Онлайн чтение книги За все спрошу жестоко
Глава 2

Клетки бывают разные – и для зверей существуют, и для людей. В первом случае люди смотрят на зверей, а во втором – все почти наоборот. Поселок Волынский, парк, танцплощадка, огороженная стеной из железных прутьев, народ под Сандру дрыгается. Семен и сам не прочь потанцевать, но его уже подчинила себе власть толпы. А толпа эта по ту сторону решетки. Пацаны здесь боевые, вроде Кита и Харитона, им в падлу, как они говорят, дрыгать ногами под музыку. Да и не до этого им. Сегодня обещали быть любера. Эти крутые парни почему-то решили, что Волынский – это их территория, потому и сбились в стаю, чтобы доказать это местным. А те и рады, что можно почесать кулаки.

Семену это не нравится. Ему все равно, кому принадлежит дискотека – люберецким или местным. К тому же не может она принадлежать ни тем, ни другим. Это собственность государства, и деньги за входные билеты идут в поселковый бюджет; да и танцевать здесь может любой, кто захочет. А вся эта грызня за территории – всего лишь развлечение для крутых парней, что и дня не могут прожить без драки. Надо же показать себя во всей красе, блеснуть своей удалью и бестолковым героизмом.

Но все-таки Семен в струе. Он хочет быть своим в этой толпе, ему нужно, чтобы его ценили, уважали. Ему страшно, ему не хочется лезть в драку, но еще больше он боится того, что его назовут трусом. Поэтому в одном кармане у Сэма лежит кастет, в другом – звенит цепь. А Пуп крутит нунчаки, рисуется перед пацанами и на Семена красноречиво посматривает. Дескать, жаль, что не было у него под рукой этих штук, когда они отношения между собой выясняли.

– Привет!

В толпу с ходу врезался среднего роста паренек.

– А-а, Джем! Здорово! – крепко пожал ему руку Кит.

И Пуп перестал крутить нунчаки, чтобы ответить пареньку тем же. И Харитон ему руку подал, и Кузов, и все, кто здесь находился. А толпа большая, человек тридцать, и все здесь хорошо знали Джема.

Так случилось, что Семен оказался последним, к кому он подошел.

– Ты Сэм, да? – с интересом посмотрел на него Джем.

Верней, посмотрела.

Только сейчас в свете фонаря на танцплощадке он заметил, что Джем – это не парень, а девчонка. Черты лица у нее правильные, но вовсе не утонченные, и нежности ни на грамм. И женственность не просматривалась. Для парня она казалась худощавой, а для девчонки – плотно сбитой. И движения у нее мужиковатые – четкие, экономные, но лишенные какой-либо грации. К тому же голова у нее подстрижена чуть ли не под ноль. Семен скорее почувствовал в ней женщину, чем разглядел ее сквозь напускную мужественность.

– Ну, я, – с легкой небрежностью кивнул Сэм.

Кроме удивления, никаких других чувств в нем пробудить она не могла. Зато девушка посмотрела на него с интересом. Что за пацан? Такой вопрос читался в ее глазах. Откуда взялся, какой из него боец... Но в тех же глазах можно было разглядеть и более глубокий интерес.

– А я Джема.

– Джема из нашего разъезда, – пояснил Кузов. – Из соседнего дома.

Место их обитания называлось незатейливо – разъезд сто-дробь-четыре. Ни Дубосеково, например, а просто номер и дробь. И два дома там всего, не считая сараев и складов. До поселка километр, до Москвы – шестнадцать. В поселке станция, можно сесть на электричку до столицы, но Семену пока не до этого. Ему с местными знакомиться надо, себя ставить. В Горьком его уважали, и здесь он должен быть крутым парнем. А для этого нужно достойно пройти через массовую драку.

– Ты девчонка? – спросил Семен.

Джема недовольно нахмурилась. И пренебрежительным кивком показала на танцплощадку.

– Девчонки там!

