скользящую раму. Рама не поддавалась, и его лицо перекосилось от усилий.

От восторга Бетти даже перестала дышать. Нет, она по-прежнему не была на сто процентов уверена, что видит именно Дома Джонса – оконное стекло было довольно грязным, да и источник света находился за спиной мужчины, но почему-то ей казалось, что это должен быть именно он. Наконец послышался пронзительный скрежет, рама поддалась и поехала вверх – и она увидела его лицо. Теперь никаких сомнений быть не могло, это был Дом собственной персоной: белый жилет, покрытые татуировками предплечья, тонкие пальцы музыканта, которыми он прикрыл от ветра зажатую в зубах сигарету, поднося к ней огонек «Зиппо». Вот он глубоко затянулся, и его нахмуренное лицо немного расслабилось, когда проникший в легкие табачный дым начал свое терапевтическое воздействие. Усталый и все еще немного сердитый взгляд Дома медленно заскользил через площадь, поднялся выше и вдруг замер, остановившись на ее лице.

Бетти поспешно отвернулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, будто она за ним подглядывает, но уже через несколько секунд она снова посмотрела на него, сообразив, что ей вряд ли удалось его провести и что если она и дальше будет притворяться, что вовсе на него не смотрела, это будет выглядеть очень глупо. Она будет выглядеть глупо.

Дом Джонс все еще смотрел на нее, и его лицо выражало лишь легкое недовольство или, скорее, удивление. Вот он слегка приподнял руку в приветственном жесте, и она ответила тем же, чувствуя, как от волнения отчаянно колотится сердце. Ей даже показалось, что Дом Джонс ей что-нибудь скажет, но сразу поняла: ему придется кричать, чтобы перекрыть гудение кондиционеров, лязг кастрюль и громкие голоса кухонных рабочих. И он действительно ничего не сказал; некоторое время Дом Джонс задумчиво глядел в пространство перед собой, часто затягиваясь сигаретой, потом затушил окурок о кирпичную кладку под отливом окна и швырнул его вниз.

Прежде чем вернуться в комнату, Дом Джонс бросил в сторону Бетти еще один взгляд, в котором она разглядела (все-таки расстояние было не слишком большим) смесь настороженности и неожиданного одобрения. Скользящая рама с лязгом опустилась, и его лицо снова превратилось просто в светлое пятно за стеклом. Потом исчезло и оно, свет в комнате погас. Бетти торопливо докурила свою сигарету и бросила взгляд на часы. Десять минут первого. Слишком поздно для того, чтобы звонить Белле – единственному человеку, способному по достоинству оценить то, что только что произошло. В жизни Бетти еще никогда не случалось ничего столь же интересного и волнующего, и вот, на тебе! Ей даже не с кем об этом поговорить!

На следующее утро Бетти проснулась довольно поздно – в десять с небольшим. Проснулась и сразу же с неудовольствием подумала о том, что с половины третьего до четырех сорока пяти лежала без сна, прислушиваясь к тому, как женщина из квартиры этажом ниже занимается сексом. С тех пор как Бетти поселилась в Сохо, она видела соседку только один или два раза, и та не произвела на нее никакого особенного впечатления. Это была с ног до головы упакованная в джинсу субтильная азиатка, лицо которой выражало страдание и неубывающую тревогу. Когда они встретились на лестнице, соседка не поздоровалась и даже не улыбнулась, и интуиция подсказала Бетти, что торопиться и навязывать знакомство не следует. Маленькая азиатка, впрочем, не производила впечатление человека, который будет среди ночи заниматься сексом два с лишним часа подряд, орать во весь голос каждый раз, когда она испытывает множественный оргазм (а таких разов было несколько), и к тому же колотить по стенам кулаками и пятками. С кем бы она ни трахалась (а Бетти, как ни старалась, не могла подобрать более подходящего слова для того, что происходило в квартире снизу), этот человек покинул здание минуты через три после ее последнего особенно шумного оргазма, протопав вниз по лестнице и громко хлопнув дверью подъезда.

Не успела Бетти перевести дух, как на дребезжащей, шумной машине подъехали мусорщики.

Принимая решение снять эту квартиру, Бетти ничего не знала об особенностях вывоза мусора в Сохо. Ее никто ни о чем не предупредил. Никто не сказал ей, что мусорщики приезжают каждый день и что это бывает довольно рано. Никто не предупредил ее, что они насвистывают, хохочут, переговариваются во весь голос, гремят крышками баков, хлопают дверьми и с размаху швыряют крупногабаритный (вроде старой мебели) мусор в кузов своего рычащего грузовика.