– Понятно? – засмеялся Кузов, хлопнув ее по плечу.

– Чего толкаешься? – возмутилась она.

И вдруг ударила его локтем в солнечное сплетение. Кузов слегка согнулся и сдавленно засмеялся.

– Ну, я это тебе припомню! – незло пригрозил он.

Кузов мог ударить в ответ, но не стал этого делать. Может, Джема и пыталась изображать из себя пацана, но все понимали, что все-таки она девчонка. Отсюда и поблажки.

– Не толкайся, понял?

– Я ж легонько.

– Так и я легонько.

– Какой легонько? – засмеялся Кузов. – Вообще ничего не было. Я даже ничего не почувствовал.

– Повторить? – задиристо спросила Джема.

И в это время в толпу врезался какой-то парень.

– Шухер! Любера!

Толпа ожила, сплотилась и гудящим ульем выползла на площадку перед входом в клетку. Здесь светло и развернуться есть где. А со стороны станции показались вражеская орава.

Не зря о люберах гуляла дурная слава. Эти ребята действительно работали над собой. Все как на подбор мощные, накачанные. И наверняка наращивали в своих качалках не только мышечную массу. Там они учились еще и драться. И сейчас эту науку они готовы были применить на местной толпе.

Люберецких было человек двадцать, но и в численном меньшинстве эти ребята чувствовали себя уверенно. Они приехали сюда драться, и в этом удовольствии себе не откажут. Так что глупо выходить к ним, пытаясь что-то доказать.

Как думал Семен, так и оказалось. К люберецким вышли местные авторитеты, и Кит среди них. Но их никто не стал даже слушать. Семен видел, как рослый качок резко взмахнул рукой, и Кит рухнул как подкошенный. Вслед за ним получил по морде и другой доморощенный авторитет.

Толпа местных на какое-то время оцепенела, а тем временем люберецкие расправились и с остальными авторитетами. Их сбили с ног, начали пинать. А основная волна люберов покатилась на местных.

– А-а! – неожиданно для себя в безумном исступлении заорал вдруг Семен.

И так же неожиданно ринулся вперед, на толпу люберов. Правда, при этом изо рта вывалилась капа, но кастет и цепь остались при нем. Хотя в ход это оружие удалось пустить не сразу. Сначала ему пришлось увернуться от ноги, выброшенной вперед, чтобы сдержать его натиск. Затем в его челюсть врезался тяжеленный, железной прочности кулак. И только тогда он смог ударить кого-то в лицо кастетом. Правда, это был его единственный удачный взмах. Тут же толпа люберецких поглотила его, и он упал на землю. Кто-то ногой ударил его по голове, и он потерял сознание.

* * *

Красномордый сержант долго и пристально смотрел на Семена. Затем спросил:

– Драться любишь?

И, не дожидаясь ответа, ударил его кулаком в живот. Очень сильно ударил. И очень больно.

Семен мог бы защитить живот рукой или, по крайней мере, напрячь пресс, но после вчерашней мясорубки у дискотеки у него кружилась голова, и это помешало ему среагировать на удар. Резкая боль согнула Семена в поясе, поставила на колено, и тут же сержант ударил его коленкой в нос. Он упал на грязный пол камеры, а сержант повернулся, чтобы уйти.

Ему бы промолчать, но...

– Козел! – крикнул парень.

– Что ты сказал, щенок? – взвыл сержант.

Не позволяя Семену подняться, он ударил его ногой в живот. И тут же к нему на помощь подоспел еще один мент. Семену оставалось только закрывать голову руками. Менты отбили ему почки.

– Может, хватит? – спросил один.

Его противный голос глухо отдавался в ушах.

– Ну, хватит, – остановился второй.

– Слышь ты, придурок! Если тебе подраться захочется, ты скажи! – гоготнул сержант и вместе со своим дружком вышел из камеры.

Громыхнула дверь, лязгнул замок. Экзекуция закончена, но все еще может повториться.

Семен смутно помнил, как разбегалась толпа. Он только-только пришел в сознание, когда услышал возглас «Менты!». Он даже смог подняться, куда-то побежал не разбирая дороги. Но менты догнали его, скрутили и сунули в свой «воронок». Много было дравшихся, но в отделение доставили только двух человек – Семена и еще кого-то из люберов.

В камере его стошнило: верный признак, что у него как минимум сотрясение мозга. Но ментов это не волновало. Мало того что его продержали взаперти всю ночь, так еще утром жестоко избили. Сознания он в этот раз не потерял, но с пола поднимался долго.

С трудом забрался на нары, лег, но вскоре за ним пришли.

– Давай на выход! – грубо потребовал сержант-истязатель.

Семену понадобилось время, чтобы подняться. А еще надо было выйти из камеры. Но сержант помог ему – схватил за руку, резко потянул на себя и отпустил. Парень по инерции выскочил из камеры и больно ударился о стенку в коридоре.

– Давай, пошел!

Сержант пинками вытолкал его из подвала, где находились камеры предварительного заключения, поднял на второй этаж и доставил в кабинет к дознавателю. Там его ждала женщина в форме капитана милиции: немолодая уже, дородная, с белыми, выжженными пергидролем волосами. Семен обессиленно опустился на стул сбоку от стола и уронил голову на грудь.

– Эй, что с тобой, парень? – без особого переживания спросила она.

– Плохо мне, – пробормотал Семен.

Женщина взяла его за подбородок, подняла голову, осмотрела лицо. Фингал у него на оба глаза, щека содрана, губа разбита, подбородок распух. Одно хорошо – зубы все целы. На удивление.

– Понятно. Сам виноват, в драку не надо было лезть.

– Это не драка, это сержант ваш, – криво усмехнулся Семен.

Драка – это цветочки по сравнению с тем, что сотворили с ним менты. Любера, конечно, народ жестокий, но там закон улицы, а в милиции – полный беспредел. Не люди там служат, а звери. Это в кино все менты правильные, ими восхищаются, с них берут пример. А в жизни все наоборот, и Семен убедился в этом на своей шкуре. И как он теперь после всего этого должен относиться к ментам, к закону, который они представляют?..

– Что сержант? – возмущенно протянула капитан.

Семен мрачно усмехнулся. Может, она и поверит в то, что сержант милиции избил его, но вряд ли призовет эту сволочь к ответу. Рука руку моет. Так что лучше молчать. А то менты потом снова изобьют его, и уже не ради развлечения, а в отместку. За ними не заржавеет.

– Ничего, нормально все. В драке по голове настучали...

– А в драку зачем влез?

– Не влезал я никуда. На дискотеке был, домой пошел, выхожу, а там толпа. Я и понять ничего не успел, как меня отоварили...

– Да? Зачем ты тогда убегал?

– Все побежали, и я побежал. Как Василий Алибабаевич.

– Ага, кино бесплатное... Значит, случайно в драку ввязался?

– Ввязался? Да нет, просто побили меня. Какая тут драка?

– А вот у нас, например, другие сведения. Нам известно, что ты, Купчинов, являешься организатором этой драки. А это, поверь, очень серьезно. Это лет десять строгого режима... Но тебе всего шестнадцать лет, Купчинов. У тебя еще вся жизнь впереди... В общем, давай так договоримся: ты назовешь имена и фамилии всех, кто участвовал в беспорядках, и я тебя отпущу. Вернешься домой, возьмешься за голову. А еще лучше – за уроки.

– Какие уроки? Каникулы. И не знаю я ничего. Ничего я не организовывал. Я случайно там оказался. Я не организатор, а пострадавший. У меня сотрясение мозга. Мне в больницу надо, а вы меня здесь держите. Я прокурору жалобу напишу!

Какое-то время капитан смотрела на него не просто удивленно, а потрясенно. Не ожидала она от него такого отпора.

– Все сказал?