Только в половине шестого Бетти удалось наконец задремать, но ее сон снова не был долог: на рыночную площадь начали съезжаться в своих раздолбанных пикапах торговцы, что также сопровождалось рычанием моторов, хлопаньем дверей, лязгом откидываемых бортов, скрежетом передвигаемых по железу кузовов ящиков и коробок, смехом и громким обменом приветствиями и шутками.

Она уже хотела встать и выйти на пожарную лестницу, чтобы выкурить первую утреннюю сигарету, но незаметно для себя заснула крепким сном, который был прерван появлением полицейской машины с включенной сиреной, которая, визжа тормозами, остановилась, казалось, дюймах в десяти от ее левого виска. Вскочив, как ошпаренная, Бетти бросилась к окну и слегка раздвинула занавески, но ничего сенсационного снаружи не происходило. Она увидела только, как двое полицейских, оставив дверцы своей машины распахнутыми, ленивой походкой двинулись в направлении Питер-стрит, провожаемые дюжиной любопытных взглядов.

Похоже, что-то все-таки происходило, и Бетти, натянув спортивный костюм и накинув кардиган, спустилась вниз. Джон Любезноу был уже на месте. Стоя за прилавком своего лотка, он демонстрировал какому-то похожему на хиппи пижону диск-гигант Джона Отуэя[12]Джон Отуэй – английский певец и автор песен.. Увидев растрепанную Бетти, выскочившую из подъезда с рубцом от подушки и выражением паники и жгучего любопытства на лице, он удивленно вскинул голову.

– Что случилось? – спросил Джон.

– Это ты мне скажи, что случилось! – выпалила Бетти, позабыв о своем решении держать себя в руках и делать вид, будто ее ничем нельзя удивить.

– Ты о чем? – Он недоуменно наморщил лоб.

– Об этом… – Бетти махнула рукой в направлении полицейской машины, на крыше которой продолжали вспыхивать синие огни. – Они приехали к Дому Джонсу? Зачем?

Джон Любезноу почесал в затылке.

– Понятия не имею, – ответил он и повернулся к покупателю с улыбкой, означавшей, что он извиняется за эту бешеную кошку, помешавшую их разговору. – Так на чем мы остановились, сэр?..

Бетти нетерпеливо вздохнула и быстрым шагом направилась к Питер-стрит. Свернув за угол, она увидела, как полицейские о чем-то предупреждают одного из дежуривших у подъезда Дома папарацци. Все еще горя желанием узнать, в чем дело, Бетти приблизилась к ним самым небрежным шагом, но не услышала ничего интересного. Пока она стояла на тротуаре, засунув руки поглубже в карманы кардигана, один из полицейских поднялся на крыльцо особняка и постучал в розовую дверь. Захрипело переговорное устройство, и Бетти снова навострила уши, но услышала только искаженный динамиками мужской голос. Пискнул замок, полисмен толкнул дверь, и она успела увидеть в глубине прихожей смутные очертания фигуры Дома Джонса, одетого в джинсы и клетчатую рубашку. Бетти не была уверена, но ей показалось, что выглядит он встревоженным и усталым. Рассмотреть Дома получше ей не удалось – полисмен вошел внутрь и закрыл дверь за собой.

Глядя на захлопнувшуюся дверь, Бетти вдруг почувствовала себя странно. Это было похоже… на боль. Да, на боль, которая сжала сначала ее сердце, а потом опустилась куда-то в желудок. Возможно, это было сожаление, досада и легкая печаль, к которым примешивалось… желание. Дом Джонс, знаменитость и мегазвезда, выглядел таким… побитым. Потерпевшим поражение. Его брак лежал в руинах. Его дети остались у матери, а сам он был вынужден часами сидеть в пустых, пыльных комнатах, боясь выйти на улицу, чтобы не попасть в объективы осаждавших особняк репортеров. Да, ему не позавидуешь. Мир, в котором он жил, лопнул по швам, как мешок с мусором, и весь мир увидел его неприглядное содержимое.

Бетти очень хотелось отвести Дома к себе, угостить чаем, заставить его улыбнуться.

На мгновение она вспомнила о мерзких фотографиях в «Миррор», на которых, впрочем, нельзя было разглядеть никаких подробностей – только женский затылок между его расставленными коленями. Это, бесспорно, было отвратительно, но Бетти тут же подумала: Господи, ведь он был женат на Эйми Метц всего три года, и все это время она почти постоянно была беременна. Она выглядела как корова. Она одевалась не пойми как. И, возможно, ее постоянно навещали какие-нибудь надоедливые подруги. От такого любой нормальный мужик спятит!

Нет, одернула себя Бетти. В конце концов, она женщина, и Эйми Метц – тоже, а никакая нормальная женщина не будет оправдывать мужчину-изменника. Никогда!

Бетти крепко сжала зубы, словно пытаясь таким образом закрепить эту мысль в своем сознании, и, повернувшись на каблуках, отправилась домой досыпать.