– Плохо мне. Голова кружится. Вызовите «Скорую помощь»!

– «Скорую помощь»?!

– Да.

– Ладно, сейчас.

Дознаватель вышла из кабинета, минут через пять вернулась.

– Пошли!

Она провела его в дежурную часть, там ему вернули шнурки от туфель, ключи от квартиры и носовой платок – все, что забрали перед тем, как отправить в камеру.

– Все, свободен!

Семен вышел на крыльцо и ослеп от яркого света. Солнце в чистом небе, тепло, ветерок приятный обдувает, только ему почему-то плохо. И голова кружится. Тошнит.

Его повело в сторону, и ему стоило усилий, чтобы сохранить равновесие. Опустив голову, ничего не замечая, парень пошел, куда ноги понесли.

– Стоять!

Он остановился, поднял голову и в качающейся дымке тумана увидел плечистого парня в широких клетчатых штанах. Он стоял, покачиваясь на носках, как будто собирался ударить ногой. И его совсем не смущало, что где-то рядом здание РОВД. Хотя, возможно, именно это его и останавливало.

Рядом с этим типом стояли еще два качка, один из них опирался о капот «четыреста двенадцатого» «Москвича». Наверное, эти парни приехали за своим дружком, которого менты приняли вчера вместе с Семеном.

– Арбат, узнаешь чувачка? – спросил один здоровяк у другого.

– Узнаю. На «ура» нас брал. Горлопан, блин!.. Что это с ним? Чумной он какой-то...

Семен обессиленно сел на корточки, тут же переместился на мягкую точку опоры, опираясь на вытянутую руку. Его стошнило прямо на асфальт.

– Эй, чувак, что за дела? – спросил кто-то над ухом.

Семена снова вырвало.

– Эка тебя расхерачило...

– Глянь, Тоху выпустили!

Семен не мог видеть парня, который подошел к ним, но услышал его голос.

– Что за чертила?

– Так это, с тобой замели...

– Да?.. Это менты его так отмудохали. Сам слышал, как его пинали... Он мусора козлом назвал...

– Лихой пацан... В больницу его надо.

Сильные руки оторвали Семена от земли, затолкали в машину.

– Да не надо, я сам... – пытался возражать он.

– Сам ты будешь, когда на ноги встанешь. Тогда мы тебя как последнего забуцкаем. Ты нам живым нужен, понял? – засмеялся Арбат. – Так что сиди и не вякай... Каток, где у нас тут больница?

– Да хрен его знает. Может, в Москву его везти надо? Щас узнаю...

В Москву Семена не повезли. Спросили у прохожего, и тот объяснил, как проехать к местной больнице. Оказалось, что это совсем недалеко.

– Слышь, пацан, как зовут тебя?

– Сэм.

– Ты, это, нормально вчера себя вел. С мусорами все по делу. Мы таких пацанов уважаем. Только, это, ты нам дорогу больше не переходи. Услышал, что любера идут, беги дальше, чем видишь...

Семен промолчал.

– Че, не догоняешь?

– Да отстань ты от него, Сухарь. Не видишь, хреново чуваку. Да и не будет он от тебя бегать. Да, Сэм?

Семен в знак согласия кивнул.

– Че, крутой?.. – с визгливой какой-то язвительностью спросил Сухарь. – Если такой крутой, давай на стрелу забьемся. Когда оклемаешься, давай к нам в Люберцы, найдешь там Сухаря, мы с тобой поговорим, выясним, кто из нас круче. Ну что, забились?

Семен кивнул.

– Эй, зачем слово дал? – с упреком спросил Арбат. – Не надо было давать. Теперь его сдержать надо. Если не найдешь Сухаря, мы тебя сами найдем. Ты меня понял пацан?

Семен все понял, и кивком подтвердил это.

Действительно, зачем он согласился найти Сухаря? Мог бы обморок изобразить, так нет, на приключения потянуло. Теперь за свои слова отвечать придется...